Лариса Анатольевна Никитина вошла в кабинет, и повесив сумку на стул, устало села за первую парту. Голова раскалывалась, она достала из кармана пиджака упаковку анальгина и вытащив одну таблетку, вгляделась в неё. «Прогресс или регресс?» - подумала она, глядя на неё. Боль в виске стала столь мучительной, что медлить было нельзя. Она проглотила таблетку и прикрыла глаза.
Через пару минут Никитина почувствовала, что её «отпускает». Подойдя к окну, за которым явно собирался дождь, она взяла с подоконника пачку тетрадей и села за стол. Лариса Анатольевна сняла сумку со стула, и открыв её, бросила туда упаковку с таблетками, которая упала между косметичкой и статуэткой…
* * *
Дима Масленников двигался к школе, проходя через расщелину между двумя домами. Кто-то окликнул его сзади. К нему спешил Ваня Лебедев.
- Я проспал! – выдохнул он, остановившись.
- Ну ты даёшь! Опять всю ночь в инете сидел? – улыбнулся Дима.
- Конечно, что ж ещё по ночам делать?
- Есть много вариантов. Начиная от банальных и заканчивая экзотическими. Впрочем, тебе это сейчас не светит, - глядя на растрёпанного и вспотевшего Лебедева, усмехнулся Масленников.
- Злой ты.
Парни двинулись к школе. У ворот они увидели Долганову, отчаянно дымящую сигаретой.
- Я, конечно, всё понимаю, - произнёс Ваня, открывая дверь в здание школы, - но курить у ворот, это уже слишком по-моему…
- Меня больше беспокоит то, что она девушка… Ей ведь ещё детей рожать, - ответил Дима.
- А ты уверен в том, что она девушка? – съязвил Лебедев.
- Ну вроде как да, - произнёс Дима, заходя в раздевалку. – Грудь вроде на месте, задни… - договорить фразу он не успел, наткнувшись на целующихся Кирилла и Диану.
- Грудь? О чём ты? – Ваня зашёл в раздевалку позже, и не сразу увидел происходящее.
Масленников, ничего не говоря, круто развернулся и вылетел из раздевалки, оттолкнув Ваню, который онемел при виде этой сцены.
- Вы охренели, что ли? – спросил он.
- А по-моему, всё в порядке, - ответил Кирилл.
- Ни хрена не в порядке, - Лебедев повернулся и вышел из раздевалки.
Вахтёр, который глядел на него с подозрением, ответил:
- Он побежал к выходу. И кстати, они тут с восьми уже целуются…
Лебедев уже этого не слышал. В его ушах свистел ветер, несколькими секундами позже он оказался на крыльце, и едва не сшиб Машу Трапезникову.
- Ты чего? – удивилась она.
- Ты Димку не видела? – спросил он, облизывая пересохшие губы.
- Нет, а что?
- Да нет, просто…
Поняв, что сейчас Масленникова уже не нагнать, Ваня вернулся в школу.
* * *
Дима и сам не понял, как оказался за двести километров от города. Сидя на вершине горы, он всеми фибрами души ненавидел их обоих. Но больше всех он ненавидел себя. Наверное, он сам не мог сказать, почему. То ли потому, что допустил произошедшее, то ли потому, что вообще заварил всю эту кашу со статуэтками и советом Земли. В его памяти сразу всплыл последний разговор с Дианой. Они стояли на крыльце её подъезда.
- Пойми, мне нужно внимание. Да, когда ты со мной, я чувствую себя защищённой. Но ты в последнее время перестал уделять мне внимание. Я совсем не вижу тех чувств, что были раньше. Может быть, тогда нам стоит расстаться?
- Ну что ты говоришь, глупая! – улыбнулся он и обнял Диану. – Я просто много работаю и не всегда могу уделять тебе внимание. Вот и вся проблема…
Она замолчала. Дима видел, что она ему не верит, но рассказать всю правду о Делкрите, о статуэтках и о собственных силах не мог. Да и не хотел. Всё равно бы она ему не поверила…
Небо постепенно темнело: надвигались тучи – предвестницы дождя. «Снова дождь… Он стал мне почти родным» - подумал Дима. Ему хотелось закричать от боли, но он не мог. Ком в горле и наворачивающиеся слёзы, которые он вытер рукавом, даже на самую малость не могли передать его боли. «Даже мужчинам позволительны слабости…» - подумал он, когда слёзы потекли по его щекам, смешиваясь с первыми каплями дождя. Вскоре он усилился, подобно настроению Димы, тучи темнели, пока небо не стало совсем серым, почти чёрным.
- Грустишь? – сзади возник Делкрит.
- Что-то типа того, - ответил Масленников, не оборачиваясь.
Мудрец подошёл к нему и присел рядом. Седая борода развевалась по ветру, словно флаг, белый балахон довершал картинку.
- Не стоит так расстраиваться, Дима. Всё это лишь временно. Она к тебе не раз ещё вернётся.
- Да, - презрительно усмехнулся Масленников. – Это обычные слова для утешения. Я уже слышал их неоднократно.
- Ты можешь воспринимать это по-своему, можешь довериться мне. А я тебе скажу, что она вернётся. Но вот будешь ли ты готов принять её…
- Я не знаю… я не знаю, как дальше жить…
- Жить как жил. К тому, что было между вами, нужно относиться как к доброй, старой сказке. Прошлое быстро забудется, и ты будешь вспоминать о нём сквозь призму твоей новой жизни, - ответил мудрец. – Сейчас нужно лишь расслабиться и попытаться забыть обо всём. Скоро у тебя праздник, который тебе надолго запомнится. Покажи им свою силу так, чтобы они поняли, какого человека потеряли.
- Да… Наверное, вы правы…
- Я рад, что ты понимаешь меня с полуслова. Кстати, у меня хорошие новости. Мы нашли третий тотем.
- Это здорово, - произнёс Дима, втайне надеясь, что тотем поможет ему отвлечься. – И где же он?
- Ты будешь смеяться… Он находится в твоей школе… Но где конкретно, мы сказать не можем. Справишься сам? Или вызвать подмогу?
- Нет… нет, не нужно… Я смогу…
- Вот и отлично. Мне пора. Я хочу, чтобы ты как можно скорее пришёл в норму, поэтому прошу тебя постараться. Договорились?
- Договорились, - кивнул Дима.
Мудрец исчез. Дождь прекратился и постепенно из туч выглянуло солнце. Тёплые лучи постепенно высушивали землю. Взглянув на часы, Дима вспомнил, что через час он должен быть на работе. Через пару секунд гора была пуста.
* * *
Иван вышел из школы, и направился за соседний дом, чтобы покурить. Стояла жара, и никак не верилось, что на дворе середина мая, и что совсем скоро закончится весь этот ужас, под названием «школа». Дул прохладный ветер, который не позволял жаре усыпить весь город. Передумав курить, Лебедев встал у края дома, и решил просто насладиться погодой. Его раздумья омрачало лишь беспокойство за Диму, который ни на одном уроке в этот день не появился. «Он справится. Должен…» - подумал Ваня. Спокойствие было прервано криком Ксюши Кутузовой:
- Агааааааа!
- Что?
- Куришь?
- Неа.
- Я видела, что ты пошёл сюда, когда с Астраханцевым стояла у нашего кабинета.
Она достала сигарету и закурила.
- Ты готов сдавать пробник?
- Да, а чего сдавать-то? Самое сложное - это выучить ответы на билеты.
- А я рефератом почему-то решила сдавать.
- Ты не умаялась его делать? – Лебедев тоже достал сигареты, и закурил.
- Честно говоря, задолбалась. Но делать надо, а по билетам мне сдавать намного сложнее.
- Всё получится. Главное – верить в себя.
- Не знаю. Наверное…
- Так и есть. Просто будь готова к неожиданностям.
Ксюша вздрогнула. Такую же фразу она слышала из уст Сегера, который, как она считала, погиб по её вине. В её глазах появились слёзы.
- Что случилось? – произнёс Ваня удивлённо.
- Просто… Что-то в глаз попало, - произнесла она, размазывая тушь.
- Не три глаза, ещё хуже будет.
- Хочу и тру, - резко ответила она.
- Ксюш, - он наклонился к ней. – Пожалуйста, не три глаза. Ты же хочешь выглядеть королевой среди всех?
- Хочу, - её губы произнесли это раньше, чем мозг успел отреагировать. Тот же мозг удивился сходству Вани и Сегера. Внешне они немного различались, но своим нутром Ксюша чувствовала, что перед ней стоит тот же человек, которого она поцеловала там, почти две тысячи лет назад. Это потом она узнала, что оказалась в сотом году нашей эры, перерыв кучу материала в архивах и интернете. Материал был скуден и мал, но битва амазонок и римлян там почему-то никак не упоминалась, хотя ей удалось найти миф о том, как Афина убила непокорных влюблённых за неповиновение ей.
- Тогда не стоит плакать и тереть глаза. Хорошо? – его голос вернул её в реальность.
Она молча кивнула. Сигарета догорела и обожгла ей пальцы. Выругавшись, Ксюша выбросила её в рядом стоящую урну. Девушка сама не понимала, что теснилось в её голове.
- Пойдём, скоро опять репетиция начнётся, - произнёс Лебедев, помогая ей встать.
* * *
Весь следующий день Кирилл и Дима не разговаривали. В воздухе витало напряжение. Лебедев чувствовал себя между молотом и наковальней: на одной перемене Дима выговаривал свои мысли и суждения, на другой Кирилл оправдывался. К концу пятого урока Ваня понял, что просто сейчас пошлёт их обоих к чёртовой матери, если они не прекратят это делать. Сидя в кабинете Ларисы Анатольевны, которая объясняла что-то из алгебры, Лебедев медленно засыпал. Наконец раздался спасительный звонок. Ваня вышел в коридор, чтобы подышать свежим воздухом после сорокаминутного нахождения в душном кабинете. Большая часть класса убежала в столовую и курить. На этаже остались лишь он сам, Дима, Кирилл, Диана и Саша Астраханцев.
- Духота-то какая… Просто ужас… - Ваня лениво обмахивался тетрадью по алгебре.
Никитина вышла из кабинета, и, подмигнув троице, пошла в сторону кабинета директора.
- Киря, пошли за мороженым сходим? – предложил Дима.
- Пошли.
- Дима, понеси меня! – капризно произнесла Диана, запрыгнув на шею к Масленникову.
Странная концессия двинулась к лестнице. Гневно взглянув на них, Лебедев прошёл в кабинет и открыл крайнее окно.
- Ванька, послушай трек. Чего-то на меня вчера навеяло, и я вот сделал, - к нему подошёл Астраханцев с телефоном.
- Давай попозже.
- Ну вот, а я так старался, - огорчился Саша.
- Ладно, давай по-быстрому, - Лебедев понял, что отвертеться не удастся.
Заиграла клубная музыка. Лебедев, глядя в окно, задумался о чём-то своём и совершенно не слушал ни самой музыки, ни комментариев Астраханцева к ней.
- Ну как? – спросил тот, когда песня закончилась.
- Нормально.
- Только я по-моему с басами переборщил…
- Может быть, - безразлично пожал плечами Ваня, садясь на место.
* * *
Троица вышла из школы и направилась к мини-рынку, расположенному в трёхстах метрах от забора школы. В утренний ранний час рынок был пуст, разве что редкие старушки сновали по рынку, выбирая, где можно купить еду дешевле.
Остановившись у киоска с мороженым, Дима подумал: «Интересно, а до распада Советского Союза существовало ли столько видов мороженого?»
- Ну что, чего берём? – спросила Диана.
- Даже не знаю, - ответил Киря. – Глаза разбегаются…
Пока они выбирали, к киоску подошли два мальчугана, один лет восьми, другой помладше, лет шести, видимо, братья. Старший из них постучал в окошко и, когда оно открылось, произнёс:
- Два пломбира, - и с этими словами он высыпал в тарелочку мелочь.
Мороженщица, пожилая женщина, держа щипцами мороженое, подала его мальчику. Он передал его младшему, а затем взял пломбир для себя. В этот момент младшего мальчика толкнул пробежавший мимо мужчина, и тот от неожиданности уронил своё мороженое на пол. Поняв, что случилось, мальчик расплакался.
- Не плачь, - произнёс старший, отдавая ему своё мороженое.
Братья двинулись к выходу, младший удовлетворённо лизал пломбир, а старший улыбался, глядя на него. «Неужели это не сон?» - подумал Дима.
- Эй, ты чего? – голос Кирилла прозвучал у него над ухом.
- Всё в порядке, - отрезал Масленников, вернувшись в жестокую реальность. – Будьте добры, эскимо с джемом.
Получив наконец мороженое, Дима двинулся к выходу. Диана с Кириллом семенили следом, шушукаясь о чём-то своём.
* * *
После шестого урока Лебедев вошёл в кабинет, и наткнулся на стайку одноклассниц, которые остались в кабинете, чтобы немного порепетировать.
- А где Дима с Кириллом? – поинтересовался он.
- Они сказали, что не будут петь, - произнесла Диана, подходя к нему. – Думаю, причину тебе не стоит объяснять.
- Определённо не стоит.
- Мы поменяли песню, - к ним подошла Ксюша. – Будем петь про биологию.
- Хорошо.
В кабинет начали заходить одноклассники. Лебедев, мгновенно оценив ситуацию, произнёс девочкам:
- Собирайтесь, пойдём в актовый зал, там нам не помешают.
Быстро собравшись, они спустились на второй этаж, где находился маленький актовый зал. После долгих поисков ключа они наконец оказались в зале. Наташа Долганова подошла к старому пианино, которое в гордом одиночестве стояло на сцене, и попробовала сыграть несколько нот.
- Да уж… Оно расстроено до невозможности.
- Не совсем… Сыграть-то можно, я вчера играла на нём, - ответила Диана, ставя сумку на подоконник, - Да и потом… Мы всё равно будем петь под минусовку…
- Давайте распоёмся, - с улыбкой бодрой идиотки произнесла Долганова.
Девушки поставили свои сумки на подоконник, а сами сгрудились вокруг Натальи, Ваня же отошёл в конец зала и открыл окно, из которого сразу же повеяло прохладой.
- Ты не идёшь? – спросила Ксюша.
- Нет, не хочу.
Она удивлённо хмыкнула, но тем не менее села на стул рядом с Долгановой. Та положила руки на пианино, и начала наигрывать мелодию, напевая при этом совершенно дурацкую, по мнению Лебедева, песенку: «Даёт нам тон наш камертон, приготовились, друзья, начинаем петь канон».
- Повторяйте за мной, тогда мы распоёмся, - произнесла Долганова, вызвав внутри Лебедева жгучее желание расхохотаться. С трудом его подавив, он молча уселся на подоконник и начал наблюдать за попытками Долгановой изобразить из себя грамотного музыканта и вокалиста.
Через двадцать минут у Дианы сдали нервы, и она вышла покурить, забрав с собой Кутузову. Остальные пошли обедать. Лебедев, оставшись в одиночестве, подошёл к пианино, и включил магнитофон, стоящий на нём. Из динамика донеслись позывные московской радиостанции. Раздались звуки одной из песен шведской группы Роксетт, и Ваня, снова усевшись на подоконник, незаметно для себя начал ей подпевать. Он сидел спиной к входу и не видел, что Диана и Ксюша остановились в дверях.
- А ты хорошо поёшь, - сказала Ксюша, когда песня закончилась.
От неожиданности он обернулся. Появившееся смятение на его лице мгновенно сменилось улыбкой.
- Спасибо. Хотя, честно говоря, я ненавижу свой голос, - ответил он.
- Почему? – удивилась Диана, садясь за пианино.
- Ну это ведь ненормально… Парень, поющий высоким голосом…
- Если ты отличаешься от всех, то не надо в себе убивать индивидуальность, и становиться серой массой, которая не умеет жить в мире, а умеет только существовать, - перебила его Ксюша.
- Не знаю… Я могу петь и низко и высоко… Только нужно ли мне это…
- Конечно, нужно, - горячо уверила его Ксюша. – Нельзя зарывать свой талант в землю. Малява, сыграй чего-нибудь, а то как-то грустно…
В который раз удивившись прозвищу, которое дала Ксюша Диане, Лебедев слез с подоконника и подошёл к пианино. Диана положила руки на клавиши, и задумавшись, начала играть. Мелодия не была знакома присутствующим, но она навевала надежды на светлое и ничем не запятнанное будущее.
- Красиво. А что-нибудь другое можешь сыграть? – спросила Ксюша, когда Диана закончила.
- Ну не знаю, - нерешительно произнесла она. – Нам давали не очень много произведений на занятиях…
- Да не надо классику, - произнёс Лебедев. – Просто что-нибудь банальное.
- Я не знаю ничего такого…
- Ну давайте просто споём втроём… - предложил наконец Ваня.
Они вышли на сцену импровизированной сцены. Лебедев, выходя последним,
включил магнитофон.
* * *
Класс в полном составе пришёл на свой последний урок литературы. Елена Гедеоновна глядела на них взглядом, полным сожаления и в то же время беспокойства. Когда после звонка все расселись по местам, она произнесла:
- Ну вот, дорогой мой одиннадцатый «А», наконец-то настал для вас последний урок русского языка. Этого момента вы ждали долгих десять лет, и я надеюсь, что дождались. Сегодня мы проведём не совсем обычный урок. За те годы, что вы учились в школе, накопилось много раритетов и записей, которые давно ждали своего часа.
Из коробки, стоящей на столе, Елена Гедеоновна достала две кассеты.
- Как вы думаете, что на этих кассетах? – видя, что класс недоумевает, она произнесла, - Помните ли вы, дорогие мои одиннадцатиклассники, как в третьем классе мы с вами учились риторике?
- Помним! – раздались выкрики с задних парт.
- Помните. Это замечательно, - продолжила она. – Здесь, на этих кассетах накопились те записи, которые мы делали на одном из наших уроков.
Елена Гедеоновна включила магнитофон, и из него донеслись детские, смешные голоса. Каждый голос называл себя, вызывая взрывы хохота у себя самих же, только на семь лет старше. Дети представлялись, называли свои увлечения и друзей. Было смешно узнавать себя и понимать, что прошлое не умерло. Оно жило где-то здесь, пусть притаившись, пусть невидимо для всех, но оно существовало. И эти двадцать пять подростков, которые через месяц должны были уйти в свободное плавание слушали себя и понимали всю свою глупость, всю мелочность тех обид и ссор, произошедших за десять лет. Кассета закончилась.
- Вот такими вы были, дорогие одиннадцатиклассники, - произнесла Елена Гедеоновна, меняя кассету в магнитофоне. – А сейчас перейдём к другой части нашего урока. Сейчас я зачитаю итоговые оценки и прокомментирую их.
Учительница начала зачитывать полугодовые и годовые отметки, комментируя их. Комментарии были разными, где-то натянутыми, где-то похвальными, но в целом всё проходило на позитивной ноте.
- Что касается вас, Иван Лебедев, - произнесла она, дойдя до последней парты, где сидела закадычная троица. – У вас спорная ситуация между четвёркой и пятёркой и по русскому языку и по литературе. Я даю вам шанс. Если вы сдаёте единый госэкзамен на «отлично», то в аттестат вы получаете эту же отметку. Если же результат ваш будет оценён на «четыре», то и в аттестате отметка будет соответствующая. То же самое касается экзамена по литературе, но там будет легче, так как экзамен будет проходить в устной форме. Дальше, Дима Масленников. Дима хорошо работал в этом полугодии и по русскому и по литературе и получает честно заработанную «четвёрку». За год – «четыре», надеюсь, что экзамен вы сдадите достойно и в аттестат я смогу поставить вам твёрдую «четыре». Давайте, я скажу и по Кириллу, раз уж вы сидите рядом. Значит, Кирилл. У вас ситуация чуть лучше Димы, но не намного. Русский язык прихрамывает, поэтому нужно заниматься. Русский язык, второй полугодие – «четыре», за год – «четыре», аналогичная ситуация и по литературе. Ну что ж, вроде с оценками разобрались. А сейчас, в заключении нашего урока я бы хотела прослушать с вами одну из замечательных песен Аллы Борисовны Пугачёвой. Песня называется «Как тревожен этот путь».
Из магнитофона полилась музыка. Настолько торжественная, и в то же время настолько лиричная, что одиннадцатиклассники сидели, не поднимая глаз. Девушки плакали, не стесняясь своих эмоций. Юноши слушали песню молча, и по-своему её осмысливали. Последняя нота песни завершилась аккурат в тот момент, когда прозвенел звонок.
Первый раз за все десять лет весь класс поблагодарил учителя за урок.
* * *
Следующим уроком после русского языка в расписании стояла физкультура, во время которой половина одиннадцатого «А» со спокойной душой ушла гулять, курить и обедать. Всем было наплевать на уроки, ведь до экзаменов оставались считанные дни. Конечно, учителя понимали это и давали ребятам воспользоваться последним шансом отдохнуть перед выходом во взрослую жизнь.
Ваня Лебедев стоял у кабинета библиотеки, опёршись на подоконник, и думал о том, чем ему заняться. Он всегда считал физическую культуру глупым и бесполезным предметом. Во многом это объяснялось тем, что на уроки в основном проходили однообразно и скучно: парни играли в футбол на улице, на маленьком стадионе рядом со школе. С девочками работала другая преподавательница, та спуску им не давала, и поэтому девушки умели и бегать, и прыгать, и хорошо играть в различные игры типа баскетбола и волейбола.
Из прохода, ведущего на лестницу, вышла Диана, и уверенным шагом направилась в сторону столовой. Увидев его, она произнесла:
- Ты чего не на физре? Освобождён?
- Просто не хочу идти, - саркастически улыбнулся Ваня. – Опять играть в этот идиотский футбол… Нахрен надо…
- Чем заниматься будешь?
- Не знаю. Может, поесть схожу. А может и домой успею сбегать.
- Может быть, сходишь со мной покурить? А то у меня уши скоро в трубочку свернутся, если я не покурю.
- Пойдём, - он встряхнулся, словно выпадая из оцепенения и двинулся с ней к выходу.
Они вышли из школы, и взглянув на поле стадиона, которое едва виднелось за прочным зданием школы, двинулись к ближайшей многоэтажке. Обогнув её, одиннадцатиклассники вышли в уютный ухоженный дворик, который был пуст: дети просто не хотели выходить во двор из-за пронизывающего ледяного ветра и серого неба, которое, казалось, вот-вот заплачет. Пустая скамейка, стоящая под деревом, и прикрытая им от ветра, привлекла внимание ребят. Диана, присев, достала из кармана и зажигалку. Лебедев закурил, в глубине души понимая, что ему это не нужно.
- Итак, - начал он. – Что там у вас происходит?
- У нас ничего, просто мы с Димой разошлись и сошлись с Кириллом, вот и всё.
- У вас же нормально было…
- Да ни хрена не нормально, - вспылила она, затянувшись – Я живу сама по себе, он сам по себе, вот так и жили.
- А может быть такое, что там Саша Астраханцев свою роль сыграл? – осторожно спросил Ваня.
- Да он тут вообще ни причём. Тут во мне дело…
- Я не совсем тебя понимаю…
- Как тебе объяснить… - произнесла она. – В последнее время между нами возникла какая-то трещина… Он отдаляется от меня с каждым днём всё дальше и дальше, и мне кажется, что у него кто-то есть…
- Не думаю, - ответил Лебедев, чуть помедлив. – Я помню, как он ходил и мучил нас с Кирей вопросами о том, как тебя завоевать…
- А сейчас ему это до лампочки.
- Да нет… А с чего ты взяла, что у него есть девушка?
- С того, что я уже забыла, когда мы с ним в последний раз вдвоём гуляли по городу. Он постоянно занят и ему некогда.
- Не забывай, он ведь работает…
- Вань, ну не каждый же день он работает… И потом, даже если работает, то неужели нельзя выделить хотя бы полчаса на то, чтобы побыть с любимой девушкой? – спросила Диана, обращаясь куда-то в пустоту.
- Я могу с ним поговорить…
- Не надо, - оборвала она. – Я не хочу больше быть с ним, я полюбила другого человека. Дима - хороший парень, но я не железная.
- Может быть тебе стоит всё же дать ему шанс?
- Не знаю… - она взглянула на часы. – Надо возвращаться. Через пять минут будет звонок с урока…
Лебедев поднялся.
- Сходишь со мной до спортзала? – спросил он.
- Зачем тебе в спортзал?
Одиннадцатиклассники двинулись к небольшому проходу между двумя высотками, который вёл к школе.
- Сумку забрать. Киря с Димкой утащили её в спортзал, наивно надеясь, что я приду на физкультуру… Идиоты…
- Кстати, а почему ты не ходишь? – спросила Диана.
- Потому что там скучно. На уроке физкультуры мы должны учиться играть в баскетбол, волейбол, учиться ходить на лыжах, кататься на коньках. А когда мы каждое занятие играем в футбол, то уроки становятся скучными и неинтересными. И самое смешное, что всем такое однообразие нравится…
Они перешли дорогу и остановились на крыльце школы.
- Ну не всем… Ты ведь не ходишь…
- Не хожу, и за это меня уже в классе окрестили «сумасшедшим».
- Я думаю, что не стоит прислушиваться к мнению наших одноклассников… Ты ведь и сам это прекрасно знаешь…
- Знаю, - произнёс Лебедев, открывая перед ней дверь.
- Так вот, не всегда стоит слушать других людей… Слушай прежде всего самого себя… Только тогда ты найдёшь правильный ответ…
- Наверное, да…
С лестницы стали спускаться парни, взмокшие и вспотевшие. Диана, хмыкнув про себя, и указала рукой на спускавшихся Кирилла и Диму.
- Вот и твою сумку несут, - произнесла она, разглядывая обнажённых по пояс парней.
- Всё равно по башке получат, - фыркнул Ваня, и громко произнёс, – Мы стриптиз не заказывали! Верните назад мою косметичку!
- Держи, - Дима протянул ему его сумку. – Скажи спасибо, что мы её принесли.
- Я не просил вас её брать на физру, - усмехнулся Лебедев.
- Ну мы надеялись, что ты всё же придёшь, - ответил Платонов.
- Размечтались, - фыркнул Ваня и многозначительно взглянув на Диану, двинулся в раздевалку за курткой.
Масленников последовал за ним, а Кирилл остался с Дианой наедине. Она дотронулась рукой до его груди, он отстранился.
- Не здесь же…
* * *
Репетиция не ладилась. Диме казалось, что все сегодня напились тормозной жидкости и решили просто на всё забить. Одна половина класса активно курила на улице, не желая украшать актовый зал, а вторая половина пыталась украсить зал и одновременно репетировать постановочный спектакль. Никитина бегала и кричала на всех, срывая глотку. Лебедев подошёл к нему и произнёс:
- Какая-то хрень здесь творится… Пойду я от вас на работу, там хоть спокойнее…
- С твоими-то кавказцами? – улыбнулся Дима.
- Ну я хотя бы знаю, чего от них ожидать, - ответил Ваня, взглянув на пронёсшуюся мимо них с очередным воплем Никитину. – А Лариса по ходу сейчас начнёт крушить здесь всё и вся… Завтра уже «последний звонок», а мы вообще не готовы…
- Да сделаем… Куда мы денемся?
- Это уже без меня, - ответил Ваня.
Парни обменялись рукопожатиями, и Лебедев двинулся к выходу. Спустившись вниз, он обнаружил Кутузову с сумками в руках.
- Ты не остаёшься? – спросил он.
- Нет, у меня дела. Надо ещё платье подготовить к завтрашнему дню, - ответила она, одной рукой держа две книги, а другой - пытаясь застегнуть сумку.
- Давай помогу, - сказал он и взял книги из её рук.
Они вышли на улицу, где ненормально холодная для мая погода умудрилась превратить улицу в грязное месиво. Парочка двинулась в сторону автобусной остановки, уклоняясь от дождя, который мелко сыпал с неба, словно намереваясь затопить город.
- Надоело мне всё, - хмуро произнесла она.
- Мне тоже. Но мы должны это сделать. Это наш долг, - ответил он.
- О чём ты? С этими клушами мы ничего не сделаем…
- Так… А ты о чём? Что случилось?
- Надоели эти тупые курицы, которые ни хрена не могут сделать… Единственный адекватный человек – Дианка, но и та углубилась в свой любовный многоугольник, и не думает ни о чём другом… Лучше бы они оба её бросили…
- Может брошут, - усмехнулся он. – Ситуация, конечно, безобразная… Но выхода другого нет. Придётся смириться с этим… Думаю, что они разберутся сами, не маленькие вроде уже…
- Да похрен, - Ксюша махнула рукой. – А с остальными что делать? Долгановой я просто завтра вырву мозг, если она будет также тормозить…
Они подошли к остановке. Автобусы на горизонте пока не показывались, поэтому Кутузова достала сигареты и закурила.
- Успокойся, - мягко произнёс Лебедев. – Нервами ты ничего не решишь. Помни о том, что это всё закончится в конце июня. Ведь после выпускного класс в полном составе вряд ли соберётся вновь…
- Знаю. Но хочется, чтобы выпускной прошёл, как нельзя лучше…
- Так и будет, - его глаза сверкнули.
Возмущённый гудок автобуса отвлёк их. Ксюша бросила сигарету в урну.
- Всё, я поехала. До завтра.
- Удачи. И не парься. Как-нибудь справимся.
«Как-нибудь» засело в её мозгу и она, сев в автобус, задумалась, каким оно будет, это «как-нибудь»…
* * *
Родители, гости и учителя начали заходить в небольшой актовый зал. Рассаживались они неторопливо, торопиться им было некуда. Тем временем одиннадцатиклассники за кулисами волновались, ожидая своего выхода. Девушки поправляли школьную форму пятнадцатилетней давности, в которой они смотрелись весьма комично. Юноши поправляли рубашки, предвкушая полтора часа на ногах в душном помещении. Ведущие – десятиклассники с важными лицами ходили за кулисами, заставляя выпускников посмеиваться. Наконец все сели на места. Заиграла музыка, ведущие вышли на сцену. Одиннадцатый «А» разбился на пары и построился, готовясь к своему выходу.
- По-моему, мы глупо выглядим, - шепнул Дима Ване.
- Очень глупо, - ответил тот. – Но выбирать не приходится.
Дима беззвучно усмехнулся, повод был ещё тот: с Ваней в паре стояла Наташа Долганова. Хотя сам он, стоя в паре с подругой Маши, чувствовал себя не лучше. Сама же она стояла в паре с Кириллом, которому, казалось, было наплевать на всё. Ведущие тем временем закончили вещать, и класс начал выходить на сцену.
Простояв пару номеров на сцене, класс ушёл обратно за кулисы. Наступило время для переодевания и отдельных номеров. Часть класса ушла курить, до их выхода было ещё достаточно много времени. Ваня, Кирилл и Дима тем временем поднялись в кабинет Ларисы Анатольевны, чтобы переодеться. Заперев дверь изнутри, Ваня отошёл в дальний угол кабинета, и достал из пакета их костюмы. Сценические костюмы поражали своей простотой: футболка, шорты и кроссовки. Впрочем, другого никто придумать не смог, поэтому выбирать не приходилось. Переодевшись, они встали перед зеркалом, висевшим в углу кабинета. Черное, белое и красное явно было им к лицу. Дима невольно подумал, что цвет соответствует настроению каждого из них.
Спустившись вниз, они застали целующихся Пашу с Машей на лестнице.
- Не надо нас стесняться, товарищи, - произнес Лебедев, проходя мимо. – Мы просто прохожие, на концерт идём.
Паша и Маша покраснели словно два спелых помидора, троица же, посмеиваясь, прошла за кулисы актового зала.
- Ну что? – спросил Киря ведущих.
- Ну вот сейчас акробатический номер закончится, потому будут сценку показывать, а потом вы.
- Отлично.
Тем временем на сцене Наташа Долганова под музыку извивалась, как только могла. Издалека она казалась гигантским червём, который вдруг вылез из недр Земли и решил сожрать всех её обитателей. Розовое платье явно этому впечатлению способствовало. Музыка закончилась, Наташа под аплодисменты удалилась со сцены.
- Слушайте, они так внимательно на нас смотрят, что аж страшно, - поделилась она впечатлением с парнями.
- Им просто любопытно узнать, что мы из себя представляем, - ответил Ваня.
Он хотел продолжить, но голос ведущего перекрыл его:
- А сейчас на этой сцене выступят две очень талантливые девушки, которым не нужны слова, чтобы рассказать вам о тех десяти годах, которые они прожили здесь! Встречайте!
На сцену вышли две подруги Маши Трапезниковой, которые принялись изображать школьную жизнь с помощью мимики и жестов. К парням подошёл ведущий, и вручил им три обшарпанных микрофона, которые явно пережили не один «Последний звонок». Подруги Маши, закончив номер, покинули сцену, их сменил ведущий, который произнёс:
- За те десять лет, которые ребята провели в школе, случалось разное. Были ссоры и скандалы, радости и улыбки, но даже это не смогло разлучить их. Встречайте! На сцене группа «ВИА ГРА»!
Заиграла музыка. Парни начали медленно выходить на сцену. Ваня встал слева, Кирилл - посередине, а Дима – справа. Небрежные движения были специально придуманы для того, чтобы показать всю обыденность этого выступления, хотя на самом деле все понимали, что никогда такого коллектива не существовало, а существовало лишь девичье трио, которое гремело на всю страну своими хитами. Недолгий проигрыш закончился, и Кирилл затянул:
- Ты - музыка, которой нет на радио… Ты – добрый гений чистого листа…
Пока Кирилл пел, Ваня обратил внимание на Диану, которая смотрела на Кирилла из-за кулис влюблёнными глазами, и на лбу у неё ясно читалось клеймо «влюблена». Неожиданно Дима повернул голову в том же направлении.
- Ты – деньги, что я раньше не потратил, и…
Лебедев понял, что сейчас произойдёт что-то неописуемое, но наступал его черёд петь, поэтому он повернул голову в зал, и начал меняться с Кириллом местами.
- Прошлого нет… Ты – под запретом… Благодарю…
В Диме кипела ярость, смешанная с острым желанием дать по морде Платонову. С трудом, но он удержался. Пора было петь.
- Гуд монинг, папа, в нашей песне только паузы… - затянуло трио.
Диана продолжала смотреть на выступление из-за кулис, несмотря на то, что Ваня украдкой показывал ей кулак.
- Гуд монинг, папа, в нашей песне только паузыыы… - вытягивал конец фразы лишь один Лебедев, и продолжал петь дальше.
- Ты – первое заученное правило… Проверенное опытным путём…
Увидев, как Айвазовская послала Кире воздушный поцелуй, Дима чуть не взревел от ярости. Его лицо исказилось злобой, Лебедев, заметив это, и продолжая петь, сделал плавное движение рукой, означающее призыв успокоиться.
- Ты – прошлое, что я себе оставил, и… я - будущее, только не твоё…
Наступал момент петь Диме, но вместо этого Кирилл неожиданно вышел в середину зала, сместив Лебедева влево. Не стерпев такой наглости, Масленников подошёл со стороны Лебедева, и пихнул его движением бедёр вправо, сам оказавшись в центре. Забыв о том, что музыка продолжалась, Дима яростно глядел на Платонова, который явно не понимал, что происходит.
- Прошлого нет, - Лебедев отвлекал внимание на себя, пока двое расходились по разным углам.
Выйдя в центр, Ваня понял, что это начало конца. Малинчикова заходилась в беззвучном смехе, сидевшая рядом Никитина с каменным лицом глядела на сцену.
- Ты под запретом! Благодарю! Тебя! За это…
До Димы дошло, что он должен спеть, чтобы не опозорить ни себя, ни Ваньку, ни Ларису Анатольевну, на которую он боялся взглянуть, уж слишком тонкой была черта её сжавшихся губ.
- Гуд монинг, папа, в нашей песне только паузы… - грянули парни.
Кирилл не понимал того, что происходило на сцене, но ясно было одно: долгие разборки и конфликты ещё впереди. Поэтому он старался изо всех сил, надрывая глотку.
- Гуд монинг, папа, в нашей песне только паузыыы…
Начался проигрыш, во время которого, Лебедев завопил, со злобой глядя на директора школы, которая улыбалась во весь рот:
- А теперь поднимаем руки выше! Лариса Николаевна, просим к нам! – сыграл он ва-банк.
Оно того стоило! Лицо директрисы исказилось от удивления, но на сцену она поднялась. Улыбаясь зрителям, она прошипела Лебедеву:
- Пришибу.
- Танцуйте, иначе вас пришибут, - парировал Ваня.
Во время проигрыша Дима и Кирилл работали на публику, в то время, как Ваня и директриса школы хлопали руками, раззадоривая публику.
- Молодцы! И ещё раз! – кричал Лебедев, и ему вторили Платонов и Масленников – Гуд монинг, Лара, в нашей песне только паузы… - при исполнении Ваня ткнул пальцем в Малинчикову. – Гуд монинг, Лара в нашей песне только паузы, паузы, паузы, паузы…
Ваня видел, как смеётся Никитина, и понимал, что он всё делает правильно.
- Гуд монинг, папа, в нашей песне только паузы… - вытянул он в конце песни, и на последних аккордах, Дима с Кириллом упали на колени, и прислонились животами к стойкам.
Эффект был подобен разорвавшейся бомбе! Аплодисменты долго не смолкали, но парней всё же отпустили за кулисы, оказавшись там, Лебедев возмутился:
- Это что ещё такое? Мы же номер готовили? Что случилось?
- Да всё в порядке… - ответил Кирилл.
- Мы просто порядок перепутали, - вторил ему Дима.
Они оба видели, что Лебедев не верит ни единому их слову, но переубеждать его не хотели. Троица поднялась в кабинет, где их застала Никитина.
- Лебедев, тебя Лариска расстреляет! – начала с порога она.
- Да наплевать, - улыбнулся он. – Нормально номер прошёл?
- Отлично!
- Ну и хорошо.
Лариса Анатольевна, заметив, что Дима и Кирилл разошлись по разным углам, кивнула Ивану, вопросительно переводя глаза с него на парней. Лебедев в ответ пожал плечами.
* * *
Наконец «Последний звонок» закончился, и родители разбежались по своим делам, оставив детей убирать зал, с чем те успешно справились и пошли гулять. Лариса Анатольевна вошла в свой кабинет, держа в руках охапку тёмно-красных, почти бордовых роз. Осторожно поставив их в ведро с водой, она подошла к встроенному в стену шкафу и открыла его. На самой нижней полке стояла статуэтка, казавшаяся безобидной. Никитина взяла её в руки, и бережно, словно новорождённого младенца, поставила её на свой письменный стол.
- Лариса Анатольевна, нужно несколько бумаг подписать, - в кабинет вошла директриса. – Ой… - запнулась она, увидев статуэтку. – А как моя статуэтка оказалась у вас?
- А кто вам сказал, что она ваша? – Никитина подошла к двери и заперла её изнутри.
- Что вы делаете?
- Запираю дверь. Вы не ответили на мой вопрос.
- Мне подарили эти статуэтки, поэтому они мои, - недоумевая, произнесла Малинчикова.
- Я так не думаю.
Малинчикова схватила тотем.
- Положи на место, - процедила Никитина.
Директриса двинулась к двери, но Никитина зарычала:
- Я же ясно сказала: положи, где взяла!
Женщины схватились за статуэтку, и всё осветилось ярким светом. Через пару мгновений статуэтка упала на пол. В кабинете никого не было.
* * *
Они шумной гурьбой вошли в популярный кафе-бар под названием «Маффет». Платонов, Астраханцев и Масленников рванулись к столикам, когда как Лебедев сразу почувствовал себя неуютно.
- Ты раньше был здесь? – спросил он у Димы.
- Не раз. Пойдём, закажем выпивку.
- Может, ну её… Эту выпивку… - попытался сопротивляться Лебедев.
- Давай-давай, - подавил сопротивление Кирилл.
- Мне вообще интересно на тя пьяного посмотреть, - хихикнул Астраханцев.
- Тоже мне экспонат нашёл, - фыркнул Иван.
Забрав коктейли, они уселись за общий стол, где весь класс сидел и тихо перешушукивался, надеясь на то, что администрация не просечёт о том, что всем нет и восемнадцати. Наконец слово взял Дима Селетков.
- Ну что, давайте поднимем бокалы за то, что мы наконец доучились и покидаем школу!
Время потекло размеренно. Позже все начали рассаживаться по отдельным столикам в свои компании. Дима и Кирилл оказались за столом с Дианой, Ксюшей и другом Кирилла Сергеем, который решил заглянуть на огонёк.
- За выпускной! – важно произнёс Кирилл, и ребята чокнулись бокалами.
- Тут в принципе не так уж и плохо, - произнёс Серёга, потягивая «Кровавую Мэри».
- Я давно вам говорила, что надо сюда ходить, - парировала Ксюша.
- А мы и так ходим, - улыбнулся Масленников. – Мой день рождения тут отмечали. Может быть, сходим покурить?
- На улицу нас не выпустят, а наверху покурить можно, - ответила Ксюша, оглядывая второй этаж, где стояли пустые столики. – Пойдёмте туда.
Пятёрка, прихватив коктейли, поднялась наверх и усевшись за столик у окна, закурила. Платонов, затянувшись, произнёс:
- Серый, а у вас как прошёл последний звонок?
- Да как, как… Как-то хреново прошёл. Тупо было представление и все разошлись по домам… У меня класс недружный, так что другого я и не ожидал. У вас вроде бы с этим проблем нет, как я погляжу…
- Нет, на самом деле у нас тоже не особо дружный класс, просто все понимают, что этот день – один из последних, который мы проведём вместе, и стараются не упустить шанс пообщаться друг с другом, - ответил Дима.
- Согласна, всё равно после выпускного мы все разойдёмся и будем встречаться только на улицах мимоходом, ну или через аськи списываться. А это всё равно не то…
- Не зарекайся. Вдруг ты с Долгановой подружишься? – хихикнула Диана. – Так и представляю себе эту картину: Наташа и Ксюша – идущие рука об руку…
- Фу, ты хочешь, чтобы меня стошнило? – возмутилась Кутузова.
- Да ладно вам… Она не такая уж и плохая, - попробовал заступиться за неё Дима.
- Да не, не плохая, - согласился Киря. – Просто дура.
Ребята расхохотались. Светившее за окном солнце никак не вязалось с тем, что происходило в кафе. Заклятые враги мирились и пили на брудершафт, парочки тайком целовались, все вмиг стали лучшими друзьями. «Такого ведь не было ни разу за десять лет…» - подумал Дима, глядя в окно.
- … а ещё тогда мы напились и чуть не выпали с балкона, - голос Серого. – Хотели посмотреть, кто дальше сможет высунуться.
- Делать вам нечего было, - усмехнулась Ксюша, прикуривая сигарету.
- Да ладно, со всеми бывает, - парировал Кирилл. – Мы один раз у Ваньки ночевали, намешали пива с джин-тоником, и допились до того, что я уснул во время просмотра порнухи, Масло, когда смотрел Шрека, а Ванька уснул последний, что он там смотрел, я даже не знаю…
- Было дело, - усмехнувшись, подтвердил Дима. – А он ничего не смотрел. Он выключил телевизор и лёг на диван, и тут я проснулся и говорю: «Ты зачем выключил?» Он до сих пор вспоминает этот момент и ржёт.
- Сколько ж вы выпили тогда? – удивилась Диана.
- Хороший вопрос… По-моему две трёхлитровых пива и три двухлитровых джин-тоника… Может наоборот, - ответил Киря.
- А самое смешное, что у Ваньки на следующий день был эфир на радио, - подхватил Дима. – Это надо было слышать, его полусонный голос усыплял город около часа. Я бы с такого бодуна не пришёл бы на эфир вообще…
- Ты ленивец потому что, - улыбнулась Ксюша. – Он с моим крёстным дядей вёл эфиры. Классно было. Только ни тот, ни другой удержаться на радио не смогли.
- Ну твой дядя не пропадёт, - ответила Диана. – А вот Ваньке на радио нечего было делать… Не его это…
- Да нафиг радио, лучше телевидение, - вмешался Серёга в разговор. – Я тут недавно ходил на кастинг на Каму тэвэ, попробовался. Студия ничегошная, да и люди нормальные вроде. Правда я так и не понял, прошёл я кастинг или нет…
- А чего тебе сказали? – спросил Дима.
- Ну сказали, что позвонят… Правда прошла неделя, и чё-то не звонят.
- Да позвонят, - попытался приободрить его Киря.
- Хз, мож быть.
- Чё-то мы уже засиделись, - зевнула Ксюша. – Может пойдём гулять?
- Прохладно на улице-то, куда гулять? – удивилась Диана.
- Да какая разница. Мы уже хорошие, нам уже пофигу. Можно на набережную, - ответила Кутузова, прикуривая сигарету.
- Ксюх, мы там околеем, - ответил Киря.
- Да ладно вам, мы всё равно в последний раз всем классом собираемся, - произнёс Дима.
- Не последний, - поправила Ксюша. – Ещё выпускной и экзамены.
- Ну это уже так… Чисто организационные моменты, - ответила Диана.
- Пойдёмте гулять, а то здесь душно, - поддержал Кутузову Серёга.
Она взглянула на него. Высокий, статный, зеленоглазый брюнет сразу ей понравился. «Что ж… Чем чёрт не шутит…» - подумала она. Ксюша поднялась с места, и улыбнувшись ему, произнесла:
- Собирайтесь, сейчас всех сгоношим и пойдём вниз.
Пока её собеседники начали подниматься, Ксюша тем временем спустилась вниз и обнаружила Лебедева в гордом одиночестве за столиком.
- А ты чего один?
- Да все куда-то разбежались по разным углам, кто за мартини, кто за пиццой, кто в туалет… Сейчас вернутся, наверное…
- Эй, твиксы, вас сфоткать? – произнёс подошедший Саша Деменников с фотоаппаратом в руках.
- Давай, - воодушевилась Ксюша и мигом уселась к Лебедеву на колени. Тот не растерялся и обхватил её руками.
- Какая эротика, - Саша не успевал фотографировать: парочка столь быстро меняла позы для съёмки, что все диву давались.
Когда Лебедев почувствовал, как её рука поползла куда-то ниже его живота, он, улыбнувшись, произнёс:
- По-моему, хватит. А то мы устроим оргию прямо здесь.
Она удовлетворённо хмыкнула, и поднялась. Послав Ивану воздушный поцелуй, девушка двинулась в сторону дамской комнаты.
- Развратники вы, - полушутливо фыркнул Саша.
- Вообще даёте, - поддержала своего будущего мужа Маша, которая всё это время стояла за кедром, и не попадала в поле зрения «моделей». – Пошлость какая.
- Да ладно вам, - отмахнулся Ваня.
Повернувшись к Маше, он произнёс, поднимаясь с места:
- Если бы ты зашла минут на десять попозже, ты бы ещё и не такое увидела…
* * *
Класс двинулся к набереженой. Выглядело это комично: пьяные подростки, опоясанные ленточками, распевая песни, идут по центру города, вызывая улыбки прохожих и заставляя хмуриться сотрудников милиции. Дима после удивлялся, как их всех ещё не забрали в милицию и не посадили в вытрезвитель.
- В первый раз чувствую, что я учусь в нормальном классе, - произнёс он.
- И я! – поддакнул Астраханцев.
Дима хотел было ответить, но его опередил голос Делкрита, который смущённо произнёс:
- Дима, я всё понимаю, что у тебя праздник и всё такое… Но ты должен уничтожить статуэтку сегодня, не забывай об этом…
- Я всю школу перерыл, и не нашёл её, - мысленно ответил Масленников.
- Её не было в тот момент в школе. Тот, у кого она хранилась, оставил её в здании. Как раз после твоего праздника…
- Хорошо, я на обратном пути зайду в школу, - раздражённо ответил он.
«Неужели я в свой праздник не могу погулять с друзьями?» - подумал он. В ответ ему пришла другая мысль: «О чём ты говоришь? Тут твоих друзей по пальцам можно пересчитать. А Делкрит о важном тебя просит…»
Размышляя о Делкрите и совете Земли, Дима не заметил, как они вышли на набережную. Кама, отпрянув ото сна, поблескивала внизу, словно призывая искупаться. Но температура в минус четырнадцать и холодный ветер сразу отрезвляли пловцов, если таковые находились. Одиннадцатиклассники сразу разбились на тех, кто пил водку, и на тех, кто просто стоял и наслаждался последними минутами с классом. Лебедев, Масленников и Платонов оказались в числе последних. Около часа одиннадцатый класс галдел и шумел, перекрикивая птиц. Потом Маша Трапезникова закапризничала и засобиралась домой.
- Да оставайся, - по-сестрински обнимала её Долганова. – Потом в клуб поедем.
- Нет, я договорилась с друзьями через два часа в центре встретиться. Съезжу домой переодеться.
- Я провожу тебя, - вызвался Платонов, и увидев в глазах Лебедева немой вопрос, произнёс, - Пойдёшь с нами?
- Да, схожу.
Поднявшись наверх, процессия разделилась: Трапезникова и её подруги пошли впереди, а Ваня с Кириллом чуть поотстали.
- Ну и? Хочешь заставить Диану поревновать? – спросил Лебедев.
- И это тоже. Я хочу с Дианой заняться сексом, а Дима не отстаёт от неё. Ты можешь его увести?
- Ага… Спешу и падаю. Ты совсем охренел что ли?
- Ну что тебе, трудно что ли?
- Да, представь себе трудно! – выпалил Ваня, да так громко, что впереди идущие девушки испуганно обернулись.
- Не ори ты…
- Ты как себе это представляешь? – произнёс Лебедев, уже гораздо тише. – Я подойду к Масленникову и скажу: «Родной, пошли гулять, а Киря с Дианой потрахаются…» Так что ли?
- Ванька, ну тебе трудно, что ли?
- Киря, ты понимаешь, что так нельзя?
- Понимаю… Но не могу остановиться…
- Надо это сделать. Никто не знает, к чему это может привести.
Они укрылись за телефонной будкой от девушек, которые, впрочем, особо парней и не искали. Достав из кармана сигареты, Ваня закурил.
- Киря, это некрасиво. Он же тебе как брат.
- Я же не виноват, что она поступила с ним так?
Лебедев промолчал, думая о чём-то своём. Потом он затянулся, и выдыхая едкий сигаретный дым, произнёс:
- Попробуйте сами отвязаться. Если не получится, то будем действовать по ситуации.
Киря увидел в глазах собеседника злость, смешанную с отчаянием и чем-то вроде жалости. Впрочем его это мало волновало. Они вышли из-за будки и двинулись к остановке.
- Зачем ты это делаешь? – спросил Кирилл.
- Что делаю?
- Зачем ты пытаешься развести меня с Дианой? Для того, чтобы Масло был счастлив?
- А разве ты не желаешь ему счастья? Ведь он твой друг.
- О чём ты? – фыркнул Кирилл. – Он лишь мой одноклассник и приятель. А до друга ему ооооооооочень далеко.
- Ага, то есть ты с чистой совестью можешь его обложить дерьмом? Так что ли?
- Ну почему сразу обложить дерьмом? Я всего лишь хочу быть счастлив…
- И плевать, кто при этом страдает, - закончил фразу Лебедев.
Докурив, он выбросил сигарету в урну.
- В общем, делай как знаешь. Если холодная война перейдёт в открытую атаку, я займу нейтральную сторону. Я тебя предупредил.
- Ладно.
Парни двинулись к остановке. Кирилл вновь напустил на себя безразличный вид, но в глубине души он никак не мог понять, почему Ваня Лебедев, с которым они дружили почти десять лет, неожиданно встал на сторону Димы Масленникова, с которым изначально у них были, мягко говоря, не очень хорошие отношения. Обжигающе холодный ветер заставил его натянуть капюшон. Когда они проходили мимо дверей городской художественной галереи, он произнёс:
- Ты правда думаешь, что это не очень хорошая идея?
- Правда.
Платонов снова замолчал. Они вышли к остановке, где порядком продрогшие девушки ждали троллейбус, потихоньку замерзая в железном павильоне.
* * *
Солнце медленно приближалось к линии горизонта. Порядком захмелевшие выпускники решили двигаться дальше, чтобы совсем не замёрзнуть на набережной.
- Не знаю, как вы, а я – домой, - произнёс Лебедев, который продрог даже в куртке, поскольку от ледяного ветра она не защищала.
- А я к тебе ночевать, - произнёс Кирилл.
Ваня удивился, но вида не подал, и произнёс:
- Не вопрос, а мама у тебя знает?
- Конечно.
- А я не хочу домой, - с улыбкой бодрого кретина произнёс Масленников.
- И куда пойдёшь? – спросил Ваня.
- Не знаю, наверное, в клуб поеду с парнями.
- Ладно, решай сам, но только чтобы всё было нормально и мы не волновались, - ответил Ваня.
Масленников подумал: «Ванька, ну зачем? Ты же сам прекрасно знаешь, что Кире абсолютно наплевать…», но вслух же произнёс:
- Не волнуйтесь, всё нормально будет. Ладно, встретимся на консультациях.
Они пожали друг другу руки, и Дима двинулся в сторону остановки. Если бы он задержался минут на десять дольше, наверное, он бы увидел, как Ваня и Кирилл с Дианой в обнимку разошлись в разные стороны…
* * *
Дима стоял перед зданием школы. Ему казалось, что сама школа – это хранилище тайн, которые иногда перестают таковыми являться. Незаметно он проник в школу с чёрного хода через спортзал, и начал методично обыскивать школу. Около восемнадцатого кабинета он остановился. Ему чудились два женских голоса, которые просили о помощи. Он мысленно поблагодарил Ларису Анатольевну за то, что она дала всем троим ключ от своего кабинета, как она сама сказала: «на всякий случай», и открыл дверь.
Кабинет был пуст. На задней парте одиноко покоился плащ Никитиной, чуть подвядшие розы стояли в ведре, которое обычно использовали для мытья полов. Лежащие на полу бумаги привлекли его внимание. Присев на корточки, он разгрёб их и обнаружил статуэтку, которая почему-то переливалась всеми цветами радуги.
«Делкрит?» - Дима мысленно позвал своего наставника.
«Слушаю»
«Разве статуэтка может переливаться всеми цветами радуги?»
«Используй себя» - прозвучало в ответ.
Дима пригляделся к статуэтке и увидел внутри неё двух знакомых ему женщин, которые мирно спали.
«Делкрит?»
«Да»
«Возникли сложности: статуэтка поглотила двух женщин. Что делать?»
Делкрит не отвечал, поэтому Дима взял статуэтку в руки. Неожиданно он оказался внутри неё. Это было большое белое пространство, которое, казалось, никогда не закончится. Никитина и Малинчикова спали. Он сделал шаг к ним, и их тут же окружила клетка. Раздался громкий нечеловеческий голос:
- Ты можешь забрать их обеих. Если справишься с ним.
Сзади раздалось громкое рычание. Масленников обернулся и увидел перед собой великана, который загородив собой выход, одним глазом глядел на Диму и скалился.
«Да не вопрос…» - подумал Масленников.
Великан зарычал и поднял ногу, чтобы раздавить противника, но Дима был быстрее, и за доли секунд оказавшись на носу великана, достал из кармана нож, вонзил его в глаз циклопа. Циклоп взревел от боли, и принялся вслепую молотить руками по воздуху, пытаясь отомстить обидчику.
Масленников спрыгнул на пол, и клетка, окружавшая женщин, тут же растворилась в воздухе. Он осторожно взял Никитину на руки, и пошёл к двери, совершенно не опасаясь великана, который захлёбываясь от рёва, упал на колени. Дима открыл дверь, и понял, что снова находится в кабинете Ларисы Анатольевны. Он аккуратно посадил её за парту, и снова подошёл к статуэтке. Меньше всего ему хотелось туда возвращаться, но он понимал, что Малинчикова тоже имеет право на жизнь, и поэтому Дима, глубоко вздохнув, вновь взялся рукой за статуэтку.
* * *
В это время Кирилл открывал дверь своей квартиры. «Хорошо, что мама уехала на молебен…» - пронеслось в его голове. Держа за руку порядком захмелевшую Диану, он прошёл в квартиру.
- А ты уверен, что твоя мама не вернётся? – спросила она.
- Уверен.
Он закрыл дверь в тамбур между двумя квартирами и поцеловал её. Она залезла руками ему под футболку, и поднимая её вверх, начала обследовать каждый сантиметр его груди. Он стянул с неё бирюзовый топик и швырнул его куда-то в сторону, она начала расстёгивать ремень на его джинсах.
Кирилл взял её на руки, и понёс в спальню, где они оба упали на незастеленный им утром диван.
* * *
Доставив Ларису Анатольевну домой, и наврав ей с три короба, дескать, она уснула в пустом кабинете, Дима неспешно возвращался к школе. За школьным забором на скамейке, наблюдая за закатом, сидел Ваня. В руках он держал сигарету, и смотря на небо, медленно курил, размышляя о чём-то своём.
- А где Киря с Дианой? – спросил Дима, плюхнувшись рядом с ним.
- Понятия не имею.
- Слушай, Вань… Я всё понимаю… Правда… Не пытайся разорваться, у тебя это не получится… Ты хочешь сделать как можно лучше, но это не получится.
- Но я…
- Слишком сильно уязвлено моё самолюбие и слишком больно потом будет Кире, - перебил его Дима, словно не слушая.
Солнце начало садиться за горизонт. Небо осветилось яркими и красочными тонами, словно при фейерверке. Сверкнувший луч заставил Лебедева зажмуриться.
- Что ты имеешь в виду? – спросил он, открыв глаза.
Рядом с ним никого не было. Весенний ветер также сметал с земли неубранные прошлогодние засохшие листья, солнце также медленно уплывало за горизонт. И точно также одинокий человек сидел на скамейке, наблюдая за закатом.