Искусная работа

 
Как-то утром на столе ремесленника возник переполох: в центре поставили большую деревянную заготовку. Первыми проснулись тюбики с красками и тут же разбудили всех остальных.

-Смотрите! Смотрите! – кричали тюбики, - Это для нас!

- И для нас! – подхватили кисти. Их было меньше тюбиков, но зато они были выше, и их мохнатые хвостики можно было видеть со всех краев стола.

Все смотрели на новую гостью: веселые тюбики, стройные кисти, любопытные карандаши, флегматичные стирательные резинки, трудолюбивый художественный лак и даже угрюмая наждачка, ворчавшая на внезапную суматоху. Все ждали, что будут делать руки мастера. И вдруг, о, чудо, руки убрали верхнюю часть заготовки и изнутри вытащили точно такую, но поменьше; из второй – третью; из третей – четвертую и вскоре на столе уже стояли пятнадцать заготовок: мало-мало-меньше. Самую последнюю руки еле могли держать, и ее пришлось поставить на одну из резинок. Эта резинка тут же возгордилась: она теперь не будет выполнять серную работу, стирая неудачный штрих, а будет постаментом для этого маленького создания, будущего шедевра. В том, что эти пятнадцать деревянных заготовок будут шедевром, никто не сомневался. Разве могли все жители стола и натруженные руки мастера сделать что-нибудь не великолепно?!

И вот закипела работа. Много дней трудились все вместе. Сначала ворчунья-наждачка отполировала всю поверхность всех заготовок, да так, что они стали гладкие-прегладкие. Потом наждачка забралась в коробку и начала снова ворчать, но теперь ворчание было не угрюмым, а лишь выражала удовольствие своей работой. Наждачка следила, как работает молодежь (она была здесь самая старшая), и немного нервничала – вдруг у них что-то не получится?!

Настала очередь карандаша. Руки с помощью ножа заточили ему нос остро-преостро. Он, конечно, немного попищал, что, мол, прежний нос был не хуже, но новый, действительно, был лучше: и длиннее, и тоньше. А с таким носом карандаш мог вмешиваться в гораздо большее количество дел, ведь он был таким любопытным!

Карандаш быстро наметил контур платочков, личек и фартучков. «Фи!- подумал он, -Девчонки!» и выше задрал пообточившийся нос – он-то был мальчишкой.

Вот заработали кисточки и тюбики. Без устали утонченные кисти подставляли свои хвостики тюбикам и наносили краски на заготовки по карандашным контурам. Красные и желтые тюбики кокетливо снимали свои шляпки и улыбались кисточкам, особенно, самому высокому из них, в черном фраке и с золотыми надписями.

Цвета этих тюбиков превратились в нарядные платочки и сарафаны.

Зеленые и синие тюбики с радостью видели, что благодаря им на фартучках появились трава и небо. Белый и черный предали законченный вид.

Благородный тюбик с золотом дал своей сияющей краски на кокошники. А тюбик с перламутровой краской подарил жемчужные подвески и бусы.

Руки иногда потирали друг друга. Это, как все уже знали, говорило о том, что мастеру нравится их работа.

Вскоре появились улыбающиеся лица с голубыми глазами.

- Матрешки! Матрешки! – снова первыми закричали тюбики.

- Я давно это знала! – заворчала наждачка, хотя на самом деле она, как и все, не догадывалась, что же получится из заготовок.

Наконец, преступил за дело лак. Вскоре матрешки блестели, и их лаковые бока были настолько наполированы, что модницы -красные и желтые тюбики - могли смотреться в них, как в зеркало.

Когда работа была завершена, все зачарованно замолчали: нарядные, улыбающиеся матрешки были настолько хороши собой, что ими нельзя было не залюбоваться!

- Ах, какая прелесть! – и все согласились с тюбиками. Они восхищались своей работой.

- Не зря мы трудились столько дней и столько вечеров, не зря обсуждали, как сделать лучше! Нам есть чем гордиться! –сказали кисти. Все согласно закивали.

И потекли счастливые дни: каждое утро, просыпаясь, все любовались матрешками, а каждым новоприбывшим на стол тюбикам и кисточкам первым делом показывали удивительную работу.

Но вот однажды, как это всегда бывает в жизни, проснувшись утром, все увидели, что матрешек на столе нет! Руки мастера забрали их и отдали в другие руки. Загрустили все на столе.

-Больше мы такого не сделаем! – причитали «ветераны».

Тюбики уже стали стареть и сжиматься. У кисточек начали редеть некогда пышные хвостики и они уже скромно прятались за молодыми. Старая наждачка вышла на пенсию и лишь молчаливо и с неодобрением наблюдала за всем, что происходит на столе. Ей уже даже ворчать не хотелось.

А новое поколение, не видевшее тех чудесных матрешек, только нетерпеливо отмахивалось, когда старики начинали рассказ о своей молодости. Зачем их слушать? Ведь впереди у них, молодых, свой шедевр, да такой, который другим уже не повторить!

И осталось скрюченным ревматизмом тюбикам, облысевшим кисточкам и стертым резинкам собираться где-нибудь, например, у ветхой наждачки, да, кряхтя, вспоминать: -Эх! Какие были матрешки!

- Да! Молодежь уже такое не сделает!

- Не-е-е… Где уж ей!


P.S.: эта сказка была принята в виртуальный сборник "Игрушки" литературного портала "Самиздат"; напечатана в сборнике "Русский глагол", 2007