«Он вошел в конфликт со здравым смыслом, поэтому каждый человек, совершающий логичные поступки, автоматически становился его личным врагом».
(из дневника наблюдений имиджмейкера)
1
Увидев клиента впервые, я испытала суеверный ужас и радость обретения одновременно. Никто из известных мне прежде людей не был настолько одержим идеей общественного признания своей личности, как господин Петровский, и настолько же далек от идеального образа, к которому так стремился.
Игорь Валентинович довольно высокий тридцатипятилетний мужчина с пухлыми дамскими ладошками и толстыми короткими пальцами. Грузный, вялый, он ни в едином жесте своем не выглядел натурально. Манеры матерого уголовника ему так же плохо удавались, как и претензия на интеллигентность. Дорогой костюм сидел на Петровском мешковато, прибавляя возраст, но не солидности. Его личность не пробивалась сквозь костюм с ярким галстуком. Информация об этом человеке при первом впечатлении практически не считывалась. Меня охватило какое-то забытое чувство профессионального азарта, и я подумала: «Если мне удастся помочь Петровскому выиграть выборы, стану уникальным специалистом в своем деле». Не проявила ли я в тот момент недопустимой в профессии самонадеянности? Не знаю. Я была уверена, что способна даже черта произвести в ангельский чин, если он будет меня слушаться.
«Игорь Валентинович, - начала я беседу с клиентом. - Для успеха нашего общего дела мне потребуется особый статус в вашем окружении. Условимся сразу: я - не ваш сотрудник, я – ваш ментор. План действий с комментариями я вам предоставила. План одобрен. С этого момента я не стану кого бы то ни было посвящать в свою методическую кухню. В процессе работы у нас, наверное, будут случаться обидные недоразумения. Я слишком мало знаю вас, чтобы сразу правильно выстроить наши отношения. По праву старшего я прощу вам два покушения на мой статус. На третий раз мы с вами расстанемся, потому что совместная работа потеряет смысл. Согласны?»
Петровский быстро кивнул и только потом окинул меня с головы до ног немигающим долгим взглядом. Этому разговору предшествовало две недели изучения материалов моей прежней деятельности, наведение справок и внутренние консультации. С кем советовался Петровский, принимая мои услуги? Я воспринимала его как самостоятельного человека, способного лично принимать решения. Да и кто на моем месте воспринимал бы руководителя крупной коммерческой фирмы и депутата городского Совета иначе?
И еще: я была уверена, что он меня услышал и правильно понял.
Свежие впечатления о клиенте я получила в его офисе. Мой подопечный обладал необузданным нравом: орал на подчиненных, матерился в присутствии женщин, называя каждую при этом то «радость моя», то «счастье мое». Поначалу я не понимала, с кем он говорит. Жена, возлюбленная, приятельница, словом, женщина любого возраста и любой степени близости к моему клиенту награждалась каким-нибудь уменьшенным именем. Петровский пытался сократить до минимума количество звуков в названии любого одушевленного объекта женского пола. Вокруг сновали пятидесятилетние Люси(Лю), Тани(Та), Оли и т. д. Так Игорь Валентинович демонстрировал миру свою «простоту». Кабинет тоже многое рассказывал о своем хозяине. Давно я не видела в кабинетах руководителей шкафа, напичканного спиртными напитками. Повеяло девяностыми годами прошлого столетия. Петровскому не приходило в голову скрыть свой богатейший арсенал за зеркальными дверками. Напоказ было выставлено и огнестрельное оружие. На полу стоял пулемет, а под фикусом притаился гранатомет. Петровский носил пистолет под пиджаком. Вооруженный до зубов начальник производил странное впечатление на безоружных посетителей и персонал. Штатные единицы своего властителя не любили. Практически каждый сотрудник в фирме Петровского тайно подыскивал себе работу в другом месте. Почему тайно? Потому что отпускать на волю своих холопов без выкупа наш барин не собирался. Уходили с долгами перед фирмой, а самые несчастные должны были Самому. Моя профессиональная деятельность молниеносно восстановила против меня коллектив: я пришла усилить влияние тирана и дать господину с диктаторскими замашками больше власти. Пришлось потратить изрядное количество времени и сил, чтобы наладить отношения с окружением клиента.
Форма управления коммерческой структурой, освоенная Петровским, известна давно. Называется она – фаворитизм. Мне и прежде приходилось успешно сотрудничать с авторитарными самодурами. Они всегда назначали меня на роль фаворитки. Таким образом, мои клиенты понимали слово «профессиональный статус». Но, как известно, жизнь в фаворе коротка. Пока я кропотливо выстраивала отношения, в рамках служебной этики, клиенты со мной пытались войти в совсем иные отношения. Конечно, стремление сблизиться с имиджмейкером не имело прямого отношения к моим женским прелестям. Просто мужчины острее женщин чувствуют свое одиночество. Мужчины-руководители, как правило, одиноки. Я всегда понимала, что партнерские отношения с авторитарным лидером практически невозможны. Но когда появляется женщина, заинтересованная в исполнении амбициозных желаний клиента, активно способствующая его движению к цели, с которой можно обо всем этом говорить, то человек думает, что обрел, наконец, свою вторую половину. Для профессионала нерабочие отношения с клиентом недопустимы. Я – профессионал.
Мы с подопечными проходили все стадии межличностных отношений, пока добирались до нужных. Каждый раз ровно через два месяца мои клиенты бунтовали против «надменной фурии, диктующей свои правила авторитетному человеку». В моем ежедневнике и в этот раз была отмечена черным маркером дата первой серьезной свары. Я готовилась к неизбежному конфликту, в который мы ворвемся с Петровским месяца через два. Мой наставник в профессии не раз предупреждал: « Будь осторожна. Эти люди не терпят чужого ума и порядочности. Они вполне воспользуются и твоим интеллектом, и твоей верностью слову, но всегда будут чрезвычайно раздражены именно этими качествами. И обязательно постараются дискредитировать тебя именно по этим показателям». Я была старше Петровского на десять лет и рассчитывала, что наши служебные отношения на этот раз будут лишены привкуса сексуальности. Может и в остальном обойдется?!
Прошла первая неделя, а я о своем подопечном так и не получила какой-либо официальной информации. Биография Игоря Валентиновича, изложенная специально для меня, уместилась в одну строчку: «Родился, учился, работаю». Мне ничего не рассказывали, но не запрещали наблюдать и делать выводы. Я наблюдала за клиентом на депутатских комиссиях, на встречах с избирателями, в офисе и на ответственных мероприятиях. Петровский любил быть в центре внимания. Выступал на всех собраниях. Говорил невпопад, много и нудно. Его демонстративно игнорировали и коллеги по депутатскому корпусу и представители средств массовой информации. В узких кругах местной политической элиты Игорь Валентинович получал еще меньше уважения и внимания. С чем это связано?!
«Мне нужно стать человеком, к которому прислушиваются, - однажды сказал Петровский. – Я замечаю обидное пренебрежение моим мнением. Но возможно ли вообще добиться уважения у людей, которым я не плачу деньги?!» Объяснить Игорю Валентиновичу, что люди обычно внимательно выслушивают то, что представляет для них интерес трудно. За время своей работы в городском Совете он успел приобрести славу болтуна и пустослова. И все-таки агрессивное неприятие любых инициатив, которые исходили от Петровского, выглядело странно и имело какое-то совсем простое объяснение, до которого я просто еще не додумалась. Между тем, положение моего клиента в городском Совете требовалось немедленно исправлять. Посоветовала Петровскому прежде всего не выступать публично по вопросам, которые не подготовлены заранее.
- Вам следует, как можно меньше говорить, лучше уж угрожающе молчать, хмуро вглядываясь в лица политических конкурентов. Согласны?
Он коротко вздохнул, кивнул и вдруг одарил меня взглядом искреннего растерянного мальчика.
2
Чтобы творить миф о герое, нужно знать о нем хотя бы что-нибудь, а для того, чтобы корректировать личность, нужно знать о ней все. Но мой «мальчик» не собирался открывать мне душу. Надо отметить, что в городе о нем ходило довольно много неприятных слухов. Наиболее часто говорили о криминальных деньгах, на которых «поднялся» Петровский, и связях с действующими криминальными авторитетами. Могла ли я воспользоваться таким ненадежным источником информации, как городские сплетни?! Собственные наблюдения тоже приводили меня к неутешительным выводам. Во-первых, я выявила идеальный образ, к которому подсознательно стремится мой клиент. Интересно, откуда в молодом мужчине проявился этот говорливый нудный дядька в пиджаке?! Возможно, на Петровского в нежном возрасте было оказано довольно сильное психологическое давление подобным субъектом. С тех пор он образ силы ассоциирует с именно таким человеком. Сильная личность может оказывать психологическое давление, но не всякий человек, способный давить на психику, сильная личность. Скучный чиновник не нравится электорату Чиновники на выборной дистанции стараются представиться избирателям спортивными, ироничными, креативными жизнелюбами. Как объяснить клиенту, что избранный им идеал не соответствует его целям?!
Во-вторых, Петровский до сих пор внятно не сформулировал свои цели и задачи. В качестве промежуточной цели можно принять желание выиграть грядущие выборы. Но ни одной задачи для самого себя клиент и здесь не ставит. Все задания были поставлены передо мной. Я должна сделать его признанным оратором, я должна научить его приемам, которые позволят ему манипулировать людьми и обрести массу сторонников, я должна наполнить его разум идеями, которые потрясут общественное сознание и т.д. Видимо, мой невежественный друг искренне считал, что политические технологии предусматривают некие магические действия. Например, выпьешь снадобье – обретешь речь многомудрую. Технологии позволяют исключать из процесса несовершенные объекты, заменять их более устойчивыми, использовать различные подмены и переименования. Проще говоря, идеи клиента может озвучивать либо более приспособленный к этому делу человек, либо печатное издание. Наиболее часто используемый прием – достойный представитель кандидата на выборную должность озвучивает позицию патрона в гуще электората. К сожалению, мой подопечный хотел сам вещать народу свое сокровенное. Но чтобы стать оратором, для начала необходимо быть мыслителем. Это единственный путь к славе Цицерона и Гамбеты. Я решила познакомить Петровского с интеллектуальной продукцией выдающихся философов и общественных деятелей человечества. Увидев, толстую книжку, которую ему предстоит прочитать, Игорь Валентинович грубо выругался, и, взяв себя в руки, приказал: « Пиши-ка мне сама все тексты. Если я увижу, что моя мысль выглядит банально, урежу тебе зарплату». Так клиент перешел со мной на «ты».
У меня несомненный талант к трепу. Я умудрялась разговорить самых нелюдимых молчунов. Довольно приличное гуманитарное образование позволяло поддерживать тематически сложные беседы со специалистами узких областей человеческого знания, а разнообразный житейский опыт сводил в задушевных беседах «за жизнь» как с экзотическими представителями социальных групп, так и с заурядными выходцами из густо заселенных социальных слоев. Но Петровский не хотел со мной говорить! Я не могла нащупать ни одной темы, которая интересовала бы моего клиента и пришла к еще одному неприятному выводу: Петровский - пустой человек. Ему нечем поделиться с собеседником. Он ничего не читает, его не интересуют гуманитарные проблемы человечества.
Кажется, Игорь Валентинович вообще с трудом воспринимает печатное слово. Через несколько дней мой клиент убедительно продемонстрировал, что и с памятью у него дела обстоят не блестяще. Игорь Валентинович не смог выучить десять строк прозаического текста. Все выступления на радио проходили в соответствии со сценарием, который я писала заранее. Но если ведущий программы по какой-то причине менял местами вопросы или добавлял что-то от себя, Петровский терялся и начинал нести чушь. Для телевидения речи нужно было заучивать. Вот тут и оказалось, что памяти у клиента нет. Минутный ролик снимали около часа. Телевизионщики роптали, зеваки смеялись и подсказывали слова. «Дурацкий текст! – ругался Петровский в офисе. – Никто не поймет, что я хотел всем этим сказать. Никто не запомнит ни единого слова из моего выступления! Просто выбросили деньги на ветер. Нужно говорить о социальных проблемах, а ты меня за уши тянешь в сторону от народных чаяний!».
До выборов времени у нас достаточно. Я считала, что его следовало потратить на создание образа незаурядного человека, способного предложить обществу новые идеи. Выступление на телевидении было сделано на уровне серьезного федерального политика, в котором присутствовали свежие мысли, еще никем не высказанные публично. На фоне местной политической самодеятельности речь Петровского выглядела ярко. Конкуренты даже попытались снять ее с эфира.
«Сейчас серьезные игроки на политическом поле региона делают свои ставки, - убеждала я клиента. - Нам важно успеть обратить их внимание на себя, убедить нужных людей в своих способностях к общественной деятельности и политической вменяемости. Мы обязаны продемонстрировать максимум интеллекта и воли к победе. Социальные проблемы – это темы для финишной прямой. Сейчас озвучивать их не имеет смысла. Не торопитесь, Игорь Валентинович. Всему свое время. Мы все делаем правильно».
Петровский был не чужд современных технологий. У него был собственный сайт, о котором он трепетно заботился. Именно на этом сайте я размещала его комментарии к текущим событиям в стране, мире и родном городе. В Интернете Петровский отвечал на вопросы избирателей, политизированной молодежи и скучающей публики различных форумов. Мои тексты существенно меняли привычный городу образ грубоватого ура-патриота. Однако Игорь Валентинович упорно не соглашался критиковать действующие власти, использовать в изложении материалов иронию, словом отступить от официальщины хотя бы на дюйм. Дядька в пиджаке, довлеющий над моим клиентом, не разрешал перемены. При этом Петровский искренне не понимал, почему его сайт называют скучным?!
- Все самые яркие мысли балансируют на острие между крамолой и провидением. Если мы не критикуем власти, то нужно хотя бы прогнозировать последствия принятых ими решений.
- Ты меня еще втрави в войну с администрацией! На кой мне анализировать действия властей? Обновим мои комментарии событий общероссийского и мирового значения. Ты уже придумала о чем я завтра рассуждать буду? Так. О справедливости, добре и зле… Что ж я согласен пофилософствовать на эти темы на форуме. Вообще я бы хотел увидеть на сайте свой психологический портрет. Пора мой новый образ литературно оформить.
Над материалом о руководителе новой формации работалось трудно. Форма изложения не ладила с текстом. Все, на мой взгляд, получалось скучно и вторично. Из закоулков памяти неожиданно всплыл кодекс компании «IBM». А что если совместить критерии успешности конкретной компании с личностью Петровского? Так появился материал «Лидер в формате IBM». Образу топ-менеджера Петровский не соответствовал. Все, кто критиковал меня за этот материал, руководствовались разницей между мечтой и явью. Но кто мешал Петровскому устремиться к предложенному идеалу?! И, боже мой, сколько народу, не знакомого с Петровским лично, стало представлять себе Игоря Валентиновича именно таким! Простите меня, люди.
3
Прошел месяц. Петровский с некоторых пор начинал рабочий день с изучения моего телефона. Он бесцеремонно просматривал раздел сообщений и входящие телефонные звонки. Я всегда удаляла любую частную информацию, так как пресечь вторжение в мою личную жизнь не могла. Весь этот «шмон» начался относительно недавно. Однажды, измученная затянувшимся совещанием в кабинете Петровского, я с сожалением заметила, что при подобном графике не смогу выйти замуж. Неожиданно Игорь Валентинович заинтересовался, а есть ли у меня для такого шага кандидатура. И я призналась, что давно и пламенно влюблена, пользуюсь взаимностью, и счастливая пара голубков строит планы на совместное будущее. С тех пор Петровский задавал мне ехидные вопросы «как там твой любовник, не скучает?» и старался задержать меня на работе как можно дольше. Я возмущалась. Игорь Валентинович, усмехаясь, возражал: «Необходимо целиком сосредоточиться на одном объекте. Потом после выборов, возможно, у тебя появится больше свободного времени…». Мы стали часто выезжать на различные мероприятия. Петровский представлял меня своим пресс-секретарем.
Я нравлюсь мужчинам. За мной всегда приударяли самые избалованные бабники. Петровский пресекал интерес ко мне со стороны других мужчин на корню. «Человек на работе!» – говорил он строго, показывая, кто здесь хозяин положения. И в результате довольно быстро добился того, что стали поговаривать о наших якобы особых отношениях. Я ни на минуту не могла принять игру, затеянную Петровским, всерьез. Разница в возрасте, в ментальности и в культурных предпочтениях делала невозможным какое-то бы ни было сближение между нами. Я не учла только одной детали в характере клиента: он ничем ни с кем не делился. И вот однажды Игорь Валентинович заманил меня в ловушку. После скучного официального собрания с последующим сабантуем, я услышала прерывистое страстное признание:
- Поедем со мной! Я влюбился, как школьник. Ты такая необычная, такая … Вместе мы горы свернем! Зачем тебе другие мужчины, когда рядом уже есть я? У тебя будет все.
Мой решительный отказ привел к тому, что Петровский безобразно напился. Всю дорогу домой, он мирно спал на заднем сидении своей роскошной машины, пока водитель не спросил у меня, где мне удобнее будет выйти.
- У нас еще есть дела. Я пьян. Ты будешь вместо меня говорить с нужным человеком. Он давно ждет. Стыдно опаздывать. И вообще в таком виде быть стыдно…
Ничего удивительного в предложенном сценарии не было. Петровский частенько опаздывал на важные встречи, засиживался с партнерами до утра на частных квартирах, привозя с собой работоспособную свиту. Только на лестнице дорого домика я поняла его истинные намерения. Страшно разозлилась и, резко попрощавшись, направилась домой пешком. Петровский побежал за мной, поймал меня где-то между домами, и, схватив в охапку, потащил назад к подъезду. Он был здоровый молодой мужчина, выше меня на две головы и тяжелее килограммов на двадцать. Драться поздней ночью в центре города со своим работодателем смешно. А что делать? Между тем мое поведение Петровского удивило. «Никогда я за бабами не бегал!» - раздраженно сказал он. – Ты соображаешь, где мы находимся? Здесь все камеры наблюдения снимают. Не хватало только завтра пленки выкупать у охраны! Я не верю в твое равнодушие ко мне. Ты просто не готова принимать решение. Я подожду. Ты не понимаешь, твой ум и талант плюс мои возможности! Мы нужны друг другу…» Игорь Валентинович трезвел на глазах. О моей репутации он не заботился. Зато его собственная взволновала парня не на шутку. Из квартиры он позволил нам выйти не сразу.
«Хоть перед водителем меня не позорь, а? Не время еще выходить». – Игорь Валентинович густо покраснел.
Первое мое желание было немедленно уволиться. Как можно работать дальше с таким человеком? Но мне отчего-то стало жаль уже вложенного труда, у меня не пропал интерес к работе, и еще я понимала, насколько сейчас нужна Петровскому, ведь мы уже входили в мутные воды избирательной кампании. Я приняла решение сделать вид, что ничего не произошло. Не было пылкого объяснения, не было борьбы возле любовного гнездышка в центре ночного города. Будем считать ночное происшествие первым посягательством на мой статус. У клиента осталась еще одна попытка разрушить серьезную совместную работу. Игорь Валентинович, нарушив все отмеченные мною сроки, не преминул ею воспользоваться уже на следующий день. Он устроил мне в офисе публичный разнос, гневно бросая мне в лицо обвинения в высокомерии, пренебрежении интересами его электората, уличал меня в нелюбви к простому народу и преступной разборчивости. Сотрудники офиса наблюдали неожиданное шоу с интересом. Зрителей было много, но никто не аплодировал премьеру. Получив возможность вставить словечко, я тихо сказала: «Если бы ты знал, Игорь, как мне надоел!» и покинула сцену.
Я оставила у секретаря для Петровского служебную записку следующего содержания: «Игорь Валентинович, с некоторых пор мне стало трудно работать с Вами. Я думаю, что это произошло с моего попустительства Вашим представлениям о служебной этике. Мои служебные обязанности неизбежно должны были войти в конфликт с Вашей личностью. Как человек необузданного нрава, Вы решили поменять роли в нашем производственном тандеме, превратив меня из наставника в ученика. У меня была довольно сложная задача: преобразовать Вашу агрессивность, которая позволила добиться успеха в бизнесе, в интеллектуальную изощренность, которая поможет занять лидирующее положение в политике. Трудная задача превратилась в невыполнимую, благодаря Вашему отчаянному желанию лишить меня требуемого для подобной работы статуса. Мы обговаривали в начале нашего сотрудничества эти моменты. Неудовольствие клиента, тем более выраженное публично, считаю основанием для прекращения действия моего контракта. Возникшая между нами напряженность создает предпосылки для непредсказуемого результата. А я привыкла просчитывать победу. Замечания и предложения направляйте по известному Вам электронному адресу. С уважением, Елена Истомина».
4
Три дня меня никто не беспокоил. Появилось время подумать и отдохнуть. Только сейчас я поняла насколько устала. Работа с Петровским начиналась ранним утром и заканчивалась часа в три ночи. Я была отрезана от архивов и справочников. В полевых условиях использовала только собственную память и начитанность. Не люблю расходовать запасы, ничего не приобретая взамен. Следовало признать, что я за полтора месяца не прочла ни одной книги, не познакомилась ни с одним сколько-нибудь интересным человеком. Петровский и его окружение не взрывали мозг новыми идеями. Прежде общение с людьми всегда выводило меня на новый уровень осознания секретов жизни и мироздания. Трата времени на разговоры имела смысл. Люди в этих беседах меня всегда чему-нибудь успевали научить или сообщить интересную информацию, или навести на нестандартную идею. В обществе Петровского ничего похожего не происходило.
Поведение клиента меня расстроило. Петровский не имел никаких оснований быть недовольным моей работой. Эмоциональный взрыв в офисе порожден иными причинами. Неужели наступил тот самый день Гнева?! На две недели раньше запланированного срока! И совсем не хотелось думать, что всему виной - мой отказ мужчине в его притязаниях на более тесные отношения.
В течение последующих двух дней мне кто-то дышал в трубку и отчаянно молчал. «Товарищ! Я вас слышу. Доносите!» - в который раз предлагала я неопознанному абоненту. Без толку.
Подозревая Петровского в неумении выходить из кризисных ситуаций, которые он сам создает, я, тем не менее, решила не облегчать ему жизни. И совсем не из гордости. Мой клиент пробовал расширять границы дозволенного в межличностных отношениях. Когда границ нет вовсе, ему комфортно. Мне хорошо живется только под сенью христианских добродетелей. Или европейской этики хотя бы. Мой давний друг и коллега, ставший за время моего вынужденного отдыха наперсником моих тайн, посмеявшись надо мной от души, принципиально подошел к анализу создавшейся ситуации: «Мальчик не понимает, что ему волей случая достался один из лучших специалистов! И где же ему понять! Денег ты с него взяла мало. А эти ребята только то ценят, за что много платят. Самостоятельно оценить твою работу по заслугам он никогда не сможет. Он же чудовищно невежественный парень! Все что ты успела сделать по-настоящему отлично – разбудить в нем желание победить тебя на любом поле. Это могло бы в любом другом случае привести клиента к потрясающим личным рекордам. Но ты связалась с Петровским! Нельзя безнаказанно быть умнее своего работодателя. Ты сама создала конфликт со своим клиентом. Множественный конфликт. Думаешь, он не понимает, что все высказанные им за последнее время идеи – твои? А весело жить, когда левое полушарие «на выезде»? Ты его постоянно анализируешь. И больше узнавая о нем, все меньше уважаешь. Он это чувствует, потому что женщина не может скрыть своих подлинных эмоций. Ты поставила его в положение человека, который вынужден стоять все время на цыпочках. Знаешь, твоим легендам довольно тяжело соответствовать».
- Да он сам потребовал качественного улучшения личностных показателей! Если бы речь шла только о выборах, можно было бы вообще исключить его из предполагаемых контактов. Все сделать за него, поверь, намного проще, чем делать что-то вместе с ним.
- А когда ты поняла, что он не позволит исключить себя из списка обязательных контактов?
- Через два дня.
- Почему же не изменила сценарий? Почему не бросила это дело сразу?
- Мне было очень интересно, что же у меня получится в конце концов.
И тут приятель предложил мне странное объяснение как происхождения моих профессиональных амбиций, так и боям местного значения между мной и Петровским. Виной всему, считал он, была работа над романом, который я совсем недавно закончила.
- В течение трех лет ты вершила судьбы людей, государств и планетарных систем. Тема романа – процессы внутри замкнутых систем. Ты препарировала личности героев, прогнозировала будущее, описывала нравы и взаимоотношения в дальнем космосе, покусилась на происхождение религий и суеверий. Три года ты была сверхчеловеком. Да что там, Богом! Что для тебя после такой работы заботы простого землянина? Семечки. Ты обзавелась за три года литературного труда лукавым чувством, будто знаешь о жизни больше остальных. Будто можешь все.
- Ты не представляешь себе насколько мне было хорошо и уютно в мире литературы! Три года я находилась в продуктивном контакте с информационным полем. Это было время интеллектуальной эйфории! В одном ты прав: я занимаю в духовном пространстве человечества меньше места, чем мне представлялось. И только поэтому Петровский может быть глупым и жестоким?
- Он себе может позволить абсолютно все. Даже совершить преступление. Может быть, уже позволил. Дело же не в нем. Ты помогаешь ему скрыть свое истинное лицо под маской и одновременно требуешь от него порядочности. Он чувствует в выстраиваемой ситуации несправедливость автора к герою. Ты либо соучастница всех его дел, либо засланный казачок. Надо выбирать. В омуте с чертями ангелов не держат. Петровский чрезмерно терпелив к тебе, женщина. Наверное, именно над причинами такой терпеливости имело бы смысл думать все это время.
- Ругаешь меня?
- Не за все ругаю. Ты клиенту предложила озвучить довольно перспективные общественно значимые идеи. В Европе только-только по некоторым направлениям выбивают гранты на формулирование проблемы. Молодец. Но твоя работа не только в создании интеллектуального продукта. Понимаешь? Ты создаешь фантом уже существующего человека. Фантом будет жить с человеком на одной территории. Сказка Андерсена «Тень» - первое произведение о политических технологиях. Хочешь руководить миром теней и носить при этом белые одежды?! Не получится, фея пиара. Кстати, фея – это недобрая волшебница из Европы. Но технологии и литература создали ей положительный образ.
Через день Петровский мне позвонил с извинениями и обещанием, что больше он так не будет. Приятель не советовал мне прощать Игоря Валентиновича. Предлагал воспользоваться ссорой и прервать сотрудничество пока не поздно. Да только я его не послушалась…