“Больше всего меня привлекают люди не слишком удачливые, не очень мудрые, слегка не в себе, “одержимые”. — Максим Горький. (Назовем условно первых малыми, а самого Горького большим). Мысль писателя берет себе в качестве эпиграфа психолог Ролло Мэй (“Практические шаги”). Следовательно, ему тоже нравятся малыe люди. Бродский о Достоевском: “Все его романы, почти без исключения, имеют дело с людьми в стесненных обстоятельствах. Такой материал уже сам по себе есть залог захватывающего чтения”. — Добавляем к любителям малых Достоевского и Бродского.
Расспрашиваю простых людей, не “достоевских”, какие люди их привлекают. Им нравится противоположный тип: успешные, богатые, обладающие глубокими познаниями (в том числе, как стать большим); и, боже упаси! — чтобы одержимые. Другими словами, им нравятся “большие”.
Получаем две категории: “большим” нравятся малые, а “малым” нравятся большие. Отцы и дети, другими словами.
Вернемся снова к мысли Горького и разберем, чем конкретно мил малый человек Горькому. Если убрать хотя бы одно из свойств такого человека, то интерес писателя к нему пропадет. Все элементы должны “работать” вместе. Расшифруем их подробнее. “Не слишком удачливый”: жизнь бьет его просто так, ни за что — это жертва случая; “не очень мудрый”: не знает, как выпутаться их клубка противоречий, оправдать, устроить собственную жизнь; “слегка не в себе”: находится во власти чувств, выходит из себя, открыт, доверчив, плохо себя контролирует, значит, говорит, что думает, следовательно, обнажен и уязвим для критики, такой, какие многие есть, но прячутся, то есть показывающий, что есть человек на самом деле, психологию наизнанку показывающий; “одержимый” – имеет идею, которую хочет воплотить, философию, живет надеждой, тем сильнее для него удары судьбы при отсутствии-то мудрости и удачливости и наличии страстности. (Не одержимый, смирившийся не привлекателен для писателя — ну сидит себе в каморке, не сопротивляется, не борется с судьбой — и смотреть тут нечего). Соединяем элементы (свойства), получаем человека, который хочет что-то осуществить, сотворить, улучшить, но ему не позволяют это ни внутренние обстоятельства, ни внешние. Если сверху взглянуть на такого человека, а именно так и смотрят на малых людей большие, покажется, что он в лабиринте. Ото всюду ловушки, тумаки, а он не знает, как ему двигаться дальше – разве не интересно наблюдать за мучениями того, кому из лабиринта выбраться не суждено, извлекать смысл из жизни бедного существа и помещать его в свое произведение, тем более, если сам находишься в безопасности? (Один психолог так открыто и вразил: “Ну, вот я вылечу своего пациента, а он станет лучше меня, и сдвинет меня с моего места, зачем я буду его лучше делать?) Вот что движет писателями и психологами! — Садистические наклонности: я тебя либо опишу, если я писатель, но выхода тебе не предложу, ибо ты и читать-то не умеешь, да, если что, то и не вычитаешь. Либо, если я психолог, подниму до определенного уровня, но не выше. А так смотреть будем, изучать, интересоваться.
К слову, попалась психологическая статья, в которой исследовалось отношение к проявлениям эмоций людей разного образовательного уровня. Опрашивались школьники, студенты, преподаватели. Оказалось, школьники и студенты невысоко оценивают людей имеющих большой эмоциональный потенциал, а преподаватели отдали ему должное, им, оказалось, симпатичны люди переживающие, то есть, по-Горькому, одержимые, слегка не в себе.
Итак: малыe люди предпочитают больших, а большиe — малых. По тому, кто “герой вашего романа”, и определяется, большой вы или малый.