Читать, уходя в книгу с головой, умеют не все, а многие – и никак не умеют.
В преферанс или в нарды (шешбеш по-пароходному) часами тоже не все играют, и перед людьми, которым скучно в собственном обществе, встает вопрос, чем себя занять, чтобы не завыть от тоски, об этом еще Рембодлер с Кольриджем писали, хотя и знали тему только по наитию.
Выпивка достается не всем и не всегда, да и когда она есть, с ней надо быть осторожным: крыша в морях едет быстро. По бабам ходить некуда и особо не к кому: женщин на пароходе на семьдесят мужиков всего семь – ну десять, если повезет с научной группой – и все они при деле, да обычно и немолоды. Так что у нечитающих и неиграющих в борьбе со скукой кроме собственных рук рассчитывать не на что.
Кто по службе при разных станочках – токарят в свободное время: рукоятки для ножей вытачивают или – если на пароходе запас хорошего дерева есть, например, под Африкой или Бразилией недавно работали – трубки курительные режут, хоть и получаются обычно толстые грубые невкусные уродцы с эбонитовыми мундштуками неуютными для губ как отечественные клистиры дизайна первых пятилеток. Иные плетением занимаются – и привозят домой гамак, судьба которому валяться на антресолях, а остальные шляются потом по портовым столицам мира с разноцветными капроновыми сетками: встречали если в Гамбурге, Амстердаме или в Порт-Саиде людей с безумным взглядом и раздутой авоськой – то не из Кащенки местной такой сбежал, а наш, советский, человек. Растерялся просто, как бы так ***брики потратить, чтобы и теще халат с драконами привезти, и кофточку с бабочками жене любименькой, и еще барахла какого с сейла на продажу, а пока пивка попить иностранного вкусненького. Он, может, и любому был бы рад, да невкусное там редко встречается.
Вот и мой напарник-ихтиолог тоже старался без дела не сидеть.
Закатится, скажем, в шпигат граммовая гирька от аптекарских – с какими Фемиду рисуют – весов (такая точность при взвешивании гонад нужна), так он тут же двухграммовую в тисочки жмет и напильником до грамма стачивает, хоть бы и два дня на это ушло.
Или – отдельное хобби – оплетает высокие коктейльные стаканы, упертые из капитанского буфета, суровым шпагатом, чтобы в тропиках от рук не нагревались, и лед медленнее таял. А потом похвастается работой старпому, и отбирают у него все, и снова в буфет возвращают уже оплетенными: не тырь и не хвались.
Основная же возня у него с акулами была.
Что суп из плавников у нас не получится, мы поняли довольно быстро: почти у всех видов акул нет почек, мясо сильно пахнет аммиаком, и китайцы свои плавники для супа сначала вымачивают, а потом их несколько месяцев проветривают. То что у нас получалось, мочой воняло страшно, но делать супчик из акульих плавников я потом научился. Надо набить в кастрюлю куриных лап – которые с пальчиками, поварить их, вынуть и обсосать под пиво, а в кастрюлю с получившимся крепким бульоном запихать осетровую голову и опять варить. Продукт получается с правильным рыбным запахом и совершенно убедительной клейкости. Ну, пряностей, конечно, еще необходимо нужных японских или вьетнамских добавить. Первые продаются в Джапро, а вторые – на Черкизовском рынке. Кстати, из куриных лап и черепаховый суп грамотный сооружается.
Напарник же где-то вычитал, что акулья кожа является отличным абразивным материалом, ее краснодеревщики, да и просто столяры с удовольствием вместо наждачной бумаги используют, и решил наладить бизнес по поставке. Оттаскивал тушу в лабораторию, взваливал ее – иногда такие попадались, что и на помощь звал – на разделочный жестяной оцинкованный стол-корыто (рабочая плоскость утоплена в высокие бортики, два сливных отверстия, кран со шлангом для смыва), и начинал срезать шкуру, а потом резал ее на куски с тетрадный листок и сушить раскладывал. Иногда он трофей до матросов успевал захапать – тогда ему еще и челюсти доставались. Ну, попахивало, конечно. Как-то я постирал рубашки и повесил их сушиться на веревочках как раз над тем столом – конечно, когда на нем никаких акул и близко не было: очень удобно с них на этот цинк капало, а палуба сухая оставалась. Так тут же кинули трал, в нем было две акулы, он их припер и изрезал, а убрать рубашки я не догадался. Пришлось перестирывать: мокрые, они впитали аммиак и стали пахнуть, как будто на них бригада вокзальных бомжей неделю мочилась. Такие испарения.
Челюсти он потом сдал на Птичьем рынке, сильно проиграв из-за опта, но все равно пару береговых зарплат наварил, зато вот тючки сушеной кожи никого не заинтересовали вовсе.
А были на пароходе и такие, кто соединял умение делать руками с полетом высокой мысли.
Научно-поисковое – мы там не только наукой занимались, но и, по крайней мере эвентуально, поиском новых промысловых районов – судно Профессор Месяцев (переделанный под науку и разведку старый траулер класса Атлантик), кроме ихтиологии и гидрологии, занималось и прикладными космическими исследованиями. По сути, нынешний поиск косяков сайры на Дальнем Востоке – благодаря чему она появилась теперь на прилавках и, значит, скоро закончится совсем – на основе анализа спутниковой съемки пошел оттуда, из 80-х. Хотя, конечно, с космосом мы больше не на Минрыбхоз, а на разведку работали. Тарелку антенны, доставленную на борт частями в здоровенных ящиках, смонтировали на портале.
Нынешнего интернетовского значения слова тогда не было: порталом на траулере называется расположенная в кормовой части мощная стальная П-образная конструкция с установленной на ней системой блоков, увеличивающих усилие лебедок при подъеме трала.
На верхнюю поперечную балку этого портала тарелку и присобачили, и мы побаивались, что эта металлическая хреновина отломится при качке и рухнет с многометровой высоты кому-нибудь на голову.
Обслуживавший тарелку и ее компьютеры инженер-электронщик из Харькова был шизобретателем с практическим уклоном.
На наших глазах человек с улыбкой Гагарина на лице Аполлонова из Иванушек-Интернешнл придумал Пугало-для-тараканов. Изобретенный им дивайс, спаянный из пары диодов и трех триодов, начинал при включении генерировать импульсы, вызывавшие у тараканов какой-то дискомфорт, так что они покидали помещение вместе со своими вещами. То, что тараканы не уходили с парохода навсегда, а просто перебирались в соседнюю каюту вместе с детьми, интербретателя не смущало.
Его вообще было трудно смутить: на вопрос, не скажутся ли его импульсы на нашей потенции, электронщик объяснял, что в условиях вынужденного целибата это вообще не важно, и его высоконаучная голова освещалась улыбкой Гагарин-Интернешнл.
Зато наши вопросы надоумили его подобрать такую частоту импульса, при которой у насекомых нарушится репродуктивная функция, и они вымрут естественным путем, а его наградят Нобелем, но у него никак не получалось.
Судя по тому, что тараканы продолжают размножаться, оптимальный генератор пока так и не создан, хотя возможно внедрению разработок харьковчанина препятствуют опасающиеся разорения производители более традиционных антитараканных средств.
К тому же, в его оправдание нужно сказать, что разбрасываться на такие мелочи как Абсолютный тараканоцид, у электронщика просто не было времени: он задумал навсегда избавить человечество от вирусов.
– Ведь как работает вирус, – объяснял он нам, биологам, – он вцепляется в здоровую клетку всеми своими лапками, виснет на ней, прокалывает ее оболочку своим хоботком – и впрыскивает в клеточное вещество свою ДНК. Перепрограммирует таким образом ДНК нашей клетки под себя по своему образцу. Ученые всего мира десятилетиями пытаются помешать вирусам запускать свой ДНК-код в наших клетках – и топчутся на месте. А я придумал сделать Пугало-для-вирусов – ну вот на манер этого Пугала-для-тараканов. Носишь с собой мою коробочку – и ни один вирус на тебя не может сесть: их вибрации отпугивают. Или другой режим: позволить вирусам на нас садиться, но чтобы от моих импульсов у них их лапки и хоботики отваливались, тогда они вообще все перемрут. Осталось только правильные частоты подобрать.
И что же: так и пропал человек. Как осенило его, так уже и не спал, не пил, не пил, не спал, к тому же и не ел. Все паял чего-то и из каморки своей уже не выходил. В Москву летел в самолете в уголок отдельный забившись, от сухого вина, когда все виски посасывали, и то отказался – все бормотал чего-то и в блокноте чертил.
Видимо, до сих пор частоты подбирает: дело-то непростое. Вирусы ультразвуком обезноживать посложнее будет, чем тараканов кастрировать, это вам любой электронщик подтвердит.