Опухоль

ГЛАВА  1.
Очень страшно, когда что-то очень медленно, но неумолимо поедает тебя изнутри, ты знаешь об этом, знаешь, но ничего не можешь поделать, только проживаешь день за днем, иногда забываясь в повседневности, временами обливаясь холодным потом, вспоминая о бездне, которая разверзлась под твоими ногами…
   Это же случилось и со мной… Я начинаю повествование с самого начала и буду пачкать тетрадные листы мелким неразборчивым почерком, покуда рассудок мой не затуманится или не отнимутся руки.
   Началось все с исследовательской экспедиции – наша команда участвовала в правительственном  проекте «Антарктика», задачей которого являлось изучение инопланетных баз на Южном полюсе – в этих снежных пустынях, где воздух проникает в легкие сотнями ледяных игл,  там,  где жизнь либо укрылась под толстым слоем снега, либо давно погибла и была погребена все тем же снежным саваном.
   В этот злополучный день мы тронулись в путь – пятеро исследователей, привлеченных тайной наших, как мы тогда считали, братьев по разуму, но правда нам открылась слишком поздно.
   Наш отряд двигался к точке, где по данным спутниковой съемки были отмечены какие-то аномалии, относительно снежного покрова – подобных указаний было море – все они заканчивались, как нельзя более прозаично – очередным разочарованием, которое с каждым разом чувствовалось все менее и менее остро. Из нас пятерых на чудо надеялся только жизнерадостный Артем – самый молодой из участников экспедиции, но видит Бог, мечтал он явно не о том, что ждало нас впереди.
  До точки было идти восемь километров – не мало, но погода выдалась на редкость тихая и безветренная, поэтому решили не пользоваться транспортом, сберегая горючее, запасы которого нужно было растянуть на целых шесть месяцев. Идти было легко – в безветренную погоду даже сорокоградусный мороз переносится довольно легко, при условии, что ты хорошо экипирован.
   Вдалеке показалась ярко блестящая, сияющая поверхность, обычный снег не мог так отражать световые лучи и мы, ускорив шаг, двинулись туда. Нашим глазам открылся идеальной формы круг, с диаметром около километра, представляющий из себя гладкую, без единой царапины ледяную корку – именно она отражала солнечный свет.  Именно этот круг и засек спутник-шпион, причину этой аномалии нам предстояло выяснить. Вся необходимая аппаратура была у нас с собой, и команда с энтузиазмом взялась за дело.
   Закончив измерения на поверхности, мы термическим зарядом расплавили ледяную толщу, проделав отверстие диаметром полтора метра и пять метров в глубину – нашим глазам открылся проход, размерами соответствующими человеческому росту, находящийся где-то посередине, проплавленного нами участка ледника. Какое возбуждение охватило нас тогда – все мысли об осторожности были отброшены куда-то в один из самых пыльных и далеких углов сознания, исследовательский азарт буквально воспламенил кровь, и мы на веревках стали спускаться к заветному коридору. Илья остался на подстраховке – очень нелегко его было уговорить на это… Живым я товарища больше не видел.
   Тоннель немного отклонялся к западу и вниз, компас ничем не мог нам помочь – стрелка в нерешительности показывала то в одну, то в другую сторону. По моим прикидкам, пройдя около километра, мы казались в просторном зале, с полупрозрачным потолком, через который проникали солнечные лучи, но что творилось наверху видно не было. На противоположной стороне виднелся еще один проход – к нему устремился Артем, а мы решили осмотреться. Западная, как мне казалось, стена была не ледяная, а каменная – здесь ледник граничил с горным массивом, там же виднелось едва заметное уходящее вниз отверстие – с неровными краями, будто выдолбленное второпях. Посовещавшись, вниз спустились я и Олег – Алексей остался наверху…
   Что произошло дальше, было, как в тумане, растянулось во времени, как фильм с замедленной прокруткой кинопленки… Вверху вспыхнул яркий синеватый, меняющий свой оттенок до темно-фиолетового свет, проникающий даже в наше укрытие( тоннель, как оказалось, был тупиковым), бросая на нас свои отблески. Мы сидели, затаив дыхание, наблюдая, как сверху заплясали какие-то тени, метаясь в им одним известном безумном танце…  Страх, вернее, животный ужас сковал нас по рукам и ногам, не давая возможности даже пошевелиться. Безусловно, наверху творилось что-то страшное, но не могу сказать, откуда пришла эта уверенность.
   Не знаю, сколько это продолжалось, но в разгар этого безумства мы ясно видели чей-то силуэт – прямой, уверенный и властный, показавшись на миг, он исчез вместе с синим светом.
  Алексея наверху, конечно же не было, мы ужасно боялись увидеть кучу обгоревших костей, но что бы то ни было несколько секунд назад наверху, оно не оставило никаких следов. Из дальнего прохода возвращался Артем, в глаза сразу бросилась его какая-то дерганая походка и безумный взгляд. Взяв под руки, мы потащили его к выходу, парень еле перебирал ногами и что-то невнятно мычал. Добравшись до пробитого нами отверстия, мы обнаружили, что веревка слегка опалена, поднявшись наверх, мы увидели то, чего боялись увидеть – это был Илья, вернее то, что от него осталось, куча обгоревших костей и некоторые, слегка оплавленные металлические части его походного снаряжения. Там внизу еще оставался Алексей, но у нас не хватило силы духа, чтобы снова туда спуститься, страх парализовал нашу волю и погнал обратно к станции. Началась метель, Артем становился все беспокойнее, упирался, осложняя наше и без того нелегкое продвижение. Все оборудование, конечно же, было брошено, поэтому налегке мы за два часа добрались до станции. Как только мы переступили порог, тревожно пискнул счетчик Гейгера, висевший на входе

ГЛАВА 2.
На  дисплее приговором высветилось 100 рентген. Господи, неужели все? Мы бежали оттуда лишь для того, чтобы умереть от лучевой болезни? Я уже начал ощущать солоноватый привкус крови во рту – первый предвестник предстоящего ужаса. Но сил ужасаться ни у кого не осталось, сбросив одежду, мы повалились на ближайшие койки и забылись мелким, беспокойным сном. Мне снилась башня, без окон, без дверей, но такая высокая, величественная, гордо тянущаяся к небу своей вершиной. Я ходил вокруг нее, прикасался к стенам – они были теплые, приятные на ощупь, будто гладишь не серый камень, а домашнюю кошку, которая готова вот-вот замурлыкать. Вдруг, я почувствовал перемену, появились какие-то смутные нотки беспокойства, мне показалось, что в МОЕЙ башне кто-то есть, как он попал внутрь? К самому сокровенному и чистому, что есть в человеческой душе, как?  Я очутился на самой вершине башни, я определил это по конусообразному потолку. Внутри было как-то по-домашнему уютно, и я непроизвольно начал искать свои любимые тапочки. Вдруг, за дверью я услышал отдаляющиеся шаги.  Бегом бросившись туда, я очутился в еще одной такой же комнате, только более уютной и близкой и увидел закрывающуюся дверь. Мне хотелось рвануться вперед, но пространство вокруг сделалось вязким, словно тесто и я не мог сделать и шага. Неимоверным усилием воли я приблизился к дверному проему, за ним никого не было, как и за следующей и позаследующей дверями, наконец, я добрался до двери, ведущей в подвал – она ничем не отличалась от всех остальных, но было стойкое ощущения, что я нахожусь ниже уровня  земли. В той комнате стоял Алексей, спиной ко мне, но было понятно, что это он.  «Свет зовет нас», - сказал он тихо, - «мы не должны заставлять его ждать, оно не любит ждать».Он повернулся. На его лице отразился испуг. «Скоро, очень скоро ты увидишь его, не сопротивляйся – это бесполезно, иначе оно причинит тебе боль – оно умеет это делать», - на его лице отразилась гримаса боли и бесконечного ужаса, он смотрел на меня умоляющими глазами и молчаливо звал за собой. Рядом появился сгусток все того же мерзкого синеватого свечения, Алексей шагнул и целиком растворился в нем, что-то толкало меня следом, не было никаких сил сдерживаться, но вдруг в комнату ворвался безумный Артем и закричал так жутко и неестественно, что я невольно отшатнулся от сияющей бездны – сон оборвался, Артем действительно стоял рядом и верещал изо всех сил, так что разбудил даже Олега.
После нескольких минут истерики несчастный успокоился, мы попытались уложить его на кровать, но он наотрез отказался, пожелав свернуться калачиком на полу.
  Моментально мысли возвратились к тяжелой действительности – с полученной нами дозой облучения, можно было протянуть около пяти дней, пока длится скрытый период лучевой болезни. Мне сразу же пришла в голову мысль начать вести дневник, но ужасно не хотелось снова возвращаться ко вчерашним жутким событиям. Олегу, как оказалось, не снилось ничего, единственным воспоминанием был лишь Артемкин вопль.
   Пока была возможность, мы попытались связаться с базой, но ничего не выходило – правительство засекретило проект, поэтому связь осуществлялась в одностороннем порядке в строго определенное время. Жаль, следующая экспедиция может угодить в ту же ловушку…
   Олег держался молодцом, не выказывал своего страха перед неизбежным, хотя старался больше времени проводить в одиночестве. Я его за это не осуждал – мы скоро умрем – со смертью каждый остается один на один.
   Странно, ясность ума в период кризиса достигла небывалых высот – мне казалось, что стали понятными те вещи, которых раньше я ни за что бы не смог понять, а принять на веру, тем более. Сейчас я был готов поверить чем угодно, каждую минуту думал о Боге, своих грехах, в которых не успел и не успею никогда покаяться, думал о далеких звездах, планетах, кружащих вокруг них, думал не без неприязни – один из звездных народов уже показал нам всю свою злобу и коварство. Возможно, они лишь защищали свою территорию от вторжения незваных гостей – в этом случае мы сами во всем виноваты. Из головы никак не шел тот сон про башню, неужели Алексей все еще жив – там, под толщей льда, во власти ледяного сияния, и мы бросили его… Хотя, наш удел тоже мало у кого вызовет зависть. Так, шагая по комнате взад-вперед, я и провел весь день, уснул, едва голова моя соприкоснулась с подушкой.
  Утром  я твердо решил взяться за дневник, может спасатели прочитают его и не сунутся к сверкающему диску, хотя, скорее всего нашу станцию просто бросят – не будет никаких спасателей, возможно придет команда забрать материалы, наработанные учеными, но они даже трупы не закопают, в лучшем случае, спалят все дотла и уберутся назад, на базу.
  Дневник, как вы сами видите, шел не совсем гладко, вы могли видеть лишь отраженные на бумаге события, но подлинный ужас всего случившегося я сообщить бумаге бессилен.
   
 ГЛАВА 3.
   Прошел еще один день, Олегу стало плохо, появились первые кровоточащие изъязвления, поднялась температура. Артем с круглыми от страха глазами смотрел на него, что-то мычал, иногда переходя на пронзительный визг, тогда мне приходилось отвлекаться, чтобы его успокоить, хотя в итоге несчастного пришлось привязать к кровати, на которой он продолжал извиваться, выкрикивая какие-то фразы на непонятном мне языке, скулить, плакать – на это было просто невозможно смотреть – как парень, бывший некогда моим другом, бешено верещит и исходится слюнями. Олегу стало еще хуже – температура подскочила почти до сорока, рот превратился в сплошную гноящуюся и кровоточащую язву. Я вводил ему внутримышечно антибиотики, но они мало помогали.
   Прошло еще два или три часа, Олег потерял сознание, тревожный симптом, поскольку у меня не было медицинского образования, и я понятия не имел, что нужно делать, единственный в команде медик остался в той чертовой шахте и сейчас, наверное, тоже медленно умирает от радиации,  хотя, скорее всего он уже умер… Скоро и моя очередь.
   Олег мертв, его сердце перестало биться ровно пятнадцать минут назад, я допишу эти строки и буду ждать своего часа, вот только рядом уже не будет друга, который хотя бы морально может поддержать, а умирать предстоит под вопли и хрюканья спятившего Артема…
   Настало утро, мое самочувствие было нормальным, никаких признаков обострения лучевой болезни. Как такое возможно, я понять не могу, но внутренний голос говорил мне, что сейчас на меня действует что-то, куда хуже радиации.
   Настал следующий день. Артем успокоился, и я смог наконец, отвязать его от кровати, в его глазах, как мне показалось, проблескивало понимание, но тут же меркло, сменяясь все тем же безумным взглядом. И сегодня я в первый раз увидел ЭТО! Наверное, каким-то внутренним зрением я разглядел кусочек чужеродной ткани в районе грудины. В нашей лаборатории, к счастью, имелся рентгеновский аппарат, и я сделал снимок грудной полости. На мониторе я увидел шаровидное образование, размером с горошину – я рано обрадовался тому, что смерть миновала меня. Неизвестность страшила куда больше! Невольно возникали вопросы: почему мой товарищ схватил дозу радиации, а мне достался этот комочек чужеродной ткани? Весь ужас в том, что это было дело рук какой-то высокоразвитой цивилизации, и что за этим может последовать… Даже догадки строить было бесполезно, но и они не отличались бы особым оптимизмом. Все спасение в дневниках! Я обязан предупредить других, тех, кто прибудет после нас, облегчив тем самым свою душу. Временами появлялось жуткое желание напиться, но на всей станции не нашлось бы и грамма спиртного.
   ГЛАВА 4.
Прошло еще шесть дней, я делаю рентгеновский снимок – опухоль теперь составляет четыре сантиметра в диаметре! Мне очень страшно! Артем начал меня сторониться, перестал брать пищу из моих рук, большую часть времени проводил, спрятавшись под кроватью, кстати, гадил он там же, поэтому жилая комната станции просто пропиталась невыносимым зловонием. Подходить к Артему я боялся – сумасшедшие, иногда, взамен рассудка приобретают чудовищную физическую силу, проверять это на практике не было никакого желания.
  Прошло еще два дня, я начал слышать голоса. Они говорили на каком-то непонятном, свистящем языке, но общий смысл, как ни странно, до меня все равно доходил – в том тоннеле меня ждет истинное счастье, цель всей моей никчемной жизни сосредоточенна в этом призрачном сиянии, меня избрали и не дали умереть, теперь ждут, когда я вернусь домой. Желание выйти на улицу и рвануть «домой», прямо без экипировки, было нестерпимым, но элементарный инстинкт самосохранения быстро брал верх и прогонял эти безумные идеи. Временами приходила боль – иногда совсем слабая, она мгновенно перерастала в короткий приступ чудовищной силы, и я, скорчившись на полу, мог лишь издавать какие-то нечленораздельные звуки.
   Я потерял было счет дням, но внутри меня включился какой-то таймер, говорящий, что через восемь дней произойдет что-то важное, и я ждал…  Все мысли были выметены начисто голосами, становившимися все более и более настойчивыми, я даже начал разбирать отдельные словесные конструкции – мне угрожали, манили бесконечной властью, призывали к благоразумию, умоляли, льстили… А я просто сидел в кресле, тупо уставившись на замерзшее окошко. В минуты просветления рассудка, я сажусь за эти дневники, пытаясь в них спрятаться от неизбежного.
Опухоль выросла до немыслимых размеров и сейчас напоминала уродливого кальмара, пустившего щупальца по всем моему телу. Боль стала, практически привычной – я автоматически отрешался от нее, хотя пару раз, во время очередного приступа терял сознание. Каждый день я молюсь. А что еще остается? Меня просто бросает в дрожь при мысли об уходящем времени. Еще эти сны – синий свет в них захватывает уровень за уровнем в моей башне – мне остается прятаться на самых нижних этажах. Скоро кто-то постучится в самую последнюю дверь и мне придется открыть…
   Осталось четыре дня, пять минут назад я почти с детским восторгом думал о скором путешествии туда – к синему огню, пришельцы мне уже казались бескрайне добрыми и мудрыми, решившими принять меня под свое крыло, с ума сойти! Как мне в голову могла прийти подобная ахинея, с чего вдруг возникли столь теплые чувства к врагу ( в том, что пришельцы – это абсолютное зло, сомневаться не приходилось). Сомнений не оставалось – моя опухоль – живое существо с собственным разумом, пытающееся подавить мой собственный. В ящике письменного стола лежит револьвер…  Уверен, пустить себе пулю в висок – наилучший выход, но на это у меня не хватит мужества. Снова этот страх, что со мной происходит, мое прежнее «Я» поедается этой отвратительной тварью, а у меня даже нет возможности сопротивляться, наверное, я скоро начну выть вместе с Артемом, такого вихря переживаний и эмоций человеческий рассудок выдержать не может! Одна мысль меня только греет – Я пока еще Я!
   Остался один день до… не знаю до чего, но внутренние часы говорят совершенно определенно. Чтобы как-то отвлечься от вездесущих голосов, я вгоняю себе под кожу иголки – только острая физическая боль еще позволяет мне оставаться человеком. Опухоль выросла настолько, что стала заметна даже через кожный покров – отвратительного синего цвета, бесформенная масса.

ГЛАВА 5.
   В дверь постучали. Я не особенно удивился, увидев на пороге Алексея.
«Ты должен идти туда! У на очень мало времени! Наши хозяева не любят ждать – время для них воистину бесценно, они каждую секунду стараются потратить с пользой для своей расы. Там, внизу, ты многое узнаешь, тебе отроются новые миры, о которых раньше тебе и мечтать не приходилось. Представь, что может значить новый план бытия, новая форма существования, мир, где нет никаких физических и душевных неудобств, все вещи приобретают небывалую глубину и красочность, - он сделал паузу, чтобы отдышаться, - подумай, что тебе подарили наши господа, наши боги, именно они руководят всеми природными и социальными явлениями, они воистину всемогущи!» Артем прервал его монолог, бросившись в отчаянную, но бесполезную атаку, послышался сухой хруст – это рука Алексея пробила несчастному грудную клетку. Мои руки все сделали сами – секунда, и пистолет лег в мою ладонь, миг и пуля устремляется в губительный полет, навстречу лобной кости Алексея. Он упал, вместо крови из головы текла какая-то фиолетовая жидкость, а под кожей исходилась судорогами такая же тварь, что и в моей груди.
   Артем захрипел, я подошел к нему и встретился с осмысленным, переполненным болью взглядом. «Я видел его, - захрипел он – когда прошел в дальний коридор. Там было нечто в роде храма: высокие колонны уходили вверх метров на пятнадцать, где достигали все того же прозрачного потолка, на этот раз, он был расписан непонятными узорами, на колоннах  были закреплены светящиеся синим светом шары, а в центре храма, конечно же стоял алтарь – монолитный мраморный прямоугольник, довольно внушительных размеров, а по бокам стояли две статую: одна представляла собой богиню с красивым человеческим телом и головой насекомого (ну, и мерзость, поверь мне), вторая статуя изображала мужчину, мощного телосложения, шестью руками и головой собаки. Не знаю, статуи или приближающаяся процессия напугали меня больше, но одним прыжком я оказался за колонной и скрылся из их поля зрения. Впереди шел настоящий великан, прямой, как стрела, гордый и высокомерный, так, по крайней мере, можно было предположить по его походке, сопровождали его обычные люди, только было в них что-то странно, даже ужасное. Сразу бросилось в глаза, что на них нет никакой теплой одежды, мой же термометр регистрировал -25 по Цельсию. Не знаю почему, но все это выглядело просто ужасно. Великан воздел руки к небу, а остальные раболепно попадали на колени. Откуда-то сверху упал луч света и указал на двоих скорчившихся от страха участников, тогда жрец (я сразу понял, что великана нужно назвать именно так), рывком поднял их на ноги и толкнул к алтарю. От их груди к его рукам поднялись два сияющих шарика и исчезли, будто поглощенные в его ладонях. А потом началось самое ужасное – ожила статуя богини. Эти переливающиеся разными оттенками синего фасетчатые глаза, как мне казалось, прожигали их насквозь, под ее взглядом, тела несчастных начали таять, как снеговик под ярким весенним солнцем, в итоге от них остались дни бесцветные лужицы – богиня приняла жертву. Ее глаза вновь померкли – статуя встала на свое вечное место. А потом в моем мозгу пронеслась фраза, которую, без сомнения произносил бог – «Вы есть дети мои, моя плоть и кровь! Да вернетесь вы в мое лоно, дабы обретя в нем первоначальную форму, выпасть дождем на мертвую пустыню, зародив в ней новую жизнь!» А дальше жрец направился к выходу, откуда пришел я, и через минуту все поглотило это сине-фиолетовое свечение…»
   Артем потерял сознание, я осмотрел его – рана была не опасной – сломаны пара ребер и все. Теперь я знаю, что это никакие не пришельцы, они живут здесь, наверное, с самых первых дней жизни планеты и деяния их ужасны. Закончив эту запись, я набью свой рюкзак динамитом и попытаюсь взорвать этот гадюшник, не знаю, получится у меня или нет – нежели такие мудрые и коварные существа не предусмотрели подобного варианта, но одно мне известно точно – они Зло, именно Зло с большой буквы, человек не может испытывать отвращение к своим Богам, своим Создателям, но те твари не являются ни теми, ни другими. Я должен торопиться, через несколько часов тварь внутри меня доберется до головного мозга, тогда я потеряю остатки своей воли и перестану бороться. Я возношу молитву истинному Богу, мне просто необходимо выполнить задуманное, не могу допустить новых человеческих жертв. А тем, кто сейчас читает эти записи, я скажу: не ходите к сияющему кругу!

ЭПИЛОГ
Из доклада командира группы ОМЕГА-3 на базу:
Мы обнаружили станцию – основная часть команды погибла, единственный выживший нуждается в госпитализации, он же нам сообщил, что инопланетная база находится в восьми километрах отсюда и указал точные координаты, на вопрос о судьбе остальной части экипажа он ответил, что они не перенесли обратной дороги и погибли от сильного мороза. Мы отправили его на медицинском вертолете на базу, в госпиталь. Также были обнаружены записи об исследовании инопланетных сооружений и отсутствию контактов с их хозяевами, возможно даже, что эти артефакты оставила более древняя цивилизация, а не пришельцы, так или иначе, находка эта будет иметь огромную научную ценность. Заканчиваю передачу и готовлю группу к выходу, конец связи…