ЗАРНИЦЫ ПАМЯТИ. ЗАПИСКИ КУРСАНТА ЛЁТНОГО УЧИЛИЩА
(Главы из книги. Сноски – в конце текста.)
<<<< [На фото: корпус Харьковского гарнизонного госпиталя, где в 40-80х гг. прошлого века на втором этаже располагалось 1е хирургическое отделение, в котором осенью 1971 года возвращали к жизни наших двух товарищей – Космодинова и Черноусова.
За первым окном слева (с белыми шторками) был кабинет начальника и ординаторская 1й хирургии; в нём-то и происходил тот примечательный разговор, о котором вам сейчас предстоит прочесть...
Фото из архива автора.
[Полная версия данного эссе со множеством фотографий и историей Харьковского военного госпиталя см. на сайте выпускников ХВВАУЛ-74 http://v3let.ru/ в 25м эпизоде "Госпиталь"] >>>>
Эпизод \\\\[26й]////
ГОСПИТАЛЬ
•>> Иван Фёдорович
•>> Удвоенные согласные
•>> Состояние наших
•>> История Харьковского военного госпиталя
21 ноября 1971 г. (воскресенье)
ИНТЕЛЛЕКТ: — Ну, ничего не поделаешь –
все мы здесь не в своем уме.
Льюис КЭРРОЛ, «Алиса в стране чудес»
Капитан не забыл своего обещания. И я оказался в списках увольняемых без всяких усилий со своей стороны. Меня даже отпустили пораньше (на этот раз по моей просьбе). И я сразу поехал домой, поскольку третий взвод ни копейки так и не собрал на гостинцы в госпиталь своим товарищам. И надо было дома что-нибудь раздобыть – не с пустыми же руками ехать к Космодинову и Черноусову.
Мама была на дежурстве. Зато дома меня ждали большие красивые яблоки и шоколадные конфеты. Завернув всё это в газету, я помчался в госпиталь.
Поскольку меня действительно многие знали в гарнизонном госпитале (я ведь с детства бегал по госпитальным дорожкам), мне в раздевалке без очереди достался белый халат.
Бегом поднимаюсь по лестнице на второй этаж, прохожу по коридору 2й хирургии и оказываюсь в 1й. Мне здесь всё знакомо до боли!
...Я знал из письма мамы, что наши лежали в восьмой палате, где в 1й хирургии обычно лежат тяжёлобольные. (Рядом пост дежурной медсестры.)
Попытался с ходу заскочить к ним.
— Куда?! — преградила мне путь молоденькая сестричка. — Сюда нельзя! Им очень плохо!
— Девушка! У меня здесь мама работает! Кручинина Валентина Сергеевна! А у нас здесь наши товарищи лежат!..
— Ничего не знаю! К ним нельзя!
— А кто дежурный врач?
— Подполковник Гальченко!
— Иван Фёдорович?
— Откуда вы знаете? — удивилась сестричка.
— Это мой начальник! — загадочно улыбнулся я. — Он у себя в кабинете?
— Да но...
— Не трудитесь! Я его сам найду!
И уверенно пошёл по мягким ковровым дорожкам в конец коридора к кабинету начальника отделения.
Я улыбнулся, вспомнив, что назвал Ивана Фёдоровича своим начальником. Когда я был совсем маленький, я маме сказал: «Твой начальник – Костлин (начальник 1й хирургии), а мой – дядя Ваня Гальченко!» Он любил со мной, малышом, возиться, даже брал с собой на стадион, на футбол...
Подполковник Гальченко был в госпитале начальником соседнего урологического отделения, организационно входившего в 1ю хирургию, врач-фронтовик, но оперировал вместе с хирургами. У него была лёгкая рука и он был хирург от бога. В отличие от ведущего хирурга полковника медслужбы Костлина, у которого, по рассказам мамы, получались удачно только простые операции. Если была операция сложная (перитониты, резекции желудка и т.д.), больные или получали осложнение, или... Но, когда подрос, в 12 лет я «ассистировал» Костлину при операциях собак: мылся, как хирург, надевал белый халат, шапочку, маску, перчатки, давал наркоз, подавал инструменты вместо операционной сестры, пинцетами вправлял стерильную шёлковую нить в хирургические иглы, помогал накладывать швы, выхаживал «больных»! Мне это было интересно, а мама хотела, чтобы я стал хирургом. Костлин стрелял собакам лапы и оперировал их, работая над кандидатской диссертацией о лечении огнестрельных ран конечностей в условиях поля боя... Хирургия меня почему-то не увлекла, а дядя Костлин мне не нравился из-за того, что делал собачкам больно.
Интересно, узнает меня в курсантской форме Иван Фёдорович или нет?
Постучав, вхожу в кабинет.
— Разрешите, Иван Фёдорович?
— Да! — оторвался от заполнения какой-то истории болезни врач.
— Здравия желаю, товарищ подполковник!
На меня взглянули поверх очков. И я вспомнил, что эти самые очки окулист в глазном отделении прописывал Гальченко именно в моём присутствии.
— Юра? Ты? Ну да!
— Узнали?
— Как же тебя не узнать!— он поднимается.
Высокий, подтянутый. Протягивает мне свою жилистую руку, а потом заграбастывает меня в свои объятия. У меня даже косточки затрещали! Иван Фёдорович отстраняется и рассматривает меня.
— Как вырос! Возмужал! А тебе форма идёт! — глазами натыкается на мой парашютный значок. — И уже парашютист-отличник! Ну, рассказывай! Постой-постой! Ты чего к нам? Надеюсь, не заболел?
— Да вроде, нет!
— Жаль! Я бы тебя быстро на ноги поставил!
— Предпочитаю не болеть! — улыбнулся я.
Мы усаживаемся на такой знакомый чёрный кожаный диван. Когда-то на нём я сидел в коротких штанишках и сандаликах, и что-то там рисовал детское, а дядя Ваня, занимался историями болезни...
— Да я к своим товарищам заскочить хотел! Космодинову и Черноусову. Проведать! А меня дежурная сестра не пущает!
— Хорошо! Я распоряжусь! Ну что, сыграем в ту игру, «удвоенные согласные»?
Столько лет прошло, а вот ведь, помнит!
Мне было лет восемь-девять. Во время летних каникул, увидев меня, гуляющего по госпитальным аллеям (до начала сезона в пионерском лагере), Иван Фёдорович попросил провести его к окулисту за очками – зрение стало садиться. «А то, — говорит, — я этих докторов боюсь!» Я понял, что он шутит, и предложил, пока идём, сыграть в игру: каждый по очереди называет слово, где есть удвоенные согласные. Мне почему-то эти слова нравились, и я уже неоднократно у своих сверстников выигрывал! Ну, и начали. Только у подполковника был своеобразный набор: «операционная», «аппендицит», «артиллерия», даже «оккупация»... Но, помнится, я игру и тогда выиграл!
Посмеялись.
— А знаешь, после того раза, я когда что-нибудь читал, всегда выискивал слова с удвоенными согласными и запоминал их. На всякий случай. Неудобно было мальчишке проиграть! Ну, рассказывай! Как ты, что? Поговори и со мной, стариком!
— Да, ладно, дядя Ваня! — обратился я к нему по-старому, думая, что это ему будет приятно. — «Какие наши годы!»
— Годы берут своё! Скоро в отставку!
— Вы же не сможете без операций, без больных!
— Пойду в гражданскую клинику! Или здесь буду работать на полставки. А ты не захотел пойти по хирургии? Да ты ещё маленьким всё говорил: «Я, дядя Ваня, буду лётциком-истлебителем!» И вот, видишь! Мать про тебя рассказывала, что ты поступил в Роганское училище, как и мечтал! А хирург из тебя, Юрик, мог получиться неплохой! Костлин говорил, что ты ему хорошо помогал, все названия хирургических инструментов знал, даже зажимом пережимал повреждённые сосуды и швы на раны собакам накладывал! В 12 лет-то! И по-латыни что-то там с Костлиным щебетал!
— Да вот хочу, чтобы из меня получился неплохой лётчик! Как наши, Иван Фёдорович?
— Плохо, Юра! Плохо! — хирург становится серьёзным. — Особенно Космодинов! Ведь Черноусов на него упал! Поэтому Черноусову в этом отношении повезло больше! Но уже вопрос об их жизни не стоит. Жить они будут, служить – нет! Оба, скорее всего, будут инвалидами. Будет ли ходить Космодинов – не знаю, Юра! Как вы там через это окно лазите? Неужели ума нет?
— Есть, но, наверное, не у всех и недостаточно!..
— Помнишь, в детском стишке Маршака? «За горою у реки жили-были дураки»!.. Ну, идём!
Подходим к 8й палате.
— Лена, этого молодого человека к Космодинову и Черноусову... — доктор глянул на меня лукаво. — Тебя к больным пускать или не пускать?
— Да вроде мы договаривались, чтобы впускать! — пожал я плечами.
— А! Ну да! Пропускать всегда! В любое время суток! Запиши его фамилию – Кручинин Юрий и эту бумажку на стол под стекло положи! И по смене передай.
— Хорошо, Иван Фёдорович! Как скажете! — сестричка тоже посмотрела на мой парашютный значок на кителе, неслучайно выглядывавший из-под белого халата, и мне это было приятно.
— Юра! Только недолго! — подполковник погрозил мне указательным пальцем. — И никаких расспросов по тому случаю! Их нельзя волновать!
— Хорошо, Иван Фёдорович! Спасибо вам, товарищ подполковник!
Доктор протянул мне свою руку для прощания. И вдруг говорит:
— «Интеллект»!
— Э-э-э... «Аппендикс»!
— «Аппендикс» я говорил в прошлый раз!
— Иван Фёдорович! В прошлый раз вы говорили «аппендицит»! Думаете, если учусь в лётном училище, так я не знаю разницы!
— Но это же не русское слово!
— Тогда, «бессонница»! Две удвоенных! За вами два слова!
Дежурная сестричка, ничего не понимая, широко раскрытыми глазами попеременно смотрела то на меня, то на Гальченко.
— «Массаж» и «пассажир»!
— «Иллюстрированность»! Ваши два слова!
— «Иммунодиффузия»! За тобой два!
— Чёрт! «Дрессировщик» и «кристалл»!
И мы рассмеялись. А Лена глядела на нас, как на сумасшедших: не пора ли психиатра вызывать? обоим!
Снова я оказываюсь в объятиях «своего начальника».
Потом подполковник, сунув правую руку в карман брюк под халат, как это он обычно делал, и пошёл к себе в кабинет, а я, на этот раз, беспрепятственно проскальзываю в палату.
Как только я вошёл, сразу увидел Витю Черноусова. Он лежал, остриженный наголо, с перевязанным правым глазом. Лицо сильно поцарапано.
Я подошёл, поздоровался с ним и его родными. Его мама плакала.
Брат Виктора тут же встал со стула и уступил мне место. Я сел.
— Витя, как ты?
— Ничего, — еле слышно проговорил Виктор.
— Болит? Если болит, значит, заживает! Значит, поправляешься! — попробовал поддержать как-то я. — Вам все наши привет передают.
Помолчал. Витя смотрел на меня. Я не знал, что говорить, ком в горле дыхание перехватывал.
— А... где Олег? — задаю нелепый вопрос.
Витя кивнул в сторону.
Я подошёл к койке и понял, почему не узнал на ней своего товарища по курсу: вместо восемнадцатилетнего парня в окружении родных на подушках лежал бледный дядя, лет тридцати-сорока – жёлтый, сморщенный. В нём с трудом можно узнать Олега, того Олега, которого привык видеть в казарме. Он негромко стонал. Голова перебинтована. У койки капельница.
— Олег, тебе тоже привет от всех наших. Может, что вам нужно?
— Ничего не надо, ребята, — тихо проговорила мать Олега и заплакала.
— Поправляйтесь, мужики! — что я мог ещё сказать? — Тут вам передали яблоки, конфеты. Если можно. Поправляйтесь. Думаю, всё будет хорошо...
Что я мог ещё? Поддержал заплаканную мать Олега, как мог, успокаивал Витю.
Я ещё немного побыл у них и вышел...
Поехал домой. Настроение было ужасное...
Наскоро перекусив, пошёл к Юре Ломанову. Он, как всегда, встретил меня радушно.
Я рассказал о нашем происшествии на курсе. Мы посидели, поговорили, потом поехали в центр. Побродили по городу, разговаривая о житье-бытье. Пытаясь отвлечь меня от сегодняшнего, Юра рассказывал о своей учёбе в медицинском институте.
Затем я проводил его домой. Заскочил к себе. Вывел погулять свою собачку Дику. И поехал в училище.
На вечерней проверке нам зачитали приказ начальника училища по последнему происшествию в части, касающейся курсантов. Младших командиров Бондарева и Брандта (за укрывательство пьяных подчинённых на вечерней проверке и за плохой контроль за ними) представляют на Совет училища для отчисления…
<><><><><><>
><>>> Officium medici est, ut tuto, ut celeriter, ut jucundo sanet {1}
><>>> ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ
<< ХАРЬКОВСКИЙ ВОЕННЫЙ ГОСПИТАЛЬ >>
Мы живём в то доброе старое время,
о котором так часто будет слышать следующее поколение.
Лоренс ПИТЕР
<<>>
Мир, вероятно, спасти уже не удастся,
но отдельного человека всегда спасти можно.
Иосиф БРОДСКИЙ
<<>>
Если здоровье плохое, думай о чём-нибудь другом.
Эдуард БЕНСОН
В 1874 г. Главный Военно-госпитальный комитет России принял решение: «Найдено необходимым построить в Харькове барачный лазарет на 200 мест с тем, чтобы впоследствии он мог быть расширен до госпиталя 2го класса».
Согласно уложению «О военно-лечебных заведениях 1869 года», первым начальником госпиталя был назначен генерал-майор А.М. Гриневич – начальник штаба Харьковского военного округа, главным врачом – доктор И.М. Вержбицкий.
В 1875-1876 гг. на окраине города Харькова на отведенном участке были построены первые основные строения будущего госпиталя – девять лазаретных кирпичных барака {2}, cохранившиеся до наших дней, который пока именовался Харьковский городской военный лазарет. Новое лечебное заведение было обнесено деревянным рубленным забором. Образовавшаяся таким образом улица была названа Лазаретной. Но в октябре 1925 года решением Харьковского городского совета {3} она была переименована в улицу Н.П. Тринклера – выдающегося хирурга, заслуженного профессора Украинской ССР, пользовавшегося огромным уважением жителей города {4}. Кстати, профессор Н.П. Тринклер в сложных случаях приглашался на консультацию в госпиталь и также оперировал там.
В 1877 г. размещённый в новых помещениях лазарет был переименован во временный Харьковский военный госпиталь 1го класса.
Через десять лет, в 1887 г. при госпитале были основаны три клиники Медицинского факультета Харьковского императорского университета: хирургическая, терапевтическая и кожно-венерологическая, а также два кабинета – патологоанатомический и гигиенический. Позднее, в 90х годах XIX века в госпитале впервые был создан операционный блок – в одноэтажном здании, где сейчас расположен клуб госпиталя; сама операционная располагалась в полуподвальном помещении, занятом сейчас под библиотеку.
В 1898 г. территория госпиталя была обнесена высоким кирпичным забором, часть которого у старой проходной сохранилась до наших дней. А в 1910 году была построена и новая проходная со шпилем. Это строение стоит и поныне. С началом Первой мировой войны этот домик стал и караульным помещением.
С первых дней войны Харьковский военный госпиталь был развёрнут на 1500 койко-мест, обслуживая раненных и больных, эвакуированных со всех фронтов. Это было рекордное развёртывание госпиталя – никогда более, даже в годы Великой Отечественной войны Харьковский военный госпиталь не имел такого количества медперсонала и койко-мест для больных и раненных.
Немного расскажем об известных пациентах сего военно-медицинского учреждения.
Харьковский военный госпиталь инспектировали, а при необходимости получали медицинские консультации и лечились командующие Харьковским (Украинским) военным округом: генерал-адъютант, генерал-лейтенант Минквиц А.Ф. (1877-1879 гг.); генерал-адъютант, генералы от кавалерии граф Лорис-Меликов М.Т. (1879-1880 гг.); генерал-адъютант, генерал от кавалерии князь Дондуков-Корсаков А.М. (1880-1881 гг.); генерал-адъютант, генерал от инфантерии Святополк-Мирский Д.И. (1881-1882 гг.); генерал-адъютант, генерал от инфантерии Радецкий Ф.Ф. (1882-1888 гг.); комокруга Эйдеман Р.П. (1921 г.); комокруга Корк А.И. (1921-1922 гг.); комокруга Фрунзе М.В. (1922-1924 гг.); комокруга Егоров А.И. (1924-1925 гг.); командарм 2-го ранга Якир И.Э. (1925-1935 гг.); командарм 2-го ранга Дубовой И.Н. (1935-1937 гг.); командарм 2-го ранга Тимошенко С.К. (1937-1938 гг.); комкор Ершаков Ф.А. (1938 г.); генерал-лейтенант Смирнов И.К. (1938-1940 гг.); генерал-лейтенант Ковалёв М.П. (1940 г.); генерал-лейтенант Смирнов А.К. (1940-1941 г.); генерал-майор Черников А.Н. (1941 г.); генерал-лейтенант Кузнецов В.И. (1941 г.); генерал-майор Фекленко Н.В. (1941 г.); генерал-полковник Черевиченко Я.Т. (1943-1944 гг.); генерал-лейтенант Калинин С.А. (1944 г.); генерал-лейтенант Курбаткин П.С. (1945 г.); генерал армии Тюленев И.В. (1945-1946 гг.); генерал-лейтенант Парусинов Ф.А. (1946 г.).
В 1916 году в Харьковский военный госпиталь с фронта для лечения тяжёлой контузии был доставлен унтер-офицер Георгий Жуков.
Впоследствии Маршал Советского Союза Жуков Г.К. вспоминал:
«В октябре 1916 года мне не повезло: находясь вместе с товарищами в разведке на подступах к Сайе-Реген в головном дозоре, мы напоролись на мину и подорвались. Двоих тяжело ранило, а меня выбросило из седла взрывной волной. Очнулся я только через сутки в госпитале. Вследствие тяжёлой контузии меня эвакуировали в Харьков.
Выйдя из госпиталя, долго ещё чувствовал недомогание и, самое главное, плохо слышал. Медицинская комиссия [Харьковского военного госпиталя] направила меня в маршевый эскадрон в село Лагери...» {5}
В 1962 г. после авиационной аварии под Харьковом (вынужденная посадка транспортного самолёта) в 1е хирургическое отделение госпиталя с травмой спины поступил генерал-майор Сергеев Артём Фёдорович. Отцом Артёма Сергеева был харьковский революционер Фёдор Сергеев, известный под именем «Артём». (Его имя носит одна из улиц Харькова и город Артёмовск в Донбассе.) После гибели Ф. Сергеева в 1921 году маленький Артёмка попал в семью И.В. Сталина, где до мобилизации и службы в армии рядовым (1937-38 гг.), а потом и поступления во 2е Ленинградское военное артиллерийское училище (окончил в 1940 г.), рос и воспитывался вместе с Василием Сталиным и Светланой Аллилуевой, дружил с ними. Всю жизнь Сергеев скрывал свою близость с семьей генералиссимуса и считал, что это помогло ему выжить. Автор этих строк тогда, в 9-летнем возрасте, заходил в палату к сыну известного большевика, разговаривал с ним из интереса к отцу собеседника, который был профессиональным революционером. Но Артём Фёдорович тогда ни словом не обмолвился о семье Сталина...
...3 декабря 1919 года части Белой армии генерала В.З. Май-Маевского оставляют город и в Харьков входят полки Красной армии. Военный госпиталь, который не было возможности эвакуировать белым, был включен в состав лечебных учреждений РККА под названием: «Харьковский Главный военный госпиталь». С 1922 года он стал именоваться Харьковским Окружным военным госпиталем Украинского военного округа, а с 1935 года – Харьковского военного округа. В эти годы госпиталь имел 450 штатных койко-места всех клинических направлений, кроме психиатрического и педиатрического.
С первых дней Великой Отечественной войны госпиталь стал называться «Харьковский военный госпиталь № 384», он был расширен до 600 мест. Вместе с больными Харьковского гарнизона госпиталь обслуживал и обеспечивал в медицинском отношении раненных и больных фронта.
18 сентября 1941 года, когда части Красной армии отступали, госпиталь в полном составе заблаговременно и организовано был эвакуирован в гор. Барнаул Алтайского края.
К сожалению, следует указать, что в отдельных публикациях можно прочесть, что ХВГ в 1941 году спешно оставил город и не успел эвакуировать около 1100 тяжелораненых и больных, которых военнослужащие Вермахта захватили в угловом здании по улице Тринклера, 5. Фашисты заколотили двери и окна и здание подожгли. Тех, кто находил в себе силы выскакивать в окно, автоматчики безжалостно добивали тут же прямо на улице.
Во-первых, угловое двухэтажное здание, в котором немцы сожгли заживо наших военнослужащих, просто физически не в состоянии вместить столько тяжелораненых и больных! Во-вторых, Харьковский военный госпиталь не мог оставить 1100 раненых, ибо был развёрнут, как сказано выше, только на 600 койко-мест! В-третьих, и это доказано историками, ХВГ организовано был эвакуирован в полном составе в Барнаул, как было сказано, 18 сентября 1941 г. – и персонал, и тяжелораненые; немецко-фашистские войска взяли город в первый раз 24 октября 1941 г. А указанная трагедия с сожжением заживо раненых произошла 13 марта 1943 г., после второго захвата Харькова фашистами. Тогда солдаты дивизии СС «Лейбштандарт "Адольф Гитлер"» живьём сожгли здесь 300 раненых красноармейцев 1го армейского сортировочного госпиталя, которых не успели эвакуировать в советский тыл. А за несколько последующих дней эсесовцы расстреляли остальных раненых, оставшихся в госпитале – всего более 400 человек. Их останки и были похоронены жителями города во дворе госпиталя (1е захоронение). Цифра же 1100 (эта цифра по разным источникам колеблется от 800 до 1200 человек) взята из общего количества захороненных в двух (сейчас одной) братских могилах на территории госпиталя, в том числе это – и зверски уничтоженные эсесовцами, и умершие в наших госпиталях от ран в 1943 году.
Во время оккупации на территории госпиталя дислоцировались полевые госпитали Вермахта и СС. Именно сюда был доставлен раненый 14 июля 1943 г. под Белгородом во время Курской битвы командир 6й танковой дивизии генерал Вальтер фон Хунерсдорф, и умерший после операции 19 июля. На следующий день его похоронили в центре города, в городском саду Шевченко на параллельной Сумской улице аллее от Ветеринарного института (нынешнего Дворца детского и юношеского творчества) до памятника Т.Г. Шевченко, которую немцы превратили в воинское захоронение для высоких военных чинов от майора и выше. (По прусским военным традициям захоронения часто устраивались возле центра города.) На похоронах генерала В. фон Хунерсдорфа присутствовал фельдмаршал фон Манштейн. Мимоходом заметим, что здесь же, на аллее, был похоронен ещё один фашистский генерал – в ноябре 1941 г. взорванный радиоминой в доме по ул. Дзержинского, 27, нашим прославленным диверсантом полковником И.Г. Стариновым по радиосигналу из Воронежа командир 68й пехотной дивизии Георг фон Браун (брат ракетчика штурмбанфюрера СС Вернера фон Брауна, создававший немецкие ракетные снаряды «Фау», а после войны американские «Полларис»), надгробие над могилой которого было похоже на мавзолей. Немцы вообще собирались устроить на этом месте «пантеон германской военной славы». {6} После окончательного освобождения города в 1943 году оккупационное кладбище было ликвидировано, путём снесения памятников и крестов и укатыванием могильных холмов. Так что, мы там ходим по захоронениям множества немецких офицеров и двух генералов.
Но вернёмся к рассказу об истории Харьковского военного госпиталя.
3 мая 1943 года госпиталь в Барнауле был передан в распоряжение начальника Санитарного управления Воронежского фронта, и с июня по сентябрь был развёрнут на 300 койко-мест в селе Верхняя Хава Воронежской области и стал выполнять функции одного из эвакогоспиталей Воронежского фронта.
23 августа 1943 года Харьков был освобождён от немецко-фашистских захватчиков. А 11 ноября 1943 года наш госпиталь возвратился на место своей постоянной дислокации, снова был развёрнут на 600 койко-мест и начал исполнять функции Окружного госпиталя Харьковского военного округа и гарнизонного лечебного учреждения города Харькова.
За годы военного лихолетья 1941-1945 гг. медперсоналом Харьковского военного госпиталя была предоставлена высококвалифицированная медицинская помощь более 18.000 больным и раненным бойцам, офицерам и генералам Красной армии, а также пленным немецким военнослужащим, проведено свыше 10.000 простых и сложных хирургических операций, а сотрудниками госпиталя для раненых сдано свыше 700 литров крови.
С марта 1946 года в связи с ликвидацией Харьковского военного округа госпиталь перешёл в число военно-лечебных заведений Киевского ВО. И с 1 сентября 1946 г. число штатных койко-мест госпиталя было установлено 400.
На основании Директивы Начальника штаба Киевского военного округа № 065179 от 26 февраля 1949 г. Окружной военный госпиталь Харьковского военного округа переименован в Харьковский военный госпиталь № 384 на 500 койко-мест (штат № 27/823).
С 15 июня 1955 г. 384 военный госпиталь согласно Директиве Главного штаба Сухопутных войск № ОШ/4/1356653 от 3 мая 1955 г. переведен на штаты с численностью 600 койко-мест. Этот же штат (№ 27/514) был подтверждён в 1972 г.
В целях повышения секретности с 1 января 1961 года для Харьковского военного госпиталя № 384 было введено несекретное наименование мирного времени – войсковая часть 52217, которое просуществовало до распада Советского Союза. А полное наименование госпиталя с его номером упоминалось лишь в секретной переписке.
В 40-60е гг. в госпитале работали множество спортивных секций. Женская команда по волейболу в 1951-1959 гг. неуклонно завоёвывала первые места в гарнизоне.
В 1950-1964 гг. в клубе действовала отлично организованная самодеятельность – хоровой и танцевальный кружки. С помощью одного из режиссёров театра им. Т.Г. Шевченко в клубе была поставлена опера композитора С. Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем» с антрактом (и посещением зрителями буфета). Спектакль был тепло принят и служащими госпиталя, и больными. С этой оперой самодеятельная труппа ездила по воинским частям гарнизона.
Указом Верховного Совета СССР от 15 сентября 1977 г. за большие заслуги в лечении раненых и больных военнослужащих, высокий профессионализм, весомый вклад коллектива сего прославленного лечебного заведения в дело организации лечения военнослужащих Вооружённых Сил и в связи со 100-летием со дня основания Харьковский военный госпиталь был награждён орденом Красной Звезды (приказ МО СССР № 0167 от 24 сентября 1977 г.).
Директивой МО СССР № 314/2/00900 от 4 декабря 1984 г. госпиталь переведен на штат 700 койко-мест.
После распада Советского Союза директива МО Укр. № 115/1/03 от 1 февраля 1992 г. Харьковский военный госпиталь перевела в подчинение командования Одесского ВО. А директивой МО Укр. № 115/1/01 от 30.04.99 г. для Харьковского военного госпиталя с 1 декабря 1999 г. установлен штат № 27/081-51 на 400 койко-мест.
Директивой МО Укр. № 115/1/049 от 27 января 2000 г. военный госпиталь передан в подчинение Северного оперативного командования по штату на 450 коек.
Указом президента Укр. от 30 октября 2000 г. № 1173/2000 госпиталь стал именоваться «384й военный ордена Красной Звезды госпиталь».
После прихода к власти националистической клики оранжевых, для которых эсесовцы ближе и роднее, чем патриоты, боровшиеся на смерть с фашизмом, надо было ликвидировать всякое упоминание о советских боевых наградах. А как убрать это упоминание и заставить людей забыть о славном боевом прошлом их дедов и отцов? Да очень просто! Очередная реорганизация с переименованием! Поэтому директивой оранжевого МО Укр. № Д-322/1/014 от 06.04.06 г. было предписано до 30 июня 2007 г. 384й военный ордена Краской Звезды госпиталь переформировать в «Военно-медицинский клинический центр Северного региона» (на 475 коек), дислоцирующийся на фондах военных городков №№ 1, 9, 25, 183 (гор. Харьков). Вот теперь в названии нет никакого ордена Красной Звезды, которым госпиталь награждён был по праву! А сие как раз то, что и нужно! И невдомёк оранжевому министру обороны, что его директивы не могут ни изменить, ни отменить указы президента!
Новоявленный Центр переподчинялся директору Департамента охраны здоровья министерства Укр. На базе ВКМЦ был сформирован 65й мобильный военный многопрофильный госпиталь (100 коек).
На Центр возложено медицинское обеспечение войсковых частей, военных учебных заведений, учреждений и организаций министерства обороны Укр. Черкасской, Сумской, Полтавской, Харьковской, Донецкой и Луганской областей.
В зоне административно-территориальной ответственности ВМКЦ Северного региона находятся:
– гарнизонных военных госпиталя – 3,
– военный мобильный госпиталь – 1,
– санитарно-эпидемиологический отряд – 1,
– высшее военное учебное заведение – 3,
– факультета военной подготовки – 2,
– военных кафедр – до 5;
– войсковых частей – до 70;
– военных заведений – около 30;
– военных представительств – около 12,
– военизированных формирования других силовых структур – до 22.
Всего на медицинском обеспечении здесь состоят: до 130 тыс. человек, из них:
– офицеров – 6690;
– военнослужащих-контрактников – до 6700;
– военнослужащих срочной службы – до 11000;
– курсантов – до 2000;
– служащих ВС Укр. – до 5600;
– пенсионеров МО – 81851 (в т.ч.: ветеранов Великой Отечественной войны – 2611, ветеранов ВС – 65279, инвалидов ВС – 10154, участников боевых действий – 2499, участников ликвидации аварии на ЧАЭС – 1308.);
– военнослужащих других силовых ведомств – 14000.
В Центре работают:
– врачей различных специальностей – 118,
– один кандидат медицинских наук (заведующий клиникой лабораторной диагностики Шевченко В.Г.),
– врачей высшей категории – 47,
– врачей 1й категории – 21,
– врачей 2й категории – 9.
Сотрудниками ВКМЦ выдвинуты рацпредложения в диагностике и лечении больных:
– использование лапароскопичной мобилизации сигмоподобной кишки при резекции её из-за опухолевых заболеваний;
– использование уретральных катетеров для подведения антибиотиков в паропрастатичную область при лечении хронических простатитов;
– использование иголки для пункции центральных вен;
– использование лапароскопической мобилизации почки после её удаления при опухолевых заболеваниях;
– комбинированная терапия деменций массивными дозами церебролизина и мелдроната;
Используются современные методы лечения больных. Проводятся оперативное лечение с операциями по эндопротезированию больших суставов, корректирующие и стабилизирующие оперативное вмешательство на позвоночнике с использованием современных технологий металлоспондилодеза, операции на головном и спинном мозге и др. Сотрудниками военного госпиталя получен патент на использование полезной модели тактики проведения пробы под нагрузкой при использовании сердечнососудистой системы.
В разные годы со дня основания Харьковского военного лазарета (госпиталя) работали выдающиеся медики: профессор Л. Гиршман; члены-корреспонденты АМН СССР А. Климов, И. Меркулов; заслуженный деятель науки УССР, лауреат Ленинской премии хирург В. Шаламов, академик АМН СССР Л.Т. Малая. История госпиталя сохранила имена профессора М. Ломиковского, профессора В. Крылова, профессора М. Субботина, профессора Л. Орлова, доктора медицинских наук Е.Б. Меве, доктора медицинских наук Н.С. Костина; кандидатов медицинских наук И.И. Гельгафта, С.Н. Ром-Бугославской, И.П. Буланенко, П.С. Реутова, Н.Б. Гинсбурга и множество других.
Более чем вековая история прославленного госпиталя – это яркая страница в летописи самоотверженной героической борьбы медиков за жизнь и здоровье военнослужащих.
<<[Полная версия данного эссе со множеством фотографий см. на сайте http://blog.meta.ua/~capcan/ в 25м эпизоде "Госпиталь"]>>
<>>> Fiat voluntas tua! {7} <<
Слова, которые нежелательно услышать, лёжа на операционном столе:
[+] — Прими эту жертву, о, Повелитель Тьмы!
[+] — Тяжело в лечении – легко в раю!
[+] — Так это же любовник моей жены! Какая приятная встреча!
[+] — Спрашиваю на всякий случай: кто-нибудь умеет делать прямой массаж сердца?
[+] — Ты не бойся, мы тебя не больно зарежем... Чик – и ты уже на небесах! {8}
[+] — Ну вот, пожалуйста! Я же тебя просил не смешить меня!
[+] — О, чёрт! Уже зашили? Я, кажется, уронил туда свой «Ролекс»! Что смотришь? Вскрывай опять!
[+] — Сейчас отрежем... Так! Это нужно сохранить для патологоанатомического исследования и прокуратуры!
[+] — Да осторожней ты! Он же сюда не умирать пришёл!
[+] — Все стойте на месте и не шевелитесь! Я потерял контактные линзы!
[+] — Никто не видел, куда подевалась поперечная пила? А то мы пациента уже зашили!
[+] — Сестра, этот пациент никому не завещал свои органы? Да не половые, а внутренние!
[+] — Интересно, он хоть успел обзавестись детьми?
[+] — Смотри, когда тянешь за эту фиговину, у пациента встаёт член. А этот нерв для чего?
[+] — Всё! Готово! Надеюсь, мы ничего в нём не забыли, как в прошлый раз! Кстати! А где мой мобильный телефон?.. Ладно! Позвоню из дому! Пусть дежурная сестра послушает вечерком: если зазвонит у него внутри, придётся завтра резать опять!..
________________________
{1} Officium medici est, ut tuto, ut celeriter, ut jucundo sanet (лат.) – Долг врача – лечить безопасно, быстро, приятно. (Завет Цельса)
{2} ЩЕЛКОВ К.П. «Исторические хронологии Харьковской губернии», стр. 294.
{3} Газ. «Пролетарий» от 6 октября 1925 г.
{4} «Н.П. Тринклеру. Сборник в честь 40-летия научной, творческой и педагогической деятельности». Харьков, Госиздат Украины,1925 г. стр. XV-XVII.
{5} ЖУКОВ Г.К. «Воспоминания и размышления», изд. АПН, Москва, 1975 г., т. 1, стр. 43.
{6} Валерий ВАХМЯНИН, историк. «Вспомнить всё: Сад Шевченко чуть не стал пантеоном немецкой славы». «Вечерний Харьков» № 91 от 23.08.08.
{7} Fiat voluntas tua! (лат.) – да будет воля твоя! (Из католической молитвы «Отче наш!»)
{8} Фраза из тел. сериала «Место встречи изменить нельзя».