– Я бы не советовал вам идти туда без оружия, – предупредил проводник заповедника, молодого человека напоследок. – В конце концов, это заповедник "иглошкура", а не обычный городской зоопарк.
Видя плохо скрытые колебания молодого человека, старый, седой проводник понимающе, и в то же время достаточно сдержанно улыбнулся.
– С другой стороны, это ваше право распоряжаться своей жизнью так, как заблагорассудится, – добавил он, помолчав. – Открою вам один маленький секрет. Хотим мы того или нет, но мы никогда… и, отмечу для порядка… никого не принуждаем жить общепринятыми правилами морали, или обычным природным благоразумием.
Молодой человек облегченно кивнул.
– Спасибо. Но я уже все решил, – ответил он, чуть помедлив. – В конце концов, животные в заповеднике не вооружены. Значит, мы будем там с ними, в некотором смысле, на равных. Я прав?
– Вообще-то, я бы так не сказал, – возразил проводник, начиная собирать свой походный рюкзак. – Похоже, вы начитались исторических сказок, молодой человек. Когда-то, согласен, природа Земли действительно была не настолько воинственна, как теперь. Спустя пятьсот лет, после экологического взрыва! Но в наше время все стало иначе. Посмотрите на природу, которая окружает нас в этих местах, и запомните! Мы здесь поставили, своего рода границу, на которой человек защищает свою территорию от нового вида неоживотных. По сути, это один из пяти видов, которые остались на Земле теперь. Иглошкур, длиннорог, птицеящер, тирозавр, и самый немногочисленный вид нашей планеты, – гипнотерх. И у каждого из этих видов есть свои заповедные места, которые они не покидают.
– Да, я об этом где-то читал. Своего рода не гласный договор между людьми и мутировавшими видами неоживотных в заповедных местах. Вы уничтожаете любое существо, которое пересекает границу заповедника, а они любого человека, который осмеливается забраться на территорию этих видов, без согласия… насколько я понял из прочитанной мной статьи, их некого "общего стадного разума". Но мне кажется, что это глупо.
– Что именно глупо? – удивился проводник.
– Почему бы не уничтожить все эти виды без остатка? – прямо спросил молодой человек. – В конце концов, если они представляют такую опасность для Земли, проще было бы стереть их с лица планеты навсегда. Думаю, у нас имеется для этого достаточно средств и возможностей. А если это так, значит, мы уже теперь можем обезопасить свои места от угрозы любого вида, который представляет собой такую опасность, как новые неоживотные.
– Ах, вы об этом, – старый проводник, повидавший на своем веку достаточно разнообразных странностей жизни, понимающе улыбнулся. – На самом-то деле, эта ошибка уже была сделана людьми около пятисот лет назад. После чего на Земле остались только мелкие, и очень слабые виды. Вот только, сама природа планеты поставила нашу цивилизацию перед выбором, – либо экологический дисбаланс и вырождение планеты в целом, либо… ну, скажем, то, что получилось к нашему времени. По сути, иглошкур и ему подобные виды, всего лишь результат давней войны человека с природой. Природа, или точнее мы сами, спровоцировали планету на появление таких бронированных танков, как иглошкур… вооруженных всеми возможными признаками самозащиты и нападения одновременно. Клыки, когти, молниеносная реакция, быстрая регенирация тканей и полная нетерпимость к "сапиенсам" поблизости. По большому счету, это лишь малая часть того, что они имеют в наличии теперь!
Проводник завязал, наконец, свой походный рюкзак и повесил его на плечо.
– Именно поэтому я и посоветовал вам сделать более правильный выбор. Либо взять с собой оружие помощнее, либо вернуться со мной назад. Вы здесь, скорее всего, погибнете. Поверьте мне… а жаль! В вас есть что-то от милого, наивного, но слишком уж любопытного ребенка. В будущем, я полагаю, из вас может развиться человек, который и станет полноправной частью нашей природы. Своего рода, новый "старый" вид, который именно в физическом развитии не будет уступать нашей нынешней природе! И который, в некотором смысле, уже ходил по Земле около пяти тысячелетий назад. Я имею в виду, когда человек запросто сосуществовал с дикой природой планеты Земля, и знал все ее проявления, как свои пять пальцев.
Молодой человек задумчиво нахмурился.
– Возможно, – нехотя согласился он. – Но ведь, вы в этих местах как-то ходите. Почему же у вас с собой только пара охотничьих ножей, да простой спальный мешок?
Вместо прямого ответа проводник показал рукой на несколько удаленный горизонт.
– Посмотрите вон на ту сопку, в нескольких сотнях метров от нас, – неожиданно предложил он. – Вы ее видите?
– Вижу. И что это значит?
– Она далеко от нас? – скептически улыбнулся проводник.
– Ну, не настолько, чтобы я ее не рассмотрел. А что?
– Если сказать практично, представьте, что это иглошкур, который видит нас так же хорошо, как и мы его, – предложил проводник молодому человеку очередной жизненный, логический вывод. – То есть, он видит, что делаю я, а я, соответственно, вижу, что делает он. В некотором смысле, у нас молчаливое признание жизненно выбранного нами пространства. Поверьте, мы, проводники, никогда не приближаемся к иглошкурам, если видим, что они не хотят нас признавать. Открою один маленький секрет. Лично у меня есть один, можно сказать, старый знакомый, иглошкур, который меня запомнил еще с детства, когда я спас его от верной гибели у горного водопада. Он частенько провожает и встречает меня на границе заповедника, но мы никогда… повторяю, мы никогда не приближаемся друг к другу на расстояние ближе, чем сотня, другая метров. По сути, если я действительно хочу его чем-то угостить, я просто жду, когда он это увидит, и кладу свое подношение на землю. А потом ухожу. И все! Поверьте, ничего более. С тех пор, как он вырос в полутораметрового взрослого самца, я уже не рискую приближаться к нему так близко, как раньше.
– А что он?
– Ну, похоже, его это вполне устраивает, – проводник задумчиво прищурился. – Не знаю, каким образом, но он меня запомнил и терпит. И только он один не позволяет другим иглошкурам на меня нападать. И все же, его рефлекс неприязни к человеку, который, кстати, доминирует у всех пяти видов заповедников, с каждым годом растет все больше и больше. В каком-то смысле, он терпит мое присутствие только потому, что он не считает меня частью нашей с вами цивилизации. Я для него, скорее уж, часть местной природы… часть территории этого заповедника! Возможно, иглошкуры и не обладают большим интеллектом, но эту природную грамоту они соблюдают очень неукоснительно. Думаю, они не собираются менять то, что сложилось здесь за прошедшие пятьсот с лишним лет.
Проводник посмотрел на молодого человека, и неожиданно спросил:
– Ну, так что, вы не передумали? Уверяю, если вы действительно этого захотите, я просто покажу вам знакомого мне иглошкура, и провожу назад. Когда мы шли сюда, он меня видел…
– А я его нет, – удивился молодой человек. – Почему?
– Хм! Когда им это нужно, иглошкуры могут оставаться не замеченными практически в любом месте заповедника. По крайней мере, для глаз не опытного человека. Но, чего вы хотите? Они знают эти места очень хорошо. Для них здесь все знакомое и свое. Ведь как говорится, "в родном доме, – даже свои стены помогают". И это образ их жизни!
Молодой человек на мгновение задумался.
– Знаете, а вы меня уговорили, – неожиданно согласился он. – По правде сказать, чего-то такого я и ожидал от своей экскурсии. Мне не хотелось изучать иглошкура в городском зоопарке. Но увидеть, как вы общаетесь друг с другом посреди дикой природы, думаю, будет куда интереснее, чем искать себе не нужные приключения потом.
– Тогда берите свой рюкзак, и идите за мной.
Проводник понимающе улыбнулся.
– Кстати, я заметил у вас в рюкзаке банку кукурузы. Вы не против, если я угощу его кукурузой? Извините, конечно! Но он ее любит.
– Нет, что вы. Берите! Она мне, получается, уже не нужна.
– Вот и договорились, – мягко улыбнулся проводник. – Тонкая жесть и консервированная кукуруза поднимут его настроение. Вы ведь знаете, что шкура иглошкуров прочна, как тонкая сталь? Присутствие в ней большой концентрации железа одна из причин, почему иглошкура невозможно убить слабым оружием. Что по мне, для войны с ними нужна артиллерия. Или, как минимум, бронебойные пули. Иначе они воспримут наши выстрелы как легкий допинг с щекоткой.
Молодой человек понимающе усмехнулся.
– Я это тоже читал, – признался он, помолчав. – И все же, перед тем как вернуться назад, мне хотелось бы хоть раз посмотреть, на что похожа его жизнь на воле.
– Поверьте, вы в любом случае ничего не теряете, – заверил его проводник. – Все, что нужно, вы увидите рядом со мной. Рисковать вам, на мой взгляд, в нашем нео-заповеднике не стоит. Тем более в одиночку! В конце концов, вы же не самоубийца…
Он кивнул, затем посмотрел на молодого человека, который прилетел на экскурсию с далекой от Земли планеты Нептун и предупредил:
– Ладно, идите за мной очень тихо. К полудню мы доберемся до перевала, где расположены наши защитные кордоны. Уверяю, на Земле еще остались места, на которые стоит посмотреть даже нам, землянам. Чего уж говорить о тех, кто даже родился не здесь! Вы таких вещей никогда раньше не видели. Верно?
Проводник улыбнулся.
– У границы заповедника мой старый знакомый, иглошкур, должен выйти к нам на открытое пространство. Мы там каждый раз, можно сказать, приветствуем друг друга… если долго не виделись до этого. Все остальное на данный момент, я думаю, не настолько существенно. По крайней мере, здесь и для нас. Вы согласны?