Андрей Иванович снова ехал к профессору. Машина выехала из Москвы и устремилась к маленькому городку, на окраине которого расположился дом Птицына.
«Прежде надо посмотреть на речку». – Такое решение Андрей Иванович принял еще вчера, после того, как позвонил профессору и договорился о новой встрече. Он обрадовался, услышав согласие Птицына принять его. Хоть и было обговорено об этом при первом визите, его все равно терзало сомнение – а вдруг профессор возьмет и передумает. И когда тот сказал, что да, конечно, приезжайте, когда вам удобно, Андрей Иванович почувствовал необычайное облегчение и радость. Он даже не ожидал, что ему так захочется снова беседовать с этим странным человеком. И, быть может, снова увидеть его девушку. Интересно, она будет такой же полуобнаженной, как и в прошлый раз? Да и с дедом Федотом Андрей Иванович с удовольствием поговорил бы. Он ему скажет: «Да, дед, прав ты был, есть такая женщина…» А тот засмеется в ответ.
Машина остановилась. Андрей Иванович вышел и направился к другой улице, соседней с профессорской. Ему не хотелось идти к речке мимо дома Птицына. И дед Федот мог встретиться. Тогда уж точно пришлось бы отложить поход к местам вдохновения супершизофреника в лучшем случае до следующего раза. А очень хотелось на них посмотреть. Может, они помогут что-то понять в этой жизни?
Андрей Иванович дошел до конца улицы и пошел дальше. По дороге ему встретилась женщина с ведром, полной воды. У нее он уточнил, как до речки и пруда дойти, а заодно спросил, где родник находится. Давно не пил он студеной водицы.
Родник находился по пути к речке. Андрей Иванович зачерпнул ковшик и принялся жадно глотать. Хоть и не жарко было, но вода вливалась в него, словно в изнывающего от жажды человека. Затем он вымыл лицо и направился к речке. Вместе с водой в него вошло также ощущение необычайной силы. Или ему это показалось? В последнее дни он невольно ловил себя на том, что представляет себя идущим по горячим пескам. Он настолько сливался с этим образом, что иногда ему даже хотелось пить, как человеку в пустыне, у которого давно закончились запасы воды. Да, такой родник был бы радостью для тех, кто выбрал себе путь в пустыне, подумал Андрей Иванович.
А вот и речка. Раскидистые деревья росли по берегам. Наверно, летом они красивые, зеленые, густые.
А где же грязные берега? Да вот же они! Зрелище действительно не из приятных, но вполне терпимое. Разбросанные бутылки, размокшая бумага, остатки какой-то пищи. Наверно, и осенью здесь устраивают пикники. А летом, тут явно хуже. В жаркое время, разумеется, больше желающих прийти на речку. Нет, наверно, все же убирает кто-то берега, хоть изредка. Иначе бы они утопали в грудах мусора. Видимо, есть добровольцы, которые не могут спокойно смотреть на загрязнение природы? Да-да, явно кто-то санитарит здесь. Однако таких, наверно, немного, и они не каждый день тут бывают, иначе дед Федот с профессором не говорили бы о грязи. А, может, они-то как раз и убирают ее? А что? Может, Птицын приходит на речку вовсе не за вдохновением, а чтобы надеть перчатки и собирать всякую гадость в огромный мешок. И дед Федот такой же любитель чистоты. Может, поэтому профессор и не уезжает в другие страны, что, если он покинет эти места, больше некому будет чистить берега? Андрей Иванович даже засмеялся. Это мысль показалась ему чрезвычайно смешной и нереальной.
Он постоял еще немного, посмотрел на рябь на холодной, ноябрьской речке и направился в сторону пруда.
Он находился недалеко, метрах в двухстах от речки. Обыкновенный, ничем не примечательный, мутный и даже темный пруд. Если речка еще более-менее красивая, то пруд таким никак не назовешь. В таких местах никто не может черпать вдохновение, решил Андрей Иванович, даже супершизофреник. Мимо такого водоема я лишний раз не стал бы проходить, не говоря уже о том, чтобы любоваться им.
Андрей Иванович еще раз оглядел пруд недоуменным взглядом и ушел. Надо идти к Птицыну, до него минут двадцать топать отсюда, а уже пол двенадцатого.
Когда он подходил к профессорской улице, то заметил идущего навстречу деда Федота.
Подойдя друг к другу близко, они поздоровались. И только сейчас Андрей Иванович обратил внимание, что в руках старик держит свернутый целлофановый пакет и перчатки.
– Неужели речку будете чистить? – улыбнулся Андрей Иванович.
– А кому же это делать, если не мне? Времени я имею много, вот и убираю мусор. Хотя не часто этим занимаюсь, ленивый потому что. В лучшем случае раз в неделю. Но летом чаще стараюсь, через день – два.
– А профессор тоже этим занимается?
– А кто его знает? Я же не слежу за ним. Я только за женщиной его наблюдаю. А сосед мне на что? А вы, кстати, видели ее? Понравилась она вам? Ну, скажите, понравилась?
– Дед, а вы зачем ею интересуетесь? Вам сколько лет-то?
– Да разве дело в возрасте? На красивую женщину в любые годы приятно смотреть. Да я же ничего не делаю с ней, только смотрю. Мы с ней словом даже ни разу не перекинулись. Ну ладно, идите, а то уже скоро двенадцать.
– А если я после двенадцати к профессору приду? Что будет тогда? Он не впустит меня, что ли?
– Откуда мне знать? Лучше успеть вам. Да вы успеваете, вам минуту идти до него.
Дед Федот ушел, а Андрей Иванович постоял немного в раздумьях и тоже двинулся.