Сартр

Константин Губаренко
В мире всё было достаточно неплохо, пока Сартра не затошнило.
Утром я еду на эскалаторе и тихо, проникновенно ругаюсь матом. Чуть выше меня находятся две жертвы игровых компьютерных салонов, ниже – две ярко разрисованные молодые нимфетки:
- Ты тогда играл Арктическим мстителем, а я – Демоном смерти…
-  Визажист мне говорит: «Сто семьдесят долларов и прыщика на лбу как не бывало…»
Четыре пронзительных Сартра тошнят мне на новые брюки. Я преодолеваю двери и вырываюсь на улицу. Сартр с лицом преподавателя тошнит мне прямо в лицо нескончаемой струёй липких, много раз слышанных слов. По одежде струятся буквы. Чтобы хоть как-то амортизировать свой экзистенциальный конфликт, я выхожу покурить. Мне машут рукой друзья, что-то кричат. Я тоже машу им рукой. Издали.
…Врач суёт мне в лицо ком желтоватой, пахнущей похмельем ваты:
    -     Поздравляю! У вас два мальчика! Ваша жена настаивает на именах Жан и Поль!
Я послушно глотаю тошноту. Такой же на вкус, должно быть, была трава, росшая в Гефсиманском саду. Желудок разбухает. С красным звуком я взрываюсь посреди улицы, вызывая изумление водителей маршруток и оставляя после себя безобразные розовые лужи, кучку пуговиц и не особенно чистую светло-русую прядь.
Я – Сартр.