Для затравки использовал тезис Флобера, что весь талант писателя, состоит лишь в выборе слов; с чем без преткновения и соглашаюсь. Но слова в свою очередь - есть платья и костюмы для непристойного вида мыслей.
Вторые хочется постараться материализовать и рассмотреть, как червей, что роятся на перепаханном веками перегное, хаотично-связанных нейронов. О наша бездонная мыслидеятельность, до семи потов трудоголичная, тщательно вымеренная и подогнанная под сию секундные обстоятельства поверхности. Мощный колос и закоренелая зыбкость на изнеженном и хрупком теле социальности, скользкая истина не в последней и в последней инстанции. Ничего не утверждающее и всеутверждающее словотворчество. Это всего лишь телодвижения этих изыскательных и изворотливых от природы кольценосных-красавцев. Чьи выводы, никак невидимого нами, их мозга, мы преувеличиваем до необъятных размеров божественного Эго. И рождаем на свет, вернее надуваем радужный мыльный пузырь, уже индивидуального пафоса, приправляя частности «объективными фактами» исторической жизни, вернее все тем же червивым прошлым и тем же червивым настоящим.
Они испытывают и искапывают нас, медленно и искусно вскрывая наш мозг, но больше удобряют, ясно какими отложениями. Но все же охраняют наши границы и собственные пределы от посягательств, других наездников. Они живут нашей жизнью, они питаются нашей дрожью, они передвигают нас по временам, словно им действительно не безразлично, где плодиться и кто их хозяин, хоть и живут они по большей части сами по себе. Неуправляемый хаос внутри несмышленой черепушки. Чей микроскопический внутричерепной быт, никогда не будет извлечен нами наружу. Как много разных наук мы изобрели, как много навытачивали мы Гениев, чтоб обуздать эту бессознательную магму. И благо дело ни одна из наук до сих пор не является точным инструментом познания, ведь мы еще живы. Да и наши хлопоты по спасению себя, это все та же забота, по поддержанию жизни червей на достойном уровне. И не важно, на каком иерархическом этаже процветает или бедствует человек. Мы - в виде науки, лишь укрепили их оборонительные позиции. Наука-цербер, наука-магический оберег, стоящий на защите интересов червей.
Их трение друг об друга, это тождество наших реальных шевелений и отношений; что внутри, то и снаружи. Бегство от них невозможно, они хлопочут за нас, даже когда мы спим, и еще больше опекают, когда мы бредим. На мир смотришь не ты, а твои личные черви, твои глаза это их глаза. И мы тоже искапываем и изучаем нашу землю, так же, как пашут и исследуют черви-мысли наше сознание.
Поэтому, воображая собственную тыкву, набитую излишками продвинутых мыслей, хочется без сожаления расколоть её, и освободить из плена моих меньших братьев. И подарить им свободу земли, и отпустить их туда, откуда они родом. И даже дело не в том, что однажды изрёк мудрый Декартовый червь: я мыслю, а значит существую. Сколько в том, что мыслят нами, а значит и существует, тот Самый Верховный Червяк. Что так же бьется, своей разгневанной бестолковкой, пытаясь угробить своё сознание о земную твердь, и освободить нас из плена. В данном случае моя приземленность полагает, что и Он страдает каждым мгновением, от нашей навязчивой возни внутри себя, и тоже неясною порою, и совсем по-человечески, мечтает остановить этот бедственный беспредел и больше не сосуществовать с нами - червями. Ну, а что ж теперь поделаешь, каков Ты - таков и мир.
И черт его знает, что Он думает о нас!? Наверное тоже самое, что и мы о себе. О себе, кто существует, как мысли-черви в Космической Голове Вселенной.
Справка. Генетики из Оксфорда нашли в человеческой ДНК фрагмент, который встречается у червей и отсутствует у большинства организмов, стоящих выше на эволюционной лестнице. Ученые считают, что это свидетельствует о более медленной эволюции человека по сравнению, например, с мухами-дрозофилами, геном которых также подробно изучен.
В ходе генетических исследований выяснилось, что у нас одна и та же последовательность нуклеотидов, объединяющая червей и людей, что относится к так называемым интронам, то есть "вставкам" между генами. Роль интронов, которые (в отличие от генов) не кодируют никаких белков, ясна не до конца, однако существует гипотеза, что они косвенным образом причастны к передаче наследственной информации.