После долгой езды я выхожу из маршрутки. Ровная гладь синего неба над моей головой, изредка застывают в небе точками птицы. Я гляжу себе под ноги - расстаявший снег обнажает асфальт, тут же опилки, тут же навоз. Радостно щебечут дети в стороне детского сада.
Я направляюсь в сторону угольной насыпи, вот уж и снег - не снег,а почерневший, принявший на себя пыль и грязь старик,шамкающий ввалившимися чёрными губами и глядящий бессмысленным пепельным взором.
Блаженную тишину разрывает незнакомый торопливый говор каких-то цыган, тут же чумазые ребятишки играются в снегу. Я напрявляюсь всё дальше, и обогнув насыпь, вступаю в бор. Здесь моложавые сосны, им лет по 20, по 40. Тропинка утоптана, так что можно идти трём людям сразу. Я иду один. Я прохожу мимо расчищенной под футбольное поле площадки - и здесь никого.
Мне подумалось, что люди срубили деревья,чтобы играть и быть там вместо деревьев, а теперь ни людей, ни деревьев. Двигаясь дальше, я вижу ту самую лыжную базу, только сбрасывающую зимнюю дремоту, снова слышу голоса детей.
Я должен встретиться с Сергеем - он целую зиму пробыл за городом на дачах. Должен был охранять, но, говорят, он больше пьянтсвовал. Немудренно,а что делать ещё на этих дачах,в этом застывшем безлюдном царстве, одному, заброшенному челвоеку без профессии и семьи?.. Взволнованный какой-то мыслью я иду не той дорогой, иду по лыжне, регулярно оступаясь и проваливаясь в снег, иду, пока не слышу крика "Лёха!". Это Сергей вышел мне навстречу, приходится изменить маршрут и возвращаться обратно, осознав,что заблудился. Благополчуно выхожу к Серёге, передаю всё,что передать было велено начальством, мы идём через реку и прощаемся. Теперь мы увидимся через месяц-другой. Ни мне, ни ему не интересна дальнейшая судьба собеседника.
Сергей успевает сказать, "что здесь снегу по яйца", после чего темы для общения исчерпаны.
Высоко,чисто светит солнце над моей головой. Широко на душе, и возникает неодолимое желание описать весь этот непритязательный день. Далеко не каждый может сорваться за город, всё рутина, скука, всё антихрист у каждого за спиной с магнитками, приставками, нуждою.
А здесь иное...здесь другая вселенная.
Весь дачный поселок вымер до зимы, ни собак ни людей. Никто не жарит шашлыков, не поёт песен. Гладь снега, скелеты домов, воздух и маленький сынок природы - человечек - в камуфляже и берцах движется по снежной тропинке. Правила игры здесь те же - уйдёшь на 2 метра в сторону, уйдёшь на метр в глубину. Уже почти достигнув своей цели, я вовсю демонстрирую своё мальчишество, тянусь к растущим на заборе сосулькам, погружаюсь по пояс в снег, и отламываю одну сосульку. С большим удовольствием я начинаю грызть сосульку, как бы собравшую в себе всю прозрачность и солнечность дня.
Я подхожу к штабу и лезу через забор,получается невысоко, таков уж уровень снега. Продвигаться до гаражной двери получается медленно, ноги утопают в весенней талой рыхлости. Я подхожу к двери и начинаю ногами-пинками расчищать снег, весёлой пеленой он разлетается в разные стороны. Так муми-тролль откапывал своё жилище... Наконец дверь поддаётся, я открываю оба замка и затхлый запах законсервированного помещения обвалакивает меня, лезет в нос. Я беру лопаты - штыковую и совковую: ну, за работу!
Откинув снег от гаражной двери, я начинаю выкапывать ступеньки. Ступеньки в штабе - это винтвоая бетонная лестница,которая заканчивается терраской, где и находится вход. Алмазная крошка грязного смерзшегося снега летит в разные стороны. Приходится жмуриться и закрывать глаза: острый лёд так и норовит впиться в лицо,а работать приходится в скрюченном положении. Вот и усталость стучится ко мне.
Я очищаю ступеньки и перехожу к террасе. Тяжесть наваливается на тело,на забитые на тренировке мышцы,истерзанные новыми нагрузками. Чем меньше солнца, тем больше тоски и беспокойства. Наконец, солнце прячется за дальний дом, стоящий на холме, кругом светло, но в душу вкрадывается беспокойтсво. Обратный путь - не из лёгких.
Моя добросоветсная работа вознаграждена. Возвращаясь всё тем же ненадёжным путём, в бору вижу я горящие верхушки деревьев. Так горят свечи, но не погребальные, нет. Может, свечи на торте, но как это далеко от глупых семейных торжеств, ведь в этом горении заключена, кажется, вечность. Мимо заброшенного дома с вылинявшими ядовито-зелёными стенами...мимо футбольных ворот. Вот и угольная насыпь и чёрная,совсем неживая земля, маршрутка, город, бутерброд с пресным вкусом города. Только зимний загар на моих щеках остался подарком,который мне приподнесло солнце тех мест, перед тем как скрывшись,осветить мне обратный путь...