Анна Ивановна, немолодая грузная женщина, упала весьма удачно. Можно сказать, ей невероятно повезло: все кости целы, ничего не вывихнуто и не растянуто. Только коленка сбита, но под юбкой не видно. Анна Ивановна носит длинные юбки. С учетом возраста и комплекции. Только не подумайте, что они какие-то старорежимные. Ничего подобного. Вещи у нее современные. Хорошо сшитые и высокого качества. Кстати, костюм, в котором Анна Ивановна упала, она купила в Москве. Она уже несколько лет как нашла магазин, в котором продается отличная одежда больших размеров. Напротив гостиницы «Измайлово». Там такой большой торговый комплекс в форме приплюснутого цилиндра из стекла и бетона. И добираться несложно: на метро. Вот только Анна Ивановна никак не может запомнить, на какой станции выходить – «Измайловский парк» или попросту «Измайлово». И вечно она путает. Но это не беда: всегда можно в метро вернуться и еще одну остановку проехать.
Так вот, магазин, случайно найденный Анной Ивановной, находится на первом этаже торгового комплекса. Как войдешь, сразу налево. В последний раз Анна Ивановна купила несколько хороших вещей из натурального хлопка: брюки, юбку, пару блуз свободного покроя. Польского производства. Да, и этот самый костюм, в котором она сегодня упала. Светло-бежевый. В неувядающем стиле «сафари», который никогда не выйдет из моды.
Жаль, что упала Анна Ивановна после дождя. Прямо на грязный тротуар. Но хорошо, хоть не в лужу. Лужа рядом оказалась. Еще бы чуть-чуть – и все! Юбка бы пропала безнадежно. И жакет пришлось бы выбросить: он с другой юбкой не смотрится. А несколько грязных пятен не считаются. Их легко в «Тайде» отстирать. В крайнем случае – в «Ариэле». Помимо разбитой коленки и испачканной юбки к убыткам следовало отнести разорванную босоножку. Собственно, она-то и явилась причиной падения. И не потому что нога подвернулась на высоком каблуке. Высокие каблуки Анна Ивановна давно не носит. Выбирает обувь на хорошем, надежном, устойчивом каблуке. Лучше даже на танкетке. И в данном конкретном случае ремешок лопнул, нога поехала вперед, и Анна Ивановна, не удержав равновесия, упала. Хорошо, что люди у нас все-таки отзывчивые. Тут же подбежали, помогли подняться, подобрали раскатившиеся яблоки. Пожилой мужчина даже достал одно из лужи. А парень с девушкой вежливо поинтересовались, не надо ли чем помочь. А женщина средних лет просто бескорыстно посочувствовала. А пожилой мужчина (тот, что яблоко спас) еще и подсказал, что вон там, за углом, обувная мастерская. И можно босоножку починить. Там работы – на пять минут. Пара пустяков. Поэтому можно считать, что Анна Ивановна везучая. Убытков и повреждений почти нет, еще и мастерская по ремонту обуви словно по щучьему велению рядом оказалась. Ну прямо как в сказке. Правда, дойти до мастерской оказалось не так-то просто в разорванной босоножке. Того и гляди – снова упадешь. Поэтому Анна Ивановна продвигалась крайне медленно и осторожно. Особенно тяжело ей дался подъем на крыльцо по крутым, скользким от дождя ступеням. Пришлось сумку и пакеты нести в левой руке, а правой прочно держаться за перила, частично подтягиваясь, чтобы уменьшить нагрузку на ненадежную ногу. А ведь пакеты были довольно тяжелыми: в одном – два килограмма яблок, кило лука и помидоры. В другом – масло растительное «Олейна», масло сливочное «Ярославское», рис и гречка. В третьем – средство для чистки сантехники, средство для мытья посуды, средство для мытья всего, что моется. Да, и еще салфетки. Салфетки можно было не считать: они ничего не весят. Но, с другой стороны, занимают много места и создают дополнительные неудобства. Анна Ивановна благополучно преодолела путь и облегченно вздохнула. В низком окошке, к которому пришлось склониться, сидела приемщица, как сказочная царевна в тереме. Как царевна потому, что была молодой и симпатичной. Ее даже не смогли испортить волосы, странно окрашенные по новомодной технологии: в два этажа. Нижний этаж был пегим, а верхний – черным. Так у людей не бывает. В отличие от лошадей. Но это ведь пустяки. Всем хочется выглядеть модными и современными. А все остальное – глаза, губы и нос - были на месте и никакими выдающимися особенностями не отличались.
- Здравствуйте! – радостно поздоровалась Анна Ивановна, обретя надежду на спасение. Но приемщица, не разделяя оптимизма Анны Ивановны, продолжала небрежно листать глянцевый журнал, сохраняя на лице скучающее выражение.
- Извините, у вас можно босоножку починить? – менее радостно уточнила Анна Ивановна. В ее голосе откуда-то взялись заискивающе-просительные нотки, как будто от приемщицы зависела дальнейшая судьба Анны Ивановны.
- Ну что там у вас, женщина? Давайте, - снизошла приемщица.
Анна Ивановна огляделась. Сесть было некуда. Она поставила пакеты на пол и, неловко балансируя на одной ноге, принялась расстегивать непослушную босоножкину застежку. От стояния вниз головой и непонятно откуда взявшегося чувства вины перед хорошенькой приемщицей за то, что отвлекает ее от дела, лицо Анны Ивановны приняло багровый оттенок.Наконец она стащила босоножку с ноги и протянула ее в окошко.
- Обувь принимаем в сухом и чистом виде! – строго произнесла заученную фразу приемщица, бросив мимолетный взгляд на непрезентабельную и, признаться, довольно поношенную обувку.
- Но, понимаете, я упала прямо на улице, - стала оправдываться Анна Ивановна. – Ремешок оторвался. Вот! Анна Ивановна попыталась продемонстрировать размеры и месторасположение аварии.
- Что вы мне свою рухлядь суете, женщина! – в голосе приемщицы появилась презрительная интонация. – Выбросите их в помойку!
- Я не могу в помойку. Они очень удобные. Я к ним привыкла. А новые ведь не угадаешь. И у меня с собой денег мало. Всего-то рублей триста. Я продукты купила. И моющие средства. И Анна Ивановна зачем-то приподняла тяжеленные пакеты до уровня окошка, чтобы приемщица оценила масштабы денежных расходов и убедилась в том, что на немедленную покупку новых босоножек денег действительно нет.
- Обувь принимаем в сухом и чистом виде, - равнодушно повторила приемщица, нисколько не расстроенная наглядным подтверждением материальных расходов, понесенных Анной Ивановной в это субботнее утро.
Анна Ивановна смирилась. Правило – так правило. Будем выполнять. Она поставила пакеты на пол, отыскала среди покупок картонную коробку с салфетками и тщательно обтерла подошву.
- Вот! – радостно возвестила она, протягивая босоножку приемщице. Та ухватила босоножку за ремешок двумя наманикюренными пальчиками и, брезгливо сморщив носик, бросила пострадавшую в ящик, на треть заполненный обувью, ждущей починки. Затем она принялась выписывать квитанцию. В трех экземплярах, под копирку.
- Фамилия, имя, отчество… адрес… телефон… Так! С вас двести рублей. Срок исполнения – три дня. Зайдите во вторник вечером. А лучше – в среду.
- Как это в среду? – пролепетала Анна Ивановна. – Девушка! Вы, наверное, не поняли. Дело в том, что я шла и упала. Вот только что. И ремешок лопнул. Вы зашейте, пожалуйста. Я же не могу домой босиком идти! - Срок исполнения – три дня! – попугайским тоном сказала приемщица и неожиданно вспылила: - Сколько можно повторять, женщина! Платите за ремонт или уходите и не мешайте работать!
- Но в чем же я уйду? - недоумевала Анна Ивановна. В глубине души она надеялась, что приемщица все-таки поймет, что Анна Ивановна не может, как папуас, ходить босиком. Особенно потому, что в городе асфальт, хоть и неровный. Но все же не прерии и даже не пампасы. И лужи после дождя.
- Все! – взорвалась приемщица. – Забирайте свою рухлядь! Ходят тут всякие! И вообще – сегодня суббота! Короткий день! Она выхватила из ящика босоножку (в сухом и чистом виде), швырнула ее Анне Ивановне и с треском захлопнула окошко, на котором закачалось объявление: «Закрыто». Анна Ивановна обиделась и разозлилась. И совершила не вполне обдуманный поступок. Она выбросила сухую и чистую босоножку в урну, сиротливо притулившуюся в углу, а следом в сердцах припечатала вторую, мокрую и грязную. Подхватила свои пакеты и зашлепала босиком к выходу. На улице она мгновенно осознала опрометчивость своего знака протеста, потому что ее триумфальное шествие сопровождали недоуменные взгляды прохожих. Она шла, прикусив губу, с глазами, полными слез, а на ее щеках и шее расцветали алые пятна обиды. Назло всему миру Анна Ивановна не выбирала места посуше, а двигалась напролом, прямиком через лужи, словно стараясь усугубить масштабы моральной травмы, нанесенной равнодушной приемщицей. И в автобус поэтому не села, а шлепала три остановки до дома пешком. И лицо при этом старалась держать, делая вид, что ее босые грязные ноги не имеют к ней никакого отношения.Дома она, конечно, привела себя в порядок. Налила в таз теплой воды, щедро добавила жидкого мыла и, взбив высокую пену, отмачивала вбитую грязь целый час. Так что, можно сказать, все обошлось. Главное, повторим, кости целы. И ноги ходят. А все остальное не считается. И вообще, с чего Анна Ивановна взяла, что человек человеку друг, товарищ и брат? Ничего подобного. И никто никому ничего не должен. Положено – в сухом и чистом виде. Положено – срок исполнения заказа три дня. И нечего инструкцию нарушать. А если в положение всякого встречного-поперечного входить – никаких сил не хватит. Вот!
Утром в воскресенье Анна Ивановна отправилась на работу. Уже не босиком. Надела другие босоножки, целые. А работала она в воскресенье потому, что у нее дежурство было. Она в больнице работает. А в больнице, как известно, болеют независимо от выходных и праздничных дней.Анна Ивановна пришла в отделение, надела белый халат и отправилась на обход. Потому что Анна Ивановна – врач. И не просто врач, а детский. Педиатр. И не просто педиатр, а инфекционист. И отделение у них специализированное, инфекционное. Располагается в отдельном здании, на отшибе от главного корпуса, чтобы другие дети не находились в контакте с инфекционными больными. Не подвергали свое здоровье риску заражения.
Анна Ивановна свою работу и маленьких пациентов любит. Иначе с чего бы это она тридцать лет в этом отделении работала? И, главное, пациенты у нее благодарные. Не в том смысле, о котором вы подумали. А в смысле прогноза. Бывает, привезут ребенка, прямо скажем – никакого. Бледного, синего, с симптомами интоксикации. А в отделении его промоют. Прокапают. Глядишь – к вечеру щечки порозовели, ребятенок заулыбался. И на душе радостно: вытащили чуть не с того света. Нигде таких благодарных больных нет, как в инфекции.Обход Анне Ивановне завершить не удалось. Ее вызвали в приемный покой. Потому что по «Скорой» привезли ребенка. С пищевым отравлением. Сестра приемного покоя, Валентина Николаевна, уже заполнила паспортную часть истории болезни. Анна Ивановна пробежалась взглядом: Артем Целуйко, четыре года, адрес.., детский сад…
- А номер полиса почему не написала? – спросила Анна Ивановна у Валентины Николаевны.
Валентина Николаевна, пожилая опытная медицинская сестра, всю жизнь работавшая бок о бок с Анной Ивановной, развела короткими толстыми ручками:
- Не нашли, говорят, дома. Мамаша какая-то бестолковая.
- Ничего, потом привезет, - ответила Анна Ивановна и заторопилась к больному ребенку.
Мальчик Артем Целуйко, четырех лет от роду, лежал на кушетке. Бледный и зареванный. А на краю кушетки сидела его мама, тоже бледная и зареванная. Но Анна Ивановна сразу узнала вчерашнюю приемщицу, несмотря на то, что сегодня она совсем не была похожа на холеную самоуверенную царевну из сказки, призванную вершить судьбы: взмахнет левым рукавом – из него плавно летит починенная обувь в сухом и чистом виде, взмахнет правым – плывут квитанции, в которых указан трехдневный срок исполнения заказов. Нет, ничего этого не было. Лишь двухэтажные черно-пегие волосы остались прежними, но и они безвольно поникли вдоль умытого лица без косметики. Но и без особых примет Анна Ивановна сразу ее узнала, уж слишком острой была обида. А вот приемщица не узнала в строгой врачихе свою неудавшуюся клиентку. Еще бы: всех теток запоминать, которые ей свою растоптанную рухлядь в окошко суют, – запоминалок не хватит.
- Ну, рассказывайте, что случилось? – спросила Анна Ивановна.
- Ой, доктор, такой ужас! – запричитала мамаша. – С пяти утра как началась рвота, прямо кошмар! И говорит – животик болит.
- Чем кормили ребенка накануне?
- Ой, да ничего особенного он не ел. Он вообще, знаете, плохо ест. Вечером, правда, попросил чего-нибудь вкусненького. Так я ему чай с тортом дала.
- А с каким тортом?
- «Дамские пальчики». Хороший торт. Вкусный.
- Да, очень хороший. А срок годности вы смотрели, когда покупали?
- Ой, чего там смотреть? Да вы не думайте, он у меня в холодильнике стоял. Всего-то дня два. Или три…
- Или четыре! – не удержалась Анна Ивановна.
- Нет, но он правда хороший. Я его понюхала. Ничем таким не пахло, - принялась оправдываться мамаша.
- Все с вами ясно, - подвела итог Анна Ивановна и обратилась к мальчику: - Скажи, Темушка, что у тебя болит?
- У меня в животике тошнит, - пожаловался мальчик. – И еще я все время плюваю…
- Бедный ты мой! Ну ничего, не бойся. Давай я тебя посмотрю.
- Давай! – согласился малыш, мгновенно доверившись незнакомой, но доброй тете.
Мамаша с надеждой смотрела на то, как уверенные руки Анны Ивановны мягко прощупывают детский животик, и вдруг настороженно встрепенулась. Узнала все-таки. В глазах ее плеснулась паника. Анна Ивановна усмехнулась. Наверняка эта простушка решила, что сейчас доктор возьмет реванш за давешнее унижение.
- Ну что же, мамочка. Придется госпитализировать вашего малыша.
- А я полис не нашла. Все перерыла – как сквозь землю провалился, - виновато сказала вчерашняя приемщица. - Теперь вы нас не примете?
- Примем. Куда ж вас девать, таких хороших? Только позвоните родственникам. Пусть полис привезут.
- Позвоню! – вспыхнула приемщица, вспомнив свой вчерашний поход в защиту правил. – А мне с Темочкой можно? Он же совсем маленький, без меня будет плакать…
- Можно. Тем более что мы вашему мальчику капельницу поставим. Будете сидеть с ним и следить, чтобы он ручкой не двигал.
- Хорошо, - опустив голову, прошептала мамаша и вдруг, набравшись смелости, выпрямилась и посмотрела прямо в глаза Анны Ивановны: - Доктор! Простите меня, пожалуйста! Я больше никогда-никогда не буду! Честное слово!
- Да ладно, - махнула рукой Анна Ивановна. – Бывает…
К вечеру мальчик Тема, как и следовало ожидать, ожил, повеселел и даже затребовал кушать, чего ему пока никак не полагалось.Когда все тревоги были позади, любопытная Валентина Николаевна, заглянув в ординаторскую, спросила:
- А за что это давеча мамаша Целуйко у вас прощения просила? Знакомая, что ль, ваша?
- Нет, не знакомая. Просто вчера случайно пересеклись. И она мне нахамила.
- Вот оно как бывает! Вчера нахамила, а сегодня кланялась. Земля-то – она круглая. Всех соединяет.
- Да, Земля действительно круглая… - задумчиво согласилась Анна Ивановна.