(поход рыбака за сигаретами в конце отпуска)
Дуга Роси - плавная, последняя перед впадением в Днепр. На длинном двухцветном теле дуги (бело-золотое лезвие песка, опушенное светлой зеленью лозняка) - никого, только в одном месте причален небольшой земснаряд. На нем - чистота, матросский порядок и одинокий - шкипер ? - боцман ? - кэп ?
Земснаряд отдыхает. Команда в краткосрочном отпуске. Шкипер-боцман-кэп что-то подкрашивает серо-голубой "военно-морской" краской.
К земснаряду привязан длинный днепровский челн с инвентарным номером - средство передвижения и пропитания (земснарядовцам, которые чистят фарватер, творят глубь для кораблей и крупной рыбы, конечно, дозволено промышлять сетями всегда и повсюду).
Из динамика над ходовой рубкой выливается в ясный воздух музыка - особый, речной репертуар. "Издалека, долго течет река Волга…" Вспоминаю отца, - он любил эту песню. Вдруг меня осеняет - земснаряд причален к берегу Роси как раз напротив того места, где на невысоком косогоре стояла батина буда летом 1964-го года, когда он впервые привез меня на устье Роси.
Все замыкается, возвращается и не повторяется.
На пристани я купил сигарет у буфетчика пришвартовавшегося "Метеора" и упустил приличную, килограмма на три, щуку. Она стояла в прохладной тени под самым дебаркадером. Я её "вычислил", правильно провел блесну вдоль днища, идя вдоль перил, но добыть не сумел, хотя славно поборолся с ней с полминуты. Впрочем, я и не очень старался ее вытаскивать. Пускай живет, - подводная сторожевая псина временной летней пристани под названием "Тубельцы".
Итак, щука осталась на своем месте, и поэтому я шел назад налегке - трость спиннинга и невесомая сумка с блеснами и сигаретами на плече.
Солнце клонилось к ожидавшей меня из отпуска Виннице. Я проминул земснаряд, на нем уже было тихо.
Через каждые метров 100 я выбирал удобное место и блеснил в расчете на вечерний жор. Но он еще не начался. На напряженной глади воды не было видно ни одного рыбьего всплеска. Какое-то ощутимое оцепенение царило вокруг - на берегу, на лугах, на земснаряде, на реке. И во мне самом.
На середине дуги, на самом ее перегибе, где течение выносит на берег все, что не нужно Роси, я вдруг увидел свою рогульку, которую дня два назад установил на выходе обештынской протоки.
Рогулька для удочки в любимом месте - моя слабость. Я всегда стараюсь вырезать ее так, чтобы она была как можно основательней, но при этом чтобы береговая растительность не очень пострадала, - только в таком случае, по моему убеждению, можно рассчитывать на хороший улов.
На этот раз рогулька была излишне капитальной - ее толстая, плотная и сухая тычка сработала как поплавок, когда Каневская ГЭС, как обычно, пустила днем воду, и устье Роси захлебнулось потоком хлынувшей в него воды днепровской.
Впрочем, именно благодаря крупнотелости рогульки, ее правильные формы на фоне россыпи темного хаотичного тальника, скопившегося с весны, зацепили мое боковое зрение (смотрел-то я в основном на воду), и наша встреча состоялась. Излишне говорить, что встреча эта не могла быть мимолетной. - Нет-нет, конечно же последовали приветственные прикосновения, немые восклицания: "Вот это встреча!" - "Я думала, мы уже никогда не увидимся!" - "А я был уверен, - ты все там же, на старом месте!" Но беседа была недолгой, - чудо встречи завершилось, и контакт прервался. Я понимал, что у рогульки могли быть свои, неведомые мне планы на будущее. И все-таки мне показалось, что она не против вернуться домой. Я присовокупил рогульку, теперь уже не беглянку, а возвращенку, к своей ноше, решив, что на этот раз установлю ее левее прежнего места - там, где дно поплотнее. Днепровский глей, такой же основательный, как и моя рогулька, удержит ее, - по крайней мере, до весеннего паводка.
Все замыкается, возвращается и не повторяется.
Когда приближался к базам отдыха, солнце уже почти скрылось. На зеркале воды появились первые ленивые круги - признаки начинающегося жора. А вот и первый удар. Но не точный. Пристрелочный. За ним - другой: щука взяла из-под прибрежных водорослей. Небольшая - граммов 600.
Еще одну, такую же по весу, поймал у самой проволочной ограды первой из баз - пединститутской. На ужин моим (кажется, со мной были тогда только Наталья и Марина) и мне хватит. Сигареты тоже добыл.
До отъезда с Роси осталось два дня. Лето 1991 года подошло к концу. Это была предпоследняя поездка на Рось с моей первой семьей.
Все замыкается, возвращается и не повторяется.
1999-2000г.