Плакаться, плакаться, плакаться - глупая блажь! Хочется, хочется, хочется – чем-то помочь, но за окном – беспробудная ночь; темень такая – хоть на хлеб её мажь!
Уверенно знал – какие там догадки – вокруг сплошные маски и рогатки. Препоны, одни лишь препоны и не помогут телефоны. И крики чаек, и крики воронья – всё то ничто пред тем, как задыхается от крика моя шальная голова! Но знаю – крик её бесцелен; когда в одежды сана ты не облачен, когда мошна пуста, а ты не меркантилен, когда привык ты управлять не трестом, но гаечным ключом, изволь и жить согласно табелю о рангах, где низшее сословие должно держаться в рамках, не преступая, вроде бы незримую, но грань, а разговоры о свободе, равенстве – демагогическая дрянь!
Общежития бетонная коробка отщепенцами счастливыми заселена. Кто-то счастлив тем, что глуп, как пробка, кто- то тем, что счастье это на двоих разделено, третий спит и видит сон о своих златых руках, сотый – рад успехам в денежных делах. Как бы не считал – счастливцев больше пятисот, среди них – один изгой живёт, рад бы выбраться из тех бетонных сот, но никто нигде его не ждёт. Вот такой вот он – изгой, всем счастливцам он – чужой. Мечтать ему никто не запрещает, но только проку в том? – он тем мешает. Любить его смешно, жалеть – грешно, ведь вовсе не святой – изгой.
Поселилась в голове боль: не свою сыграл ты в жизни роль. Кто теперь ты, милый мой, - ноль?! Гложет мозг, словно шерсть моль… Разве можно чувству доверять? Разве можно в чувство с головой нырять? Ведь чем выше взлёт души и больше радость, тем всё ниже дно, на которое придётся падать!
«Каждый сверчок знай свой шесток», - без устали твердит народная пословица, но опьяненье кажущимся, как сладкая сливовица. И всё же час придёт, и горькое похмелье задавит буйное в крови веселье…
18.10.1989г.