На охоте случается всё, и даже то, чего просто быть не может. Люди, не имеющие прямого отношения к охоте или имеющие далёкое представление о ней, этого не понимают и потому любой рассказ охотника воспринимают не иначе, как его собственную выдумку, т.е. враньё. Между тем, настоящий охотник в отличие от настоящего рыбака врёт гораздо меньше, а если и привирает, то не в главном, а лишь в деталях. А приврать в деталях, скажем так, приукрасить быль – это уже искусство рассказчика, его воображение, язык и колорит народного фольклора. Без всего этого, сами понимаете, охотничий рассказ хуже бородатого анекдота. Теперь о главном. Я вспомнил одну историю, которая произошла на охоте с моим другом Лёшкой. Всё то, о чём я вам в ней поведую, является чистой правдой, за детали не судите строго.
Охотились мы по чернотропу на косулю. Мы – это команда из дюжины стрелков. Дружок мой тоже был в команде. Мужик он нормальный, охотник - правда, не очень, но выпендрёжа на десятерых хватит. То ружьё у него лучше всех, то патроны, то сапоги, чуть ли ни скороходы, то нож из самой, что ни на есть, булатной стали, в общем, на каждой охоте что-нибудь особенное да покажет. Но за свою выпендрёжность он же и становился предметом насмешек. Из самого лучшего ружья он частенько мазал, патроны в самый нужный момент то заклинивало, то они давали осечки, чудо-сапог пришлось однажды разрезать, что б освободить распухшую от вывиха стопу. Но он никогда не унывал и не обижался на подначки товарищей, наоборот, смеялся над собой вместе со всеми. Одним словом, чудило, каких только свет не видывал. Человек вроде бы пустой, так, пустомеля, но без таких ребят в команде бывает всё же скучно.
На этой охоте он снова решил оказаться в который раз в самом центре внимания тем, что припёр с собой видеокамеру.
- Ну вот, - сказал кто-то из охотников, - козлов мы сё-н-н-я стрелять не будем, мы из них артистов делать будем. Лёшк! Как там? Внимание! Мотор! Сня-то! Но кто бы мог подумать, что именно этой вещице и было суждено сделать главный выстрел на охоте. Кстати, охота с видеокамерой на животных - это тоже охота, но называется только она "тихой".
Косулю Лешка проспал, что ж бывает, и поэтому он вынужден был дуплетить уже на вскидку, не целясь, как говорится, была - ни была. Выстрел застал животное в тот момент, когда оно после прыжка находилось в свободном полете. Очевидно, косуля заметила впереди себя какую-то опасность и решила преодолеть её в лоб маневром своего тела и скоростью. Конечно, прыжок - прыжку рознь, но у косули он бывает до десяти шагов и даже более того, чистая правда, пока не вру. А на такой таран смог бы решиться только настоящий мужчина и таковым действительно оказался он, то есть козёл. Об этом Лешка узнал, когда животное после прыжка, вместо того, что бы продолжить свой ход, кувыркнулось через голову и, сделав сальто-мортале, приземлилось, вытянув морду с рогами, и передние копытца вперёд. По отросткам на рогах было видно, что это сложился козёл-двухлетка.
Правый сосед по номеру, Петрович, отчетливо всё видел и одобрительно кивнул, но с номера не сошёл. Что ж, правильный поступок настоящего охотника, загон-то ещё не закончился. А что сделал Лёшка? Вместо того чтобы дослать в казённик два очередных патрона, продолжать пасти своего сбитого козла, на всякий случай, и ожидать в своём секторе других косуль, он …сошёл с места. И не просто покинул свой номер, по сути, свой охотничий пост, а, повесив свое ружьё на сучок стоящей рядом сосны, побежал как ужаленный к своему сбитому козлу.
- Радости полны штаны, а в голове помёт куриный, - подумал Петрович, неодобрительно наблюдая эту выходку - и стал давать Лёшке знаки, что б тот немедленно вернулся на номер.
Однако это не помогло. Наоборот, Лёшка, не обращая на знаки соседнего номера никакого внимания, как-то, ещё больше засуетился возле козла, пытаясь, посадить его толи на зад, или просто перевернуть. Петрович силился сообразить своим природным умом, что же такое этот поганец затеял, но так и не понял до тех пор, пока не увидел его… сидящим на козле (!?). Да, Лёшка, словно казак, гордо восседал на своей добыче и держал в руках козлиные рога.
- Вот, засранец, - возмутился Петрович, - и крикнул:
- Идиот! Вернись на номер! Быстро, я кому говорю!
- Щ-а-а-з! Отдохну маленько и вернусь… Ты бы, Петрович, лучше сам шёл сюда, да на красавца посмотрел, одни рога чего стоят… Как я его дуплетом-то, а!?
- Д- у- у- рак! Стань, где стоял, а то щас мужики вам обоим рога-то посшибают!
- Не гунди, Петрович! Греби быстрей сюда! Я на козле сижу, далеко гляжу… А вижу я, Петрович, что мужики твои с номеров сошли давным-давно и чешут к нам. Ты только один как столбик стоишь… Лучше, возьми–ка камеру и быстренько сними меня, пока никто не видел, не позавидовал… Да так и лучше будет.
- Хрен с тобой, иду, вот пристал, - уже мирно ворча, изрёк Петрович и, закинув ружьё на плечо, двинулся к Лёшке, оседлавшего козла. Взяв у него видеокамеру, и отойдя, шагов на пять назад, Петрович удивленно, как ребёнок стал крутить диковину в руках, пытаясь понять её работу.
А в это время наш дуралей продолжал восседать на козле, держа его за рога, и поучать Петровича, как нужно пользоваться видеокамерой:
- Да, ты на кнопочку красную жми, на кно-о-по-чку, и в окуляр гляди… Как меня увидишь в нём, значит съемка началась и ручонками не дёргай. Иначе экран прыгающим будет, как на лошади… И целься, целься лучше, что б морда козлиная с рогами тоже вошла в окуляр, понял?
- Понял-то, понял, да руки у меня, видать, не шибко привыкшие к энтой хреновине. Я её заразу жму, а в окуляре твоём ну ни фига … как у негра…в…, ни чо не видать, темно. Иди и покажи, или сам целься!
- Ну и, коряга ты пеньковая, - возмущённо ругнулся Лешка и, выпустив рога из рук, стал подниматься со своего насиженного места.
И в это время, когда он только-только стал поднимать свой зад, произошло невероятное. Козёл вдруг открыл глаза и, резко подняв голову, уставился на Петровича. Тут как раз кнопка и сработала, и козлиные рога, и моргающие глаза получились в камере крупным планом. Петрович офигел и вообще соображать перестал. Вместо того, что б отбросить непонятную ему видеокамеру в сторону, накинуться на козла и схватить его за рога или за любое другое место, он стал дубеть умом и телом. А тем временем козел быстро подобрал под себя передние копытца, упёрся ими в землю и одновременно с подъёмом лёшкиного зада взбрыкнул своим корпусом так, что бывший седок получил неожиданный и мощный удар под самый копчик и …полетел.
Лёшка не помнил, что б ему когда-нибудь и кто-нибудь так здорово давал под зад. Однако полёт оказался быстрым и безболезненным, а главное кончился удачно, кульбитом, но приземление получилось плавным. А Петрович так и продолжал стоять с видеокамерой, не шевелясь, только рот открыл ещё чуть шире.
-Ты, что же, раззява, не стреляешь? Стоишь как мумия, вокруг тебя козлы оживают, а ты сопли жуешь! – заорал Лёшка на соседа и выхватил у него камеру.
Петрович от таких обидных слов очухался сразу, схватился, было, за ремень, что б скинуть ружьё с плеча, да куда там, козла уже и след простыл. И ему стало обидно за то, что Лёшка, кругом сам виноватый, теперь обвиняет во всём его, будто бы это он припёр на охоту камеру и непонятно за каким чёртом влез на этого козла.
- Сам стреляй, гад! Враз и попадёшь по номерам, они...аккурат щас к нам и выходят...и загонщики рядом. Всех разом и порешишь! Ну ладно... Всё! Загону видать, хана... Пойду-ка и я отсель, подале от тебя, ближе к дороге - отрезал Петрович и поплёлся к выходу.
А в это время номера и выходящие на них загонщики, увидев бегущего вдоль цепи козла, открыли по нему беспорядочную стрельбу, наплевав в азарте на все меры безопасности разом. Стреляли дружно, одним словом, дуплетили... и так, что картечь сучья на деревьях ломала, но куда надо не попадала. Козёл продолжал бежать, как будто бы эта стрельба его вообще не касалась. А мазали, конечно, от неожиданности. Кто ж мог подумать, что этот ошалелый рогач появится в тот момент, когда и ружья–то по правилам уже разряжать пора. Кто-то кричал «прекратить стрельбу» и свистел в патрон, что должно было означать «конец загона». Но вскоре всё само собой и так закончилось. Канонада прекратилась так же внезапно, как и началась, хотя секунд через десять ещё прозвучал какой-то глухой одиночный выстрел, но на него никто уже и внимания не обратил. Всем было и так ясно, что козла упустили, однако и вопрос для всех был тоже одинаков - «откуда же он взялся»(?).
Издали слышался хруст веток и чьи-то голоса. Но было непонятно, от кого это исходило. То ли от загонщиков, то ли от снимавшихся без команды номеров. Получался кавардак какой-то, а не охота. Кто-то говорил и спрашивал об одном и том же по несколько раз:
- Ты чо видел?
- Не-а, а ты?
- И я... и следов не видать…
- А кто ж стрелял-то?
- Да шиш его знает, кто. Говорят там, с краю кто-то.
- А кто говорит-то?
- Да, там, кто-то впереди и ... не дави на пятки, сбегай да сам узнай…
К дороге выходили шумно. Народ был возбуждён. Ожидалось представление, похожее на цирк. Главным ведущим его должен был стать Палыч, старший нашей бестолковой команды. Уж он-то сейчас всех наизнанку вывернет и дознается, откуда появился этот козёл и кто зевнул его первым. Остальным тоже достанется в виде комплементов типа «мазло», «вороны», «жучкины дети», «лупоглазые» и еще какие-нибудь словечки.
- А теперь по порядку. Кто дуплетил первым? Сознавайсь, больно не будет! Ну-у, я жду, - рявкнул Палыч и посмотрел почему-то на Петровича.
- Дык, это Лёшка, кто ж ещё… Он и дуплетил, - виновато сознался Петрович, и тот час добавил:
- Козёл с рогами, значит, упал сразу и не шевелился, а потом… потом, чо-то вдруг ожил и ускакал… вот - промычал Петрович и стал переминаться с ноги на ногу.
- Ну, а ты сам – то, чего ушами хлопал и не стрелял, а? Зачем я тебя рядом с ним поставил, для мебели что ль? – продолжал тянуть жилы Палыч.
- Дык, я не мог… я ж камеру яво держал.
- Какую такую камеру!? – заорал Палыч.
-Ну, которой кино снимают. Говорит, снимай меня,.. и козла тоже, что б оба вошли, как яво, ну в этот, как яво, кадр… вот.
- А козёл-то, что, пьяный был? То упал, то встал иль споткнулся?.. А может он от радости в обморок упал, что на таких раздолбаев, как вы наткнулся? Ну, рассказывай, коль начал, чего замолк, я слушаю, - и Палыч опять уставился как удав на Петровича.
- Не-а, всё было нормалёк, упал он сразу после дуплета, стало быть, Лёха его подбил, а больше и некому было сбить-то, он же на него прямо и вышел и не спотыкался он вовсе. Да, он еще кульбитом летел, через голову… И Леха потом на него ещё верхом сел. Я ему, гаду, говорил, не садись, не сходи с номера, а он не послушался и сел на козла. Потом ему мало показалось, он ещё меня позвал и говорит мне, - снимай меня, с козлом значит заодно. Вот, – сказал Петрович и съёжился так, буд-то его как маленького должны были побить.
- Ну, а ты, чего трясёшься, рассказывай…, говори, как дело было, – обронил Палыч в сторону Лёхи и посмотрел на него по-прокурорски.
- Петрович сказал всё, как есть, но… козёл какой-то заговорённый попался. Я не виноват… Я ж сидел на нём. Он готовый был, весь обмякший какой-то, а глаза, как будто пьяные, ну в общем никакие… А потом вдруг ожил, да как даст мне и..., того, удрал значит.
Но тут Лёшку кто-то прервал:
- Палыч, Палыч, тащут, тащут…
- Кого тащут, толком скажите, или тут одни идиоты собрались!?
- Козла тащут…
И действительно. Метрах в ста от нас показались два здоровенных охотника, которые действительно тащили по снегу какое-то животное, похожее на косулю.
- Помогите им – бросил Палыч.
Двое охотников быстро подсуетились и сменили уже подуставших от ноши своих товарищей. И один из них, едва отдышавшись, и вытерев руковицей пот со лба, подошел к Палычу и, сбиваясь, произнес:
- Слыш-шу с-с-стрельба слева…, так лупили – так лупили, что с-с-сучья падали. Д-д-вухлетка… Летел, как ошалелый… прыжки - шагов по десять. Но я его вёл…, заметил издали…и держал на мушке. Потом взял опережение и… стрельнул. Смотрю, он делает кульбит и… все. Подхожу ближе… готов. Короче, попадание в сердце и печёнку... Как учили, Палыч.
- Молодец, Иван! Со всех нас позор смыл. Лихо ты его! И Палыч, немного повеселев, и заняв позицию возле лежащего на снегу козла, велел позвать Лёшку и когда тот подошёл, спросил его:
- Смотри, киношник, твой козёл или нет?
- Палыч, похоже, мой!
- А чем докажешь?
- Смотри сам, по рогам, видишь, двухлетка - и мой был такой же.
- Ну, хорошо… Ивана следы налицо, а ты куда стрелял?
- Не знаю…, хотя…
И Лёшка вдруг преобразился и восторженно заорал:
- Да, вот они следы!
Указательный палец Лёшки притронулся к основанию рогов, и все сразу увидели, как в самом низу у правого рога было что-то похожее на ранку. Да, это был след всего лишь от одной картечины, попавшей под основание правого рога. Она-то, видимо, и оглушила косулю, не причинив другого вреда. По сути, маленькая пулька не раздробила рог в низу, а просто ударила с рикошетом, отлетев куда-то в сторону. Но, козёл, получив сильный удар по рогам, и, наверное по мозгам, образно говоря, был как то контужен. И лишь сильное желание выжить любым путём заставило его проделать с Лёшкой цирковой номер, то есть дать ему под зад... не нарочно конечно.
- Ну, что ж, теперь понятно, - сказал Палыч – всё же на охоте надо заниматься охотой, а не скачками на козлах... И потом, уже подобрев, добавил:
- Алексей! Теперь ты каждому из нас должен проставиться... Ну, хотя бы по чекушке на нос, а то вдруг мы всё разболтаем про твои похождения, и тебе проходу от пацанов не будет.
- Ничего и никому я не должен, Палыч, кроме видеокадра каждому на память. Поэтому стойте, как стоите, а я вас поснимаю. И начиная снимать, он впервые заулыбался, и добавил:
- А болтать – болтайте, сколько хотите. Всё равно вам никто не поверит. Над вами же будут смеяться, потому что это всё – враньё!!!
И вы тоже не верьте.
Амурская область, 1976. ББВ
ил. из интернета