Мне тридцать четыре года, не знаю – уже, или – всё ещё. Росточка, примерно сто семьдесят восемь сантиметров, весочка, примерно шестьдесят четыре килограмма. Я брюнет, это по-мужски, это брутально. Светловолосых меньшинство, а как мы относимся к меньшинству, известно всем. А рыжие – это вообще мутанты. Хотелось бы ввернуть на счёт них, что-нибудь умное и философское, но так в голову ничего и не пришло. Пускай не обижаются, когда-нибудь придёт, я буду над этим работать.
Гиблое, скажу я вам, дело, но где-то так начинают автобиографию. Писать о себе, это то же самое, что смотреть в глубокий колодец и пытаться увидеть там своё отражение. А если ещё пришёл издалека на своих чахлых, полусогнутых, и не у кого спросить, то ещё неизвестно, есть ли там вода вообще, или он засох, со времён осады монголами города Козельска. Заниматься автобиографией – это приблизительно то же самое, что ходить по врачам. Жалко себя, ещё больше жалко их, одно радует, что это, как правило недолго и не особо к чему-то обязывает. Ну пока понятно, так что поехали.
Начинаем нахрапом. Окулисты, лоры, стоматологи, там конечно везде проблемки, небольшие и занозистые, но ничего особенного, они вокруг тебя везде, почти у всех, сплошь и рядом. Обиды и претензии, радости и анекдоты, победы, сомнения и терзания, плохо располагающие ко сну.
Во всём виновата экология, хорошо распространённая отговорка, вроде бы всех устраивающая.
А после, я подумал о том, чего же я всё ещё хочу. А хочу я, совершить кругосветное путешествие, но так, что бы мне было удобно; прочитать всего Умберто Эко, потому что если не успею, то буду жалеть, о чём жалеть, хрен его знает, но точно буду; поболтать с Жанной Фриске, ну не то что бы поболтать, а что нибудь такое; забраться на вершину Эвереста, потому что горы – это правда красиво; отгадать в «что? Где? Когда?» все вопросы, а то у меня получается ответить только на два, максимум на три, не пойму, что я дурак что ли; и понять, наконец, философию Ницше, а то я читал два раза «Так говорил Заратустра» и так, кажется, до конца не понял, и мне кажется, Гитлер до конца не понял, потому что или я до конца не понял Гитлера, или Гитлер до конца не понял Ницше, короче одно из двух. Или из трёх. В общем, где-то есть подвох, надо разбираться.
Ладно, идём дальше. А дальше у нас гинеколог и венеролог. У гинеколога ко мне вопросов нет, у меня к венерологу вопросов нет. А может зря я так, может быть есть, но всё равно неинтересно. У невропатолога всегда интересней. У невропатологов вы никогда не найдёте логической связи между выражением их лица и их настроением. Отражатель настроения невропатологов - их маленький любимый молоточек. Молоточек вверх – молоточек вниз. А посередине их молоточек. Невропатологи разговорчивы, но кроме их молоточка и моей коленной чашечки вряд ли их кто-то понимает. Вот например, я говорю, что раздражительный бываю иногда, а он мне что-то отвечает, я говорю, что бываю временами вспыльчив, а он мне опять что-то говорит, я говорю. Что если что-то не по мне, то могу такое сделать, что мама не горюй, а он мне снова что-то говорит. Я вообще сомневаюсь, что он со мной разговаривал. Так и разошлись, ни в чём друг друга не убедив.
А потом я отвлёкся. Ну например о том, во что я верю. Здесь я почти как все, я верю в бога, только бога зовут почему-то так же как меня; я верю, что Париж самый красивый город мира; я верю, что бумеранг всегда возвращается; я верю, что бензин делают из нефти, хотя некоторые говорят, что не всё так просто; я верю, что после зимы обязательно будет весна, а не то что бы опять осень; я верю в любовь, не скажу, что очень сильно, но я себя заставляю. Что-то много получается и это не очень хорошо.
Потом я зашёл к хирургу и он страшно спрашивал что-то там о каких-то там переломах, то ли открытых, то ли закрытых, в общем хрен его знает. Я сказал, что у меня переломов никогда не было, ни открытых, ни закрытых, ни хрен его знает каких, что переломы - это важная ступень в жизни любого гражданина своей страны и если что-то я бы запомнил, а так нет. Так ничего мы друг другу не доказали к обоюдному сожалению и разошлись ни с чем. Бывают такие люди. Я успел сказать ему, что я гибкий, как шланг на его долбанном садово-огородном участке, но он уже смотрел в окно, не замечая, не замечая никого, и нервно покусывал мою медицинскую карту жизни.
Да, ещё, совсем забыл. Я верю, что на Марсе нет никакой жизни, что бы там не говорили какие-то там лжеастрономы и псевдоучёные. Но если она там всё-таки есть, то её надо уничтожить. Это важно.
Потом был психиатр и конечно же я к нему зашёл. Ему нужна была тема для разговора, у меня, её естественно не было, поэтому я всего лишь спросил о том, где и как соприкасаются научные интересы психиатра и психолога. Он начал мне рассказывать что-то о сопутствующих болезнях с одной стороны и о душевном состоянии и душевном благополучии с другой и я понял, что доктор серьёзно и на долго болен, привет Берджесу, и у него стёрлась грань между слоями общества. Хотелось ему об этом сказать, но я не стал, потому что такие вещи я никому и никогда вслух не говорю. Ушёл ни с чем.
Заходил к кардиологу, там мне делали кардиограмму. Но это мне не важно, у меня молодое могучее сердце, кому как не мне знать об этом. Когда оно перестанет быть молодым и могучим, кардиограмма опять же будет не важна по абсолютно естественным причинам.
Ещё раз отвлекусь. У меня, как впрочем, у всех, есть четыре стихии, воздух, вода, огонь и земля. Воздух это жизнь, потому что воздух это дыхание, а дыхание это как не крути и есть жизнь. Воздуха много, но это не значит, что его много всегда. Иногда его не хватает, иногда он кончается совсем. Я не знаю, хорошо это или плохо, но это научно доказанный факт.
Вода двулика, это само спокойствие, это тихое созерцание и глубокие, как она сама, мысли и идеи, ещё вода- это сумасшествие, это шторм, это девятый вал. Она открыта, она ничего не скрывает, но за ней надо следить и ухаживать. Если этого не делать, если не любить воду и не ухаживать за ней, то она превратится в болото, а болото это грязь.
Огонь- он хороший, ласковый и согревающий, он притягивает и согревает ладони, но огонь, если что-то не так, несёт безжалостную смерть, несёт ненависть. Огонь- это вообще символ ненависти, а ненависть объединяет людей, все думают, что любовь и красота объединяют людей, но это неправда. Наоборот, часто так бывает, что любовь и красота разъединяют, а ненависть сближает, объединяет и ставит в ровные и чёткие ряды. Это точно, греки посредством своего недоразвитого полубожка Прометея думали об этом и вы то же подумайте. А земля- она родная, добрая и тёплая, её приятно брать в руки, а потом, когда будешь эти руки мыть, она легко смывается. У меня земной знак зодиака, я не знаю, что это значит, но мне нравится. Я люблю землю, хотя при этом к асфальту тоже хорошо отношусь. Парадокс какой-то.
Сейчас перечитал всё, что получилось у меня про четыре стихии и удивился. Как-то всё банально и тривиально, не по мне это. А потом перечитал ещё раз - вроде нормально, с претензией на интеллект. Чёрт его знает.
Так я дошёл до терапевта, а там очередь из людей. Я спросил, кто последний, мне сказали, спрашивайте где-то там. Ну тогда извините, и я пошёл на улицу подышать свежим воздухом. Я не люблю, когда много людей.
И напоследок. Сегодня у моей мамы и моего папы, дай бог им дожить до ста десяти лет, была свадьба. И была эта свадьба тридцать пять лет назад. История рядом и это впечатляет. Даже меня.