Люди в масках

Люди в масках.

Часть 1.   Люди

I.   Мастера

Мысль возникла в моей голове совершенно внезапно и теперь билась в ней как  набат - бал-маскарад, бал-маскарад! Но почему приглашение прислали только сегодня, когда до бала остался  один день!? Может это опала? – я с трудом выбросил эту страшную мысль из головы. С другой стороны, все нормально, как будто я не готов идти во дворец.
Тогда за это короткое время мне предстояло успеть сделать всего одну вещь, без которой недозволительно появиться на балу - мне нужна маска.
Это было самым важным условием – на маскарад пускали только аристократов, у которых была любая (конечно же, это была самая красивая, самая обворожительная, которую он смог найти,  какой он без этого  аристократ), уникальная маска.
И в зависимости от качества работы да и самого автора цена на такой популярный товар очень сильно варьировалась. Аристократы, особенно побогаче, не скупились на приобретение самых дорогих масок, несмотря  даже на то, что надевали они ее отсилы раз в жизни, стремясь  в этот помпезный день перещеголять других и понравиться самой королеве.
Традиция устраивать такие балы уходила своими корнями далеко–далеко в прошлое, и невозможно даже теперь предположить какой король ввел ее.
Появление на таких мероприятий было обязательным для людей высшего света, конечно, при условии, что ты нарочно не хочешь ухудшить свою репутацию в обществе. Но таких дураков отчего-то не находилось.
На этих балах  присутствовали специальные люди, чья работа как раз и заключалась в том, чтобы отслеживать посещение или непосещение бала высокими особами. Именно они и становятся виновниками тех слухов, приводящих к изменению репутации  человека.
Иногда, сговорившись, (особенно если ты им сильно насолил) они  меняют представление о тебе в обществе, и уж отнюдь не в лучшую сторону, как бы тебе этого не хотелось. И хотя это случается довольно редко, но все-таки имеет место быть в истории.
Но моя проблема сейчас заключалась вовсе не в них, а в старой маске. Бросив лишь один  беглый взгляд на нее, я осознал, что мне придется искать новую – она вышла из моды, постарела и теперь была пригодна, возможно, лишь как простая побрякушка, которую можно без угрызений совести отдать какому-нибудь ребенку.
И сегодня мне оставалось сделать  почти невозможное – найти приличную маску, в которой хоть не стыдно показаться на балу. Самые красивые и неординарные маски, я понимал, уже давно разобрали те, кому приглашение прислали за две недели, как и всегда.
Представляете! За один день нужно было решить эту внезапно вставшую передо мной проблему.
Мне ничего не оставалось, как спешно собраться и идти самому к мастерам и выбирать из имеющихся…

Я зашел к одному, самому именитому мастеру – как и следовало ожидать у него ничего стоящего не оказалось.
- Сударь, вам бы дней на пять-шесть пораньше зайти – тогда все и было бы, или я Вам на заказ  сделал, – подтвердил он мои подозрения.
Но пока рано было бить тревогу -  в городе осталось еще пять хороших мастеров.
Я зашел ко второму, но меня опять ждала неудача – мастерская была закрыта на ремонт.
У третьего я, наконец, облегченно вздохнул, завидев хорошую маску, долго примеривался, как истинный аристократ; а когда же подошел к мастеру с твердым намерением  купить это произведение искусства, то меня опять ждало разочарование. Я взбесился, узнав, что она отложена для другого человека, который был сословно ниже меня. Мастер ни при каких условиях не соглашался продать ее мне – я готов был заплатить вдвое, втрое, да что там говорить -  в двадцать раз больше, даже когда я в качестве  аргумента назвал свой род, мастер не обратил на это ни малейшего внимания.
Его холодное «И что?» полностью остудило меня. Не проронив больше ни слова, я вырвался на улицу.
В мерзком расположении духа я отправился к следующему – ничего хорошего, естественно, не оказалось – на заколоченной двери висела записка, не сорванная еще ни колючим ветром, ни шустрой дворовой малышней: «Уехал в другой город, где меньше конкуренции. Навсегда…»
Оставалось всего два мастера…
Не заходя к пятому, а стоя у порога,  я сразу спросил, не сделает ли он мне маску за этот день, мастер лишь виновато развел руками и  покачал головой, показывая тщетность моих усилий.
Я повернулся и вышел, со всей силы захлопнув дверь за собой. Этот звук еще долго сопровождал меня… 
Без всякой надежды я пошел к шестому - последнему. Как  и ожидалось, сегодня все было направлено против меня.
Я стоял и смотрел на надпись «Закрыто» на двери мастерской, не в силах понять, что это неизбежно, что такова моя судьба.
Я стоял так долго, и мысли очень медленно и тягуче текли своим чередом, я не пытался даже понять, о чем сейчас думаю. Что будет завтра?.. Никакого бала для меня уже не будет.
Специальные люди отметят, что меня не было и обязательно испортят мою репутацию в обществе.
Я понимаю, это их работа, так они зарабатывают себе на хлеб. Но зачем же портить жизнь мне?!!
Я со злобой смотрел на надпись, еле удерживая себя от того, чтобы сломать дверь, сорвать в одну секунду ставшую мне ненавистной табличку с надписью и бросить ее в реку, в помойку, да куда угодно, лишь бы только не видеть.
Пошел несильный дождь, а я все стоял, не предпринимая никаких действий, чтобы укрыться. Прохожие, теперь ходившие преимущественно с красно-белыми зонтиками — цвета государственного флага нашей страны - смотрели на меня как на полоумного, невзирая даже на мою аристократическую одежду.
Через неопределенное время дождь кончился, а я все оставался неподвижным. Возможно, даже простоял здесь до того момента, как мастерская завтра откроется, если бы ко мне вдруг не обратился один незнакомый, странный человек…

                II.   Незнакомец

-   Сударь! – окликнул он меня так неожиданно, что я вздрогнул.
-   Да, что Вам угодно, - проговорил я, рассматривая моего собеседника с ног до головы.
Это был мужчина преклонных лет с длинными вьющимися волосами, разбросанными в разные стороны и явно не уложенными как минимум недели две. Его рыжая бородка и такого же цвета усы сильно выделяли его на фоне других людей, хотя сбрей он их –  выглядел бы вполне обычным человеком.
Но больше всего меня поразили его глаза, в них было что-то особенное, что сильно отличало его от всех остальных, и эту маленькую деталь трудно было заметить, казалось, вот она, ты на нее смотришь, но никак не можешь увидеть.
Одежда его не вызывала никаких сомнений – он был мастер, во мне снова загорелась надежда…
- Я смотрю, что вам очень нужна маска, и чем скорее тем лучше? – вместо ответа я просто кивнул. – Вам повезло, у меня как раз есть предложение, достойное Вас. Если Вы заинтересованы, то извольте отправиться со мной.
Услышав эти согревающие душу слова, я в первый раз за день улыбнулся. Понимающе взглянув нам меня, он повернулся спиной и торопливо зашагал куда-то.
За весь долгий путь он ни разу не обернулся, казалось, ему было все равно, иду  ли я за ним или нет, хотя на самом деле, думаю, он прекрасно знал что никуда я не денусь.
Не сказав друг другу ни единого слова, мы прошли почти через всю столицу: по пути миновали фабрику, построенную только недавно одним богатым купцом, ломбард, а после вошли в бедняцкий район. Мое присутствие здесь было нежелательно из-за аристократического  положения. Добираясь до места, мы также прошли под мостом, где проживали несколько человек. Все поздоровались с мастером, он просто кивнул им.
В конце концов, мы добрались – мастерская была подвалом его собственного дома. Со стороны улицы  не было видно, что тут находиться предприятие.
-     Быть может, он так избегает огромных налогов, - была моя первая мысль.
Лишь тогда, когда мы вошли в мастерскую он повернулся и заговорил со мной.
-    Скажите какую маску Вам нужно и возвращайтесь ко мне за два часа до бала, именно тогда Вы и получите ее, но лишь при одном условии…
-   И какое это условие? – поинтересовался я, доставая из внутреннего кармана портмоне.
-   Нет, нет, - остановил он меня. – Деньги заплатите только тогда, когда работа будет готова. У меня условие другого плана… Вы разрешите сделать с Вас слепок-маску – вот и все, устраивает?
-  Да, - мне просто нечего было терять, тем более его условие представлялось мне довольно смехотворным, посидеть с десять минут неподвижно, потерпеть, чтобы с тебя сделали слепок, что может быть проще, а потом уже в прекрасном расположении духа идти на бал.
-    Тогда подойдите к зеркалу и скажите какую маску Вы хотите себе заказать.
Зеркало было тонкой ювелирной работы, с искусно вырезанным орнаментом. Оно казалось таким старым, что как бы невзначай рождалась мысль, а не сделали  его еще в прошлом тысячелетии?..
Размеры его тоже внушали – оно занимало всю большую стену прямоугольной комнаты, а по бокам располагались непонятно зачем повешенные шторы.
Поглядев немного на свое отражение, я еще раз мысленно представил что мне надо и сказал:
-    Маска тигра была бы замечательным решением.
-  Ни секунды не сомневаюсь в этом. Что ж, приходите завтра, и я обещаю Вам - маска будет прекрасной, – с этими словами он открыл дверь.
Он не спросил, приду ли я вообще, хотя если нет, то потерял бы богатого клиента. Казалось, ему все равно, мастер не поинтересовался, запомнил ли я дорогу, ведь мы прошли очень много, не сказал, что пришлет за мной слугу, заставляя меня, аристократа, идти к нему самому!
Но самое странное, что он не обусловил цену, как это всегда делают другие мастера перед тем, как приняться за работу.
И теперь он мне казался еще более странным и загадочным. Как и сам мастер, его мастерская была полна загадок, к примеру, те же шторы на зеркале, к чему они?..
Этот человек  все больше и больше заинтересовывал меня…





                III.   Легенда

Я вышел из его дома в приподнятом настроении. Все хорошо – все неудачи позади, и туча, сгущающаяся целый день надо мной, вмиг улетела куда-то. И сразу стало солнечно и светло на душе.
А на улице тем временем вечерело… Солнце снова начало уходить за горизонт, и на столицу равномерно опускалась тень ночи.
Но чтобы ночь окончательно не ступила на землю, и люди не заблудились без единой путеводной звезды в одно мгновение ставшим чужим ночном городе, выходят на работу люди, чье предназначение – освещать все в округе.
Профессия же эта – фонарщик.
Существует легенда, дошедшая до наших дней из далекого прошлого. Говорится в ней о Солнце, прародительнице нашего мира, и о злом брате Соате, ненавидящем ее за доброту и отзывчивость.
Когда-то Солнце было гораздо больше и, следовательно, могущественнее. Но свою силу направляло оно лишь на добрые дела и поступки, считая добро высшим достоянием.
Освещало оно тогда всю планету и жилось людям привольно на ней. Под волшебным солнечным светом все росло, тянулось вверх. Зло не трогало никого, так как его попросту не существовало.
Был вечный мир на планете, и вокруг была одна благодать. Но как всегда бывает Солнечный Век продлился недолго…
Пробудился Соат от казалось бы вечного транса, и понял что ему нужно. Осознал он, что ему не хватало – так появилось Зло.  Создал брат Солнца философию Истинного Зла и уже после от нее  не отступал.
Первой его целью стала сестра.
Много раз пытался Соат сотворить мир, подобно своей сестре, но ничего не получалось. Там, где у нее была жизнь, у него - лишь пустота или смерть. Деревья превращались в сухие покореженные колья для крестьянского забора, душистые цветы – в толстые ядовитые лианы, но больше всего злило Соата, что человек никак не получался у него.
А без людей мир оставался скучным и безрадостным.
И понял Соат какой мир ему нужен – тот, который сотворило Солнце, там он был бы великим, именно там его бы почитали и боялись.
Подкрался он однажды к Солнцу, когда оно спало, да и откусил огромный кусок – при всем своем желании не смог он проглотить все Солнце. Вскрикнула его сестра от нанесенной раны, да уж поздно было – назад время не воротишь, нет уже большей половины.
Да только и Соату не повезло – не выдержал он жара вечного светила и взорвался изнутри. А его плоть, вместе с проглоченными частичками Солнца упала на землю.
Умер Соат, но только хуже человечеству от этого стало, из его обгоревшей плоти родилось все зло – все кошмары, болезни, страшные животные…
Не умерло Солнце и, видя, какой вред ее миру сделал собственный брат, поклялось кружить вокруг планеты, покуда не уничтожит последнюю тварь, отродье Соата, не испепелит ее в солнечных лучах, губительных для всего Зла.
И вот совершает Солнце свой круглосуточный ход, уничтожая на своем пути всех тварей, да только они хитры – идут они не от Солнца, а за ним и сеют беды. И не видит их светило - слишком мала его теперешняя сила.
Не выдержали бы люди этого чудовищного напора существ, если бы вместе с Соатом не достигли  земли солнечные камни-  ослепительно сияющая плоть Солнца.
Нет уже в них той мощи и жара, что у богоподобного светила, но и они отгоняют и сжигают различные беды. Находили люди эти камни,хранили в своих домах, и так спасались от несчастий, а после догадались, чтобы не растрачивать их энергию впустую, тушить их днем, когда Солнце совершает свой полукруг, и зажигать ночью, когда  стоит полагаться только на собственные силы. 
В нашей столице в каждом фонаре стоит солнечный камень, и как-то уже с другим настроением можно ложиться спать, зная, что у тебя есть надежная защита от всех зол и бед, накрывшая защитным куполом весь город.
Когда маленьким детям рассказывают эту легенду, они частенько спрашивают один и тот же вопрос:
-   А где же Соат?..
Тогда ты ждешь ночи и показываешь малышне темное небо.
-   Видите эту темноту – это Соат, его черная кровь алчно расползлась по всему небосводу, скоро начнут загораться солнечные камни, присмотритесь внимательнее.
И как по желанию начинают загораться звезды, прожигая эту паутину, одни светят вовсю, другие только готовятся это сделать. И скоро на небе оказываются неисчислимое множество солнечных камней.
И тогда какой-то ребенок задает вопрос, тот, который ты давно ждал, ведь дети не скажут ничего нового, у них всегда одни и те же вопросы, которые ты уже знаешь наперечет.
-   А почему они такие маленькие? Даже в фонарях они больше.
-   Они слишком далеко от нас, поэтому просто кажутся маленькими, ведь ты наверняка не увидишь конфетку в пятистах шагах от тебя.
Этот аргумент всегда срабатывает, все дети любят сладкое.
Неожиданно падает какая-нибудь звезда, прочертив яркую линию на небосводе.
-   Как близко – привираешь ты, - по-моему она упала вон за тем холмом, ну, кто из вас первый добежит  туда и найдет солнечный камень? Или вы не хотите принести себе домой такой прекрасный сувенир с неба.
Дети, как всегда поверив этим словам, бросаются к холму со всех ног, и каждый желает, чтобы именно ему  улыбнулась удача, чтобы его руку приятно тяготил этот камень и сверкал во тьме…
А ты остаешься в одиночестве и смотришь на небо, наблюдаешь как загораются последние звезды...

Работа фонарщиков заключается в том, чтобы зажигать свет вечером и тушить его утром, когда лик солнца показывается на небосводе.
Профессия эта хорошо оплачиваемая и привилегированная, возможно, даже наравне с аристократами, которым очень многое позволяется. Среди людей существует жесткий отбор, чтобы только попасть в ученики. И далеко не каждый из них становится фонарщиком.
Существует много критериев, по которым отсеивается огромная толпа людей.
Одним из основных является возраст – туда берут только зрелых, наученных жизнью мужчин. Увы, я не был таким старым. Наравне с ним стоит рост – претендент должен был быть не из низких, а точнее - очень высокого роста. Здесь я тоже не подходил – рост мой был на полголовы ниже  минимальной планки.
А уж в начале этого списка условий стояли такие человеческие качества как честность, добропорядочность, отзывчивость и преданность работе…
В детстве, уже кажущимся таким далеким, как будто его и не было вовсе, я тайно мечтал получить такую профессию. Но, когда я вырос, все мои детские мечты потеряли смысл, теперь  даже не расстраивался, что меня не взяли.
Лет семь назад, я сам не понял бы себя, почему так поступил. Сейчас же это представлялось единственно верным и правильным шагом.
Фонарщиков очень любили и уважали в столице – у них были всевозможные привилегии, например, они не платили налоги, что очень важно в наши дни. Жалование им платила королевская казна точно в срок и всегда хорошую сумму.
Их дом охранялся законом, но никто не покушался на их вещи. Во-первых, из-за страха - кто рискнет открыто бросить вызов светлым силам, которые вездесущи и тоже могут покарать преступника. Во-вторых, эти люди жили небогато, им незачем было наводить красоту в доме какими-то дорогими вещами, которые они на свою зарплату могли купить – один стол, стул, кровать, да немного личных вещей, ну и еще нехитрая еда,  что еще требуется людям?
А деньги они в основном тратили на благотворительность, помогая  обездоленным.
Не так давно у нас в стране  учредили ежегодный праздник – день фонарщика. В этот летний день люди этой важной профессии собирались у главной площади столицы и зажигали все фонари. И под свет солнца и солнечных камней начинался Фестиваль.
Большинство людей знало по именам не только фонарщика своего района, но и близлежащих, а то и всей столицы.
Быть может этого хотелось мне в детстве – чтобы узнавали на улице, почтительно здоровались, расспрашивали о здоровье, весело улыбались и выражали свою искреннюю благодарность; безграничного обожания и славы?..
Я шел к себе домой и улыбался всем прохожим, очень редко встречающимся здесь в такой поздний час, и как-то быстро торопящимся домой.
Я вышел на главную улицу – ко мне навстречу двигалась одинокая фигура с фонарем в руке…

                IV.  Фонарщик

-  Здравствуй, сударь, - прохрипел он своим сиплым старческим голосом. – Что это Вы так  улыбаетесь, наверно, воистину хорошее событие сегодня в жизни случилось?
-  Да, - еще шире улыбнулся я с желанием продолжить разговор. – Я наконец- то нашел мастера, который сделает мне к утру отличную маску. 
Лицо фонарщика сразу же погрустнело и он начал поглаживать, прямо как седьмой мастер, свою бороду.
-  А он случайно не близко находиться с товарной лавкой в бедняцком квартале?
-  Да, - ответил я, припоминая торговую вывеску на улице. – Примерно там.
Лицо фонарщика вдруг странным образом переменилось, и стало таким, как будто в этот момент он увидел самого Соата.
- Мой тебе совет, забудь его самого и дорогу к его дому, и больше никогда не ходи туда, даже не приближайся! Тот мастер -  порождение злых сил. По мне, уж лучше не придти на бал-маскарад, чем принять помощь из его рук. Ведь он даже не представился Вам, я правильно понимаю?..          
-  Да, - вынужден был я признаться.
- Когда произносишь его настоящее имя, случаются всякие неприятности, казусы, которых ты ну никак не ожидаешь. Не веришь, так смотри. Могу добавить, что у него много имен и только одно настоящее – запомни его и никогда не произноси. Гунтер…
К моему глубочайшему ужасу мой собеседник был прав, случилось непредвиденное -  огонь в его фонаре жалобно вспыхнул и тут же погас…
-  Вот видишь, а ты не верил, - укоризненно проговорил он, обращаясь ко мне. – Я тебе плохого не скажу и не посоветую…
Фонарщик попытался зажечь свой инструмент – с первого раза, как и следовало ожидать, он не занялся.
- Видишь, а все это почему? Я отвечу тебе – из-за дурацкого имени. А теперь порассуждай логически, если столько злых дел делает только имя, то какой же сам его носитель?..
-  Я пожалуй пойду… - перебил я его. – До свидания.
-  Постой, куда ты! Я еще не все рассказал тебе. Не ходи к нему, запомни эту простую истину, он – ЗЛО! – с каждым словом его голос становился все мрачнее и страшнее, а я никак не мог себя успокоить. – Я еще раз заклинаю тебя – не ходи к нему, не ходи к Гунтеру!
Мы опять остались во мраке…
Под покровом тьмы я начал пятиться, сначала медленно, пытаясь успокоиться, твердя самому себе – «я рядом с человеком, фонарщиком, кто по своему определению является средоточением всех светлых сил». И все равно, это было сильнее меня. Для меня сейчас тьма была защитным покрывалом от всего, и мой разум настойчиво стремился туда.
В конце концов, не выдержав, я повернулся к нему спиной и уже не зашагал, а побежал по направлению к своему дому.
Мой собеседник не двинулся с места, мои опасения насчет того, что он каким-то образом побежит впереди меня, продолжая неоконченный разговор, не оправдались. Он остался там, где и стоял, но его последняя фраза долетела до меня, и теперь бешено крутилась в мозгу всю дорогу  домой.
-   Сударь, сударь, зачем так спешить, лучше уж смириться с этим, ведь все равно не убежать от… - я был уже далеко, чтобы ясно расслышать конец фразы…

                V.  Страх

Честно сказать, я мало что помню из событий прошлого вечера – дорога домой как-то странно выскользнула из моей памяти, ноги сами доставили меня туда, куда нужно.
Никогда не подозревал, что на себе испытаю пословицу – «ноги домой дорогу сами находят».
Некоторые свои действия я смог узнать только из рассказов моих домашних.
-   Прибежали Вы, сударь, такими испуганными, какой я Вас еще ни разу не видывала. Окликнула я Вас – а Вы ноль вниманья, словно и не видите меня совсем, а у самих в глазах один лишь страх, такой какой-то животный, звериный… Это прям как у моей кошки Мурки, когда она соседскую собаку завидит, ну точь-в-точь у Вас такое же выражение лица было.
Вошли Вы, ничего не говоря, а калитку закрыть забыли отчего-то, никогда у Вас такой забывчивости не было, а сейчас, сами знаете, какие времена пошли – не то, что при вашем папеньке было. А в нынешнее время нельзя усадьбу открытой оставлять, не то не ровен час что-нибудь да случится.
Странно, но ничего такого, даже отдаленно похожего я не помнил, как будто кто-то милосердно вырвал кусок из моей памяти. Сколько себя помню – ни разу не чувствовал такого страха, который испытал из-за фонарщика.
Да откуда он взялся?.. Ведь такие люди просто по определению не могут нести зла, а тут – такое!..
С прошлого вечера помню только конец этой истории, который прервался некрепким, полукошмарным сном.
Лежу я в своей постельке, сверху донизу накрытый одеялом, и весь трясусь, словно у меня озноб или того хуже лихорадка. А солнечный камень в торшере горит – все-таки боязно тушить свет после всего произошедшего. Лежу и уговариваю себя, что надо успокоиться и поспать, пытаюсь самого себя убедить, что кошмар, придуманный мной бесплоден и не имеет твердой почвы под ногами, что это просто моя бредовая выдумка… Но ничего не получается, не могу с собой ничего поделать, мой заупрямившийся мозг ни в какую не хочет выбрасывать  все это из моей головы.
Знаю, нужно проверить, что будет, если все-таки произнести это страшное имя, да только не тянет меня на подобную авантюру, а надо, знаю, что надо, иначе никак не убедиться в истинности своего суждения.
Наконец решился, перед этим долго собиравшись, все, скажу, а там будь что будет…
-   Гунтер, - одними губами прошептал я. Ничего не произошло.
Я с облегчением вздохнул – как все просто, ничего загадочного не было, а тот случай можно просто расценить как жуткое совпадение.
Я второй раз за сутки улыбнулся и тут же заснул, если бы у меня остались хоть какие то силы, я бы рассмеялся…

Через некоторое время, когда я уже сладко храпел, торшер с приглушенным звуком упал на стол, солнечный камень вырвался из своей оправы и покатился по полу…

                VI. Нищий

Утром меня как обычно разбудила прислуга, я еще заранее назвал им точное время, когда мне нужно будет вставать. Поэтому я неспешно поднялся, поел и оделся, как и подобает аристократу.
Не зная, сколько времени я буду у мастера, я предпочел не рисковать, а выйти пораньше. Деньги, причем немалые у меня были с собой. Если уж даже этого не хватит, то мой человек  в крайнем случае принесет остаток. Еще никто не упрекнул ни мой род в целом, ни меня самого, что мы не в состоянии сдержать честное слово и рассчитаться с долгами.
Завершив надлежавшие приготовления, я, с хорошим расположением духа, вышел из дома. Оставалось самое сложное – найти дорогу к мастеру…
Именно поэтому я вышел с запасом времени, оставив некоторое его количество на бесплодные блуждания и поиски правильного пути.
Надо сказать, в этот день мне сопутствовала удача – я без труда дошел до ломбарда, но затем замедлил шаг, вспоминая нужную дорогу. Не доходя чуть-чуть до бедняцкого квартала, на дороге мне встретился один человек, сидящий у обочины и просящий милостыню… 
Он с мольбой смотрел на меня, протягивая свои ручонки поближе ко мне. Его глаза так жалостно буравили меня, что, не выдержав, я положил ему на ладонь золотой.
Тем более сегодня у меня было хорошее настроение, так что я не собирался проходить мимо нуждающихся в помощи людей, по крайней мере в этот день.
Золотой мой быстро скрылся в складках его лохмотий, а сам незнакомец коренным образом преобразился.
-   Спасибо тебе, мил человек, вовек тебя не забуду, - сказал он, улыбаясь своим беззубым ртом. – Ну обрадовал меня, сиротинушку, будет на что теперь поесть мне, всю жизнь тебя вспоминать буду, добрый человек. И пусть зло не захватит твою душу…
-   Слушай, -  прервал его я. – Ты уже второй, кто говорит мне о зле за столь непродолжительный период. А не знаешь ли ты часом человека по имени Гунтер?
-   Дык разве  мало людей с такими именами в столице? Разве всех их упомнишь? Дай-ка подумать… А! – обрадовался мой собеседник. – Знавал я одного Гунтера – знакомый мой бывший, вместе на каменоломне работали. Платили там, конечно, мало, но еда была вовремя, да и крыша над головой всегда была, а что еще нужно человеку? 
-   Ты давай ближе к делу.
-   Ну так вот, да только закрыли ту каменоломню пять лет назад, как говорили – камень хороший кончился, да только я как мастер могу сказать, что это неправда – не было там никогда хорошего камня, один середнячок шел. Быть может предприятие разорилось, все-таки не на все у государства деньги найдутся, а может специально власти прикрыли из-за серьезного шума в черте города. Так что остались мы все без работы, а каменщики стали никому не нужны, в других местах, подальше от столицы – полная комплектация, ну и не важно, что там не профессионалы работают, зато денег меньше платить.
-   Что с Гунтером-то?
-   А… Да невезучий был мой товарищ. За два дня до закрытия, упала на него каменюка, да огромная такая – никакая каска не спасла, в общем, превратила его в лепешку. А мы с отрядом его в этот же день поминали, все-таки хорошим человеком был мой товарищ…
-   Нет, не этот Гунтер, мне другой нужен - живой.
-   Ну извини, -  развел руками бывший каменщик. – Чем смог – помог, не знаю я других Гунтеров.
Кивнув готовой, я зашагал вперед, а он остался сидеть там, у дороги и ждать других людей, которые, возможно, будут менее щедрыми, чем я.
Когда я совсем отчаялся и уже порывался вернуться назад, так как ничего знакомого не встречал, неожиданно за углом появилась знакомая уже мне товарная вывеска. Я поспешил к ней, с облегчением вздохнув…

                VII. Маска тигра

Я несколько раз постучал в дверь – стояла одна тишина, лишь многим позже послышались шаркающие шаги.
-   Сейчас, сейчас открою, - его тон сменился на более дружелюбный, когда он увидел меня. – А, это Вы, сударь, проходите, располагайтесь поудобней в моей мастерской.
Его подвальное помещение претерпело ряд серьезных изменений 
Сейчас, в центре комнаты стоял стул, повернутый спинкой от зеркала, оно же в свою очередь было зашторено, не знаю почему.
-   Садитесь сюда, - пригласил он меня, показывая на стул. – Полюбуйтесь, какая прекрасная маска – настоящий тигр, готовящийся к прыжку, как настоящий, не находите?
-      Да, совсем неплохо…
-   Неплохо?!! Да лучшей работы ни в какой столице мира не найдете. Это просто шедевр.
-   Да, да, – поспешил я успокоить мастера. – Это просто произведение искусства.
-   Ну что ж, раз Вам понравилось, извольте теперь выполнить мою часть договора.

С пять минут я сидел и безропотно выполнял его команды, похожие на те, когда я бывал у парикмахера: «голову чуть правее», «чуть-чуть вверх, да, вот так», «не шевелитесь»…
Одно лишь отличие, что он равномерно втирал мне в лицо какую-то желтоватую мазь.
-   Что это такое? – вконец, не выдержав, спросил я.
-   А разве Вам даст что-нибудь это название на незнакомом языке, могу лишь ответить, дабы удовлетворить Ваше любопытство, что вещество это добывается из природных компонентов, которые в наше время даже в столице трудно найти, а нужно мне оно для одной цели – быстрее и качественнее снять слепок-маску. А теперь закройте глаза, перейдем ко второму, завершающему этапу, не бойтесь - это совсем быстро.
А я и не боялся…
Я чувствовал, что на мое лицо надели что-то, и это что-то сразу начало мешать мне, неудобно сидело, покалывало кожу и в то же время хотелось чесаться, да так, что возникало огромное желание сорвать ее с себя в эту же секунду, дабы прекратить сразу все мучения.
Огромного труда стоило погасить мне в самом себе это первое, жгучее желание, а тут еще и мастер обрадовал:
-   Потерпите, возможно, сейчас будет  чуточку больно…
Боли я не чувствовал, но было такое ощущение, как будто до меня дотрагиваются холодным металлом, бережно проводят по кривой линии… Вначале Гунтер прошелся этим холодным, начиная со лба, отклоняясь вправо до виска, затем довел до подбородка.
Эта процедура повторилась и для левой стороны лица – линии соединились у подбородка.
-   Сейчас, сейчас, - немного приглушенно услышал я его слова. – Сейчас я надену на Вас маску, и Вы можете открыть глаза.
Полминуты спустя, после разрешения мастера, я с видимым облегчением открыл глаза и осмотрелся. На столе со всевозможными инструментами лежал мой слепок. Маска уже засохла и смотрелась вполне прилично. Гунтер же, отойдя от меня и не обращая ни малейшего внимания ни на что другое, продолжал работать над этим слепком.
Перво-наперво он вылил на маску флакон с какой-то другой непонятной жидкостью – маска сразу же из мертвенно-белого превратилась в живой человеческий цвет лица. Затем он взял эту маску и сделал с нее еще один оттиск, на этот раз уже сразу цветной, но на каком-то  очень тонком, неизвестном материале.
Наконец, закончив работу, он показательно утер пот с лица и вымолвил странную фразу.
-   Что ж, теперь этот грубый, мертвый, тяжелый слепок мне не нужен, – и с этими словами он взял простой молоток, и несколько ударов раскололи слепок на мелкие кусочки, которые мастер в свою очередь сгреб в одну кучу и выкинул в резервуар для мусора.
Я взъярился…
-   Слушайте, если сейчас скажете, что я  нужен для какой-нибудь еще работы, я демонстративно уйду, захватив маску с собой, так как считаю, что условия сделки уже выполнены. Я не намерен выполнять что-то сверх нормы, установленной заранее.
-   Не беспокойтесь, все, что я хотел, я давно уже сделал, Вам же в свою очередь остается лишь в таком виде пойти на королевский бал. А теперь смените гнев на милость –  посмотритесь в зеркало, Вы хорошо выглядите. А на счет разбитого слепка – разве у мастера не могут быть свои причуды?..
Гнев мой быстро исчез, да и маска прекрасно сидела на мне, прямо как мое истинное лицо – это я увидел, когда рассматривал собственное изображение в зеркале, услужливо даденным мастером (интересно, а почему он до сих пор не открыл большое зеркало, хотя я сразу же посчитал это очередной причудой мастера).
Как все просто – еще чуть-чуть, и будет бал, куда я без сомнения приду, мою новую маску непременно отметят, так что может даже я стану основоположником новых масок животных, которые будут популярны уже в будущем году.
-   Решено, - подумал я. – Буду покупать впредь маски только у Гунтера, несмотря на то, что про него некоторые люди говорят.
В этой маске я жутко красив, конечно, я мог бы соврать, но зачем не говорить правды самому себе, занижать собственную самооценку?
Маска мне не то чтобы шла – она просто идеально сидела, да так, что напрягая свои мышцы лица, маска, которая тоже кстати была сделана из неизвестного мне материала, услужливо повторяла за мной все мои движения.
Но как-то странно все само собой получалось, оказывалось, что все прекрасно и безмятежно, беззаботно. Не может быть, чтобы все так легко давалось, словно какая-нибудь скатерть самобранка – щелкнул пальцами, подумал, и вот она еда. И остается сделать только одно, поднести руку к спелому фрукту или чему-нибудь еще и легким движением отправить его себе в рот. 
Такого не бывает, по крайней мере не должно быть…

Теперь, когда все уже сделано, нужно было переходить к щекотливой теме -  вопросу о деньгах. Видя, что мастер ничего не хочет говорить на эту тему, я первым начал разговор.
-   Извините, давайте все-таки договоримся об оплате вашего труда.
-   Назначьте сами цену, а потом уже оплатите.
Не скрою, его предложение застало меня врасплох, я ожидал что угодно другого, но не этого. Ни разу за всю свою жизнь я не встречал человека, так пренебрежительно относящегося к оплате за свой труд. Он сильно рисковал, ведь будь вместо меня кто-то другой, то он мог запросто ответить: «Бесплатно» или чуть получше -  «Пара медяков тебя устроит». Но я не был таким человеком. 
Я назвал ему полсуммы всех моих денег, находящихся у меня в портмоне. Я даже успел заметить быструю улыбку на его лице, которую он тут же спрятал, как и деньги.
-   И с чем же, сударь, связана Ваша названная цена, ведь на нее можно легко купить десяток-другой прекрасных масок?
-   Мой род всегда выделялся щедростью.
-   А, - понятливо протянул Гунтер. – Если будут какие-нибудь проблемы с маской, не стесняйтесь, заходите в любое время, хоть даже ночью. Я всегда буду рад Вас видеть. А сейчас, прошу меня извинить, но с минуты на минуту придет другой клиент…
Я понятливо встал и направился к выходу, мастер, ступая впереди, открыл парадную дверь, приглашая меня выйти.
Выпроводив меня на улицу, он ласково попрощался.
-   До свидания, сударь.
-   До свидания,  - сказал я.
Ну а теперь быстро на бал…



                VIII. Аристократы
 
Бал-маскарад в начале сентября (а сейчас и шел этот месяц) был в высшей степени необычен и примечателен. Во-первых, давала его сама королева в честь своего Дня Рождения, во-вторых, проходил он в специальной, огромной зале дворца, в-третьих, этот бал имело место быть всего лишь один раз в год, так что пышности и помпезности ему было не занимать. Все остальное время помещение пустовало и никому ни под каким предлогом нельзя было заходить сюда. Конечно, этот приказ не подразумевал королеву, так как и исходил от нее самой, само собой он не затрагивал и других представителей королевской семьи, так что два маленьких  королевича почти всегда играли там.
Для пущей важности к единственному входу в залу поставили охрану, но это было просто бутафорией, так как ничего ценного, что можно было вынести, там не оставалось, да и кто осмелится красть что-нибудь из самого королевского двора! 
Ведь за обычное воровство по гуманным законам велено отрубать руку, а уж за кражу королевского имущества!.. Хотя четких правил насчет этого никаких не было – еще никто не решался это проделать. А за неимением провинности, никто просто не стал ломать над этим голову.
Хотя лет сорок тому назад, мне рассказывали, был один презабавный случай, который потряс не только нашу столицу, но и всю страну.
Однажды, правящий король проснулся и с превеликим ужасом осознал, что его корона пропала. Как такое можно было себе представить – ходить без подобающего царского знака! Ему бы успокоиться, не разглашать беды, заказать мастерам новую корону, которая была бы гораздо лучше прежней и ходить в ней, да только он по-другому поступил -  созвал лучших сыщиков, видите ли, корона эта досталась ему от пра-пра-пра-…-прадеда, поэтому  жить он без нее не может, и наказал сыщикам, если они ее не найдут, то он их сам как преступников перевешает.
И они начали искать, вначале по всем домам столицы были развешены объявления, написанные кривым, прыгающим подчерком, повествующее, что если преступник самолично принесет корону, то есть совершит добровольную сдачу себя самого в руки справедливого закона, то пожизненное заключение в королевской пыточной будет заменено на тяжелую, ужасную смерть. Через несколько дней эти два эпитета пришлось зачеркнуть, а к слову «смерть» наверху приписать слово «быструю». 
Но и это не помогло – корону никто и не думал возвращать, а расследование зашло в тупик еще в первый день, все попытки сыщиков были тщетны.
Разозлившись, король начал вешать самих горе-сыщиков. Лишь через три дня открылась вся правда, к тому времени ряды их довольно сильно поредели.
Оказалось, что маленький сынишка короля взял корону просто поиграть, но, конечно, вернул бы ее, если бы его попросили, но так как дела государственной важности маленького королевича не касались, то он, как ни в чем не бывало, продолжал играть с этой игрушкой. А когда она ему наскучила – сразу принес назад.
Было бы неправдой сказать, что король не разозлился – он был просто в не себя от постоянно вскипающей ярости, но даже в такой момент он понимал – ну не вешать же за эту детскую шалость королевича, обладающего неприкосновенностью, тем более собственного сына.
Как король, он ничего не сделал, но вот как отец, задал мальчику хорошую трепку чуть ли не публично...
 Прошли годы, тот королевич вырос, стал королем, но не забыл и не простил такого унижения.
Так что потом пришлось расплачиваться нам, ни в чем не повинным гражданам этого государства.

До дворца добрался я без неприятностей – не повстречал ни сумасшедших фонарщиков, во весь голос кричавших, что Гунтер – воплощение зла, ни каких-нибудь нищих. Странно безлюдно было на улице…
Лишь у самого дворца я встретил огромную толпу, в большинстве своем состоящей из истинных аристократов, чей род жил и преуспевал уже несколько столетий. Те свято чтили традиции, и обращались друг с другом, как и подобает интеллигентам.
Но существовала другая группа людей, чей герб и род насчитывал всего два-три поколения. Многие из истинных презирали эту прослойку населения, некоторые, их тоже было достаточно, ненавидели их.
Новые, как они сами себя называли, платили истинным той же монетой. Из-за этого и возникало огромное количество стычек и драк, которые часто случались между молодыми людьми.
Истинные аристократы считали остальных выскочками из общества, недоделанными интеллигентами. Действительно, не каждому из нас понравиться стоять в одном ряду с каким-нибудь внуком фермера или плотника, отцы которых пробили путь наверх.
Новые же презирали первых за их консервативность, постоянство, бездействие. Они считали, что истинные изжили самих себя, и уже самое время уступить дорогу молодым.
Само собой, истинные так не думали.
Вообще, если порассуждать на эту тему, то можно отметить, что прорваться в аристократы в наши дни стало гораздо легче, чем, скажем, пять поколений назад. Да что там говорить, лет сто назад люди и не могли себе представить, что такая перспектива станет возможной.
Заслужить эту привилегию сегодня стало возможно несколькими путями – конечно, можно отличиться в военном деле, да так, чтобы сама королева приметила тебя, и тогда – дело в шляпе. Но этот путь не для слабаков – тут нужна сила, хитрость, ну и удача, без нее никуда. Да и как тут можно прославиться, если войны ни с кем уже давно не было. Эту же привилегию можно купить, выложив из кармана очень приличную сумму денег. Дорога эта теперь открыта для зажиточных купцов, подумывающих над своим собственным гербом.   
Государству это как раз было выгодно, так как большие суммы ежегодно поступали в бюджет, поэтому оно не только не мешало этому процессу, а наоборот,  даже всячески подстрекало богатых людей к этому шагу.
Постепенно, у аристократов сформировывалась третья группа людей, пока еще самая немногочисленная.
Существовали истинные аристократы, которые очень остро испытывали проблему нехватки денег и поэтому, чтобы вконец не обнищать и сохранить свой род, насильно  заключали браки между своими детьми и детьми купцов, которые были богаты, но по каким-то причинам не пожелали заплатить нужную сумму в королевскую казну.
Таким образом, купцы просто покупали своим детям эту привилегию за скромную цену, которая  была гораздо ниже, чем предлагалось вносить королеве.
Казалось, как могло государство разрешить такое бесчинство – ведь никаких денег оно из той суммы не получало, но оно поступило гораздо хитрее – те аристократы, получившие таким образом свой герб, обязывались, что их род будет выплачивать ежемесячно определенную сумму, это обязательство автоматически распространялось и на последующих потомков. Таким образом, государство работало на будущее, а аристократы – лишь на себя.

Скорее всего, лишь в одном взгляда истинных и новых совпадали – в презрении этой группы населения, считая их всех помесью третьего сорта.
Истинные ненавидели их за то, что когда-то свой человек предал свой герб и род, тем самым навлек на себя позор. Его сразу исключали из почетного списка истинных аристократов, в своем кругу публично разрывая его герб.
Новым тоже было из-за чего ненавидеть третьесортников, как это так, они – более умные? Заплатили смехотворную цену, и вот уже аристократы. Нет, такого они допустить не могли.
Весь род купцов, дети которых вступали в брак с истинными, предавался публичному осмеянию и позору в кругах гильдии, таких людей оттуда просто исключали.
Странно, но государство не вмешивалось в этот конфликт, оставляя группам аристократов решать эти дела между собой.
До открытого конфликта пока не доходило, но напряжение с каждым месяцем, если не сказать днем, нарастало...


                IX. Бал


Я подошел ко входу в дворец -  основная толпа почти вся уже зашла внутрь, но и за мной подошли пять человек, судя по одежде истинных аристократов. На лицах у них у всех были маски, полностью закрывающие лицо, так что для меня было трудно узнать хоть кого-либо – все-таки они делали свое дело.
У входа, как  обычно случается на таких балах, стояли два человека, проверяющего явку аристократов, работа их собственно заключалась в том, чтобы собирать подписи знати. С одним из проверяющих я был хорошо знаком.
-   Какие люди! – улыбнулся он, завидев меня. – Здравствуй.
-   Привет, привет.
-   Слушай, красивая у тебя маска, где такую взял, если не секрет,  что-то я такие вообще не видел.
Глаза его округлились, когда он услышал прошептанную заплаченную за эту маску сумму. Само собой, это было ему не по карману.
Неожиданно в нашу беседу вклинился один из истинных, пришедших за мной.
-   Сударь!  - обратился он ко мне. – Как вы позволяете ему обращаться с вами на равных, ведь он простой солдат! Возмутительно! 
-   Я офицер!
-   Да будь он хоть личным телохранителем королевы, - продолжал он говорить со мной, не обращая внимания на моего знакомого. – Это не дает ему никакого права говорить так с вами. А вы, сударь, запомните, что вот этим вы позорите не только себя, но и всех истинных.
С этими словами он вырвал у моего знакомого лист и поставил на нем свою роспись, небрежно кинул документ, что офицер еле успел схватить его у самой земли.
Укоризненно взглянув еще раз на меня, истинный прошел во дворец вместе со своей кампанией.
Взглянув на подпись, Артуа выругался.
-     Так и думал – это опять он, позор своего рода. Чтоб его …
-     И часто у тебя такое случается?
-   Да почти каждый раз, как здесь стою. Некоторые из вас еще ничего – достойные люди, а вот другие … Но даже и среди них этот тип выделяется. А вырядился-то как! Сколько денег на ветер потрачено…
-   Слушай, - переменил я разговор на менее болезненную для него тему. – Ты сам-то на бал пойдешь?
-   Вот когда закончится работа, тогда можно будет и зайти. А что? Может, сейчас и уйдем? А те, кто опоздал, пусть пеняют на себя? – обратился он к доселе молчавшему товарищу, помахав перед собой для большей убедительности листами с подписями.
-   Да нет,  -  отказался офицер.  – Я уж думаю доработать до начала часа, а потом уже и уйти, тем более и времени нет уж и много осталось. Если сударь пожелает, то непременно может зайти к нам, мы всегда будем рады такому важному гостю.
-   Ну ты знаешь, где мы торчим, - добавил мой знакомый. – В ближнем углу от входа, вдали от всяких торжеств, самой королевы, даже дальше всех от кафетерия! Хотя – кто бы сомневался, что нас туда и поместят. Но лишь одно радует – подальше от напыщенных аристократов, ставящих себя выше всех. Им лишь повезло родиться в нужное время в нужном месте…

Поставив подпись на листе, я прошел в зал – красотой его можно было восхищаться бесконечно, но мне его напыщенность и постоянство как-то приелось.
Лишь несколько разительных изменений произошло в прошлом году, что немного развеяло скуку не танцующих людей и пар.
Одно из  нововведений повергло в шок большинство аристократов: на блестящим, сверкающим полу была нанесена разметка. Все пространство делилось на 4 части: первая, красная, и, соответственно, самая большая полагалась истинным аристократам, их полоса включала в себя достойную часть кафетерия, вторую, желтую, по площади занимали новые аристократы, которые тоже имели выход к бару. Третья, зеленая,   – девятиугольник – отводилась аристократам третьего сорта. На последней же части, фиолетовой,  ютились офицеры.
Двум последним категориям приходилось хуже всех, особенно офицерам – чтобы добраться до кафетерия им приходилось пробираться по узкому перешейку, специально оставленному королевским советником.   
На балу очень остро ощущалась иерархия, так, например, офицеры не могли заступать за отмеченную их цветом территорию, новым аристократам не разрешалось заходить лишь на территорию истинных, а уж последним давалась полная свобода передвижений, конечно, она не включала посещение трона – туда никому не разрешалось садиться.
Немного уравнивала права королева, которая могла снизойти на танец с простым офицером, если он был просто великолепен и сумел чем-то заинтересовать императрицу. Но такие казусы крайне редко встречались за всю историю, и на моем веку не было еще ни одного такого.
Я занял свое привычное место в кафетерии и начал попивать свой излюбленный напиток.
Начался первый танец…
Как  всякий истинный аристократ я умел хорошо танцевать все нынешние виды, да пару-тройку старинных, уже почти нигде не встречающихся – разве только на вечерах старинной музыки, куда я не настолько часто хожу.
Сегодня я был не в настроении танцевать, впрочем, как и всегда.
В принципе, на эти балы я, также как и многие не танцующие сейчас, ходил сюда исключительно из-за поддержания собственной репутации, которой в нынешнее время, да и всегда, нужно  дорожить. А так, за посещение, тебе рисуют лишь палочку в книге учета, напоминающей ранние детские прописи.
Не будь все так сложно – я бы нечасто появлялся на королевских балах.
Иногда, даже жалеешь, что ты не простой ремесленник – они-то не ходят на балы. Я с ужасом отбросил эту мысль.
Если внимательно посмотреть и трезво поразмыслить, до тебя легко доходит, что даже у истинных нет полной свободы действий. Тем более у королевы...
Осушив бокал, я немного успокоился – ведь все не так плохо, как я думаю. Ведь так?
-   Ну что, выпьем еще одну? – спросил я своего друга.
   Он утвердительно кивнул, полностью разделяя мое мнение.
-   Еще один! – заказал я официанту, мне быстро принесли – все-таки прекрасно, что тебя молниеносно обслуживают.
Я решил еще немного подождать, а после отправится к офицерам, хорошая компания лучше никакой.
Я удобней уселся в кресле, блаженно попивая свой любимый напиток. Мне ничего больше было не нужно …

 
                X. Катти

Две мягкие нежные ладошки ласково закрыли мне глаза. Они были настолько теплыми, что я обхватил их своими руками, желая согреться.
И прозвучал такой же ласковый, нежный и мелодичный голос…
-   Привет. Угадай кто?
Я вдохнул носом воздух, и тут же миллионы мелких запахов вонзились в мой мозг. Ее общий запах, настолько притягательный, как раз и складывался из наслоения мелких штрихов.
Странно, почему я раньше не ощущал их так отчетливо? Ее аромат был мне знаком, даже в какой-то мере родственен, но я не мог никак вспомнить хозяйку этого запаха.
Аромат был более чем разнообразен: запах летнего солнца, горячего, но не огненного, не способного кого-то опалить; утренней росы, в момент падения ее на землю; легкого утреннего бриза… В ее запах красиво вплелись и запахи цветов, как будто на голове у нее был прекрасный венок из трав.
Аромат полевых цветов отнюдь не портил ее, а даже приукрашивал.
В ней не было ничего обыденного, будничного, того, что я привык ощущать в других людях, не было и напыщенности, которая нравится большинству девушек и женщин.
Видимо, устав дожидаться ответа, она убрала ладошки – я повернулся…
-   Ну вот, а я думала ты догадаешься… - нарочито обиженно сказала она.
-   Катти! – мелькнула в моем мозгу правильная мысль.
-   Да, - словно прочитала ее девушка. – Мы еще познакомились ровно пять месяцев назад, у моего дяди, помнишь?

Как раз этот вечер я хорошо помнил. Если говорить правду, то я находился не в очень дружественных отношениях с ее дядей, попросту не был хорошо знаком. Но когда он по своей прихоти созвал истинных аристократов на бал, посвященный его жене,  волей-неволей и мне пришлось идти, из-за того, что у меня не нашлось весомых аргументов отказаться  - пресловутая репутация, будь она не ладна! Да и как же не пойти, если твой род один из самых знатных, и все так и жаждут пригласить тебя куда-нибудь.
Но чуть позже, буквально на следующий день я был рад, что обстоятельства заставили меня принять приглашение.
С плохим настроением и тяжелым сердцем я отправился туда – ждать от этих балов можно лишь одно и тоже – однообразные разговоры о политике, хотя какая тут может быть политика, если в стране уж сорок лет царит мир и ничего не меняется, как и в общественной жизни, так и у крестьян, которых многие из нас и видеть не видели, лишь получая информацию и деньги от посадных людей. А больше им ничего не надо.
Конечно, можно было поговорить о больном брате хозяина – эта тема не так стара хотя бы, но тоже быстро надоедает.
И ведь каждый норовит у тебя спросить совета или просто узнать твое личное мнение: «А что Вы, сударь, по этому поводу думаете?», «А вот об этом…». И отвечать приходится, хотя иногда ты и не смыслишь ничего в этой теме.
В общем, был бы этот вечер ничем не лучше других, если бы не Катти…
С первого взгляда было понятно, что ей не нравится ни наша беседа, ни бал в честь матери – стояла в стороне, совершенно одна, тихая и одинокая, покинутая всеми, словно Луна среди беззвездного неба…
Как-то получилось, что наши взгляды встретились, и мы, влекомые неведомой силой, пошли навстречу друг другу.
-   Можно пригласить Вас на танец? – прозвучали мои ненужные слова.
Она спасла меня тогда, в тот вечер, от всех, в том числе и от меня самого.
Надеюсь, такое случится и сейчас.

Я галантно освободил ей кресло и пододвинул себе другое.
-   Как поживаешь? – начала она первой разговор.
-  Да как обычно – почти ничего не происходит. По большей части скучно, вот в страну другую съездить решил, посмотреть, как там живут, да только времени свободного никак не выдается. Откуда ни возьмись, дело находится первостепенной важности, такое, что хочешь не хочешь, а приходится делать, вот этот бал к примеру. Так что чувствую - не скоро туда попаду.
    Знаешь, я даже иногда жалею, что родился аристократом – эти бесконечные балы, тысячи масок, разговоры ни о чем… Все это просто выводит меня из себя. Разве нельзя в этом государстве делать человеку то, что хочется, а не зависеть от других, не выполнять того, что он не желает?
    Хотя стоп, тебе же все то, о чем я говорю, не очень интересно, да и я хорош, все о себе, да о себе, у тебя-то дела как складываются? Надолго в столицу?
-  Мы с тобой во многом похожи, так что догадайся сам. А в столице я ненадолго – приехала вместе с дядей, он тут по делам, а я крупный город посмотреть, ведь даже чуточку стыдно, что ни разу здесь не была. А ведь столько о ней слышала – хорошего и не очень, хотя первого значительно больше. Может еще недельки две побуду, а потом обратно в отцовское имение.
     Да, чуть не забыла, мой дядя очень просил, если я тебя встречу, передать, что он любезно просит придти на обед к нему, он остановился на улице…
-   Но ведь ты же не скажешь, что встретила меня? – перебил я Катти.
Она рассмеялась.
-   Я не очень-то люблю расстраивать дядю, но ради тебя согласна, но учти, что ты теперь мой должник.
-   Черт! Я уж и забыл как правильно ухаживать за дамами, - она улыбнулась, оценив мою шутку. – Официант! Два бокала красного сладкого «Букет Королевы», и чтобы вино было самое хорошее – я заказываю.
(Я нарочно в своей речи выделил слово «я» - официант побежал быстрее. Все-таки знатный род, незамутненная репутация - хорошая штука, для того чтобы заставлять усерднее работать на тебя других)
Вино нам принесли сиюминутно, тот же официант мигом прибежал обратно и поставил на стол два золотых фужера с искусно выделанным орнаментом, наполненных прекрасным вином, и початую бутылку этого притягательного напитка, в которой осталось чуть меньше половины…


                XI. Неизбежное

Не допив еще тот фужер, мы пошли танцевать, за этот вечер нам нужно было много рассказать друг другу, о многом расспросить.
Жизнь ее за последнее время не очень сильно изменилась – все те же обязанности и дела, которые давно превратились в рутину.
Я очень удивился, что она не замужем, просто удивительно, что такая девушка до сих пор живет со своими родителями. Не сомневаюсь, что ее приезд в столицу и присутствие на этом балу – хитрая задумка ее матери, которая хотела решить крайне быстро эту проблему.
На этом балу собирались все аристократы столицы, начиная, само собой, с истинных и заканчивая все теми же третьесортниками. Катти, так как она принадлежала к первой аристократической группе, автоматически получала почти полную свободу.
Очень велика вероятность, что ее заметит богатый аристократ – первый танец, ну а дальше будет уже легче. Меня просто поразила мать Катти – по своей натуре очень хитрая и цепкая – она никогда не упустит свое. Тогда я очень удивился, прознав, что она не аристократического рода. Своим даром убеждения она заставила бедного отца Катти жениться на ней. Нет, он не был слабовольным человеком – был по-своему силен, тверд, но не смог справиться с ней.
Сразу же после их свадьбы она получила всю власть в ставшем ее доме, прибрала к рукам все подвластные земли мужа. Очень скоро она разочаровалась в своих маленьких землях, казавшихся поначалу такими огромными…
Своим изворотливым и хитрым умом она понимала, что ей самой уже почти ничего не добиться в жизни, почти тут же у нее родился новый план, который еще более стал реален, так как появилась девочка…
Существует мнение, что у хороших, добрых людей больше вероятность рождения плохого, испорченного ребенка, чем у их противоположностей. С чем же это связано? Быть может, они слишком добры по отношению к своим чадам, прощают им многое, что другие бы уж точно не спустили, закрывают глаза на  мелкие, по их мнению, шалости, всячески балуют их, все дают, все разрешают, не требуя ничего взамен.
Отчасти да, ведь вспоминая свое детство, родители со страхом думают, что это слишком жестоко, и поэтому более мягки и гуманны к своим детям.
Осознав же, кого они вырастили, с ужасом разводят руками и стараются все исправить, но ничего уже нельзя изменить.
Катти выросла полной противоположностью своей матери – добрая, честная, отзывчивая – почти идеал того, к которому стремишься. Мать, немного побившись над характером дочери, поняла, что ничего уже не исправить, вконец бросила эту затею, расценив, что план не очень-то касается характера.
Конечно, ее мать ничего такого мне не рассказывала – я даже сомневаюсь в том, поведала ли она вообще хоть часть своего плана  кому-нибудь еще кроме себя. Не такой она человек.
А дальнейшую цепочку раскрутить нетрудно.
Я больше чем уверен, что к родителям Катти сватались их ближайшие соседи, но один человек всегда отказывал им – мать хотела несравнимо большего.
Она хотела, чтобы дочь вышла бы за истинного аристократа, в крайнем случае за нового, но чтобы и у того, и у другого были и толстый кошель, и огромные земли. Очень скоро будет свадьба, родители невесты переедут к ее мужу и всем будет прекрасно и замечательно.
Но остается лишь один маленький неразрешенный риторический вопрос – кто будет управлять всем этим? Уж точно не прошлый хозяин…

Мы долго танцевали и, под конец устав, зашли опять в кафетерий.
Неожиданно, к нам подошел один незнакомый молодой человек.
-   Извините, сударь, - спросила маска солнца. – Не могу ли я пригласить эту прекрасную даму на танец?
-   Нет, - холодно ответил я, но мой собеседник и не думал отступать, как будто мой отказ его даже обрадовал.
-   Но почему? Есть ли у Вас особо веские причины? Она Вам жена?
-   Нет, но это не имеет никакого значения.
-  Отчего же? Иногда даже мужья отпускают своих жен, чтобы хоть немножко отдохнуть от них. И потом, у меня вопрос – отчего Вы не хотите спросить свою спутницу? – и, не дожидаясь ответа, он подошел к ней и взял ее руку. – Сударыня, я прошу – всего один танец, а потом даю честное слово, что лично провожу Вас к этому напыщенному истинному аристократу.
Это было уже слишком с его стороны -  я поднялся и схватил его за руку, непроизвольно сильно сжав, второй рукой все так же инстинктивно ударил растопыренными пальцами в живот. Тело в маске обмякло, чуть ли не навалилось на меня – я еле успел поймать его.
Взглянув на свои руки я ужаснулся – на месте пальцев красовались когти, тигриные когти, и что было более ужасно, они все были в крови…
Плохо соображая, я кинул тело на стол, оно упало так, что солнечная маска спала с лица, и стали видны остекленевшие глаза…
Я бегом начал пробираться к выходу.
-   Стой! Куда ты?! – закричала мне Катти, побежав за мной. Но я не мог ей ответить, сейчас я не мог ничего сказать, будто мой язык больше не слушался меня.
Лишь одна мысль крутилась в мозгу, словно какой-то звериный инстинкт услужливо подсказывал мне – бежать! бежать! Прочь от этого места, как можно скорее.
Расталкивая танцующие пары, продираясь сквозь стоячую толпу людей, я как мог быстрее мчался к выходу.
Через минуты две я был уже на свежем воздухе, на дороге домой…

Выбежав из дворца, я очутился на безлюдной мостовой, это было естественно – все аристократы на балу, а простые граждане давно спят, а кто бодрствует понимают, что находиться здесь и сейчас в высшей степени нежелательно.
Я перешел на шаг, пытаясь остановить пытающееся выскочить из груди сердце. Я на минутку встал перед фонарями, чтобы передохнуть, но что-то внутри меня подталкивало  все время вперед, хотя сейчас это бессознательное можно было сдерживать.
Я снова перешел на шаг.
За спиной тревожно пульсировали солнечные камни…
Так, в полном молчании и без единой мысли я добрел до дома, как заведенный автомат, раз его завести, то он никогда не остановится по своей воле,  пока не кончится заводка, он будет бездумно выполнять то, для чего он предназначен. А после он станет ненужной грудой мусора.
Все мои домашние спали, изнуренные тяжелой каждодневной работой – но это и к лучшему, никто не увидит крови на моих руках.
Я зажег торшер…
При свете солнечного камня одежда выглядела вполне прилично, а уж пятен крови и в помине не было. На руках можно было наблюдать такую же картину. Но где же кровь?! Я ведь лично видел ее на своих когтях!
Стоп… Откуда у меня могли появиться звериные когти?
Интересно, сколько я выпил?
Тогда все встает на свои законные места, а значит, не было ни трупа, ни крови, все просто привиделось мне. Тогда не было и Катти… Нет! Не может быть, она была  - я это знаю!
Ладно, а сейчас первое, что нужно было уже давно сделать – успокоиться, затем лечь спать, как говориться утро вечера мудренее.
Но вначале я облил себя кристальной холодной водой. Все-таки хорошо быть богатым аристократом и заказывать эту бесценную, целебную воду с другой части страны.
К лицу сразу же подступила свежесть и прохлада. Заторможенная, но правильная мысль подсказала мне, что я все еще стою в маске, но почему она воспринимается как мое лицо?
Ловким движением я попытался ее снять – ничего хорошего из этой затеи не получилось, маска как будто приросла к телу.
Что же со мной сделал мастер? Сразу начали вспоминаться различные рассказы про Гунтера, я попытался не думать на эту тему, но не тут-то было. Почему всегда так бывает – пытаешься забыть что-нибудь, а выходит все наоборот?
Я взял нож и попытался срезать маску, орудие входило как будто в собственную кожу, но я мужественно терпел и продолжал резать. Из правой щеки, щеки тигра, капала кровь, моя кровь.
От страха я отдернул нож и зажал порез левой рукой, когда я вновь решился посмотреть в зеркало, на месте свежей раны красовался почти затянувшийся рубец.
Я не знал, что мне делать с этой пресловутой маской тигра, оставалось одно, то, чего я в высшей степени не желал. Но дело нужно было совершить.
Я накинул плащ и вышел из дома…


Часть 2. Маски.

XII. Попался


Тук, тук, тук – я три раза сильно постучал в дверь. Конечно, я понимал, что сейчас не 8 часов вечера, и даже не 12, а «чуть-чуть» больше – но я надеялся на чудо, и оно, как ни странно, все-таки свершилось.
За дверью послышалась приглушенная ругань, затем - шаркающие шаги, в конце концов, она открылась.
В дверном проеме стоял Гунтер и, не мигая, смотрел на меня, явно требуя объяснений с моей стороны, для чего его заставили подняться в такую рань.
-   Сударь… - начал было я. Его лицо расплылось в улыбке.
-   Проходи,  - сказал он, даже не дослушав мою речь.
В его мастерской все было так же, как и в прошлый раз, когда я уходил отсюда. Даже стул, стоящий посередине комнаты, остался  на своем законном месте, повернутый к зеркалу.
Мастерская была в полутьме, маленький, слабый источник света не справлялся с темнотой и не освещал углы.
Это не был солнечный камень, от него шел какой-то другой, холодный свет. Но тогда откуда он исходил, если в стране издавна пользуются лишь солнечными камнями?
-   Садись, - любезно предложил Гунтер, мне ничего больше не оставалось, как повиноваться.
-   Я знаю, зачем ты пришел, - продолжал тем временем седьмой мастер. – Маска тигра, будь она неладна, прилипла к лицу. Не найдя ничего лучшего, ты пытаешься срезать ее столовым ножом, ты мужественно терпишь боль, но все напрасно – маска не снимается, а из раны начинает капать красная кровь. Ты от страха роняешь орудие и ненадолго закрываешь глаза. Когда ты вновь смотришь в зеркало, то на месте сиюминутного пореза ты видишь запекшийся рубец. У тигра хороший метаболизм – не находишь? Страх все больше и больше охватывает тебя, и тогда ты решаешься на отчаянный поступок – ты надеваешь плащ и идешь просить помощи у того, кого ты очень боишься, у меня…
Нетрудно догадаться, о чем ты хочешь меня спросить – можно ли снять ставшую ненавистной тебе эту маску? Отвечу правду  - нет, ни мне, ни кому-нибудь другому это не под силу. Отныне – это твое новое лицо.
Хмель полностью выветрился, и я не мог поверить в только что услышанное, во всю эту чушь, которую сейчас говорил Гунтер. Это было похоже на маленькие, глупенькие сказочки для детей, а я уже давно вырос из этого возраста.
-   Я знаю, что тебе в это трудно поверить, - угадал мои внутренние переживания мастер. – Не один ты думал, что все это полный бред, но это – чистая правда, которую никто не хочет разглашать, до нее нужно дойти самому.
Теперь ты в моей власти -  все маски подчиняются мне, и пока я не встретил ни одного человека, способного перебороть в себе натуру маски. Ты – не исключение.
Ты сам выбирал свою судьбу, когда пошел за мной в день нашего знакомства. Раньше у тебя была возможность отказаться, хоть попросту убежать от меня, ты мог бы не пойти ко мне следующим утром, ведь я не показывал тебе дорогу, да и старый фонарщик не научил тебя уму-разуму. 
-    Откуда ты знаешь? – удивился я.
-  Профессия у меня такая – все знать. А сейчас ты уже ничего не изменишь – необратимый процесс пошел. Ты помнишь, какое слово ты сказал мне в дверях?
-   Не помню, - вынужден был я сознаться.
-   Это было слово «сударь», простое на первый взгляд, но на самом деле несущее значительно важную информацию. Ты произнес его спонтанно, значит, у тебя началась первая стадия изменения, и ты не сможешь вырваться из сетей, которые ты сам себе и расставил.
Никто до тебя не смог, и после тебя тоже никто не сможет вырваться, я уверен в этом. Хотя в тебе все еще много добра и романтики, но и они, не бойся, уйдут в скором времени безвозвратно.
Чтобы ты не чувствовал себя изгоем, обрадую тебя, что именно  людей в столице очень мало, почти все – такие же, как и ты – маски, некоторые признали это, и живут  нормально, так же, как и жили раньше, возьми хоть королеву, другие же до сих пор ищут пути выбраться, безуспешно, надо отметить, но через какой-нибудь год-полтора они забрасывают эту бессмысленную затею.
Посоветую тебе в будущем смотреть на мир не плоско – он никогда не был таким, он многогранен, ищи не первый, поверхностный смысл, а второй, третий … доберись до последнего, и тебе откроется истина.
Так как ты новичок в этом деле, я разрешаю спрашивать обо всем, что ты хочешь узнать. Обещаю, что постараюсь ответить на все вопросы. Скажу тебе одну важную вещь – первые три месяца тебе нужно  будет менять маски не реже, чем один раз в неделю. Это время, когда кожа лица будет отвергать твои маски, так что ты будешь испытывать чрезвычайно острую боль, если не будешь следовать моему совету. Если будешь противиться – боль может привести к крайне нежелательным для тебя последствиям. Но не старайся таким образом спастись, ты не умрешь, твое тело не в состоянии убить тебя. А твой разум сам погонит тебя ко мне, чтобы только получить новую маску и прекратить эту бесконечную боль.
-   В чем заключается твоя власть надо мной?
-  О, практически ни в чем, - ты лишь приходишь, выбираешь маску и уходишь с новым характером. Вот и все. Лишь одно условие – если я скажу тебе придти в определенное место в назначенное время, ты должен будешь бросить все дела и примчаться туда. Не так уж много для абсолютной власти, не находишь?
Сейчас мы могли бы еще поговорить, но время позднее, так что выбери себе маску, надень и иди спать, а завтра придешь, и мы с тобой основательно побеседуем.
-   А мои домашние не заметят, что я коренным образом изменился?
-   Насчет этого не беспокойся, они смотрят плоско, как и ты – обычный взгляд, так что они даже не заметят изменений. Если ты будешь смотреться в зеркало, то в нем появится изображение второго взгляда, маски, которая на тебя надета. Существует и третий взгляд, но без практики ты не научишься так смотреть.
Что ж, а сейчас подойди к столу и выбери себе маску из лежащих там. Только перед этим вспомни все, о чем мы  сейчас говорили.
Я повиновался – у зашторенного зеркала, там, где и сказал Гунтер, лежали пять масок. Взглянув на первые четыре, меня бросило в дрожь – все они были в порезах, синяках, кровоподтеках, у одной из них тянулся шрам на добрую половину лица. Пятая была полной противоположностью – опрятный, чистый, прекрасный слепок, казалось, что от него идет аромат дорогих духов.
Недолго думая, я выбрал пятую.
-   Одевай, - сказал мне мастер.
-   Как?
-   Ну не как шапку же…
Я с силой придавил ее к маске тигра, неожиданно, появилась страшная боль, все лицо обожгло,  как будто его опустили в горящие угли. Я во весь голос заорал и упал на пол, прижимая руками лицо. Из глаз было потекли слезы, которые тут же из-за сильного жара испарились.
-   Вставай, - обратился ко мне мастер, когда боль прошла. – Вот тебе урок – не надевай маску без моего разрешения.
Он достал из кармана тюбик с кремом.
-   Вот это тебе нужно было нанести на лицо перед тем, как надевать маску, иначе она может попросту убить тебя. Ну а сейчас все, иди домой, отсыпайтесь, сударь, покойных снов.
Я покорно поплелся домой…

XIII. Новая маска

Был полдень. Я безостановочно ходил по комнате, стремясь расставить все события прошлых дней по своим местам. Несмотря на настойчивые просьбы домашних что-нибудь поесть, я вниз не спустился. Еда не могла занимать меня в данный момент.
Ночное происшествие было в высшей степени фантастично, никто в здравом уме и твердой памяти никогда бы не предположил ничего даже нечто отдаленно похожее. Но как бы оно не казалось парадоксальным, оно произошло на самом деле, и с этим приходилось считаться.
Сегодня утром я убедился в правоте Гунтера. Памятуя о втором взгляде, я первым делом подошел к зеркалу – на меня смотрело чужое лицо, отчего-то ехидно улыбаясь. Мне стоило больших усилий подавить ее. Маска, посвоевольничав немного, все-таки сдалась. Теперь на меня из зеркала смотрел довольно интеллигентный человек.
Гунтер был прав и насчет моих домашних – те ничего не заметили. Все выглядело так, как моя внешность ни малейшим образом не изменилась. Но я не стал бы так поспешно принимать все слова Гунтера на веру, кто знает, какую цель он преследует.
И поэтому через некоторое время на повестке дня остался один нерешеный вопрос – что случилось с тем человеком, кого угораздило нарваться на мои когти. Теперь у меня не было ни малейшего сомнения, что это были тигриные когти – все такое казалось обычным делом.
О происшествии можно было узнать только в одном месте – в баре, где по обыкновению сидят офицеры. Мой знакомый не был исключением из правил, тем более сегодня у них всех отпуск, так что я вполне мог рассчитывать встретить его там.
Завидев меня еще в дверях, хозяин этого питейного заведения с завидной расторопностью поспешил ко мне навстречу, ежесекундно приседая в поклонах.
-   Сударь, какая честь, что Вы изволили посетить нас. Позвольте проводить Вас, у меня есть преотличный столик, подальше от этой толпы. Мы наибыстрейшим образом вас обслужим. 
-   Пока принеси туда что-нибудь покрепче для меня и моего знакомого, - я удивился, с какой легкостью эти слова сорвались с моего языка, ведь я довольно-таки холодно относился к алкогольным напиткам, тем более к крепким.
-   Самого лучшего, - поспешил добавить я просто так, понимая, что хозяин и так из кожи вон лезть будет, лишь бы только угодить мне.
Оставив хозяина наедине с самим собой и поставленной проблемой, который, правда, молниеносно убежал покрикивать на своих подчиненных, еще больше торопя их, я направился к шумной компании, где и сидел мой знакомый. Завидев меня, они все преклонили голову в знак почтения (поклоны были не так давно отменены, что очень не понравилось истинным, да и новым, признаться, тоже).
-   К сожалению, я вынужден прервать вашу увлекательную беседу, придется забрать у вас Артуа, но я постараюсь искупить свою вину. Официант!
В мгновение ока юноша появился передо мной.
-   Сударь, чем могу быть полезен?
-   Принеси каждому, сидящему за этим столом, по выпивке за мой счет, – офицеры одобрительно загудели, а официант так же быстро помчался выполнять заказ. 
-   Что ж, пошли, - обратился я к знакомому. – Не скрою, мне нужна твоя помощь.

Через некоторое время мы сидели за столом и говорили на отвлеченные темы, мой собеседник попутно уплетал свою порцию жареного мяса, на свой страх и риск принесенную хозяином бара. Блюдо было очень даже приличным, так что мне пришлось усмирять неведомо откуда взявшийся голод.
Лишь после того, как все было съедено и выпито, я решил завести разговор на нужную мне тему.
Артуа действительно выдал мне достаточно ценную информацию, над которой, отпустив офицера обратно и потребовав от хозяина еще порцию мяса, я стал размышлять.
Вчера на балу был убит человек, аристократ, врачи так и не смогли определить, от чего он умер – то ли от разрыва сердца из-за страха, то ли из-за потери крови. Расследование установило, что смертельное ранение было нанесено каким-то колющим или режущим предметом причудливой формы,  напоминающей отпечаток когтей тигра. Поэтому перед сыщиками встал вопрос: как тигр или кто-то похожий на него зверь проник во дворец королевы? Как и бывает во всех сверхъестественных делах, настоящего виновника не нашли, и дело закрыли, правда, перед этим обвинив какого-то офицера.
Дело это не вызвало большого возмущения в массах еще из-за того, что убитый был третьесортником, а находился во время преступления в части истинных, то есть там, где находиться ему строжайше запрещалось. Самая малочисленная группа аристократов  покричала, что дескать все это подстроено истинными, но дальше угроз дело  не пошло. Они понимали, что конфронтации с сильнейшей и влиятельнейшей группой истинных могут закончиться только поражением. Третьесортники стерпели обиду, но, не сомневаюсь, затаили злобу на всех и в нужный момент припомнят старые обиды.
  Я отметил, что очень хочу повидаться с одним человеком. Теперь я корил себя, что оборвал Катти, не дав ей сообщить адрес своего дяди, где сейчас и проживала она. У меня была такая возможность, а теперь придется все выяснять самому, то есть переложить это дело в руки домашних. А Катти ведь определенно обиделась, я ведь так и не попрощался с ней.
-   Идиот, – слишком громко обругал я себя.
-   Чем могу исправить свою оплошность, - вежливо обратился ко мне официант, расценив эту реплику в свой адрес.
-   Это к тебе не относится, - сухо констатировал я факт. – И принеси мне еще мяса.
Мой взгляд скользнул и остановился на ноже.
Во всех моих бедах, а если верить Гунтеру, то и не только моих виноват один человек – мастер. А если его не будет, то мир спасется от злого тирана, правда, разрешающего почти полную свободу починенных. Рано или поздно кто-то из них взбунтуется и диктатура падет. Его никто не охраняет, живет он один, превратив свой дом в мастерскую, мало куда выходит. Если его убрать, то пропадут разом все его чудеса и победитель сделается свободным.
-   Официант! – он не замедлил появиться.
Я кинул ему деньги за десять таких обедов и милосердно произнес: «Сдачи не надо». Вмиг просиявший официант побежал отдавать некоторое количество денег хозяину, «чуть-чуть» оставив себе. Он даже не унес столовые приборы, что мне и было нужно.
Через минуту я уже выходил из бара с позаимствованным на время ножом…

                XIV. Я убил Гунтера

Твердо наметив себе цель, я неукоснительно следовал ей. Словно чувствуя, что я замышляю недоброе, всю дорогу до мастерской меня сторонились.
Я опять три раза постучал в дверь, на этот раз Гунтер открыл ее гораздо быстрее.
-   Здравствуй, сударь, - улыбнулся он. – Проходи, я как раз тебя ждал. Я просто кивнул.
-   Что, не хочешь произносить слово «сударь»? Похвально, похвально, у тебя началась вторая стадия. Что ж присаживайся, и мы продолжим наш вчерашний разговор.
Мастер отошел к своим инструментам и пренебрежительно повернулся ко мне спиной.
-   Сейчас или никогда! – я весь собрался и сделал первый шаг к Гунтеру, попутно выхватывая нож. Гунтер обернулся ко мне в ту же секунду, на его лице не было страха, о  нет, только нескрываемое любопытство.
-   Остановись и брось нож, - приказал он мне.
В то же мгновение ноги стали ватными, руки начали не повиноваться своему хозяину. Но все же я находил в себе силы бороться, крепче стиснул пытающиеся разжаться пальцы и на негнущихся ногах доковылял до мастера. Он не пытался бежать, отпрыгнуть, хоть как-то спастись – он лишь улыбался, когда нож вонзился в его сердце. Кухонный нож, предназначенный только для нарезки ломтиков мяса, идеально вошел в человеческое тело. Улыбка пропала с его лица, но на одежде не появилось ни капельки крови.
-   Ты меня убил, что будешь делать дальше? – спросил Гунтер.
Я открыл рот от изумления, он не только не умер, но даже не выглядел раненым. Видя мое замешательство, он расстегнул рубашку и вырвал нож. На моих глазах смертельная рана затягивалась, через несколько секунд стало не видно даже рубца.
-   Сядь и успокойся, сейчас я тебе все разъясню.
-  Но разве ты не собираешься наказать меня на неудавшееся покушение? – изумился я.
-   Наказать? А зачем, ты все равно не смог бы сделать мне ничего плохого. Разве что я попрошу поменять маску убийцы на что-нибудь менее кровожадное.
-   Маску убийцы?!
-   О, я вижу, ты весьма озадачен. Не так давно ты надел маску, каждая из моей большой коллекции меняет в тебе, да и в каждом человеке характер. Сначала понемногу, лишь незначительные и незаметные черты, но чем дольше ты ее носишь, тем разительнее изменения. Неделя-полторы и ты не узнаешь себя.
-   Как тебя можно убить? – прервал я его.
-   Я вижу, что ты не отказался от бессмысленной затеи. Хорошо, мне нравится твое упорство,  я скажу – никак. Точнее я не знаю о существовании такого способа. Ты лучше слушай и не перебивай. Хочешь, я поведаю тебе правдивую историю о Солнце и Соате, ту, которую так сильно извратили люди?
-   Разве у меня есть выбор?
-   Выбор есть всегда. Поэтому приготовься слушать. Когда-то давным-давно…
 

                XV. Солнце и Соат

Когда-то давным-давно, когда был и царствовал один лишь хаос, появились брат и сестра – Соат и Солнце. Можно было подумать, что у них есть родители, но кто они, если конечно существовали, было загадкой. Брат с сестрой были до невозможности непохожи друг на друга, но каждый из них чувствовал определенную родственную связь, и осознавал, что только вместе они могут совершить то, ради чего они здесь появились.
Пышное и величественное Солнце, оно родилось первой, забрало большую часть подаренной силы и красоты; и Соат, обросший кое-где хитином и больше походивший на зверя, даже когда превращался в человеческий облик. Эти недостатки можно было убрать одним лишь мановением руки, но по своей прихоти Соат оставался таким, как он есть. В отличии от сестры он не любил напускное волшебство.
Солнце властно указала рукой на приглянувшееся ей место, и Соат поплелся за ней, он не мог ей перечить, пока не мог. Так появился наш мир.
Вначале они работали сообща. Вместе творили землю и небо, воду и камень. Через некоторое время, оно причудливо течет в хаосе, так, что определить невозможно сколько кануло в лета, мир был готов, осталось его населить живыми существами. Это было очень трудно, приходилось из мертвой природы делать живую, наделять тварей инстинктами, врожденными рефлексами. Но в конце концов они с этим справились.
Оставалось одно – создать человека. Слово это родилось у них одновременно, так что сразу стало понятно: их главная миссия состоит в том, чтобы сделать этот участок хаоса пригодным для жизни.
Создать человека... Было легче сказать, чем сделать. Для него не была пригодна неживая природа, так как это существо должно было выходить за рамки инстинктов и иметь свое собственное сознание. Выход, как ни странно самый простой и в то же время оригинальный, подсказал Соат, предложив дать ему частичку себя.
Солнце неоднозначно посмотрела на Соата, но за неимением лучшего плана вынуждена была согласиться. Ногтями сестра подцепила частичку своей плоти и кинула на землю. Затем последовала яркая вспышка, на мгновение ослепив их, когда они открыли глаза, то заметили человека. Тот без раболепства, только чуть-чуть наклонив голову, поприветствовал своих творителей: «Здравствуй, Солнце. Привет Соат».
Соат взмахнул рукой, и на месте человека осталась горстка пепла.
-   Что ты сделал!  - взъярилось Солнце. – Ведь ты убил человека, мое творение!
-   Да, я знаю, - сухо произнес Соат. – Но подумай, он разговаривал с нами на равных. Для себя он слишком много знал и понимал. А ты, моя дорогая сестричка, просто элементарно перестаралась, отдав ему слишком много сил.
-   Ничего я не перестаралась! – отрезала она.
-   Ты просто не можешь себе в этом признаться.
- То есть ты хочешь видеть такого человека, - еще больше повысив голос и оставив без внимания последнюю фразу Соата, зло произнесла она.
Она еще раз взмахнула рукой - вновь появился человек. Сестра воскресила его, об этом таланте он знал, но сам применить не мог  и ужасно злился по этому поводу. Брат больше тяготел к разрушению.
-   Чем могу служить Вам, Госпожа? – человек пал ниц перед Солнцем, всем своим видом показывая готовность служить.
-   И не такой,  - взмах руки, и снова пепел. Нам не нужны рабы.
Солнце было просто в бешенстве.
-   Прекрати убивать в моем присутствии, тем более моих людей. Мой мир не приемлет убийство.
-   Ты хотела сказать наш мир, - холодно заметил Соат.
-   Что?! Да ты не больно и старался его создавать, - Солнце было уже не остановить. Лежал и ничего путного не делал, перебросив все дела на мои хрупкие плечи, смотрел, как я созидаю – ведь ты не можешь ничего создавать.
-   Я?!  - пришла пора и Соату выходить из себя. – Да я создам мир гораздо красивее этого. И ты просто подавишься от зависти, вот увидишь.
-   Ни секунды в этом не сомневаюсь, - с нескрываемым сарказмом проговорила сестра.  – Только поскорее избавь меня от своего общества. Выбери место подальше от этого мира и живи там, сколько влезет, а сюда забудь дорогу. Я не потерплю здесь твоего присутствия.
Так человек стал яблоком раздора Великих.
Соат не ушел так уж далеко, но все-таки достаточно, чтобы любопытный взгляд Солнца не добрался сюда. Он жалел, что их общий мир был почти готов, а теперь одна сестра будет заправлять им. Ему же приходилось проходить путь от начала до конца еще раз, но уже одному. Вздохнув, он принялся за работу.
Так появилась Луна, которую ты и можешь лицезреть на небосводе в ночное время.
С неживой природой он худо-бедно, но справился, хотя как он ни старался, не удалось воссоздать красоту лесов и полей сестры. Его мир хаотично двигался, менялся, пытался достичь совершенства. Но это больше походило на конвульсии.
Животных он решил не творить, а перейти сразу к человеку. Как и сестра, он заставил частичку своей плоти видоизмениться. На белой, взрыхленной почве стояло существо. Оно не походило на солнечного человека, хотя и имело сходные с ним черты – две руки, ноги, голову и туловище.
Понял Соат, что он дал ему слишком много своей силы и уже поднял руку, чтобы как и прежде исправить ошибку, но существо опередило его вопросом: «За что, повелитель?» От изумления он опустил руку. Так у Соата появился самый преданный слуга 
Животных Соат сотворять не стал. Во-первых, он не был уверен, что получится что-нибудь стоящее, а во-вторых, из-за корыстных побуждений, горел желанием увидеть мир Солнца, а особенно ее людей.
С момента его последнего пребывания здесь прошли десятилетия. Люди, их уже было достаточно много, селились в деревне около реки, добывая себе пропитание охотой или рыболовством.
Этот маленький промежуток времени впоследствии был назван Золотым веком из-за золотистого света Солнца над небосводом. С улыбкой отметил Соат, что сестра все-таки не может одна распространять тепло на весь мир. Она была вынуждена превратиться в огромный, яркий оранжево-желтый шар, чтобы освещать хотя бы большую часть. Ее силы были далеко не беспредельны, сестра вынуждена была спать, чтобы восстановиться, и тогда на небосводе появлялся мир Соата. Но люди, казалось, не замечали перемен.
Они были хороши, отметил про себя Соат: не были рабами, но и не знали то, что им знать не положено и не нужно. В каждом человеке виделась золотистая жилка – щедрый подарок Солнца. В деревне были все равны, никто даже не стремился захватить власть, жили они как одна большая дружная семья.
Некоторые считают, что появление Соата нарушило равновесие мира и он медленно, но неуклонно покатился во тьму. В первую очередь изменились люди, но этот процесс длится века.
Брат приступил к выполнению своей цели: он хватал по одному животному каждого вида и пола и надевал на них ошейники, которые подчиняли волю и разум. Он не удержался от соблазна, позволив себе взять двух людей: мужчину и женщину.
Надо же такому было случиться – именно в этот момент проснулось Солнце…


                XVI.  Возмездие

Размеры светила помогали увидеть почти что каждое место сотворенного мира одновременно. Поэтому в первый же миг, только-только пробудившись ото сна, увидела она Соата вместе с пойманными им существами. Красив был ее полет стремительно вниз, страшна она была в гневе, принимая человеческий облик.
Соат же и не думал скрываться, прекрасно понимая, что теперь сестра ни за что не выпустит его добычу, которую он желал доставить к себе домой.
-   Ты! – гневно выдохнула сестра. – Как ты посмел появиться здесь после всего сделанного тобой. Ты сам отверг этот мир, и что я вижу? Ты втайне пробираешься в этот мир и крадешь то, что тебе не принадлежит.
-   Их было много, сестра, поэтому я подумал, что с мира не убудет, если загадочно исчезнет одна пара.
-   Думал?! – ее взгляд, казалось, начнет метать молнии. – Да кто ты такой, чтобы  брать не принадлежащее тебе без спроса? Я жестоко накажу тебя.
-   Постой… - но сестру уже было не остановить.
Взмах рукой и волна чистого огня слизнула всю добычу Соата. Еще взмах и его самого неведомая сила начала вгонять в землю. Он пытался сопротивляться, но не мог и падал все глубже в земную твердь – слишком много сил приложила его сестра. Она не пыталась его убить, о нет, Солнце, как и Соат, понимала, что могут жить только сообща. Исчезнет один, исчезнет и другая. Знание этого пришло тоже с самого рождения.
Остановиться брат смог только лишь где-то посередине земли, уже порядком обгорев из-за буйства огненной стихии. Ему пришлось долго выбираться оттуда, заставляя саму землю вынести его на поверхность. Так образовался Коготь Огнедышащего Дракона, как его впоследствии окрестили местные жители.
Соат вернулся в свой мир и обомлел – от него осталась только белая, холодная, как сталь, мертвая земля. Из всего живого остался лишь один слуга. Зарычал Соат от бессильной злобы и поклялся отомстить. Потом погрузился в транс.
Период времени до второго прихода Соата окрестили Серебряным веком. Некоторые утверждают, что название это получено из-за мертвенно-бледного блеска Луны на небосводе, из-за Соата. Но на самом деле виновата Солнце, сделавшая первый шаг по быстрому и самому легкому пути разрушения. Золотистый блеск померк в людях, хотя сама сестра по-прежнему оставалась золотой.
Прошло некоторое время, маленькое для мира да Солнца с Соатом, но огромное для человека. Бессчетное количество поколений кануло в прошлое, оставив лишь память о себе. Сами люди разительно изменились: процветало неравенство, появились бедные, нищие и обездоленные, голодные. Появились первые государства, которые завоевывали новые земли, порабощали живущие на них  народы, которые платили дань за право входить в империю.
Соат, пропутешествовав во всех уголках соей памяти, нашел ответ на главный вопрос: как поквитаться с сестрой. Ответ был как всегда прост, правда, чтобы осуществить свой план, нужно было самому попасть под угрозу исчезновения. Но брат не остановился ни перед чем.
 Пока Солнце спала, он превратился в огромную пасть и проглотил большую половину шара. В отличие от человека, у которого мозг находится в голове, у Солнца с Соатом он находился везде, но больший объем занимал в центре. Именно туда и стремился Соат.
Откушенная часть взорвалась изнутри, прекратив свое существование. Разорвало на куски Соата, и его обгоревшая плоть упала на землю. Крупиц разума Солнца хватило на то, чтобы затянуть рану и вновь превратиться в шар, а потом бесцельно кружиться  вокруг мира. Соат рисковал, если она осознает себя раньше, чем он восстановится – он проиграл.
Но в отличие от своей сестры, у Соата был слуга, который сразу же взялся за работу, усердно выполняя отведенную ему часть плана.
Соат вернется…

XVII. Философия истинного зла

-   Ну, как тебе история! – поинтересовался Гунтер, наливая себе в стакан родниковую воду. – Не хочешь попить?
-   Нет, спасибо. А насчет рассказа, как ты можешь утверждать, что это правда?
-   Я обладаю возможностью видеть, слышать и чувствовать все, что и Соат.
-   Так ты…
- Да, я тот слуга, о котором говорилось. Знаешь, чем слуга отличается от раба? У раба нет собственной воли, он вынужден следовать за господином и беспрекословно подчиняться ему, так как он проиграл свою жизнь. Слуга же осознанно делает выбор кому помогать и подчиняться. Так, например, я очень многим обязан Соату, и чтобы отплатить ему, помогаю в осуществлении плана – вернуться. 
-   У меня еще один вопрос, помнишь, в правдивой легенде говорилось, что ты разительно отличаешься от людей. Чем? Я, например, не вижу никакой разницы.
-   Хороший вопрос, но, к сожалению, не могу дать тебе ответа. Со временем ты все сам узнаешь. Согласись, многие не любят, когда что-то подают им уже разжеванным.
-   Ладно, - произнес я, поняв, что из Гунтера больше ничего не вытянешь. – Вас много или ты один?
-   Это как посмотреть. Для меня один, для тебя может быть много. Что ни говори, а человеческий фактор играет свою роль. Со временем ты столкнешься и с этим.
-   Расскажи тогда про философию истинного зла. Ты ни словом не обмолвился о ней.
-   Если честно, то она появилась позже развоплощения Соата, но, если ты настаиваешь, я расскажу.
Один мой знакомый человек, жаль, его сейчас уже нет, вы не живете долго, говорил: «Я не знаю, что лучше – зло, приносящее добро, или добро, приносящее зло». Именно на этом принципе и построена вся философия. Если в зле содержатся элементы добра, оно всегда становится ужаснее и слаще.
Обратимся к простому примеру. Представь, сидит перед тобой голодный человек, нормально не евший больше месяца, одна кожа да кости. А у тебя огромная буханка с собой, а закрома дома ну буквально ломятся от хлеба. Что ты сделаешь?
-   Накормлю его.
-   Отломишь маленький кусочек? Или чуть больше?
-   Нет, отдам ему весь хлеб – я не жадный и всегда помогаю обездоленным.
-   Самый идеальный вариант, - одобрительно кивнул Гунтер. – Старик, забыв даже сказать спасибо, сударь, вгрызается почерневшими и поломанными зубами в хлеб и съедает его весь всего лишь за какую-то минуту. А потом ты стоишь и смотришь, как он дергается в конвульсиях несколько мгновений и умирает.
-   Почему?
-   Если человек ничего не ел достаточно долгое время, а потом съел слишком много, его слабенький организм не может справиться с перевариванием пищи – и в итоге неизбежная смерть. А тебя, я поздравляю, ты самолично убил человека.
-   Я?!
-   Конечно, ну не я же дал ему хлеб.
-   Но я не знал, что такое может случиться.
-   Неумышленно или умышленно, разницы нет. Убийство всегда есть убийство, и оно на твоей совести. А ведь ты, согласись, стремился сделать доброе дело.
-   Если я дал бы ему меньше, организм бы выдержал?
- Да, но тогда ты все равно подписал ему бы приговор. Прикормив его, ты получил раба, который везде и всюду будет таскаться за собой, беспрекословно исполнять твои приказы, ожидающий только очередной твоей подачки. Ты лишил его главного – борьбы за существование.
-   А если просто кинуть ему кусок хлеба и убежать?
-   Не беспокойся, голодающий человек, у которого другие чувства обострены, найдет тебя даже в другом городе.
-   То есть самый лучший вариант – пройти мимо?
-   А вот это тебе и решать. У каждого свой смысл жизни. Один человек, которого я очень хорошо знаю, высказал мне довольно оригинальную идею: «Смысл жизни как раз и состоит в том, чтобы искать этот смысл».
Давай разберем еще один пример, гораздо ближе к тебе, ежели первый. Один человек пытался найти маску для королевского бала. Но все в тот день было против него, ни один из мастеров не мог предложить ничего стоящего. И вот, уже отчаявшись, он встречает меня, и у него появляется надежда. Маска будет готова! Да тем более по скромной цене – разрешить сделать с себя слепок. Огромное количество людей до тебя соглашались, заплатив в придачу скромненькую сумму или не дав деньги вообще. Но ты был щедр.
Люди, надевшие маски, теряют свою индивидуальность. Они не имеют больше права называться «люди», только «люди в масках» или просто «маски». Именно поэтому я перехожу с Вы на ты, уважение потеряно. Я помог тебе, а потом ты оказался в моей зависимости. Зло тоже делает добро.
-   То есть ты лишил меня борьбы за существование?
-   Нет, борись, сколько влезет, но, думаю, тебе это не поможет. А теперь все, одевай вот эту маску и иди домой, я и так потратил на тебя слишком много времени.
-   Разве у меня не будет выбора на этот раз?
-   Считай это санкцией за твое покушение на меня.
Я подошел к столу и взял маску, хорошо еще, что Гунтер не стал насмехаться надо мной, всучивая какое-нибудь уродство. Хотя моя нынешняя маска тоже выглядела вполне безобидно.
-   А где крем?
- Рад, что ты не забываешь обязательные вещи, - улыбнулся Гунтер, подавая мне его.   – Если захочешь, прибывай ко мне ближе к вечеру, буду рад с тобой вновь увидеться.   
-   Да, еще один вопрос, сколько раз тебя пытались убить?
-   Много, всех попыток-то вот так сразу и не вспомнишь…


XVII. Авантюра

Я шел домой и думал, что же мне сделать. Если Гунтер бессмертен, то все попытки убить его, я уже имел возможность проверить, не реализуются. Остается только одно – уехать мне как можно дальше, в другую деревню или город, в другую страну на худой конец, я ведь мечтал побывать где-нибудь еще, повидать мир, а тут как раз выдалась такая возможность.
Когда я уже открывал калитку своего поместья, я уже твердо решил так и сделать. Оставалось одно – собраться втайне ото всех, ведь кто может поручиться, что у меня в доме нет гунтеровских прознатчиков. Конечно, этого не получилось. К тому времени, когда я упаковал самые необходимые вещи, все мои домашние уже знали, что я уезжаю в деревню, отдохнуть немножко от тяжелой жизни в столице.
Правда, я чуть-чуть приврал, так как ни в какую деревню ехать не собирался. Моим домашним не нужно знать, что я еду в другой город.
Я нанял извозчика с каретой, который незамедлительно явился и теперь ждал у входа в поместье. Я сел в карету, расположился поудобнее, и мы тронулись. Возница не стал спрашивать, куда мы едем, так как этот вопрос само собой был заранее обговорен, ему, в отличие от моих домашних, я сказал правильный пункт назначения.
В карете царствовала тишина.
Отчего-то с сегодняшнего дня мне нравилось путешествовать…
Нельзя сказать, что мы ехали очень уж долго – весь день, ночь и еще один день, и только к вечеру мы достигли намеченной цели.
Всю ночь и большую часть второго дня я спал, ужасно уставший от всего. Остальное время я любовался пейзажем, с превеликим удовольствием отметив, что наконец-то выбрался из столицы.
Наконец, к вечеру мы приехали в маленький городок, только-только заслуживший это название. Почему я выбрал именно это место легко догадаться: тут жила Катти.
-   Останови у гостиницы, - попросил я извозчика.
-   Будет сделано, сударь.
-   Маска, - с ужасом подумал я. – Даже здесь, они не выпустят меня так легко.
Когда мы остановились у гостиницы, я вышел, не забыв передать ему немного денег за хорошую поездку, плату, само собой, он получил заранее.
-   Спасибо, сударь, - начал было он радушно благодарить меня.
Не дослушав, я взял с собой нехитрый багаж и вышел на улицу. Ко мне сразу же подбежал мальчишка, вероятно сын какого-то работника гостиницы.
-   Сударь, давайте помогу Вам с багажом.
-   Еще один, - со страхом подумал я и, не сказав ни слова, пошел дальше.
-   Сударь… - начал снова паренек, но тут же прекратил эту бессмысленную затею.
Я прошел до двери гостиницы в тишине, потом меня снова окликнули.
-   Сударь, не найдется ли огоньку?
-    Нет, - холодно отрезал я.
Маски, маски, везде они, куда бы я ни бросил взгляд. От них не убежишь, всех не убьешь, да и незачем. Тогда что же делать? На этот вопрос, как я ни старался, ответа не находил. Но я не терял надежду.
В гостинице было тихо и светло. Капельмейстер отчего-то стоя ко мне спиной, и чтобы взять комнату мне следовало обратиться к этому человеку, хотя человеку ли?
-   Сударь, мне нужно…
-   Конечно, маленькую комнатку на одну персону, приехавшую из столицы и собирающуюся здесь скрываться от напастей.
Он повернулся ко мне, и я обомлел от страха. Не было никаких сомнений, кто передо мной. Тот, от которого я бежал здесь, а я сам пришел к нему в руки. Слова Гунтера оказались пророческими, я понял, что он имел ввиду, когда говорил, что он один и их много. У него много тел, разбросанных по всему миру, но разум, который и заставляет их двигаться, только один.
Лицо Гунтера… Хотя это было трудно так называть, скорее всего у него никогда не было лица. На гладкой коже головы не было ни глаз, ни носа, ни рта, ни ушей. Но я ни секунды не сомневался, что Гунтер все преотлично видит, ощущает, говорит и слышит.
Вот чем отличается он от других людей – способностью вырастить любую маску, когда ему это будет нужно. Все встало на свои места. Точнее мир перевернулся вверх дном.
Видя мое оцепенение, Гунтер проворно кинул мне ключ от комнаты. Я не смог его поймать, ударившись об меня, он упал на пол, и этот звук вернул меня обратно. Я наклонился и поднял его.
-   Это на втором этаже, вверх по лестнице, а потом сразу налево. Оттуда открывается прекрасный вид. Надеюсь, тебе понравится номер комнаты?
Я посмотрел на него – 666, ничего другого я и не ожидал. Сумма всех чисел рулетки. А не поиграть ли мне в азартные игры?

Часть 3. Человек без лица

XIX. Час города


Здравствуй, город. С добрым утром тебя – оно ведь действительно доброе, иначе и быть не может. Солнце только пробуждается и первые, пока еще осторожные и не очень теплые лучи подхватывают весеннее настроение. Молоденькие листочки перешептываются друг с другом, обсуждая предстоящий день, делятся радостями и опасениями – но их никто не слышит, даже ветер, отчего-то осенний, наверное, по ошибке залетевший сюда. Мирно сидят на ветках воробьи – у них свои секреты, и было очень нетактично мешать им. Но кошкам, что же за животные они, не присуще чувство такта, и вот одна из этих непредсказуемых представителей подкрадывается к намеченной добыче.
Кажется, что с первыми лучами солнца город наполняется звуками, и тишина, которую мы привыкли наблюдать ночью, куда-то бесследно улетучивается. С рассветом исчезает все то, что вселяло нам страх, боязнь – первые лучи даруют нам освобождение, когда мы спим, и Солнце, одаривает нас снами. Я верю, что у города есть свое время, свой час – когда он уже проснулся, а его обитатели пока еще нежатся в своих теплых постелях. И если тебе повезет, то ты увидишь настоящее лицо города – без жителей, без суеты, без помех. И ты поймешь в каком он настроении, что он думает и даже можешь попросить его о чем-нибудь. Город – волшебник, появившийся из неведомой страны, добрый волшебник – и если твоя просьба идет от чистого сердца и затрагивает добродетель, он может исполнить ее.
Так было заведено с самого начала, хотя сейчас мало кто об этом помнит. Принято сейчас считать город бездушным созданием человеческой руки, где на правах гостя уживается природа. Ну что за вздор! В первую очередь город ценил спокойствие, поэтому давал возможность недалеким людям так думать. Он любил тишину. А она была таким редким явлением… И все-таки за день у него выпадал час, один только час, когда он мог наблюдать тишину. Это происходило с рассветом Солнца, так завелось, что он всегда вставал с первыми лучами. Сегодня был замечательный рассвет – о, это нужно было запечатлеть. Он хранил самые лучшие увиденные моменты в своей памяти и мог молниеносно проиграть их перед собой. Как-то он попытался приучить людей смотреть на небо, но из этой благородной затеи ничего не вышло, кто же сейчас смотрит наверх. И поэтому он, чуть ли не единственный был наблюдателем.
Час города – это волшебное время, потому что именно в этот краткий промежуток город, при условии хорошего настроения, мог выполнить желание своих маленьких жителей.
Проснувшись намного раньше обычного Катти, а это была именно она, сама не ожидав от себя, проскользнула мимо дядиной охраны и вышла на улицу. Не зная куда ей направится, она отдалась случаю и пошла в сторону южного моста. Людей видно не было – это и понятно, слишком раннее время для них, никто не привык вставать в такую рань, кроме разве что фонарщиков. Она неспешно шла по мощеной набережной, осознавая, что сейчас час города, час желаний. И она попросит город, чтобы он помог в ее поисках.
Катти повернулась к высокой башне в самом сердце города, где недалеко находился дворец королевы и прошептала:
- О великий, лучезарный город. Я восхищаюсь тобой – твоим великолепием, твоим гостеприимством -  ты стал домом для многих, очень многих. И хоть я не родилась здесь, а только ненадолго остановилась у дядюшки, я прошу помочь мне. Совсем недавно, ты пересек мою дорогу с одним человеком, а потом разъединил нас, словно  не было этой встречи. Я прошу тебя город, если это в твоих силах, сделай так, чтобы наши дороги вновь пересеклись. Потому что он мне нужен. Я готова сделать все ради него.
Не знаю, услышал ее просьбу город или нет, но тут ее окликнули по имени. Она повернулась на голос, чтобы увидеть собеседника.

- Доброе утро, Катти, - старик-фонарщик приветливо улыбнулся.- Не могли бы Вы помочь мне?
- Конечно, только откуда Вы знаете мое имя? – недоумевала Катти.
- Профессия у меня такая – знать всех по именам кто живет в моем районе, - еще раз улыбнулся фонарщик. – Будьте любезны, подержите лестницу, пока я взбираюсь наверх. Просто она стала такой неустойчивой, шатается постоянно – боюсь упасть когда-нибудь с нее.
Она придерживала лестницу, пока он лез наверх и что-то делал с фонарем. Когда старик спустился, Катти поинтересовалась не расскажет ли он о солнечных камнях и как они работают, потому что ее это очень заинтересовало.
- С удовольствием расскажу, только вот мне еще надо завершить обход – одна улица осталась. Давайте как сделаем – пойдем вместе, я буду рассказывать, а вы мне и дальше поможете. Идет? Только учтите что улица длинная.
- Я не боюсь трудностей, - улыбнулась Катти, твердо решив послушать историю фонарщика.
- Ну что ж, тогда не будем задерживаться на месте.


XX. Солнечные камни

Никто собственно точно не знает, откуда взялись эти солнечные камни. Поговаривают, давным-давно упал с неба огромный солнечный кристалл. И такова была сила удара, что не выдержал он  и распался на миллионы маленьких частиц. И разбросаны они были по всей планете гигантским взрывом. До сих пор находят в земле солнечные камни. Есть даже люди, которые только этим и занимаются, потому что это прибыльно – государство платит недурственные деньги за каждый такой камень, да и подарком они являются очень ценным. Есть коллекционеры, которые готовы заплатить целое состояние за камень размером больше, чем стоит в главной башне.
У всех солнечных камней есть удивительная особенность (не считая мнения, что они приносят удачу) излучать солнечный свет. Поэтому почти все до сих пор уверены, что это частичка Солнца, неведомо как отделившееся от светила.
С давних времен солнечные камни вставляли в фонари и они освещали улицы и днем и ночью. Днем их свечение было почти незаметно, зато ночью они исправно служили маяком запоздалым путникам.
Камни изучали с первой минуты их появления, проводили разного рода эксперименты. Стало известно, что их невозможно сломать каким-либо известным способом, они хорошо переносили огонь и холод, не поддавались деформации. Еще одна интересная особенность – подзарядка от солнца, они впитывали эту энергию, а потом превращали в свой свет.
В те незапамятные времена еще не существовало профессии фонарщика, она появилась позже, когда в королевстве случилось неприятное событие – наступил Темный Месяц. Смутное время, когда солнечные камни в фонарях неизвестно отчего погасли, и город погрузился во мрак.
Стали говорить, что наступает конец света, что скоро солнце перестанет светить и начнется вечная ночь. Что виноват во всем король, именно из-за него человечество лишилось расположения солнца. И не за горами тот день, когда придет Соат.
Актар I, король, которому в то нелегкое время пришлось возглавить страну, надо отдать ему должное, не верил в конец света и приказал армии подавлять беспорядки, если понадобится то и применять силу. В то же время он встретился с людьми, возглавляющими совет экспериментов, и дал им три недели сроку, чтобы они нашли способ не только вернуть свет камням, но и сделать так, чтобы это не происходило впредь.
Это была тяжелейшая задача – лучшие умы бились над решением, но тщетно. И лишь к исходу третьей недели, когда все думали что не сносить им головы, один человек, Хамит, представил свою задумку на суд совета.
Это был специально затемненный стеклянный колпак. Его действие заключалось в следующем – солнечные лучи могли беспрепятственно проникать внутрь, отражались от стенок, пока не попадали в кристалл. А внутренняя часть чудо-колпака была устроена так, что попав единожды туда луч света, он ни за что бы не выбрался и стал бы подпиткой камню.
- Сударь,  - сказал ему тогда глава совета. – Кто же будет следить за всеми этими колпаками? Когда их снимать, когда ставить. Или Вы предлагаете содержать армию фонарщиков? И кто же будет их содержать?
- Зачем же целую армию, - не растерялся Хамит, - но люди все равно будут нужны, без них никуда. Я считаю, что мое решение проблемы должен узнать король. И если нужно, я буду первым, кто будет выполнять эту работу.
И вот так Хамит стал первым фонарщиком. Он отнесся к новому делу с большим рвением и ответственностью, сам набирал и обучал новоиспеченных фонарщиков, помогал им по мере возможного. Позже, когда смута улеглась, Актар I приставил его к наивысшей награде, постановил выдавать фонарщикам прекрасное жалование и даже учредил праздник, приурочив его к дню Солнца.
Мы же, фонарщики, отмечаем еще один праздник – день рождения Хамита, для нас он так же важен как и наш профессиональный праздник, потому что если бы не он, кто знает, существовало бы еще наше королевство.
Но будьте уверены, если бы главе совета не угрожала бы расправа, то он бы никогда не поведал королю о догадке Хамита, потому что считал ее бредовой. Как же все-таки замечательно, что чувство страха иногда вынуждает совершать хорошие деяния.
 С тех пор мы, фонарщики, исполняем наказ Хамита – утром мы надеваем колпак на фонарь, а вечером снимаем с него. И солнечные камни теперь не гаснут, потому что не растрачивают столько ценной энергии впустую.

- Ну вот мы и дошли,  - закончил свой рассказ фонарщик. – Благодарствую за помощь, сударыня.
- И Вам спасибо за интересную историю, подумать только - сколько любопытного рядом со мной происходит, а я и не замечаю.
- Да так по большей части всегда и бывает. Кстати, Катти, чувствую, что Вам может понадобится моя помощь. С радостью ее предложу.
- Не понимаю, о чем Вы?
- Бросьте, я говорю о нем. Я могу найти его. Да, да - его. Видите ли, я хорошо его знаю и если попрошу встретиться, он не откажется.
- Спасибо, даже не знаю как Вас отблагодарить.
- Подождите еще, - снова улыбнулся фонарщик. – Рано пока. Я же еще ничего и не сделал. А отблагодарить Вы меня сможете – я попрошу взамен об одной услуге. Не сейчас – потом, когда дело будет сделано. Не могу сказать конкретнее, но обещаю, если Вам она придется не по душе – я не буду настаивать. Как, согласны?
- Хорошо, что мне делать?
- Через три дня придите ровно в полдень к парку, что у главной башни, зайдите с центрального входа и сядьте на первую скамейку. Мы подойдем чуть попозже. Но только когда он спросит, как Вы здесь оказались, не говорите, что это я подстроил. Давайте будем маленькими заговорщиками.
- Обещаю, что ничего не скажу.
- Ну вот и славно. Тогда не забудьте. До скорой встречи. И еще, Катти, Вы бы поостереглись выходить на улицу в такую рань одна, конечно рассвет уже наступил, и солнце, как говорится, отгоняет любое зло, но ведь все-таки всякое может случиться.
- Но ведь я же с Вами.
- О! Вы и не представляете как Вы правы, - и с этими словами фонарщик зашагал прочь.
- Постойте, - окликнула его Катти. – Забыла спросить как Вас зовут?
- Зовите меня Гунтер, - фонарщик не повернул головы и не замедлил шаг.
Катти стояла и смотрела вслед быстро удаляющейся фигурке. Ее переполняла радость. Это чудесно, что город услышал ее.
- Спасибо тебе, - она дотронулась рукой до фонаря и отправилась домой.

А за ее спиной, солнечный камень неведомо как прорвал колпак-ловушку и засиял ярче Солнца, возвещая скорый приход светила.


XXI. Неожиданная встреча

Есть вещи, которые мы никогда не узнаем. А есть те, которые мы не хотим узнавать, но по воле ужасающего случая, они становятся нам известны…
Я вернулся к моим домашним. Они были очень рады такому моему быстрому приезду. Никто из них и не рассчитывал, что я вернусь так скоро. Те же маски. Я устал от них.
Вот уже неделю я не выхожу из дома, не бываю на свежем воздухе. А из комнаты выхожу лишь чтобы поесть или по крайней нужде. За это время ничего нового не произошло в моей затворнической жизни. Не было ни взлетов, ни падений. Может оно и к лучшему… Как знать.
Мои домашние заметили, что за период моего отсутствия я очень  разительно изменился – они даже самовольно приглашали несколько раз врача на дом, чем выводили меня из себя.
Доктор, само собой видимых изменений каждый раз не находил, так что уходил восвояси. Я стал мало есть, отощал, хотя излишком веса никогда не страдал. Всех пугали мои действия.
За все это время я ни разу не слышал о Катти. Может она уже уехала к себе в имение или все еще живет здесь. Я несколько раз порывался выйти с ней на связь через наших общих знакомых, но что-то меня сдерживало.
Оставался я в полном неведении и по поводу Гунтера. Хотя что там с ним может приключиться - он же бессмертен. Обитает он себе в мастерской, так пускай и дальше обитает. Вестей от него тоже не поступало, хотя ему и не обязательно было напоминать о себе. Всякий раз, когда я смотрюсь в зеркало – я вижу свою настоящую маску, и всякий раз на уме у меня только Гунтер.
От него не убежишь. Значит просто я ему пока не нужен, но скоро настанет время с ним встретиться еще раз – я это чувствовал. И это время настало…
Я проснулся от дикой боли – горело лицо, точнее то, что сейчас существует на этом месте. Я опрокинул на голову кувшин с холодной водой – не помогло, жар не оставлял меня. Я взглянул в зеркало и ужаснулся. Маска начала плавиться, кожа покрылась волдырями, начала сочиться кровь из носа. Это был первый приступ боли, напоминающий мне, что нужно-таки поторопиться к Гунтеру за новой маской. Иначе я могу не выдержать.
Первый приступ скоро отступил, оставив мне неприятные ощущения. Заснуть я уже не смог – так и барахтался в постели всю оставшуюся ночь до рассвета. На рассвете я, никем не замеченный, исчез из дома.
Я шел по бульвару в сторону моста. Единственными жителями на улицах столицы в это время помимо меня были фонарщики.
Как раз в это время они тушили свои фонари.
Вообще это очень серьезная и ответственная работа. На самом деле фонарщики ни зажигают, ни тушат фонари. Задача их заключается вот в чем – утром, когда Солнце уже взошло над горизонтом, закрыть солнечные камни черным непрозрачным колпаком, дабы прекратить их сияние впустую. Днем, когда родоначальница планеты, печет особенно сильно, колпаки вбирают в себя солнечную энергию и питают камни. В свою очередь вечером, когда естественного источника света нет, за исключением тусклой Луны и еще более неприметных звезд, приходит пора снимать эти колпаки, и тогда подзарядившиеся солнечные камни будут освещать дорогу.
Зимой, когда Солнце показывается на совсем незначительный срок, вместе с колпаками используются собирающие линзы, которые увеличивают количество попадаемых внутрь лучей. Но нужно быть очень аккуратным, если в камне скопится слишком много солнечного тепла, он может рвануть.
 Два года назад произошел пренеприятный случай – тогда отделались относительно легко. Незначительные повреждения получили шесть человек, хотя человек ли…

В эти ранние, часы можно не узнать столицу – обычно шумную, неугомонную, с тысячами снующих туда-сюда прохожих: кто-то действительно по делам, кто-то просто слоняется не в силах себя ничем занять. Много торгового люда – которые всеми правдами и неправдами зазывает покупателей на свой товар.
Есть купцы, ремесленники, краснодеревщики, плотники, каменщики, торговцы – сейчас у них заслуженный отдых -  они спят, их работа начнется потом. Тогда, когда придут покупатели, жаждущие, чтобы расстаться со своими деньгами.
Рассвет – идеальное время, чтобы увидеть столицу с другой стороны, с которой можно всю жизнь прожить в этом месте и ни разу не увидеть. Это как книжка – у нее может быть потрясающий золотой переплет, но внутри – может быть что угодно. И чаще всего оказывается то, что мы никак не ожидаем.
Книга – это самая сложная покупка, так как соотношение цена-качество мы никогда не сможем предсказать заранее. Только прочитав ее сами до конца, мы можем либо восхититься ей, либо забросить в самый отдаленный уголок своей библиотеки и не вспоминать о ней больше никогда.               
И вот я добрался до Гунтера. Сразу постучал в дверь его мастерской, потому что духу могло не хватить потом. Сначала ничего не происходило, я уже подумал, что его нет дома и радостно вздохнул, собравшись уходить, как вдруг дверь открылась, и на пороге появился он.
- Здравствуй, давно не виделись. Я знал что ты придешь, проходи.
Я зашел. В мастерской его все было по-старому, даже стул стоял так, как будто Гунтер ждал гостей.
- Что, от  клиентов отбоя нет?
- Да, - показалось, что Гунтер произнес это слово с ноткой грусти. – Никак не могу уговорить их подождать. А они еще очередь создают.
- Думаю не очень то и пытаешься.
- Ну это как посмотреть,  - улыбнулся он. – Нужна новая маска?
- Да, иначе бы и не зашел.
- Ну тогда у меня для тебя сюрприз, я немногим это показываю.
Гунтер подошел к зеркалу, нагнулся, что-то нажал, и оно бесшумно отъехало в сторону, обнажив винтовую лестницу, уходящую вниз. Я не мог поверить своим глазам.
- Там находятся мои шедевры, - словно прочитал мои мысли Гунтер. – Огромная коллекция, насчитывает десятки тысяч экземпляров. Я горжусь ей. И это только по столице. Ты и представить не можешь сколько сил мне стоило это создать. Пошли, я захвачу с собой фонарь, чтобы ты лучше все увидел.
Я сделал первый шаг по лестнице и оттуда повеяло холодом, таким же, как когда-то я был в пещере. У меня проявились первые мурашки, не очень то моя одежда была подходящей.
- Не бойся, привыкнешь, - донесся внизу голос Гунтера, - просто это самая оптимальная температура для масок. Не могу же я потерять всю коллекцию из-за неправильных климатических условий.
Внизу было действительно что-то вроде пещеры, даже штольни, где ровными рядами, докуда хватало света фонаря, стояли полки с масками.
- Здесь есть маски даже тех, кого уже нет в живых и только они напоминают о этих людях. Можно считать это место своего рода музеем, правда, без посетителей. Признаться, мне доставляет великое удовольствие часами наблюдать за экземплярами. В каждом из них запечатлена искорка жизни – и это прекрасно. Но давай закончим нашу экскурсию, думаю, для первого раза достаточно. Выбирай маску, которая тебе нравится, и идем к выходу, а то замерзнешь еще.
Я посмотрел на маски внутренним зрением. Кое-какие были черные, другие красные или красно-черные и только одна маска мне приглянулась – она была золотая.
- Хороший выбор,  - похвалил Гунтер, протягивая крем.  – Маска романтика. У меня каждая маска носит свое название.
Когда мы снова были в мастерской, и я надел маску, Гунтер поинтересовался, не составлю я ему компанию.
- А у меня есть выбор?
И мы отправились вместе.

Как-то само собой получилось, что Катти пришла в парк гораздо раньше оговоренного времени. Она очень волновалась, боялась опоздать. Куда там – еще час до полудня. Она уже не спеша нашла нужную скамейку и присела. Погода старалась быть ласковой вовсю, и чувствовалось, что день будет солнечным и я ясным. Пели птицы. Отчего-то Катти клонило в сон, странно, ей казалось, что она выспалась сегодня. Нет! Она не должна засыпать, только не сейчас. Ведь она все пропустит. А если просто посидеть с закрытыми глазами?..

Гунтер куда-то спешил, но расспрашивать его я не рискнул. Так мы и шли всю дорогу молча.
- Завтра утром я должен на два дня покинуть столицу, - он первым нарушил молчание. – Надеюсь, я тебе не понадоблюсь за этот срок.
- Я тоже надеюсь.
- И еще, скоро будет церемония у главной башни. Я тебя жду. Готовься. Я как раз и уезжаю для подготовки.
Наша дорога вела через парк, и тут я увидел ее. Катти…
- Гунтер, иди дальше один, позволь мне остаться здесь с ней.
- А! Твоя любимая… Что ж, если хочешь, оставайся. Но вижу, что она спит, не думаешь ли ты будить ее?
- О нет, подожду, пока она проснется.
- Может будет лучше чтобы ты не подходил к ней. Вдруг она не обрадуется.
- Я должен подойти, мне нужно поговорить с ней. Если она не захочет, то я уйду, но не раньше.
- Что ж, тогда до свидания, сударь, - и Гунтер пошел дальше через парк.
- Постой, скажи мне, она человек или маска?
- Не беспокойся – она человек. Я бы точно помнил, будь она в моей коллекции.
Так каждый из нас пошел своей дорогой.

XXII. Бархатная роза

Полдень уже был далеко позади, и солнце вознамеривалось через несколько часов спуститься за горизонт на заслуженный отдых, а наш главный герой так и сидел на этой скамейке рядом с Катти и наблюдал, как она спит. И в сотый раз подмечал, что она прекрасна. Он просто смотрел на нее, не в силах отвести взор. И время, как какой-то быстрый бегун, проносилось мимо, превращая часы в минуты.
И вот Катти проснулась.
- Привет, - первым начал разговор он, - с пробуждением тебя.
- Привет, а я что заснула?
- Да, причем уже несколько часов, как я мог наблюдать.
- Ты уже несколько часов здесь сидишь? – удивилась Катти.
- Да, не мог потревожить твой сон, поэтому решил дождаться твоего пробуждения.
- Знаешь, это здорово, что ты здесь. Я искала тебя в этом городе, а ты сам меня нашел. Потрясающе.
- Буду надеяться, что наши дороги пересекутся вновь.
- Ну тогда нам стоит не расходиться далеко.
- Позволь пригласить тебя на прогулку. В это время столица особенно красива. Если ты конечно не против.
- Разве я могу быть против, если спрашиваешь ты?
- Ну тогда прошу, - и он подал ей руку, - сегодня я побуду в роли экскурсовода.
И он повел ее к озеру. У этого маленького озера, неведомо как сохранившего свой первозданный вид, в эпицентре домов было интересное название. В буквальном переводе оно означало «зеркальные воды, отражающие лучи солнечные», но все звали его ласково Снорри. И тут жили дикие утки, и даже водилась мелкая рыба. Городские власти запрещали рыбачить или охотиться здесь, расценив это место как заповедник, поэтому утки никуда не улетали и плескались в свое удовольствие. Озеро было огромное, вначале хотели сделать парк, где озеро было бы в центре, но рядом были дома аристократов, и хозяева их пожелали видеть рядом с собой клочок нетронутой дикой природы.
- Это одно из моих любимых мест. Здесь очень приятно посидеть и помечтать. А утки, ты бы видела, что они иногда вытворяют. Смотри, не может быть, это лебеди. Никогда не видел их здесь. Думаю, это удача идет рука об руку с тобой.
- Ну если под удачей ты расцениваешь себя, то я должна еще над этим подумать,  - улыбнулась Катти. – Я очень люблю кормить животных, не знаешь, что едят лебеди?
- Нет. Но обещаю, что узнаю это.
- Когда я была маленькой. То убежала однажды в лес погулять, я любила ходить по неизвестным тропам, и никогда не блуждала. И вот в тот день, когда я очень отдалилась от дома в густой лес, я вышла на поляну. А там были лани. Эти грациозные животные застыли в страхе, готовые бежать, унюхав запах человека. Но я продолжала стоять, всем своим видом показывая, что я хочу лишь добра этим милым созданиям. И они, выждав немного времени не стали убегать от меня. И тогда маленькая, самая любопытная лань начала осторожно подходить ко мне. И вот она уже на расстоянии вытянутой руки, теперь еще ближе. А потом она сорвала цветок и поднесла его мне. Это был ярко синий цветок, чем то похожий на колокольчик, но с большим бутоном. И он источал удивительный аромат. И лани убежали, оставив мне свой подарок, с тех пор я люблю животных и цветы.
Два белоснежных лебедя грациозно выплыли на середину озера и, взмахнув крыльями, величественно поднялись в воздух. Сделав два круга вокруг озера, они улетели на запад, догонять солнце.
- Наверное, у всех животных есть свой язык, правда мы почти всегда его не понимаем,  - с грустью произнесла Катти.
- Я тоже так думаю. А ты видела Первый фонарь?
- Нет, - несколько приободрилась Катти, - а ты покажешь?
- Конечно, идем. Правда, его сейчас не включают.
По дороге, стремясь как-то развеселить Катти, он шутил, рассказывал анекдоты, вспоминал комичные истории из жизни людей. А Катти от души смеялась, забыв о своей мимолетной грусти.
Пройдя мимо цветочного магазина, он попросил ее подождать ее одну минуту и зашел внутрь.
Аромат цветов тут же подкрался к нему со всех сторон. Огромный выбор всевозможных букетов – от полевых до заморских.
- Добрый день, - поздоровался немолодой продавец. – Рад видеть знатного господина в нашей лавке, что-то определенное интересует?
- В общем-то да, я ищу красивый букет.
- Для кого? Для жены?
- Нет, я пока еще не женат. Для девушки ищу. Любимой.
- Насколько любимой?
- Разве у любви есть разделения? Впервые слышу.
- О! Поверьте есть. Можно любить чуть-чуть, можно любить как себя, а можно больше чем самого себя. Что ближе к Вам?
- Думаю последнее.
- Ну тогда я знаю, что можно порекомендовать, несомненно, бархатная роза – цветок любви. Кто однажды вдохнул его аромат, никогда его не забудет. Это очень редкий цветок, потому что цветет очень ограниченное время, и только в дикой местности, потому что не приемлет искусственного выведения. Но у меня есть и эти цветы.
- Тогда сделайте, пожалуйста, мне большой букет из них, сколько бы это не стоило.
- Вижу Вы впервые услышали об этом цветке и не знаете всех его свойств. Любовь одна, и цветок должен быть один. Он не терпит себе подобных, считая только себя совершенством и той, кому он предназначен. Они даже растут как можно дальше друг от друга. Поверьте, один этот цветок, затмит все букеты мира.
- Хорошо, я возьму его.

- Я хочу подарить самой восхитительной девушке мира этот цветок, - и он протянул бархатную розу Катти.
- Как мило, спасибо огромное. Это самый замечательный цветок на свете.
 И они пошли к первому фонарю, держась за руки. И вот, когда половина пути была пройдена, на столицу неожиданно напал дождь. Он был не каким-то там редким и несильным, а больше походил на проливной.
- Бежим под навес!
И они побежали, но никому из гуляющих сегодня не суждено было спастись от этих водных стрел. Они настигали всех. Когда наши герои наконец-то добежали до навеса, все были уже мокрые. Дождь сделал свою работу. И судя по облакам, он не собирался останавливаться на достигнутом.
Так вот они и стояли.
- А я люблю дождик, - произнесла Катти, - только не такой сильный. И чтобы солнце было видно. Не люблю свинцовые тучи.
- А я люблю прятаться от дождика в доме, и наблюдать за ним через окно. Или в воде затаиться на время дождя, тогда вода кажется такой теплой.
И, заметив, что Катти начала дрожать, мокрая одежда – это всегда неприятно, он обнял ее. На земле капли воды потихоньку начали складываться в лужи, с каждой минутой разрастаясь, усиливался ветер, принося все новые тучи. Откуда-то с севера прибыл гром, и молния сверкала, пронизывая все небо. Так начинался закат.
А потом, она поцеловала его.


XXIII. Утро перемен

Первые солнечные лучи сегодня меня почти разбудили. Они прокрались незаметно от всех ко мне в комнату солнечными зайчиками и начали резвиться: прыгали на постели, летали по стенам, игрались на люстре. Я открыл один глаз и сладко зевнул. Кто же встает в такую рань? Перевернулся на спину, чтобы хоть как-то продолжить спать, но не тут то было. Все почему-то сговорились сегодня разбудить меня ни свет ни заря. Само Солнце заглянуло ко мне в окно. От него не спасет даже подушка над головой. Конечно, можно зашторить окно  - но пришлось бы так и так вставать.
- Хорошо, ваша взяла, - прошептал я еще наполовину сонный и на выдохе поднялся с постели.
Солнечные зайчики праздновали победу.
- Вот только попробуйте завтра также сделать! – прикрикнул я на них, но они уже не замечали меня. Через дверь – все дальше, дальше. К тем, кто еще сладко спит, прокрасться, разбудить! Вниз – в безлюдную столовую, потом – в спальни.
Если бы зайчики могли еще издавать звуки, они бы стали просто невыносимыми существами. Я бы опять лег спать, но солнце никуда не убежало, а все продолжало как-то по-своему, с хитрецой, смотреть на меня. Делать нечего – пришлось одеваться и идти вниз принимать водные процедуры.
Все это было в крайней мере непривычно для меня – этот ранний подъем, неведомо откуда взявшиеся солнечные лучи, которых я отродясь не замечал. Я знал, почему я стал замечать такие вещи, и эти изменения во мне даже радовали.
И глядя на безоблачное небо, я думал: «Вот бы сегодня был замечательный день, и чтобы ни капли дождика». И Солнце подмигнуло мне, показывая тем самым, что оно постарается, чтобы так все и было.



Катти проснулась сегодня тоже раньше обычного, хотя в ее комнате не было ни единого намека на солнечных зайчиков. В вазе ей приветливо улыбалась бархатная роза, и ее аромат (хотя Катти была уверена, что ее роза все-таки мужского пола) сразу напомнил девушке вчерашний вечер. Она чувствовала себя счастливой. Ведь у нее есть любимый, а что еще нужно в жизни человеку.
Она оделась и тихонько приоткрыла дверь, внизу, в столовой кто-то разговаривал. Один голос – мягкий, низкий мужской голос принадлежал ее дядя, а второго собеседника, тоже мужчину, она не знала. Странные гости в столь ранний час. И она решила спуститься, перед этим приведя саму себя в надлежащий вид.
Когда она спустилась вниз они все еще сидели и увлеченно разговаривали. Собеседник дяди сидел к ней спиной, и она не могла узнать кто он. Дядя заметил Катти и встал, приглашая ее присоединиться к беседе.
- Имею честь представить, - обратился он к своему гостю, - моя прелестная племянница Катти.
А это мой хороший знакомый, истинный аристократ, мы недавно с ним знакомы, но кажется, что знаем друг друга уже не один десяток лет, Гунтер.
И с этими словами гость обернулся к Катти и одарил ее улыбкой.
- Вы само совершенство, Катти, простите, что не сказал Вам это при первой встрече.
Это действительно был знакомый Катти Гунтер, но в модной аристократической одежде. И она ему совершенно не шла. Гораздо интереснее он смотрелся в одежде фонарщика.
- Здравствуйте и Вы, Гунтер. Не знала, что Вы еще и аристократ.
- О, люди полны причуд, и поверьте, если каждого узнать поближе, я еще не самый главный чудак.
- Ну что за дела, - улыбнулся дядя Катти, - не столица, а прямо деревня какая-то – все друг друга знают. А где Вы познакомились?
- Это было недавно, - взял слово Гунтер.  – Я же еще фонарщик. И Ваша племянница, рад похвалить, несказанно мне помогла. Если бы не она…
- Да бросьте Вы, любой бы человек поступил бы также на моем месте.
- О, Вы глубоко ошибаетесь. Я зашел попрощаться с Вашим дядюшкой, потому что я уезжаю ближе к вечеру по важным делам, меня не будет несколько дней. И позвольте попросить Вас, сударыня, об одной маленькой просьбе – сознаюсь, я еще и коллекционер. Я коллекционирую маски людей. У меня их уже много, но я никогда не видел такого прелестного лица. Позвольте сделать с Вас слепок, если, конечно, Ваш дядя будет не против,  Вы будете шедевром в моей коллекции.
- Я, право, не знаю… - засмущалась Катти.
- Вы можете отказаться, я не настаиваю. Но знайте, что все надлежащие инструменты у меня с собой.
- Да брось, Катти, - стал уговаривать ее дядя. – Ничего плохого ведь в этом нет. Да и не больно, наверное, ведь так?
- Никакой боли Вы не почувствуете, - заверил Гунтер,  - я обещаю. Да и сама процедура займет у Вас не больше двадцати минут. И Вам даже не нужно будет никуда ходить ради этого, я сделаю маску прямо здесь.
- Хорошо, я согласна,  - сдалась под напором Катти.
- Просто замечательно, а вот и инструменты – показал на сумку Гунтер, и обращаясь к дяде сказал, - у меня большая просьба оставить нас вдвоем на период работы, если Вас не затруднит.
- Хорошо, но помните, что я доверил в Ваши руки самое дорогое, что у меня есть. Вернете мою любимую племянницу в целости и сохранности.
- Всенепременно.
И дядя вышел из столовой.
 
- Прошу прощения, что выгнал Вашего дядю, но иначе никак, - произнес Гунтер, расставляя инструменты на столе.  – Закройте глаза и не открывайте, пока я не скажу. Говорить можно. Как прошел вчерашний вечер, встретились с ним?
- Да, замечательный вечер был вчера. Спасибо огромное Вам за встречу.
- Надеюсь Вы не сказали, что это я все устроил?
- Нет, мы уже условились.
- Ну и хорошо. Хотя, я думаю, он скоро догадается, если уже не догадался. Пообещайте мне, если он будет допытываться, то все же скажете правду. Знайте, что он иногда бывает, как бы помягче сказать, неадекватен. Поэтому я не прощу себя, если что-то случиться с Вами по моей вине. Из-за какой-то прихоти остаться неизвестным.
- Хорошо, обещаю. А расскажите, как Вы с ним познакомились, мне очень интересно.
- Да тут и рассказывать особо нечего – познакомились мы незадолго до бала. Он искал маску, но нигде не находил достойной, и вот, в конце концов, по чистой случайности наткнулся на меня. Я ему ее и сделал.
- Маска тигра? Так это была Ваша работа? Великолепная маска.
- Моя работа. Спасибо, вижу, Вы понимаете толк в искусстве.
- Только вот никак не могу понять, как же тигр позволил Вам сделать с себя маску. Или Вы его привязывали?
- Нет, - улыбнулся Гунтер. – Это была человеческая маска, только немного переделанная.
- А много у Вас масок в коллекции?
- Очень, есть много кто, некоторых Вы даже можете знать. Скажу по секрету, у меня есть даже маска королевы.
- И как Вам удалось это проделать?
- Не поверите.

- Вижу, что Вы только и делаете, что другим помогаете.
- Работа моя такая. Да и правильно говорят, чем больше другим помог, тем больше они тебе помогут.
Все, можете открыть глаза, Ваша маска готова.
- Кстати, если будет желание, могу показать Вам потом мою коллекцию, но это уже по приезду.
 - Хорошо, если у меня появится такое желание, то я обязательно скажу. Как мне вас найти?
- Через него, он знает где я живу.
  А теперь я должен попрощаться с Вами, увы, дела, а я бы еще у Вас посидел. Какой приятный человек Ваш дядя. И, сложив инструменты, Гунтер пошел к нему. Ненадолго еще задержавшись, утренний гость вышел и затерялся в толпе.
А Катти пошла собираться на встречу. Ведь подумать только! Осталось всего три часа.

 

XXIV. Свидание

Где-то высоко над землей ветер разгонял белые пушистые облака. Двигал, образуя интересные картины. Он как художник – только в его распоряжении лишь одна белая краска на иссиня голубом холсте. Он импровизировал. И, поддаваясь его желанию, облака то сбивались в кучу, хитроумно сцепляясь между собой, то разлетались в разные стороны.
А Солнце с интересом наблюдало за всем этим, иногда даже принимая участие. Где-то к югу сплошной чередой шел дождь, но, если ветер не переменится, он пройдет стороной.
Порой мне становилось даже чуточку жалко из-за этого. Я рисовал в своем воображении, как мы с Катти стоим под большим зонтиком, нежно обняв друг друга, и целуемся. Крупные дождевые капли будут настойчиво биться в нашу временную крышу и, не найдя другого выхода, станут стекать вниз, образуя водный барьер. А мы внутри. Вдвоем. Потом дождь кончится, но мы не заметим этого.
Наши сердца будут стучать в унисон, превращаясь в одно большое, одно на двоих. Как две половинки склеили. И не будет существовать ни времени ни пространства…
Будем только мы, и покажется, что мы парим в воздухе, вокруг нас звезды и Солнце светит только нам.
Вот что подарил бы нам дождь.
Я заметил Катти и приветливо помахал рукой. Она улыбнулась и поспешила ко мне. А потом был долгий поцелуй. Как же здорово, что мы вместе! И наше свидание только началось.
- Я хочу показать тебе место, откуда виден почти весь город. Точнее их два, но одно – башня королевского замка, где еще расположен самый большой солнечный камень – закрыто для людей. Даже для нас с тобой. Поэтому мы пойдем на гору. Там мало людей, хотя очень красивое место. Чтобы добраться до самой вершины, нужно немало потрудиться – преодолеть 183 ступеньки. Немногие осиливают такой путь, но самых выносливых и смелых наверху ожидает незабываемый подарок.
- Замечательно, пойдем. Я справлюсь.
- Идем, там есть площадка с лавочками где-то на середине восхождения. Мы можем передохнуть.
- Думаю, это не понадобится. – И Катти с уверенностью шагнула на первую ступеньку.
Мы взяли размеренный темп, чтобы не идти слишком быстро и не нагружать ноги. Первые сто ступенек проскочили почти незаметно, но потом Катти начала уставать. Я, признаться, тоже. Ноги, не привыкшие к такой нагрузке, напоминали, что нужно бы уже передохнуть. Каждый шаг болезненно отдавался по всему телу.
От напоминания, что можно посидеть и отдохнуть, Катти отмахнулась. И с увеличенным упорством пошла вперед. Я следовал за ней, отставая на одну ступеньку. С каждой последующей ступенькой наши силы таяли, но заветная вершина горы манила нас, обещая долгожданный отдых. Так остались позади еще пятьдесят ступенек. А потом, я не мог поверить своим глазам, у Катти открылось второе дыхание, и она буквально взлетела наверх, оставив меня ковылять далеко позади.
И там, наверху, город предстал во всей своей красе.
На своих окраинах, он буквально утопал в зелени, казалось, сложно различить тонкую грань, где кончался город и начиналась дикая природа.
Бескрайний лес, если не считать главных трактов и реки, со всех сторон окружал столицу. Огромные, высоченные сосны и дубы выглядели воинственными стражами, охраняющими царство покоя и безмятежности.
Река нежно текла вдоль города и отдельные ее рукава пронизывали его насквозь. К югу можно было различить караван кораблей из соседней страны. Торговля шла бойко, и столица процветала.
Даже саамы высокие дома отсюда казались какими-то неестественными, маленькими, непривычными. А самих людей вообще сложно было различить. Они больше походили на палочки для счета – тоненькие, одинаковые.
Мы с Катти нашли свободную лавочку и присели. Силы после такого восхождения покинули нас, и мы какое-то время сидели молча. Тело наконец-то получило долгожданный отдых и пока отказывалось выполнять даже самые простенькие действия. Хорошо хоть оно не перестало дышать.
- Я не знала, что в столице есть такие замечательные места, - немного отдохнув, поделилась со мной Катти. – Никто, даже мой дядя, не говорил мне о такой красоте.
- Наверное, это потому, - предположил я, - что у большинства не хватает времени это увидеть. Даже если проходят в нескольких метрах от  такой красоты. Они спешат, и зрение как бы отключается, точнее человек смотрит только под ноги. И все сводится к тому, чтобы не упасть и дойти вовремя. Я порой пробую ходить с закрытыми глазами. Чувствуешь себя неуверенно, будто только учишься ходить. Держать прямой курс не получается, тебя кренит то вправо, то влево. Наверное, со стороны это ужасно смотрится. Но порой, я уверен в этом, я вижу с закрытыми глазами. Недалеко, с полметра, и только маленький кусочек впереди. Что там говорить о красоте окружающего мира, мне бы не упасть и не наступить в какую-нибудь яму, а то это может плохо кончиться.
Наверное, и они так ходят. Только с открытыми глазами.
А вообще я считаю, что в любом месте или предмете можно найти свою красоту. Просто мы ее не видим.
Мы целый день провели на горе, рассказывая друг другу разные истории. С каждым часом людей становилось все меньше и меньше. Холодало. Пора и нам было идти по домам.
Ноги, которые уже, я думал, отдохнули, дали о себе знать на первой же ступеньке. Но спускаться – не подниматься. И хоть каждый шаг отзывался неприятной болью, мы спустились гораздо быстрее.
И тут произошло странное – человек, неведомо откуда взявшийся, пробежал между нами, разорвав наши руки. Это как в старой детской игре с двумя командами, когда с силой разбегаешься, пытаясь расцепить руки соперников, и, если твоя попытка увенчалась успехом, - забираешь одного из проигравших к себе в команду.
- Сударь! – крикнула ему Катти. – Смотрите куда бежите!
Меня обуял ужас. Я схватил ее за плечи и, чуть запинаясь, спросил, боясь получить правдивый ответ.
- Катти, ответь мне, пожалуйста, честно. Ведь тогда, вчера, мы встретились не случайно? Кто-то помог тебе?
Любимая посмотрела мне в глаза. Не отводя взгляда, тихонько кивнула.
- И этот кто-то был Гунтер?!
- Да…
- Но почему ты не сказала мне об этом раньше!
- Он просил не говорить. Он сказал, что хорошо тебя знает и хотел бы сделать для тебя сюрприз.
- Я идиот! Должен был догадаться. Почувствовать неладное. Гунтер! Я доберусь до тебя! Может, еще не поздно. Может, он не успел. Скажи, он сделал с тебя маску?
- Да, сегодня утром.
- Нет! – схватился я за голову.
- А что, это очень плохо?
- Ты не представляешь насколько. Маска управляет тобой. Она подталкивает к поступкам, которые человек не сделал бы ни за что. Она может заставить пойти даже на убийство!
- Что же делать?
- Иди домой. Жди меня. Я проберусь в мастерскую Гунтера и выкраду наши лица. Благо сегодня он уехал.
- Я хочу пойти с тобой.
- Нет, это слишком опасно. Я никогда не прощу себе, если что-то случиться еще с тобой по моей вине. Иди домой.
- Я боюсь за тебя.
- Не бойся, все будет хорошо.
Я поцеловал Катти и побежал.
- Будь острожен! Я люблю тебя!

XXV. Мое лицо

Солнце уже село, и я бежал по практически безлюдному городу. Крыши домов, окна проносились мимо меня с неуловимой скоростью. Я перестал что-либо замечать. Перестал обращать внимание, когда капли воды из лужи, в которую я вбежал, разлетелись в разные стороны, намочив мою одежду. И чуть не споткнулся, не ударился головой о мостовую. Я просто бежал – очень быстро, как, наверное, никогда в своей жизни. Не слышал своего сердца, готового выпрыгнуть из груди от неожиданного спринтерского забега. Мне нипочем была боль в правом боку, которому тоже мало нравилось в этом безумном беге. Я не видел лица человека, на которого набежал в перекрестке.
 У меня на уме была одна лишь Катти. Она попала в ужасную историю по моей вине, и именно я должен сейчас ей помочь. Моя любимая вновь должна обрести лицо, и у меня есть на этот счет план.
Прости меня, что я не взял тебя с собой. Я не хотел тебя оставлять сейчас удивленную, непонимающую, чуть-чуть испуганную совсем одну. Но там, куда я направляюсь, может быть опасно, и я ни за что не подвергну тебя риску.
Как же это прекрасно, что среди великого множества людей мы нашли друг друга. И вот теперь – мы вместе. Ты не представляешь, как чувство любви окрыляет меня, делает в стократ сильнее. Ради тебя я готов сделать все: готов один взять штурмом целую крепость, разбить бесчисленные бастионы врага и вернуться с победой. И быть награжденным лучезарной улыбкой и сладким поцелуем.
Все что нужно было мне – это попасть внутрь мастерской Гунтера и найти наши лица там. Потом вернуться к Катти и быть вместе навсегда, уже людьми. Если будет нужно – мы уедем, у меня хватит средств жить безбедно, справим свадьбу и отправимся в  дальние страны…
И вот я уже около мастерской Гунтера. Свет не горит – хозяин уехал. Нужно попасть внутрь. Дверь закрыта, я проверил, выбить ее – шанса никакого не было, оставался другой путь – через окно. Окно выглядело не таким уж большим, но я должен попытаться. Я подобрал камень поувесистей и кинул его. Стекло разлетелось. Схоронившись за деревьями, куда свет фонарей почти не доставал, я подождал, не нанес ли мой удар слишком много ненужного шума. Выждав немного, я решил, что все нормально, так как никто из соседей так и не выглянул. Начал влазить внутрь и порезался битым стеклом, оставшимся в раме. Достав из кармана платок, я разорвал его на лоскуты и не очень умело наложил повязку. Но ничего, на первое время должно спасти.
Теперь оставалось самое главное – найти, куда Гунтер спрятал маски. И сделать это предстояло как можно быстрее. Первым делом я обыскал его мастерскую, решив, что если Гунтер сделал маску Катти только сегодня, то он вполне мог не успеть ее добавить к себе в коллекцию. Моя догадка оказалась верна. Не прошло пяти минут, как я нашел нужную мне маску. Я бережно положил ее на стол и подошел к зеркалу. Найти секретную кнопку, приводящую механизм в движение, оказалось труднее, чем я думал. Зеркало очень задержало меня, заставив повозиться. Я ощупывал каждый миллиметр его рельефа, пытаясь найти что-то похожее на рычаг, но тщетно. А мое отражение в нем, казалось, как будто смеялось надо мной. Не выдержав, я со всей злобы пиннул по нему, и неожиданно зеркало отъехало, обнажив уже знакомый ход вниз.
Подхватив фонарь и посетовав, что я опять одет не по погоде, я спустился. Предстояло самое проблематичное – из десятков тысяч масок найти одну единственную. Пора отправляться на экскурсию.
 Если бы это был обычный музей, то можно было найти нужную мне маску по табличке, но Гунтер, будь он неладен, никогда не подписывал стеллажи, скорее всего, держа всю информацию в памяти. Его можно было понять – ведь не для посетителей делалось это место. Я исследовал первые полки, как вдруг испугался – это было ужасно, но я забыл, как выглядит мое лицо. И не было возможности нигде посмотреть. Можно лишь надеяться, что я вспомню, когда увижу его.
Я углублялся все дальше и дальше, переходя от одной полки к другой, но так и не находил. Я успел замерзнуть, но старался не замечать холода. Десятки тысяч масок… Сколько же времени потребуется мне, чтобы все осмотреть. Должен быть другой способ.
Я попробовал посмотреть внутренним зрением. Маски окрасились в разные цвета, но больше ничего не происходило. Тогда я попытался сделать другое – я мысленно потянулся к своему лицу – и… оно отозвалось. Теперь все маски поблекли, и лишь одна далеко-далеко впереди мерцала спокойным золотистым светом. Я поспешил к своему лицу и через несколько минут я вместе с ним был снова в мастерской.
Я уже было собрался уходить, как вдруг понял, что забыл еще кое-что. Я перерыл всю мастерскую в поисках крема, но не нашел. Должно быть, Гунтер увез его с собой.
Мне предстояло рискнуть, я одену свое лицо без крема, пусть будет боль, я выдержу. Или Гунтер соврал мне – и боли не будет. Все равно я должен это проверить перед тем, как идти к Катти. Я собрался и приложил маску к своему теперешнему лицу.
  Нахлынула боль, как будто маленькие, тоненькие но глубокие иголочки воткнулись в меня и проходили все дальше и дальше сквозь кожу, пытаясь продырявить насквозь. Я закричал, не в силах терпеть это, мое лицо то жгло, то обдавало ледяным холодом. Единственным желанием было оторвать маску от лица, но руки крепко держали мое спасение. И когда моя маска, наконец, стала моим новым лицом, я без чувств упал на пол.






XXVI. Договор

Когда очнулся, я оказался в совсем другом месте, даже отдаленно непохожем на мастерскую Гунтера. Попробовал подняться и ногами ощутил странную почву – как будто  попал в болото, которое еле выдерживало мой вес. Очень осторожно я начал осматриваться. Здесь росли какие-то уродливые деревья, больше похожие на тополя, но с выжженными ветками и полным отсутствием какой-либо листвы. И здесь не светило Солнце, только звезды были единственным источником света.
И еще – здесь царило безмолвие, не тишина, в которой просматривается нотка гармонии и мелодичности, а именно безмолвие, которое нависало над этим местом и не давало вздохнуть полной грудью.
Первой мыслью было, что я умер.  Красота этих мест полностью соответствовала моим убеждениям, и тут со мной заговорили.
-   Рад видеть тебя на моей родной планете, сударь. Не думал, что ты зайдешь так далеко.
-    И ты здравствуй. Но кто ты?
-    Ты давно уже знаешь меня, правда, лично мы встретились только сейчас. Я – Соат.
-  Выйди, а то я не привык разговаривать, не наблюдая собеседника перед собой.
-     Хорошо, я выйду,  в каком обличии мне показаться перед тобой?
-     В первоначальном, мне надоели все эти маски.
И Соат неожиданно появился. Очень сложно описать его, потому что он не похож ни на что. Это сгусток материи, переливающийся и хаотично перетекающий из одного состояния в другое.
-    Вот он настоящий я, хотя мне, признаю, не очень нравится такое обличие.
-    Так вот от кого Гунтер получил возможность меняться…
- Нет, Гунтер не умеет этого, он может менять только свое лицо, и то выбор ограничен масками его коллекции. Он лишен возможности создавать что-то. Не хочу держать тебя в неведении, я перенес тебя сюда, чтобы предложить сделку, и, кстати, ты еще не умер.
- И что за сделка?
- Все предельно просто – ты поможешь мне провести ритуал, о котором тебе говорил Гунтер, взамен я возвращаю тебе и Катти настоящие лица. И даже могу исполнить то, что пожелаешь, если это в моих силах. Например, сделать тебя королем.
-  Ну, должность короля никогда меня не прельщала, боюсь  мне незачем соглашаться на какую-то сделку  - свое лицо уже я вернул, осталось только вернуться к Катти и принести ей ее слепок.
-  Был бы этот разговор лет сто назад, я ничего не смог бы с тобой поделать, и ты оказался  прав, но не сейчас. Я расскажу тебе одну историю, о которой Гунтер не любит вспоминать, потому что это была единственная его ошибка.
Около столетия назад жил один человек, он не принадлежал ни к аристократическому роду, ни даже к роду вольных людей. Он был слугой у одного почитаемого господина. Жилось ему, я бы сказал, хорошо, но влюбился он в дочь своего хозяина. Не мог ни дня прожить, чтобы ее не увидеть. И однажды, набравшись смелости, он подарил ей бархатную розу, которая стоила ему целого состояния. И случилось так, что и она полюбила его.  Узнал отец о страсти своей дочери и ужасно разгневался, где это видано, чтобы его чадо влюблялась в слугу, тем более аристократ уже грезил о свадьбе, выискав, по его мнению, знатнейшего жениха – приближенного к королевской семье, владельца огромного состояния.
Но любовь не знает преград, и этот слуга встречает Гунтера, который соглашается им помочь. Неожиданно открывается тот факт, что слуга почитаемого господина – сам аристократ, украденный сын богатого вельможи, чудом найденный, владелец нескольких деревень и доходных домов. Поэтому отец благословляет свадьбу дочери со своим бывшим слугой, которому он до этого подарил вольную.
Ты уже знаешь, на что согласился этот слуга, чтобы так изменить свою родословную. У любви нет тайн, и он рассказывает своей возлюбленной, что помогло им справить свадьбу. И они решают  провести Гунтера, хитрецы. На год он становится прилежным учеником Гунтера, быстро схватывает азы, как смышленый человек, учится снимать лица, видеть внутренним взором разные вещи, постигает настоящую историю сотворения мира. Он даже обучается как менять маски, не прибегая к носителю черт.
И вот однажды, он понимает что его обучение закончено, заманивает Гунтера в место, далекое от своей мастерской и пробирается внутрь. Раньше были другие каноны – лица не уничтожались, а хранились в подземелье. И когда человек приходил за маской он мог безболезненно надеть ее, потому что в ней не было ничего инородного – только черты другого человека. Лицо другого человека – тоже маска, поэтому это самое важное условие выполнялось. Раньше можно было носить их до года, они не вызывали отторжения.
Но вот что сделал этот хитрец – он ворвался в мастерскую и надел свое лицо. И пошел к Гунтеру, поблагодарить его за обучение. Гунтер не мог ничего с ним сделать, он спасся от масок, и зажили они со своей возлюбленной потрясающей жизнью, полной красоты и счастья. Все бы ничего, но он написал книгу о своей истории, чуть изменив имена. О том, как его герой обманул самого дьявола. Она принесла ему бешеный успех, и только благодаря многолетним стараниям Гунтера сейчас о ней мало кто помнит.
Так Гунтер сделал свою главную ошибку, не только дал спастись от власти масок одному человеку, но и позволил написать книгу о пути спасения.
Нам спешно пришлось тогда что-то придумывать. Теперь настоящих лиц не существует, они разбиваются в процессе снятия масок. Основным компонентом для поддержания формы масок является моя кровь, которая вызывала отторжение у всех людей, и мы далеко не сразу придумали мазь. Первые эксперименты были достаточно болезненными. Благодаря использованию моей крови, срок службы маски значительно сократился, теперь каждую неделю-две люди должны были приходить и менять маску на другую. И хоть деление масок на черные и золотые остались, если ты внимательно приглядишься, то прожилки, соединяющие золотые ткани – черные. И теперь никто из людей больше не сможет одурачить Гунтера.
Но я могу убрать свою кровь из маски, и она снова станет настоящим лицом.
-   Когда ритуал будет проведен, что будет с людьми?
- Ничего не произойдет, все будет по-прежнему. Моя цель возродиться, а не поработить вас всех. И сделать это быстрее своей сестры. Потому что появились первые признаки ее пробуждения.
-  Если я соглашусь на сделку, ты вернешь всем людям лица?
-  О, сударь, вы проявляете слишком много благородства. Но я соглашусь, я верну всем людям их лица, но потом, если они будут просить о помощи, мне придется им помочь на таких же условиях.
-  А можно этого не делать?
-  Увы, это уже слишком много.
-  Хорошо, а если перед этим объяснять человеку, что его ждет.
После долгого молчания Соат согласился.
-  Как поверить, что ты сделаешь то, о чем говоришь?
-  Думаю божественного слова будет достаточно.
-   Ответь мне на один вопрос, зачем тебе проводить ритуал – ты не так и слаб, как говорил Гунтер.
-   Сила постепенно прибывает ко мне, но мое положение незавидно. Представь, что тебя приковала к постели очень серьезная болезнь, а на улице лето, и тебе хочется прогуляться, подышать свежим воздухом, но ноги тебя не слушают. Такова сегодняшняя моя ситуация.
-   Надеюсь, у меня есть время подумать по поводу сделки?
-  Да, дам тебе один день, свое решение сообщи Гунтеру, он свяжется со мной незамедлительно. А теперь тебе пора просыпаться.
И планета Соата начала меркнуть, звезды отдаляться и гаснуть, и, когда  снова открыл глаза, я лежал в мастерской Гунтера. Он улыбнулся и протянул руку мне.
- Здравствуй, сударь, рад Вас видеть.
От Гунтера я узнал, что я в беспамятстве пролежал двое суток здесь, пока он не вернулся. Какая то тяжесть чувствовалась во всем теле, и быстро попрощавшись с хозяином мастерской, я на ватных ногам направился к дому Катти, мне многое нужно было ей сказать.



XXVII. Отказаться невозможно

Я, чуть пошатываясь, побрел в богатый район. Но не к себе, а к дому Катти. Благо, теперь я знал, где она живет. Я не знал что ждет меня там. Ведь двое суток прошло, а от меня ни одной весточки не было. Как там моя любимая… Признаться, я немного боялся – а вдруг она не дождалась. Уехала…
Но мои сомнения развеялись, как только я отворил калитку их имения. Катти бросилась ко мне на шею.
- Слава Солнцу, ты вернулся. Я так волновалась, думала с тобой случилось что-то страшное. Не спала почти. Как ты? Все в порядке?
- Живой. Но еще немного и могу умереть с голода, - попытался пошутить я.
- Я сейчас прикажу что-нибудь нам принести. Признаться, я тоже не ела.
- А за поздним завтраком я как раз расскажу, что со мной приключилось. Нам нужно вместе решить что делать.
- Я тогда попрошу отнести еду наверх, там нам никто не помешает. Дядя мой еще не пришел.
Попутно уплетая еду, которая была великолепна, особенно мясо молодого кролика с поджаренной картошкой и острым на вкус соусом красновато-белого цвета, я рассказал ей в подробностях весь вечер, когда я потерял сознание.
Ее очень насторожил договор с Соатом: он предлагал слишком хорошие условия. А также то, что он до этого случая не опускался до разговора с людьми.
- Соглашаться на сделку очень опасно.
- Знаю, у нас другого выхода нет, как принять его предложение. Но это не значит, что мы не будем искать другие пути. Если сто лет назад смогли обмануть Гунтера с Соатом, почему и мы не сможем. У меня создалось впечатление, что брат Солнца во мне очень заинтересован, этим можно воспользоваться, чтобы лучше узнать его секреты.
Сделаем так, я буду учиться у Гунтера, слушать его каждое слово, стану прилежным. И в какой-то момент он расскажет кое-что, что поможет нам спастись от масок.
- Я боюсь за нас. А вдруг случиться страшное, если он воскреснет.
- Мне тоже страшно. Но пока у нас нет другого выхода. Я верю, что мы вместе справимся со всеми напастями.
- И я верю. Ты останешься сегодня со мной?
- Прости, не могу. Я должен сказать Гунтеру что согласен, - я обнял Катти и нежно поцеловал ее, затем отклонился и прошептал. – Мне следовало сказать тебе это как только мы познакомились – когда ты, как луч солнца, пробившийся сквозь облака и даривший тепло, вошла в мою жизнь. Или сказать, когда мы впервые поцеловались. Но я скажу тебе только сейчас, пускай и немного позже. Я люблю тебя.

И он обнял ее. Если бы кто-то видел сейчас глаза Катти, он бы непременно заметил, что они полны счастья.



XXVIII. Начало конца.

- Проходи, - улыбнулся Гунтер. – Не ожидал тебя так скоро увидеть. Уже есть ответ на Его предложение?
- Да, я согласен.
- Замечательно. Это только твое решение? Или с Катти пообщался?
- Я, конечно, с ней посоветовался. Но моя позиция еще до встречи с любимой была такой.
- Вот и хорошо. А на будущее – не слушай никого. Особенно близких. Поступай так, как сам считаешь нужным. Тем более предложение было сделано тебе, а не ей.
 -  Знаешь, когда прошло совсем немного времени, по твоим меркам, после распада Соата… - он надолго замолчал, размышляя сказать мне или нет, – мир твой был для меня нов и необычен. На своей планете у меня не было такого разнообразия. Я познакомился с девушкой. Она была красива: ее каштановые волосы волнами лились вниз, прикрывая плечи, а когда она смеялась, у нее на щеках проступали маленькие милые ямочки. Мне было хорошо с ней.
Мы редко виделись, ведь у меня много обязанностей и редко выпадает свободное время. А она любила меня. Всем сердцем. Даже чуточку по-детски как-то. Когда мы были вместе – она сияла от счастья. И каждый раз готовила что-нибудь вкусненькое, она любила готовить. Мне не нужны для жизни ни еда ни напитки, но чтобы не обижать девушку, я все съедал, очень хорошо играя роль голодного человека.
Однажды, ей захотелось узнать, чем же я занимаюсь. И она спросила меня об этом, расспрашивала весь вечер, буквально пытала. Я отвечал уклончиво, соврать что-нибудь, чтобы успокоить ее, я не мог – ведь моя задача говорить только правду. Я догадывался, что если я расскажу чем на самом деле занимаюсь, она больше не захочет меня видеть. В ту встречу я ничего не сказал ей. Как и в следующую. Думал, она забудет, но не тут-то было. Она всеми правдами и неправдами пыталась узнать обо мне. Говорила, что она любит меня любого, пусть я иностранный шпион или убийца. Просто она хочет знать кто я на самом деле: исчезаю бесследно на неделю, а потом появляюсь, откуда ни возьмись.
Я послушал ее, поддался на уговоры, и показал, что она хотела. С тех пор она ненавидела меня, убегала, глупенькая, ведь она не могла после этого жить без меня.
Будь она жива, я знаю, церемония воскрешения Соата не проходила бы без нее.
Таковы последствия наших решений, когда на них влияют самые близкие.
Стук в дверь мастерской положил конец истории Гунтера. Он сразу бодрым шагом направился поприветствовать нового гостя.
 - Будь готов, - бросил он мне. – Сейчас я буду снимать маску. А ты смотри, но ничего делай, не издавай ни звука пока я тебе не разрешу.
На пороге появилась молодая горожанка.
- Добрый день, - приветливо обратился Гунтер к девушке. – Благодарствую, что откликнулись на мою просьбу.
- Что Вы, после того, что Вы сделали для меня, было бы преступлением не согласиться.
Она сделала реверанс, завидев меня.
- Это мой ученик, - представил меня мастер.
- Не знала что у Вас есть ученики.
- Нет, у меня только один. Он очень талантливый. Но давайте не будем терять время. Присаживайтесь.
Тот же стол, на котором сидел я и тысячи людей до меня. То самое зеркало, которое Гунтер уже зашторил.
- Закройте глаза и не открывайте пока я не скажу, - сказал слуга Соата и вставил кусочки ваты девушке в уши и, завидев мой вопрошающий взгляд, пояснил. – Теперь она ничего не слышит, даже если ты будешь кричать.
- К чему все это?
- Чтобы ты не мог помешать мне.
- Да я и не пытался.
Гунтер отвернулся и, казалось, уже не слышал меня.
На столе лежали всевозможные инструменты.
Мастер подошел и выбрал губку, намочил в каком-то растворе и стер с девушки весь макияж. Затем начал обмазывать ее все той же белой мазью.
- Она почти сирота, - не отрываясь от работы, зачем-то начал рассказывать Гунтер, - Мать не признает ее, а отец, оберегавший свою единственную дочку, умер от сердечного приступа. Не вынесши ежедневного унижения дома, она решает уехать в столицу. Здесь у нее нет родственников, в скудные денежные запасы кончились за первые несколько дней. Она пыталась найти работу, но ничего не получалось. Бедная девушка уже отчаялась, но тут счастливый случай свел ее со мной.
Теперь она работает у одного именитого купца, моего знакомого. Присматривает за домом и готовит. Она хорошенькая: добрая, трудолюбивая, нежная, не умеет обижать. Немудрено, что сынишка купца ее заприметил, влюбился.
- Может не стоит снимать с нее маску? Должен же быть другой путь.
- Нет, - отрезал Гунтер.
- Зачем же так ломать ей жизнь этой маской. У нее ведь только началось все налаживаться.
- Ты так ничего и не понял. Почему ломать? Ничего для нее не изменится. Пройдет время и она станет женой сына этого купца, молодожены сыграют замечательную свадьбу. Если захотят – купят себе титул и герб, станут «новыми» аристократами. А наша гостья будет счастлива. В маске или нет – для девушки это уже не играет роли. А вот для нас это важно.
Гунтер взял лезвие и начал аккуратно срезать молодую кожу, потом положил лицо на стол и сделал слепок.
- Хочешь взглянуть  напоследок? Возьми, - протянул мне мастер.
После соприкосновения с кровью Соата, лицо стало какое-то некрасивое, и на ощупь на кожу совсем не походило. Было жутко смотреть в пустые глазницы. То, что недавно было частью милой девушки, потеряло свою привлекательность. Цвет менялся, все больше и больше окрашиваясь в черный.
И тут неожиданно лицо зашевелилось , проступила гримаса боли.
- Нет! – раздался беззвучный крик.
И я выронил из рук и оно разбилось на сотни осколков.
- Так бывает, - не оборачиваясь объяснил Гунтер. – Иногда лица живут еще несколько минут. В вас слишком много от Солнца. Веник под столом, будь добр, убери за собой.
Так проходил мой первый день обучения у Гунтера.   


 XXIX. Человек без лица.

Проходили недели, как я постигал ремесло Гунтера. Я научился сам резать лица и делать слепки – в этом ничего сложного не оказалось. Всю работу я делал сам, но мастер неустанно наблюдал за моей спиной.
Помню, когда Гунтер первый раз снять маску самому, я заартачился.
- Я не буду наносить вред людям.
- Брось, какой вред, мы с тобой уже об этом говорили. И притом нет никакой разницы что я срежу лицо или ты.
- Вот именно, снимай как и всегда.
- Ты не забывай, что сейчас ты мой ученик, а перечить наставнику нельзя. Тем более ты же сам согласился на сделку с Соатом. Или ты не хочешь спасти людей?
Само собой я хотел. Только представлял себе это по-другому: не падать так низко. Но выхода не было, тем более что Гунтер прав, какая уже разница для новоиспеченных масок кто срежет им лица.
- Когда будет церемония воскрешения? – часто спрашивал я мастера.
- Скоро, пока не время - уклончиво отвечал он.
- А когда время наступит?
- Когда ты будешь готов.
- И по твоему как скоро это случится?
- Время покажет. Я вижу, что ты не очень стараешься.
Но я очень старался.
Сегодня была моя тридцатая маска по счету. Три десятка лиц я разбил молотком и части собирал в мусорное ведро. Гунтеру было чуждо все порождения Солнца, поэтому после каждого посетителя мне приходилось  сжигать бывшие частички человека в печи. Огонь не очень хорошо справлялся с ними, словно отвергал, и они нехотя превращались в золу. Этот прах я выносил на улицу.
Однажды, незаметно от Гунтера, я спрятал осколок оскверненного кровью Соата лица и принес домой. Но как ни вглядывался своим внутренним зрением, я не смог ощутить хоть искорку жизни. Казалось, все заложенное Солнцем покинуло эту плоть, и частичка стала мертвой окончательно.
Гунтер подозвал меня к зеркалу.
- Встань сюда, я тебе кое-что покажу. Смотри только на наши отражения.
И лицо Гунтера начало меняться: нос вырос и стал немножко с горбинкой, брови погустели и залезли на переносицу, губы стали шире, рядом с ртом – заметные морщины.
- Я могу создать для себя любую внешность. Сегодня научу и тебя. Взгляни на свое отражение, заставь его шевелиться силой мысли. Рисуй в воображении то, что хочешь видеть в действительности.
И я старался: до боли вглядывался в отражение, а оно смотрело на меня. Я сконцентрировался на рте и отдал ему четкий приказ: расти вширь. Но ничего не происходило, никаких изменений. Я вновь напрягся и стал представлять что вот дернется уголок раз-другой и рот начнет удлиняться. Наверное, я стоял так довольно долго, Гунтер не мешал мне ничем, даже не дышал, да мне и не видно было его. Сейчас существовало лишь мое отражение. И оно зашевелилось! Рот начал расти: потихоньку, но раздавался вширь. И тут я от удивление ослабил мысленный контроль и все вернулось на свои места.
- У меня получилось? – задыхаясь от радости выдохнул я.
- Да, и скажу очень неплохо для первого раза. Могу даже похвалить. Но не расслабляйся, ты еще не освоил превращение в совершенстве. А сейчас пойдем прогуляемся.
     Я повиновался, но еще долго не мог сказать ни слова. Ведь подумать только, у меня получилось. Пускай чуть-чуть, но это уже неважно. Важно то, что я это сделал. И это было волшебством. Я, конечно привык, что есть Соат, Солнце, даже Гунтер со своими магическими силами, но  никогда и в мыслях не мог представить, что я склонен к таким чудесам.
- Как это может быть?
- Все очень просто: кровь Соата в твоей маске, в отличии от крови Солнца способна к трансформации, поэтому ты всегда можешь изменить свое лицо, конечно, если приложишь к этому много усердия. Не так просто все это дается.
- И сколько по времени может служить мне новое лицо?
- Это сложный вопрос. Все зависит от тебя: как ты будешь поддерживать его. А питается оно, уж поверь, не солнечными эмоциями.
- А ты можешь превращаться и в зверей, раз в тебе течет лишь кровь Соата?
- Возможно, но я никогда не думал об этом. Как-нибудь сделаю попытку
Мы перешли мост, и тут произошло вот что.
Трое вооруженных саблями людей бросились на нас.
- Вот он! – крикнул вожак.
Мы ничего не успели сделать: один приставил к моей шее оружие, оттеснив меня от Гунтера, наставника моего толкнули и он упал в придорожную пыль.
- Вот сейчас я отомщу тебе за маску! – и вожак замахнулся.
И тут во мне проснулась непримиримая ярость.
Я смутно помню что было дальше. Ребром ладони с разворота я вырубил своего противника, он упал на мостовую, не успев издать ни звука. Одна секунда и я перехватываю руку с саблей, спасая Гунтера. Рывком поворачиваю вожака к себе и показываю ему то, что он никогда не видел.
Нет носа и рта, нет бровей и ресниц, и глаз нет – кожей затянуты. Одна кожа на лице осталась. Его лицо было перед моим: в считанных сантиметрах. Я ничего не сказал, только дыхнул из несуществующего рта.
Храбрость покинула его.
- Человек без лица!  - закричали они и, побросав ненужное оружие, бросились прочь, так и оставив горе-сообщника лежать на мостовой.
Подавая Гунтеру руку, я вдруг понял, что захоти он, запросто справился бы с бандитами.
- Хорошо справился. Это было здорово. Через два дня будет церемония. Ты готов. 
 
XXX. Finita


Как только Солнце скрылось за горизонтом, темные тучи заволокли небо. И в тот поздний вечер не было ни одной звезды, как ни вглядывайся. Столица погрузилась во тьму, и лишь солнечные камни в фонарях еще останавливали зарвавшуюся ночь.
Сегодня было время Соата. Он возрождался, и весь мир это чувствовал. Мягкий, но не терпящий ослушания голос, всплывающий где-то внутри собственного сознания, требовал, чтобы все маски в эту ночь направлялись к площади.
И они шли. Кто поодиночке, кто группами. Не разговаривая, монотонно передвигаясь. Будто бы двигались с закрытыми глазами. И на это было очень странно смотреть, когда не замечая ничего перед собой, в двух шагах от тебя проходит толпа. Какая-то неживая. Словно стадо волов, перегоняемых с одного пастбища на другое. Бредут в полусне.
Мне нужно было появиться одним из последних на площади. Так наказал Гунтер. А еще мне нужно было дождаться Катти. Но она никак не появлялась, хоть мы и условились встретиться пять минут назад.
Из большой толпы неожиданно вышел Гунтер.
- Еще пять минут и иди на площадь.
- Но как же Катти! Мы с ней договорились о встрече здесь. Что если она опаздывает?
- Не беспокойся, на сегодняшнюю церемонию маскам опоздать невозможно. За них все сделает кровь Соата: доставит вовремя. А если твоя любимая не появится, значит она просто пошла другой дорогой. Еще чуть-чуть и вы все станете снова людьми. Потерпите эту ночь. Немного осталось.
И он растворился в толпе, оставив меня с мыслями о чем-то плохом. Но я должен успокоиться, чтобы провести ритуал. Сердце же все билось все чаще и чаще. Мне становилось не по себе, когда я думал о том, что нужно было сделать.
А правильно ли мы поступаем? Сдержит ли свое слово Соат? Не будет ли жизнь после ритуала хуже для нас, людей. Но ответов не было. И мне оставалось лишь внушать себе, что все будет хорошо.
Так и не дождавшись Катти, я со скверным настроением направился к площади.
Я думал, что в это время все люди уже сидят по домам, но был неправ. Ко мне двигался один старый знакомый из банды, которая предприняла безуспешную попытку убить Гунтера. Вид у человека был растерянный, он не понимал зачем столько людей идут к главной площади, и более того, почему так странно. Он не сразу узнал меня, только когда мы поравнялись, я поприветствовал его.
- Доброй ночи. Не правда ли замечательная она сегодня?
- Человек без лица! – что есть сил испуганно закричал он и со всех ног бросился прочь.
Пускай бежит. Я не буду его преследовать. Сегодня я никого не преследую.
 Я шел к площади и люди на моем пути боязливо закрывали ставни. Зачем Вы опасаетесь меня? Я никому не желаю зла, я хочу сделать мир лучше.
А за мной неожиданно тухли солнечные камни. Тьма наступала, своими щупальцами все сильнее и сильнее обволакивая город. Но я не замечал этого.
На главной площади стояла высокая королевская башня. Раньше никого сюда не пропускали, даже истинных аристократов. Но сегодня грозная стража куда-то исчезла, и я вошел в святая святых и поднялся наверх.
Гунтер уже стоял под куполом. Здесь находилось главное сокровище столицы – огромный солнечный камень, который одновременно служил и источником света и символом города.
Когда я вошел он сразу же потускнел.
- Близится новая эра, - произнес Гунтер.  – Время людей. Давай начинать, все в сборе.
- Нет! Я не начну без Катти.
- Она здесь, внизу. Я видел ее. Маски сейчас в полусонном состоянии. Еле понимают, что они не в своих теплых постелях. Это сделано затем, чтобы все пришли. Не стоит сейчас будить Катти. Завтра все вы проснетесь уже свободными. Правда за спасение тебя никто так и не поблагодарит. Начинай, наше время.
Я забрался на уступ и под одобрительный взгляд Гунтера начал речь. Мой голос разлетался по всей площади и был слышен всем присутствующим, хоть я и не говорил громко. Гунтер, хитрец, так и не научил меня передавать речь в мозг другого человека усилием мысли.
На небе темно-черные тучи собирались над городом. Но не было ни дождя, ни грома, ни молний – это Соат почтил нас своим присутствием. Во всех городах и деревнях по всему миру сейчас проходил ритуал воскрешения. И мой голос, благодаря Гунтеру был слышен всем маскам.
- Сегодня в нашей жизни знаменательное событие. Мы пришли сюда, как и велел нам наш долг. Я проведу для вас ритуал воскрешения Соата, и наутро мы проснемся людьми. Так давно каждый из нас мечтал стать прежним, сегодня наши мечты сбудутся. Начнем. Повторяйте за мной.
Я поднял руки к небу и потянулся вверх, толпа сделала то же самое.
- Эсперо каар вис, - протяжно выкрикнул я и монотонный сонм голосов вторил мне.
Маски стояли как истуканы, рот их открывался, но кричать они не могли. Бубнили себе под нос, но почему-то слышно было далеко-далеко.
Лишь одна тень не стояла. Кто-то в полностью закрывающем лицо капюшоне и длинном плаще двигался к спасительным домам, а там, мелкими перебежками, стараясь быть незамеченным для всех, спешно удалялся от площади. Потухшие солнечные камни спасали от взоров ненужных глаз. Так никем не замеченная тень добежала до бедняцкого района, вскочила на заранее приготовленную лошадь и помчалась прочь.
- Да возродится Соат, части разрозненные пусть станут единым целым. Да обретет он новую оболочку и новые силы. Возьми наши маски, получи кровь свою. Да начнется новая эра! Косцюр виа!
И тут начало происходить невероятное: тучи сорвались с небосвода и алчно помчались вниз, на людей. Они проносились мимо меня, и я видел темно-черные всполохи, это пульсировали сгустки крови Соата.
Они спустились на площадь и мне не стало видно людей. Послышались приглушенные стоны.
- Что такое?! – всполошился я, намереваясь спуститься вниз.  – Мы так не договаривались.
- Все нормально, - успокоил меня Гунтер, - Соат избавляет их от масок. Это немного болезненная процедура.
А внизу кровяные облака, насытившись кровью масок, начали собираться вместе. Еще немного и начал угадываться силуэт, отдаленно похожий на человеческий. И он рос, когда лицо Соата поравнялось со мной, я увидел его довольную улыбку. Он потянулся наверх , и его руки, казалось, доставали до неба.
- Наконец-то! Я возродился!
Так мы возродили бога.
Но тут одна нога Соата потеряла опору, и он рухнул на колено. Попытался схватиться за башню, но руки прошли сквозь нее, так и не встретив камня на своем пути. На лице божества появился ужас
- Здесь не все! Как?! – взревел он.
Соат, по-видимому, хотел сказать еще что-то, но стал рассыпаться. Сначала на большие части. Они какое-то время пытались еще вновь воссоединиться друг с другом, но потом и они распались на мелкие сгустки крови. Все превратилось в черный-черный туман, в котором и на расстоянии вытянутой руки ничего не увидишь.
И тут случилось чудо. Глубокой ночью, когда всем, даже светилам надлежит спать, Солнце выплыло из-за горизонта. И свет залил весь город, и засветились все солнечные камни, вначале тускло, несколько неохотно, а потом ярко-ярко, даже начало слепить глаза. И туман, оставшийся от Соата, начал подниматься вверх, растворяясь в небе.
Ритуал не был завершен. Соат не воскрес, а значит, и наш уговор потерял силу.
Люди, расставшиеся сегодня с масками, пробуждались на площади и недоуменно смотрели друг на друга, недоумевая как они сюда попали. Быстро вставали, отряхивались от какой-то черной пыли и спешили домой. Скоро многие забудут, что с ними приключилось странное, так уж вышло, что мы склонны старательно забывать все, что мы не понимаем и не знаем.
- Вы свободны! Вы все снова стали людьми! – прокричал я с верхушки бышни, но почему-то в этот раз меня мало кто слышал.
Но почему ритуал сорвался? На этот вопрос ответа не было.
А Гунтер все-таки оказался в чем-то прав. Наступила новая эра. Эра людей.



Эпилог

- Как такое могло случиться?! – не унимался голос.
- Я не знаю,  мой господин, произошло что-то немыслимое. Самая сильная маска, которая была мною создана, не сработала. Это просто невозможно.
- Да я и без тебя знаю это. Даже сестра, думаю, не справилась с силой маски. Правда, она бы и не надела – я ее знаю. Ты меня очень подвел! Солнце начало возрождаться вместе со мной. Я предчувствовал это, но рассчитывал, что я воскресну первым. Но этого не произошло!
- Простите, господин. Обещаю исправить свою ошибку.
- Куда ты денешься. Но если оплошаешь и на сей раз…
- Не волнуйтесь, все пройдет самым лучшим образом.
- Теперь нам нужна она. Найди ее, свяжи, если потребуется, но она должна быть на следующем ритуале. Всего две маски осталось на планете, и нужно взять у них мою кровь. Иначе я так и не верну оболочку, и не успею поквитаться первый с сестрой. Жаль, что мы вообще приняли эту девушку в братство масок.
- Позвольте мне заметить, господин, что тогда у нас не было бы надлежащего человека, кто взялся проводить ритуал.
- И все же… - рассуждал Соат уже не слушая собеседника, - что же помогло ей победить влияние маски? Подумать только – человек без лица…

* * *

Прошло уже много времени после неудачного ритуала. Я вернулся к своей прошлой жизни, еще до отшельничества. Балы, светские вечера… С тех пор, как я ушел с башни, я больше не видел Гунтера, да, признаться, не очень-то и хотелось. Он научил меня многому – так что мне не нужны его маски, я могу сам создавать их для себя.
А Катти бесследно исчезла… Но я не искал ее, боясь тем самым невольно сообщить слуге Соата, где находится моя любимая.
Вот так я и живу  - маска в мире людей. И не знаю, кто я на самом деле.
Вы спросите, почему же я не покончил жизнь самоубийством, спрыгнул бы с той башни, к примеру? Поверьте, я не могу.
Я боюсь, что там, в другом мире - будь это рай или ад, мне все равно, когда я открою глаза, передо мной будет стоять он, и этот черный силуэт протянет мне руку, помогая встать, улыбнется своей ужасающей улыбкой и, не моргая, ведь он никогда не моргает, скажет:
- Здравствуй, …






Посвящается всем моим героям, а в особенности Катти, которая показала мне, что Любовь может творить чудеса.