Мать
Женщина сидела, устало сложив на коленях натруженные руки.
Неужели опять ничего не получится, думала она. Если и на этот раз всё сорвётся – она не переживёт.
Видит бог, она старалась быть девчонке хорошей матерью. Старалась! Но кровь – не вода. И сердцу не прикажешь.
А ведь всё могло решиться ещё три года назад! Она тогда все пальцы себе исколола – с непривычки-то, пока шила эту проклятую красную шапку. Кто же знал, что сосед как раз тогда решит пустить на мясо своего свирепого рыжего быка?
Если по-честному рассудить, думала она, девчонка не так уж виновата. Ну, взбалмошная, ну, своевольная. Это любящий папочка её избаловал. Души в ней не чает. Всё из-за него. Скоропалительная свадьба, поспешный, больше похожий на бегство, переезд в дальнюю деревню за лесом – всё это было по его настоянию. Пусть малышка не знает, что ты ей не родная мать, сказал он тогда. Бедняжка и так сирота с самого рождения. Так сказал муж – и она, послушная жена, согласилась. Дура была. Ещё подумала: какой он добрый! Добрый-то добрый, а тёщу свою бывшую, матушку покойной первой жены, в дом к себе не взял. Так вздорная старуха и живёт одна в покосившемся домишке посреди леса. Одно название, что дом. Дунь – и развалится. А у заботливого зятя всё руки не доходят тёщину избушку починить.
На то и расчёт. Соседи собирались на охоту, шептались: на днях в лесу видели то ли волчьи следы, то ли самого волка, а может, и целую стаю. Лучше бы, конечно, стаю. Надёжнее. Но волки – звери дикие, нельзя на них положиться. Вот она и постаралась – начинила пирожки волчьими ягодами, чтобы уж наверняка.
Девчонка привыкла всё делать матери наперекор, но бабушку навестить охотно согласилась. Не просто согласилась – сама вызвалась. Дома по хозяйству палец о палец не ударит, а с бабкой нянчится, гостинцы ей носит. Провожала – несколько раз повторила: будь осторожнее, доченька, в чащу не забредай, там опасно, по лесу долго не гуляй, пирожки зачерствеют. Маленькая негодница только отмахнулась. Как же, она сама умная, ей мать не указ! Нарочно всё наоборот сделает, до темноты гулять будет, в самую что ни на есть глушь забредёт.
Вот будет горе: пошла любящая внучка к бабушке в гости, да по дороге её злые волки съели. Вместе с бабушкой. Или наелась девочка волчьих ягод, бабушку угостила, да и померли обе. Что с них взять? Дитя малое да старуха старая – у обеих разума нет.
Родители девочки поплачут-поплачут, да и успокоятся, будут дальше жить-поживать. А там и ребёночек у них народится. Свой, родной. Подрастёт кровиночка – не придётся ни с кем родительское наследство делить. Невелико наследство, да тем более жаль половину в чужие руки отдавать
Женщина со вздохом поднялась. У неё было ещё много хлопот по дому. Она сделала всё, что могла, и теперь ей оставалось только ждать. Ничего, ждать она привыкла. У неё хватит терпения.
Красная Шапочка
Мачеха думает, что она хитрее всех. Подумаешь, секрет! Не расскажи ей бабушка всё как есть – она бы и сама догадалась. Мачеха притворяется доброй, а сама только и думает, какую бы ещё гадость ей сделать. Как смотрела, когда провожала её в лес! С какой злобой! Так бы и убила на месте! А за что, спрашивается?!
Как надоела эта красная шапка, мачехин подарочек! И дурацкое прозвище тоже мачеха придумала. Специально для того, чтобы по имени не называть ненавистную падчерицу. И соседи хороши – подхватили: Красная Шапочка да Красная Шапочка. Она сама скоро забудет, как её зовут. Ничего, скоро все её имя вспомнят. Недолго осталось.
А мачеха сидит, небось, теперь дома, дожидается, пока доченька любимая попадёт прямо к волку в пасть. Не дождётся. Её злодейство обернётся против неё же самой. Они с бабушкой уже придумали, как это сделать.
Отца, правда, немножко жалко. При его-то здоровье не богатырском, при тяжёлой работе дровосека, во второй раз остаться вдовцом – шутка ли? Да и история с волком страшная, поседеть впору. Ну, за отцом она присмотрит, решила девочка. И бабушка поможет. И пусть он даже не думает жениться в третий раз! Ничего, с отцом всё будет в порядке. Пусть только дочку слушается. Уж она-то знает, что для него лучше.
Если бы было можно, она побежала бы вприпрыжку к бабушкиному дому по самой короткой тропинке. Но нельзя. Рано. А вот и сухое дерево. В прошлый раз бабушка показала ей, где должна быть тень от него. Как только тень от дерева дойдёт до этой отметки, сказала бабушка, беги ко мне. Раньше – нельзя. Поспешишь – людей насмешишь.
Отец
Одно к одному, думал дровосек. Одно к одному... Тьфу, вот привязалась глупая присказка! Что-то неладно с ним в последнее время. Плохо. Ну, спина болит – это понятно, от работы. А почему так сердце ноет? Почему на душе черно?
Дома ладу нет, вот в чём дело. Зря он тогда так поспешно женился. Думал, будет хозяйка в доме, заменит мать несчастной малютке. Да, видно, правду сказки говорят: никогда мачеха родную мать не заменит! Он же не глупый и не слепой, он видит: не любит она девочку. Да что там не любит – люто ненавидит, готова со света сжить. Хорошо, дочка по малолетству ничего ещё не понимает: «мама» да «мама». А как подрастёт да поймёт – что тогда? Его, родного отца, упрекать станет.
Вот что он сейчас сделает: он пойдёт к тёще. Упрямая старуха не соглашается переселиться к нему в дом, привыкла, говорит, одна жить, на своей воле. Но зятя, хоть и бывшего, привечает, называет ласково сынком. Не раз своими травками целебными его отпаивала, растирала больную спину какими-то жгучими мазями, и лучше становилось. Пусть и сейчас полечит.
Вот выздоровеет он, подумал дровосек, и поговорит с женой начистоту. Скажет: не сложилось у нас. Давай расстанемся по-хорошему. Бери из дома какое хочешь добро, только уходи, откуда пришла. Она поймёт. Ей же самой лучше будет. И тёщу он уговорит жить вместе. Она ведь любит внучку. И девочка её любит. Всё ещё наладится, решил он и зашагал быстрее.
Дверь была приоткрыта. Сто раз говорил тёще, чтобы запиралась как следует! Из-за двери послышался испуганный детский голосок – то был голос его дочери, он не мог ошибиться! И сразу же – звериный рык.
Красная пелена застлала ему глаза. Он рванулся через порог, выхватывая топор. Взмах, удар... Дровосек почувствовал, как лезвие вошло во что-то мягкое. В следующее мгновение жгучая боль пронзила его грудь, голова закружилась, и всё погасло...
Волк
Волк ждал в условленном месте. Красная Шапочка посмотрела на него с брезгливой жалостью: надо же, как был замухрышкой, так и остался, потёртый какой-то, облезлый. Волк, поймав этот взгляд, горько вздохнул. Вот так всегда, подумал он. Такая уж, видно, у него судьба – быть для всех посмешищем.
Эта девчонка хотя бы ничем его не обидела, она просто слишком маленькая и не умеет ещё скрывать свои чувства. А бабке её он был даже благодарен. Бабка, единственная из всех, относилась к нему по-человечески. Звала в гости, сажала с собой за стол, угощала чаем, участливо расспрашивала, и он, сам не зная как, выложил ей всё о себе, до донышка. Ну и пусть. Какие такие тайны могут быть за душой у деревенского дурачка? Да и есть ли у него душа?
Бабка и подсказала выход, и посоветовала не тянуть с решением: до полнолуния оставалось всего три дня. Обманула старуха. Нет, это не она обманщица, это он – неудачник. Ну, стал оборотнем, - и что? Где его сила? Где свобода вольного лесного хищника? Где страх в глазах людишек? Нет страха. Только презрение, а в лучшем случае, как у девчонки, - жалость, смешанная с брезгливостью.
Он ведь может их обеих съесть, подумал волк неожиданно для самого себя. Внучку, а потом и бабку. Или наоборот. В следующий же миг он сам испугался этой мысли. Где уж ему. Он даже на зайцев охотиться пока не научился. Да, пора, давно пора становиться настоящим зверем, но не начинать же новую жизнь с чёрной неблагодарности!..
...Старуха встретила их на пороге, как всегда, усадила за стол. После обильного угощения волк несколько осоловел, и разрезвившаяся девчонка чуть ли не силой обрядила его в бабкину ночную рубашку и чепец, уложила в кровать. «Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие глаза?» - тонким голоском спрашивала она и сама же подсказывала, как отвечать. Волк играть не умел: в детстве другие мальчишки не принимали его в свои игры, а девочек он терпеть не мог за то, что они показывали на него пальцами и хихикали. Он понимал, что поздно ему, взрослому зверю, учиться детским играм, но, сам не зная почему, был почти счастлив.
Бабушка
Она любовно оглядела свой дом. Не беда, что избушка ветхая, и дверь плохо запирается: охранные заклятия держат надёжнее любых железных замков и засовов. Зато внутри она устроила все так, как ей нравится. Пёстрые домотканые половики на чисто вымытом дощатом полу, пучки душистых трав под потолком, тепло, весело, уютно. Так и должно выглядеть жилище настоящей ведьмы. А про грязь, копоть и чучела летучих мышей – это всё злобные и глупые выдумки. Смех, да и только.
Но не до смеха ей было. Дочь-покойница вспомнилась. Короткая жизнь досталась бедняжке, не унаследовала она ни материнского дара, ни долголетия. Одно хорошо: успела девочку родить. Наследницу. Сердце радуется, на внученьку глядя: красавица, умница, вся в бабушку.
Да, сердце... Зять – не жилец, это ясно. Она могла бы его спасти, но не станет. Не из-за дочери. В её смерти нет его вины – так судьба распорядилась. В другом виноват: зачем на злодейке женился, в дом свой хозяйкой привёл да под каблук к ней попал. Злодейка девочку чуть не погубила, а отец родной ничего не заметил. Того и гляди, как опомнится, новую жену себе найдёт, хуже прежней. Нет, жаль его, но нельзя рисковать. Пусть всё идёт своим чередом, она не станет вмешиваться.
Волка она поначалу тоже жалела. Пришибленный какой-то он был, всеми обиженный, слабый, несчастный. Потом только поняла: такому, как он, лучше оставаться слабым. Дай такому силу – все от него наплачутся, большой счёт он предъявит к оплате, ни одной своей обиды не спустит, всем отомстит.
На эту-то приманку она его и поймала, дурачка. Он поверил, что, превратившись в волка, сможет исполнить своё самое заветное желание – утолить жажду мести. Он и сейчас в это верит.
Бабушка зорко поглядывала на волка. Внучка всё правильно делает, затеяла с ним игру, отвлекла внимание. Но зверь есть зверь, всякое может случиться...
Дверь распахнулась от сильного толчка. Мужская фигура с нечленораздельным криком метнулась к кровати. Взлетел и опустился топор. Волчий вой оборвался. Мужчина со стоном осел на пол и больше не встал. Девочка подбежала к отцу, затормошила его заплакала. В отдалении послышались голоса: это подходили охотники.
Бабушка обняла плачущую внучку. Всё было кончено. Почти всё. Девочка справится. Теперь успех всего дела зависел только от неё. Она сумеет.
Подоспевшие охотники увидели страшную картину: волк с распоротым брюхом, рядом мёртвый дровосек, так и не выпустивший из руки топора, маленькая девочка рыдает, уткнувшись головой в колени бабушки, а старушка утешает её, гладя по волосам.
Мачеха
Девчонка вбежала простоволосая, зарёванная, бросилась к ней, крепко обхватила обеими руками. «Мама, мама!» Трясётся, заикается... Что?! Что она говорит?!
- Папа умер...
Мачеха как сидела, так и осталась сидеть, не в силах пошевелиться. В голове была пустота.
Девчонка что-то рассказывала о том, как папа её спас, как ей было страшно и как она потеряла свою красную шапочку, когда её и бабушку чуть не съел волк. Тебя съешь, как же, подумала мачеха, криво усмехнувшись краем губ. Тобой, ведьмино отродье, не то что волк – медведь подавится, а если и проглотит – ты и из звериного брюха живая и невредимая выйдешь. Таких, как ты, ничто не берёт.
- Мамочка, попей чаю горячего, - суетилась вокруг неё девчонка. – Я самовар согрела. Тебе надо подкрепиться. Смотри, твои пирожки у меня в узелке все целы. Ты поешь, а я побегу, соседей позову. Надо папу привезти из леса. Там бабушка с ним осталась... – и она опять заревела.
Всё было кончено. Мачеха, обжигаясь, отхлебнула из кружки горячий чай и решительно откусила большой кусок пирога. Того самого, с волчьими ягодами.