До вечера было еще далеко. И без того паршивое настроение окончательно испортилось. Не зная, чем себя занять, и желая спастись от нескончаемого мыслительного потока, выворачивающего наизнанку душу, Михаил принялся кидать спасительные дротики.
В ржавом кране мерно капала вода, отбивая ритм бросков подобно метроному. Сознание остановилось, поглощенное течением игры. В памяти всплыли картины сна прошедшей бессонной ночи. В веренице бессмысленных спутанных сюжетов иногда пробиваются искры осознания.
Он видел себя в лесу в лагере врага. Скорее, это было ощущение и отношение к происходящему. Вокруг суетились люди, устанавливали палатки, общались, но единственная мысль, пробивающая сознание, монотонно долбящая в виски была сбежать, не спрашивая разрешения, не оглядываясь и никого не слушая. Последняя капля упала в переполненную терпением чашу. За ним наблюдали, видимо, подсознательно опасаясь реализации его намерения.
Кучка надзирателей (сознание выдало именно нескольких человек), они лысые, приветливо улыбаются, но всегда наготове, не отпуская его из зоны своего внимания ни на миг. Лес густой, палатки расставлены между деревьями. Он не обращал особого внимания на частокол растений, единственная мысль, застилающая глаза, убежать. Он выжидал, краем глаза не выпуская из виду надзирателей, все его существо ожидало подходящего момента, готовое в едином порыве вырваться из пут.
Надзиратели отвлеклись на какой-то момент, они удалились решать другие проблемы. Он, уже не думая и не сомневаясь, рванул из лагеря. Он бежал, не оборачиваясь, находя спасение в густых деревьях, мягкой кроной укрывающих от посторонних глаз. Он боялся и был почти уверен, что надзиратели быстро заметят его отсутствие и настигнут в пути, что далеко он все равно не удерет, и наказание будет неминуемо, но он все равно бежал, кубический миллиметр шанса есть всегда.
Он мчался по лесу, полям и лугам, нутром чувствуя приближающуюся погоню. Он карабкался по склонам, пробирался по низинам. Природа представлялась приветливо зеленой и шелковистой, она исцеляла и спасала свежестью вечерней зари, прохладой кристальной росы, мягкостью трав и цветов.
Он оказался в деревне, добегая до последнего дома, где укрылся от преследований. Он поселился в забытом людьми месте, где время текло в своем размеренном ритме, открывая волшебный мир духов и форм. Вечера на хуторе близ Диканьки, спокойствие и размеренность сельской местности, где он полностью был предоставлен себе, где было свободно и хорошо.
Преследователи были рядом, они не давали покоя, они всячески пытались его вернуть, буквально наступая на пятки. Они даже подбирались к его жилищам, заставляя постоянно их менять. Он переселялся из дома в дом, успевая ускользнуть от них, будучи на грани, будучи вот-вот схваченным в лапы ненавистной системы. На этой самой грани он и проснулся с телесным ощущением, будто пробуждением вырвался из лап преследователей.
Сон заставлял задуматься. Он некоторое время размышлял над его смыслом, ища зацепки в уме и воспоминаниях. Еще вчера ему казалось, что уволившись с работы, он вырвался из железных лап системы, сегодня новое понимание открыло бессмысленность любого нахождения в этой системе, утягивающей в свой водоворот страхом отсутствия средств к существованию или уничтожающей несоглашающихся.