Школьными друзьями моими с первого класса были Серёга Желтков и Игорёк Денисов. Триумвират наш длился долгих восемь лет, то есть более половины жизни каждого из участников. Хотя мы с Серёгой и понимали, что Игорёк нам не пара по причине социального положения его семьи: у него был не только отец, лётчик, отдельная квартира, но и в школу его приводила няня. С ней же после занятий Игорёк уходил домой. Поэтому, когда первым от нас откололся Игорёк, мы с Серёгой не очень переживали, тем более нам давно надоело опекать этого хлюпика, которого даже младшеклассник мог запросто столкнуть с унитаза в жижу школьного туалета. Под нашим же зонтиком Игорёк смелел и задирался, нам же приходилось расхлебывать последствия его овечьего характера.
Вскоре нам надоела опекать эту жертву по жизни, и Игорёк ушёл под другое «крыло«, с которым мы были в контрах. Затем Серёга увлёкся дворовой девчонкой, с которой проводил всё свободное от школы время, чему способствовало и то, что их матери были давнишними подружками, работали в типографии, и в перспективе были не против породниться.
Как раз в то время жизнь моя разделилась на две неравные половины. Меньшая - школа, вторая - улица.
Местом ежедневного сбора был кусок тротуара перед входом в зал телефонов-автоматов, в котором при нашем появлении одиноко жалась разменщица мелочи. На пяточке мы долго не задерживались. Побренчав на гитаре, подразнив проходящую публику своим видом и воплями, мы начинали движение по Монетчиковским и Новоеузнецким переулкам, по их подворотням и укромным углам. Вечер всегда начинался с мелких развлечений: захлопывания открытых форточек, из которых после восстановления первоначального положения летел мат и угрозы выйдя нарвать хулиганам уши. Угроза никогда не сопровождалась действием, так как обыватели после трудового дня и обильного ужина были тяжелы на подъём.
Любимым нашим занятием было пугание парочек. Нет, мы не занимались рукоприкладством. Мы подавляли их морально и бесконтактно. Мы проверяли их чувства друг к другу. И этого испытания парочки не выдерживали. После завершения испытаний, после исчезновения кавалера, мы провожали девушку до дома, а по пути объясняли почему, с житейской точки зрения, с которой нам всё было видно, кавалер не подходит девушке. Наш тест, хотя и отличался примитивностью, зато вскрывал человека до дна. Готовы ли мы были сами на подобные испытания, у нас этот вопрос даже не возникал.
В холодные вечера мы собирались у Лёшки Зуева, бросившего давно школу. Его родители, тихие старички, дни и ночи клеили пакетики для булавок и прочей галантереи. В своей больной душевной простоте они принимали нас за Лёшкиных одноклассников, пришедших делать с ним уроки. Даже водка,без которой не обходилось ни одно "занятие" не могла поколебать их больных убеждений, тем более что мы никогда не обносили старика при прохождении пройденного. После угощения старик доставал из-за завалов с бумажными заготовками балалайку и выбренчивал из неё такие трели, которым мог бы позавидовать любой филармонический оркестр народных инструментов.
Кроме балалайки у старика была ещё одна слабость - жена, с которой он начинал заниматься любовью, несмотря на наличие посторонней публики. Мы помирали со смеху, когда старик, войдя в раж, орал всякие нежные слова в адрес партнёрши. Лёшка, привыкший к таким сценам с молодых ногтей, умственной слабости своих родителей стеснялся.
В тёплое время года мы совершали набеги в парк Горького.
Вот и в тот тёплый осенний вечер, взяв на прокат лодки, мы собрались в центре пруда. Мимо нас проплывали лодки, с которых глядели напуганные глаза.
На одной из лодок я заметил Игорька вместе с нашей одноклассницей - Наташкой Савинной, безликой плоской девицей с впалым ртом, под правым углом которого торчала большущая бородавка.
Игорёк делал вид, что не видит нашей компании, что всего более и зацепило меня.
- Ну ребята, сейчас будет потеха. Видите вон тех? Цепляйте и тяните к берегу. У зубренка встретимся.
Две лодки отделились от нашей флотилии.
Я подошёл к зубрёнку, белому изваянию в середине клумбы, вкруг которого кусты и четыре беседки, когда Игорёк находился в последней степени отчаяния. Увидев меня, он несколько успокоился.
- Здравствуй, Лёня. Давно не виделись.
- Здорово. Чего это ты меня на пруду не заметил?
- Ты же знаешь, я плохо вижу. - Для убедительности он потрогал дужку очков.
- Ты, однако, смелым становишься. Вечером, в парке…. С дамой…
- Да, мы…
- Любите друг друга? А ты, Татка, стало быть, ему поверила.
- Да, он мне сказал, что любит меня и что когда нам исполнится 18 лет мы поженимся. А ты говорил, что меня любить нельзя? Ты ошибся, и я тебе это доказала.
- Ладно, дети мои. Сейчас проверим, как он тебя любит.
- Лёня, ну что тебе от нас нужно? Отпусти меня…
- А с Таткой, что будет, тебя не интересует? Ночь скоро. Ты не боишься, что мы её здесь….
- Обещай, что вы с ней ничего не сделаете. А? А я пойду, да?
- Погоди немного. На кой ляд мне её прыщи нужны? А вот тебя просто необходимо проверить. -- Что он ещё тебе говорил?
- Говорил, что жить без меня не может. Понятно?
- Куда яснее? Этого достаточно. Передай сумочку Игорьку. Держи, жених. И если хочешь остаться целым… Небось пузырь вот-вот лопнет. Ну, давай. Только быстрее…
- Лёнь, а может не надо?
- Надо, Игорёк. Просто необходимо. Заодно посмотрим, годишься ты в женихи или ещё нет.
Меня тошнило от одного его вида. Если бы ещё немного он потянул, я бы отпустил их на все четыре стороны. Но Татка, с ненавистью посмотрев на меня, сказала:
- Игорёк. Я не буду смотреть. Я всё равно люблю тебя. Ты самый лучший…
Спустя много лет ехали с женой в метро. Мы возвращались из театра в отличнейшем настроении, Обмениваясь впечатлениями, я посматривал на пару, сидящую напротив нас. Вдруг после одной брошенной женой фразы я сразу вспомнил,кто перед нами сидит - Игорь и Наталья Денисовы судя по окольцованности безымянных пальцев. Близорукие стёкла очков отражались прежним неузнаванием.
Я предложил жене определить, что могло связать двух людей, сидящих напротив. Она сплела сентиментальную историю чуть ли не о скоротечной чахотке, излечиваемой в окрестностях Симеиза (так худо и нездорово выглядела пара). По мнению жены в их истории не обошлось без жертвы, только она никак не могла понять: кто из них пожертвовал цветущей молодостью. И тогда я рассказал ей свою версию, всё то, что произошло осенним вечером в парке культуры и отдыха рядом с тем самым зубрёнком возле «водопоя».
- Да, - сказала жена. - Ну и фантазия у тебя! И ты думаешь, что союз людей, сидящих напротив, произошел на почве мокрой сумочки, в которой кроме сопливого платка и пятака на метро ничего не было? Но если это выдумка, откуда у тебя такие подробности?
О святая женская наивность! Вы всегда идеализируете своих избранников. Вы и представить себе не можете, чем мы только не занимались по пути к вами. Сколько грехов лежит на нашей беспокойной совести. Только вам мы обязаны тем, что прячем своего первозданного зверя и только в вашем присутствии начинаме умильно рычать и тереться о ваши ноги, выражая свою признательность.