Глаза карие, взгляд раздраженный.
Борода? Нет. У моего нет бороды, он всегда гладко выбрит, в худшем случае щетинится, но не более того.
Одет так себе. Без затей формы и цвета. До эстета ему далеко. Мир моды для него - это параллельная вселенная, населенная «дуриками» и «шизиками». Понятие одежды он умещает в пять элементарных составляющих – рубашка, брюки, куртка, шапка, ботинки. Хотя этой самой одежды у него – полные шкафы, начинающие свою накопительную жизнь с отроческих лет - все, что его мама не успела выкинуть.
Он сентиментален и хранит на необъятных полках первые семейные трусы в застиранных ситцевых харизантемах, кассетный магнитофон Романтик, изрядно погрызенный мутантной металлической крысой, чеки и квитанции давно несуществующих организаций, окаменевшие советские жевательные резинки, скопления мертвых книг с рассохшимися переплетами, пластмассовые ломаные авторучки, значки с эмблемами ГТО и мордочками Микки Маусов и много еще мелкого противно-тараканистого. Дебри его хлама образуют поле черной дыры времени. Она вибрирует там, за стенками шкафов, как мертвая протоплазма, готовая жадно поглотить любого, кто осмелится погрузить в нее руку или взгляд.
Ему кажется, что он управляет этой стихией, хотя на самом деле она уже давно и прочно управляет им. Ее невидимые полевые сети вышли за рамки древесно-плиточных шкафных дверок, по паучьи окутали все комнаты, как плесневые грибы проросли дорожкой по наружной стене до крыши и там серой жадной лианой обвили телевизионную антенну, чтобы смотреть на него из экрана телевизора фоном усыпляющей ряби, проступающей через мультигримасы любого канала.
Даже когда он выходит из дома, протоплазма хлама обхватывает его бесконечно растягивающимся туманным щупальцем, внушая ему неутомимое желание приносить в дом все новые и новые порции материи разного вида.
Чтобы иметь возможность регулярно приносить материю в дом, он развил мышцы. Его мускульным рельефам можно позавидовать. Аппетитный портрет силы портится душком голоса – стариковского, дребезжащего, нудного, нравоучительного. У моего - голос именно такой, который может вывернуть меня наизнанку, довести до точки кипения гнева и до бешеного желания разорвать его на кусочки, оторвать от себя его протоплазменные присоски, хлопнуть дверью с такой силой, чтобы в доме лопнули перемычки и перепонки всех его переполненных шкафов и уйти в прекрасное бездомное далёко… Но каменные дома - они же якоря, они же корни, они же рамки картины за которые мое изображение-воображение выпрыгнуть не может.
Мы сидим с ним за утренним столом, кафельное поле которого бугрится холмами вчерашних кусков пирога и кратерами дымящихся чайных чашек. Мы с ним разговариваем, скажем, как марсианин с землянином – каждый на своем языке.
-Города созданы для того, чтобы съедать наше время. Они едят наше время, а взамен бросают нам куски еды, - говорю я.
Чашка с чаем замирает в сантиметре от его рта:
-Фу! Гадости с самого утра. Скажи мне что-нибудь приятное.
-Море…
-Вот-вот.
-Море как будущее напоминает нам о наших безграничных возможностях.
-Вот-вот. Про безграничные возможности можно поподробнее, - оживляется он.
-Кстати, - говорю я, надкусывая защитную корку теста, - меня удивляет, что в нашем мире люди уверены, что знание можно получить только от книг или от других людей.
-А ты знаешь другой способ? – раздраженно отзывается он.
-Конечно. Напрямую от Вселенной. Так сказать, трансцендентно.
-Как, как? Ты что-то сказала? Ой, не смеши меня словами, значения, которых не знаешь! Шизики, дурики всякую чушь выдумывают, а ты за ними повторяешь. Слушай меня и только меня! Знания берутся из книг и больше ниоткуда!
-А я беру знания напрямую от Вселенной.
-И что ты у нее взяла? Что ты знаешь? Что ты можешь? Без меня ты – букашка!
-Это ты букашка. Ничего не видишь дальше собственного носа. Мне вот вчера пришло знание о том, что ты сегодня заболеешь, и ты начал с утра чихать.
-Ах, так это ты на меня наслала! Прекращай свои ведьминские штучки!
-Признаешь, что я что-то могу? Так я сильнее тебя или нет?
-Боже, до чего все женщины глупы. Каркают как вороны!
-А ты болеешь, сопли пускаешь, не знаешь чем вылечиться. А ведь даже любая собака может без книг в лесу найти травку, которую она «знает».
-А ты откуда знаешь, что собаки травку могут найти? Тебе что Вселенная об этом доложила? Или ты вместе с собачкой бок о бок в лес бегала? Ты этот факт узнала из книги. Из книги. Тебе повторить? Все знания берутся только из книг.
-А новые знания откуда?
-Тоже из книг. Люди их создают. И знания прибавляются.
-Количество книг увеличивается, но они же сами по себе размножаться не могут. Так, значит, знания все-таки как-то рождаются в головах у людей? Новые книги пишут люди и свои знания они, так или иначе, получают от Вселенной через опыт, логику, интуицию.
-Они получают знания через книги и, используя эти знания, создают новые.
-Это все равно что из одного мотка шерсти связать, скажем, кофту, а потом распустить и связать носочки. Так что ли?
-Глупая. Шерсти много. Информации много. А из нее уже вяжется разное знание.
- Разное. Ненужное, бесполезное, некрасивое…Нельзя же слепо доверять книгам. В них столько всего перемешано. Причем, всякие логические тупики забиты словесным хламом, - я выразительно-язвительно киваю в сторону шкафов.
-А кому доверять как ни книгам? Тебе что ли доверять? И по какой причине я должен это делать?
- А по какой причине ты доверяешь Пигмалиону Эфиопскому или Рюриху Помпадурскому? Только потому, что их книги вплавлены в твердые обложки с позолоченным переплетом?
-Потому что их оценило много людей.
-Тех самых шизиков и дуриков, которых ты ни во что не ставишь?
-Тьфу ты! Не даешь мне спокойно позавтракать! И вообще, твое психическое здоровье меня беспокоит.
-А меня беспокоят твои мозговые извилины. Я вижу, как они превращаются в тупики заполняются хламом, сосуды известкуются…
-Замолчи! Хватит каркать! Не инициируй.
-Я не инициирую, я знаю это! И вижу как пропадает твоя память, стирается, теряется в хламовых закоулках. И как исправить это тоже знаю!
-Слушай, знающая, у меня от тебя уже голова заболела.
-Вот-вот, сосудик перекрылся.
- Да больно же! Дай пилюлю.
-Это чтобы сосудик расширился и продолжал хлам вмещать? Даже надувной шкаф может лопнуть от хлама.
-Отстань от меня!
-Ты же знаешь, что это невозможно.
-Тогда дай полежать в тишине.
-Иди, - победно разрешаю я.
-А ты положишь мне на голову компрессик?
-А то! Без меня тебе не выжить. Тебя за ручку довести или отнести?
-Что-то ты меня вампиришь. Я совсем без энергии остался.
-Ложись. Сейчас тебе станет легче. Я форточку открою, Вселенную в окно впущу. Ее можно услышать в полной тишине… Она говорит…Голосом мало, больше картинками, ощущениями…
Он лег на диван в комнате, я прикрыла шторы, шелковая плоть которых слабо колыхалась от движения воздуха, присела рядом с ним на краешек дивана. Он лежал неподвижно, пытаясь родить мысль, а вернее, выудить ее из информационного хлама, в котором он привык жить. Наконец, что-то стоящее зацепилось за крючок его попыток:
-Лялечка, Куколка, Кошечка, а скажи мне, почему ты уверена, что получаешь знания от Вселенной, а не выдумываешь их в своем уме? – голос его стал вкрадчиво-ласково-покорным.
-Смешной. Ты можешь отличить живого человека от неживого, скажем, когда прикасаешься к нему?
-Ну.
-Так и я отличаю живое знание от мертвого. Они по разному пахнут. От них разные ощущения…Как свет солнца отличается от света лампы, как пространство отличается от шкафов, забитых хламом. Знание – это живой росток, выросший на бескрайнем поле информации.
-Ну все. Все. Хватит! Иди, пиши стихи. Будешь иметь успех.
-А ты?
-А я буду прислушиваться ко Вселенной.
-Прежде хлам свой разбери, а то он экранирует. Вчера рылась в твоих книжных саркофагах. А там всякая ерунда – одна мысль занимает сто страниц печатного текста. А еще куча носков и ни одного парного, а еще нашла супницу общепитовскую, а еще…
-Ляля, Кука, Коша, если ты такая умная и знания напрямую получаешь, то зачем тогда книги читаешь?
-Я смотрю, как это знание выглядит в разных кодировках. Ведь у каждого человека свой язык. И в каждой книге я вижу - ощущаю - нахожу присутствие этого знания.
-Так ты признаешь, что книги нужны?
-Да. Они нужны для сохранения знания. Но получать знания оттуда – это все равно, что отказаться от своей молодости, от жизни. Подцепить вирус старости со всеми из него вытекающими немощными последствиями.
-Книги – это источник.
-Мертвой воды… Пить ее имеет смысл только тогда, когда есть вода живая.
-Что ты смыслишь в смыслах?
-Все, что не настоящее, то уже прошлое. Любое знание, возникнув, тут же умирает и становится прошлым. Так зачем пытаться оживлять мертвеца? Не лучше встать под поток живого знания «здесь и сейчас» и получать его от Вселенной. Напрямую. Соединить энергию жизни с энергией знания.
-Ну ты прямая- упрямая… Лучше- хуже…Стой…
-Что?
-Я только что получил информацию. Оттуда, - он многозначительно приложил палец к губам, - Обаму убьют.
-Только и всего?
-А ты завтра заболеешь, закрой окно. Холодно.
- «Зомби-зомби…Мой милый зомби…У тебя задвигались ручки и ножки…» Я не заболею, а Обама пока не излучает страха безнадежности. Ты в мертвом канале…Твои знания просто измышления твоих мозговых извилин – непарные носки, пустые тексты, общепитовский суп-мешалка… Хочешь, расскажу тебе как живой канал открыть?
-Все-все! Оставь меня в покое. А то я наберу 03!
-Хорошо, - я подскочила пружиной с дивана и ушла обратно на кухню пить чай.
Пожалуй, я сварю себе кофе, чтобы поднять тонус. А то слишком много сил уходит у меня на контакт с Моим Мозгом.
Он никак не может смириться с тем, что я хочу снять наш с ним корабль со ржавых якорей, вплавленных в мертвые скалистые берега.
Я не против якоря. Это важная деталь корабля жизни. Но кроме нее есть двигатель и штурвал.
Море живой воды будущего-настоящего зовет меня, манит…
У меня хватит сил сорвать все якоря.
Но мне без лоцмана далеко не уплыть.