Акулина – вот какое удивительное имя дал второму своему ребенку Семен Линский. Первым родился Антошка, ему уже исполнилось семь лет, когда появилась сестричка. Отца мучили фронтовые раны. Чаще и чаще он оказывался в госпитале для ветеранов войны. По ночам снились кошмары и, как светлый лучик среди дымов, пожаров, стрельбы – фигурка медсестры, вынесшей его с поля боя. Не один первый и не он последний выжил, благодаря этой невзрачной девчушке, но Семену ее имя помнилось сквозь года, как музыка, он произносил его с благоговением: «Киля, Киленька, Акулина…»
Даже не пытался после войны найти ее, но из памяти вычеркнуть не мог. Его жена Лиза была кроткой женщиной, немногословной и замкнутой. К его воспоминаниям относилась понимающе, как врач к прихотям больного. Во время недомоганий подменяла его на работе, он был учетчиком на ферме, где жена работала ветврачом.
Супруги растили детей бережно, кропотливо, хоть и одаривали подарками, но давали понять, откуда берется достаток. Поэтому Антоша, едва закончив учебу, стал подрабатывать помощником бухгалтера в колхозе, затем поступил на заочное отделение экономического факультета. Отличницей в учебе была и Акулина, хотя очень комплексовала по поводу своего имени. «Килька-консерва!»- издевались мальчишки. Тем не менее, у нее первой еще в девятом классе начались тайные симпатии. Мальчик-тихоня из параллельного 9-Б – Женя Карамушка – писал ей записки, назначал встречи. Все держалось в тайне и стало известно лишь на выпускном вечере. Евгений ни на шаг на балу не отходил от девушки, ухаживал галантно и красиво. Киле он напоминал юного Лермонтова – задумчивый и печальный романтик с ранним пушком над верхней губой, немного угловат, но прямой, как струна, пластичен, гибок. Увлекался подводным плаванием. Благо, глубина речки в селе позволяла развивать спортивные способности.
Именно на выпускном девочке впервые показались звучными собственные имя и фамилия, когда директор отчетливо, на подъеме произнес:
- Золотая медаль за отличную учебу вручается выпускнице Акулине Линской!
Смущенная и радостная она поднималась на сцену под аплодисменты присутствующих, дрожащими руками брала аттестат из рук директора и огромный букет цветов от Жени, поднявшегося вслед за ней.
Отец по-прежнему болел, мать ухаживала за ним, моталась на работу и с работы, брат уехал в город и там женился. Киле приходилось самой делать выбор: оставаться возле родителей, или ехать учиться, на чем настаивал и Антон.
У Жени вопрос поступления наполовину был решен. В школу для агитации приезжали преподаватели техникума автодорожного транспорта и он дал согласие на поступление, серьезно готовился к экзаменам. Встречи между парнем и девушкой стали редкими, но их отношения от этого не охладели, а наоборот – становились страстными и горячими.
Как-то им довелось встретиться в городе, когда они оба уже начали учебу: Киля поступила на филфак, а Женя – в автодорожный. Ясное дело, паренек не зевал: улучил удобное время и поджидал свою ненаглядную у входа в университет. Она обрадовалась и, взявшись за руки, молодые побежали к трамваю.
Пара облюбовала себе место на набережной, там, где было безлюдно и на острые камни одна за другой наваливались огромные серые волны. Противоположный берег реки был почти не виден: то ли смог его укрывал, то ли речной туман. Чайки, крикливые, прожорливые, носились над волнами, садились на прибрежные камни.
Женя держал в ладонях руки девушки, пытаясь дыханием согреть их - осенняя прохлада, поздний вечер… А, может, и по другой причине Киля дрожала всем телом. Парень снял куртку, накинул ей на плечи, они присели на крупный камень и уста их слились в безудержном поцелуе. Словно во сне девушка ощущала на себе приятные прикосновения любимого, чувствовала, что его руки ищут ее самые сокровенные места все настойчивей и требовательней. Но сон как-то сам по себе оборвался – подул ветер, очередная волна, разбившись о камни, обдала их мелкими брызгами.
Киля отстранилась от побледневшего Жени. По-прежнему глубоко дыша, сняла с плеч куртку, выпрямилась и устремилась прочь.
- Куда ты? – хриплым голосом переспросил парень.- Погоди! Ведь мы оба этого хотим…
- Ты уверен? Не надо решать за меня, ладно?
- Уверен, что ты чувствуешь то же, что и я… Послушай, мы – не дети. Меня заберут в армию, а у тебя на курсе найдется кто-нибудь другой. Ты ведь теперь такая видная – Акулина Линская, даже в городской газете твой портрет напечатали: отличница, активистка… Куда мне до тебя? Недостоин…
- Ну, что ты несешь? – приостановилась близ парапета Киля. – Никого, кроме тебя, у меня нет и не будет. Только всему свое время. Мы не должны…
- Что не должны? Давать волю своим чувствам? И сколько же их сдерживать?
- Вот ты какой, тихоня! Недаром говорят…
- Да! В тихом омуте черти водятся! А ты не знала, что мужика можно довести до кипения? Да тебе наплевать на то, что я ощущаю! Ты – бесчувственная!
Женя отбросил в сторону куртку, снял ботинки и рванулся к реке. Киля не успела сообразить, что происходит, как разгневанный юноша с головой скрылся под пологом набежавшей волны.
В недоумении девушка застыла на месте, пытаясь угадать намерения Женьки. Этот поступок совершенно не соответствовал его характеру и прежнему поведению.
- Что ты надумал? – бормотала Киля, присматриваясь к волнам, скрывшим с глаз знакомый силуэт. На секунду вынырнул вздувшийся пиджак и снова скрылся из виду. Раздумывать было некогда, девчонка рванула с себя одежду, сбросила туфли, побрела вперед, обходя острые камушки. Будто иглами пронзило все тело – вода ледяная, судороги сводят ноги, но Киля резко погружается в пучину с раскрытыми глазами. В глубине трудно что-либо разглядеть, но руки внезапно наткнулись на что-то скользкое – волосы! Голова, плечи… Нащупав подмышки, потянула непослушное тело к себе, вынырнула на поверхность, жадно вдохнула воздух, нечаянно заглотнув его с водой, и поплыла к берегу. Женьку тащила за волосы, как учили в школе, чтобы утопающий не увлек за собой спасателя.
Через несколько минут все самое страшное уже было позади. Женька, откашливаясь, выплевывал воду, стараясь не встречаться взглядом с Килей. Она укутала его двумя куртками, сама сидела в брюках и тоненьком свитере, не ощущая холода. Оба молчали, раздумывая каждый о своем.
В осеннем небе начали мигать первые звезды. Женька потер мокрые волосы, скривился от боли:
- Ну, ты же и сильная! Чуть мудрые волосы не отодрала от глупой головы…
Оба несмело хохотнули, будто боясь нарушить возникшее примирение.
- Прости… - едва расслышала Киля в темноте.
Пододвинулась поближе, пытаясь понять, каково ему в мокрой одежде.
- Идем к трамваю, - предложила девушка.
Встала, протянула руку. Поднялся и Женька. Слегка пошатываясь, будто пьяный, оперся на ее плечо, едва передвигая окоченевшие ноги.
«Боевым крещением» называла потом Киля это ночное купание. Оно раскрыло им обоим не известную ранее сторону характеров, показало упрямство нрава, горячность, вспыльчивость. Кому-то нужно было стать уступчивей, покладистей. Эту участь девушка взяла на себя. Она возвратилась к матери, бросив учебу. Не только из-за прихоти и недоверчивости Женьки, - отцу становилось хуже. До зимы он уже не дожил.
Отслужив в армии, Евгений предложил Акулине выйти за него замуж. Уверен был в положительном ответе, хотя в душе еще носил чувство вины и стыда перед любимой.
Расписались, в узком кругу родственников отметили событие бракосочетания и начали семейную жизнь, как все: работа, дом, усадьба. Жили с тещей, изредка наведывался в гости Антон со сворой ребятишек. Вместе сажали картошку, обрезали сад, ставили забор…
Молодая жена замечала, что мужу неловко перед ней, будто он однажды показал ей свою слабость и теперь вынужден тяготиться этим. Прежней пылкости в их отношениях уже не было, и душа Акулины замирала в смутном предчувствии: будто бы Женька с ней и в одночасье на расстоянии.
Именно в этот непростой и непонятный период нужно было набраться сил и терпения, как-то перебороть себя. Но Женька не особо старался. Как-то перехватил пылкий взгляд заведующей почтовым отделением Асеньки Ивановой. Глаза у нее - темно-синие, ресницы густые, закрученные кверху. Опустит веки, а они торчат, как нарисованные. Стал заглядывать почаще на почту. Подождет, пока Ася отпустит посетителей, пока соберет для отправки письма и бандероли, оформит документы. А потом подходит к ее окошку, нагибается к узкому прилавку, кладет голову на руки и смотрит. Темно-синие омуты влажнеют, зажигаются таинственным светом и манят, манят…
Побежала Киля в контору, чтобы начальству пожаловаться: муж вовремя не приходит с работы, загулял другой. Может, найдут на него управу? Килину исповедь слушала пожилая женщина, председатель профкома. Внимательная, собранная, строгая. Глянешь на такую и думаешь: вот кто поможет все по полочкам разложить.
- Если я в чем-то виновата, пусть скажет мне! – с жаром говорит Акулина. – Но он же молчит, уходит – и все. Возвращается – боюсь и словом обмолвиться, чувствую, что вот-вот исчезнет совсем, перевезет вещи к ней, к этой Ивановой, черт бы ее побрал!
Начальница смотрит в Килины глаза, наполненные слезами, и проникается солидарностью: вот они какие, мужики, пока не нагуляется – нельзя жениться… Обещает помочь, поговорить с Евгением. Это ж не дело так вести себя с молодой женой!
А Килю будто за язык кто-то тянет: раскрывается перед женщиной на всю, про тот памятный случай на реке рассказывает. Мало того, сгоряча жалеет, что спасла его на свою голову. Слезы стекают по щекам и капают, отсвечивая на солнце:
- Понимаете, все не так просто. Тут у меня есть подозрение…
- Что? Подозрение еще на кого-то?
- Нет, я не о том, - всхлипывает Акулина. – Видимо, семья пополниться должна…
- Так это же меняет дело! – оживляется начальница. – Идите домой, я все беру на себя. Он ничего не знает о вашем положении?
- Не знает, - нехотя ведет плечиком Киля. – Я и сама не уверена. Может, это и не так, врачу еще не показывалась…
- Мигом в больницу, слышите? Одна нога здесь, другая – там!
Пока молодая женщина прикрывает за собой дверь, пожилая уже берет телефонную трубку:
- Алло! Почтовое отделение? Мне – заведующую!
В этот же день Евгений явился домой вовремя. Преодолевая волнение, едва переводил дух. Из-за спины несмело достал букет бледно-розовых хризантем:
- Киля! Это тебе… Надеюсь, аллергии не вызовет?