МАТЬ

      
                МАТЬ
      
         Я - мать. Мать своего сына. Не знаю, много это или мало, для кого как. Для меня - вся моя жизнь, как бы я ее ни прожила.
         Начиналось все как обычно - с любви. По любви и замуж вышла. Хотя, говорят, наоборот, когда по расчету - лучше. Муж попался мне непутевый - пил. Да как-то особо путевый никто и не встретился. Хотя нет, был один еврей. Познакомились, когда в Москве работала, на заводе по лимиту, в 72-ом, кажется, году. Вот только не приглянулся он мне -внешне был простоват, к тому же и ростом не вышел, а я любила ребят статных, высоких,  хороших собой. Так ведь и сама я была почти красавица: блондинка, глаза в пол-лица, ну и одевалась так, что прохожие заглядывались. На танцах и в компаниях всегда - первая заводила. Вобщем, знала я себе цену, что и говорить.

         В Москву поехала - думала, пригляжу кого, да и жизнь налажу. И года не проработала, как тетка из Владивостока предложила мне перевестись к ней в город на рыболовецкое судно, тоже по рабочей специальности: зарплата побольше, условия получше, да мужичков много, глядишь - и приглянется какой ладный. Чего тянуть кота за хвост - 22-ой год уж шел.
 
         Там-то я своего Гришу и встретила. Молодой, высокий, ладный. Красиво говорил да  хорошо пел - заслушаешься. Вот и сыграли свадьбу. Привез к себе в советский тогда еще Фрунзе, столицу Киргизии, с родителями познакомить. Там и предложили они нам обосноваться. Мать его, как оказалось, сильно пила. И отец тоже пьющий. Что уж тут поделаешь? Моя мать пила тоже, отец погиб из-за пьянки, а мы все (пятеро детей нас) выросли и ничего - никого больше положенного пить не тянет. Думала, и с Гришей пронесет. Не пронесло. На втором году совместной жизни начал он злоупотреблять, и уж тогда - все семь лет, пока вместе жили, до последнего дня его жизни. Он и погиб, прыгнув с балкона на балкон к соседу футбол посмотреть - заперла его пьяного-то в квартире, думала, никуда в таком состоянии не денется. Ошибалась я…

         Сыночку моему, Сереженьке, было тогда пять лет. Вот и началась с того момента наша с ним самостоятельная жизнь. Растила его, старалась: одежда, игрушки, велосипед - чтобы не хуже, чем у других. Работала на двух работах, чтобы еще и долг за квартиру выплатить, кооперативная квартира-то была.
 
        Сыночек рос да радовал, послушный, все со мной да со мной. Следила, чтоб учился, чтоб во дворе и в школе не обижал никто. Подрос - стал техникой интересоваться, и увлечение появилось - сначала велосипед, а потом и мотоцикл. Все думала, вот выплачу долг за квартиру - куплю парню мотоцикл, все не болтаться без дела во дворе.

         В таком вот состоянии и застала нас перестройка. Тогда русских начали из многих союзных республик выгонять. Пошли волнения и в Киргизии. Что делать да как быть? Только долг за квартиру выплатила, все вроде, как у людей - подруги здесь уже, работа хорошая, в милиции. Я-то ладно, а сын-то! Я за него, за Сережку переживала - молодой, здоровый (15 лет уже парню) -  компании да друзья. А тут такая обстановка, вдруг скажут что или вечером кто пристанет. Убьют - и виновных не сыщешь. А он один у меня, кровь и плоть, вся надежда, вся жизнь моя в нем.

         Так и было принято решение уехать на родину, к матери на Тамбовщину. Квартиру вот только надо было продать как можно скорее, уж за сколько получится (русские тогда продавали жилье за бесценок), ну и купить на Тамбовщине домик или квартиру - на что хватит.
         Подруга моя Амина чуть ли не в голос тогда кричала:
-Таня, ну куда ты поедешь! У тебя же здесь все: работа, я… А там - ты сама говоришь: мать у тебя пьет, о сыне подумай - Сережка сопьется там у тебя!
         Эх, Амина, не береди ты душу. Кабы все были такие как ты! Ведь неизвестно где гром грянет, где судьба достанет: не то в чужих краях, не то на родине…

         Вот и на работе сказали: никуда не отпустим - хороший ты работник. Что на родине будешь делать, да и кто ждет тебя там? Все так, да приняла уже решение, назад ходу нет. Страх за сына пересилил. Сын-то - он ехать, конечно, не хотел - здесь друзья да приятели, да столица, а там - хоть и бабушка и родственники, а всё деревня, считай, по сравнению-то с Фрунзе. И перед родными неудобно получается - была вроде устроенная: при работе, да при квартире в центре столицы, хоть и союзной республики.

        Амина и взяла на себя все хлопоты по продаже квартиры. И ведь продала практически по своей цене. Так что бог помог - были деньги и на жилье в поселке и на начальный какой-никакой, а бизнес.

   Родина встретила неласково. Начались проблемы, которых не ожидала. Оказалось, нам с сыном, имеющим прописку в Киргизии, нужно было получить российское гражданство. В паспортном столе сказали, что у нас будут проблемы, тем более что сын родился на территории бывшей союзной республики. Бог ты мой, откуда ж проблемы, если я в Советском Союзе всю жизнь прожила, здесь же родилась, на территории Российской Федерации, на Тамбовщине? И почему должна я получать гражданство, если от него не отказывалась? А сын - тот вообще - с него-то какой спрос? Сам что ли он решение принимал, где родиться ему? Ведь и восемнадцати еще мальчишке нет, несовершеннолетний же он, куда мать - туда и дитя. Да только слушать меня в паспортном столе никто не захотел.

  Куда ж деваться - собрала кучу бумаг, сдала. Через какие нервы прошла - вспоминать не хочется. Скажу только, что новый паспорт выручила я через четыре месяца (а должна была через месяц после подачи документов), и то после того только, как сказала, что не уйду никуда, пока паспорт не отдадут. Ну а сын… Сын стал гражданином России два года назад, а ему сейчас тридцать… Знающие-то люди объяснили мне потом, что должен был он получить паспорт через месяц после подачи документов, как и я, на основании того, что мать его - гражданка России. Так что трудное оно оказалось, счастье-то на родине. А проблемы эти пусть останутся на совести тех людей, которые их создавали, Бог им судья.
               
   А вот квартиру купить я не успела - пока поехали мы с Аминой челноками в Китай, грянул кризис 98-го года. Жилье быстро поднялось в цене – я и глазом моргнуть не успела. Много наших людей тогда остались без гроша в кармане, а я - без надежды на собственный угол.

       Помню, мать моя встретила новость без особого «энтузиазма», но сдержанно (еще и не такие вести приходилось в жизни слышать), скупо бросив: «Что ж, живите». Видно, говорит, судьба у нее такая – на старости лет жить по трое в комнате.

       Так и жили, вроде бы и ничего, пока не явился к матери мой брат - тоже насовсем, потому как семейная жизнь его не заладилась. С женой разошелся, квартиру оставил бывшей жене с дочкой, а сам собрал чемоданчик - да и к матери (куда ж еще?). Брат как-то быстро запил, да стал вдруг кидаться на мать, обвиняя ее, что жить не научила, да не хорош собой вышел, что вот, мол, поэтому-то им жена и пренебрегла. Только я с ним и справлялась (другие-то родственники не связывались), а мать - так еще и защищала: каков бы ни был, а сын. От такой вот жизни в скором времени выхлопотала нам с Сережей комнату в общежитии. Душ на четыре этажа, туалет в конце коридора. Да что ж делать? Надо как-то жить. Надежда еще была, что бизнес позволит как-то денег подзаработать на квартиру-то, да пока все не получалось.
 
       Купила сыну мотоцикл - просил, да и жалко его, не я - так кто ж ему купит? Родственники говорили: зачем такой дорогой покупаешь? Ведь даже жилья нет. Сначала мотоцикл, а потом и машину попросит - тоже покупать кинешься? Да была бы возможность, и машину бы купила. Все бы отдала, лишь бы он счастлив был, занимался делом, а не водил бы компании дурные.

       Мало-помалу разбираться начал парень в технике. Сам стал разбирать мотоцикл, а потом и собирать, другим помогать ремонтировать. И пошел слух по поселку, что золотые руки у моего мальчика. Видно, не зря вкладывала в него, да поощряла тягу к технике. Так потихоньку продал мой Сережа свой очередной мотоцикл, и купили мы ему подержанную машину (восьмерку). Стал он и в машинах разбираться. Мог отремонтировать или собрать новую, себе или кому на заказ. Люди обращались все чаще. Так и начал мой сынок сам зарабатывать, какую-никакую, а копейку в дом приносить. Много у нас не заработать было - местность-то маленькая, да и люди на Тамбовщине нашей все сплошь не богатые.

       И все бы ничего, девушку он присмотрел себе хорошую, симпатичную (ох и красивая пара!), ну да как видно, не за тем мы на этой Земле, чтобы радоваться за нас самих да за детей наших.
 
       Однажды приезжаю я из Москвы с товаром (Китай остался в прошлом) - никто не встречает, а Сережки моего дома нету. Час жду, два - нету. Приходит друг его - хороший, нормальный парень. «Так и так, - говорит, - теть Тань, в розыске твой Серега». Отвозил какого-то мужика (как выяснилось, местного авторитета, которого в этот же день убили), сам, да на своей машине. И как узнал мой Сережа про это дело - ударился в бега. Так что, мол, скрывается он сейчас. Выяснила, где скрывается, и в чем была, прихватив кое-какие оставшиеся деньги, рванула к Сереже. Товар оставила на пригляд соседке. Вот с этого момента и пошла у меня жизнь, по сравнению с которой прошлая (как мне тогда казалась, нелегкая), показалась раем.

       Начался тогда поиск подозреваемых и свидетелей по делу об этом убийстве. Сначала скрывались мы с Сережей у дальней нашей родственницы под Тамбовом, считай, на ее иждивении. Без особой надобности и на улицу не выходили. Вскоре надоело это, и деньги нужны - я же не работала это время. Вот и родственница эта слово за слово – не то чтобы попрекать начала, а беспокойство высказала, что, мол, не дай бог вот так найдут, а я вас укрываю – так «статья» тоже. И то правда. Уехал тогда Сережа к другу в Мичуринск. Да только недолго пришлось пожить ему у него – сдал его кто-то. «Друзья» и сдали. Но зла на них он не держит. Как вышло – так вышло. Сам ведь он собирался идти в милицию и  объявляться, но обстоятельства опередили малость.
         
  Забрали моего Сережу. «Раз скрывался, - сказал следователь, - значит виновен». Предъявили обвинение - соучастие в заказном убийстве, да еще организованном группой лиц. Срок светил что ни на есть - 10 лет строгого режима. Вот тебе и молодость, вот тебе и силы, вот тебе и первая любовь, а мне - спокойная старость.

      Надо ли говорить о том, что предстояло мне вытащить моего Сережу любой ценой, а иначе – зачем мне эта жизнь? Нужен был хороший адвокат. Приятели его (кое-кто из тамбовских авторитетов) посоветовали такого адвоката - московского, со связями, да обещали посодействовать, чтобы был Сережа в СИЗО «в авторитете», и если уж не повезет, так чтобы хоть в тюрьме «хлебать» не пришлось. Обещание свое выполнили.
 
      Адвокат действительно оказалась женщиной грамотной и со связями, но и брала, конечно, дорого. Господи, помоги мне заработать эти деньги, не могу же я оставить своего ребенка пропадать в тюрьме! Нужны были деньги, большие деньги, которых не было. Оставалось одно - ехать в Москву и устраиваться торговать на рынок.

      Знаю, многим москвичам не нравится, что так много приезжих в их родном городе, да только куда ж нам еще деваться? Одна ты у нас, Москва, кормилица. Больше ведь нигде таких денег не заработать.

       Приехала. Позвонила своей подруге, с которой работали когда-то в молодости, до замужества еще, на заводе по лимиту. Ей как раз недавно квартиру дали. Если б тогда не уехала из Москвы-то во Владивосток, то и у меня сейчас уже квартира в Москве была. Да кто ж его знал-то тогда, что так она жизнь сложится: знать бы где упасть - соломки подстелил.

      Устроилась на рынок. Сначала на Черкизовский, потом и на других всяких пришлось потрудиться. Получала неплохо, только ведь деньги-то все адвокату шли. Как ни приедет в Тамбов - так пять тысяч рублей (около тысячи долларов по тем расценкам) нету: проезд только в СВ туда и обратно, да обязательно каждый раз новые тапочки (одноразовые, считай), да на руки… А все равно не хватало, так и приходилось перехватывать по знакомым. Эх, думала ли когда-нибудь, что буду вот так работать, как в бездну! И ведь не укроешься, не спрячешься и не откажешься от всего от этого - кто же сыну поможет, кроме меня?!

      На всем экономила, ходила кое в чем, один плащ - на весну и на осень, одни сапоги, сумка из кожзаменителя, ну и тому подобное. Торговала и одеждой, и обувью, и рыбой, и овощами, и печеньем. Да только на одежде много не заработаешь - и так уже недешево стоит. А вот с продуктами - тут легче, на целлофановых пакетиках можно по рублю со штуки рублей сто в день иметь. А покупатели еще как начнут считать да выяснять, откуда лишний рубль взялся, да высказывать мне, почему не предупредила, что пакет – рубль. Оно и понятно, все стараются сэкономить, время такое - лихое. Эх, люди, не приведи вам бог оказаться на моем месте…

      Всякое бывало, вспоминать тошно. Двенадцать часов на морозе, в валенках и варежках – череп отваливается, хочешь – не хочешь, есть покупатели – нет покупателей, а стой, выбирать не приходится. Кажется иногда – не со мной это было. Сейчас думаю, чем же заслужила я такое? А тогда не думала ни о чем, нет. Жила от суда до суда, от передачи до передачи, и надеждой, что увижу я своего сына свободным. Так и выжила. Здоровья вот только ушло за то время как за полжизни: ноги с той зимы, что в валенках провела, болят до сих пор, да поясница отнимается. Бывало, что и не доплачивали хозяева, а то и вовсе не платили. А спорить да настаивать на своем начнешь - так можно и пинком под зад получить, бывало и такое. И ведь куда денешься? И пожаловаться некому - терпеть только, да хозяина менять.

      От той первой подруги пришлось съехать - сколько можно, да и кому понравится - в однокомнатной квартире вдвоем, еще и с совершенно чужим человеком. От другой - к третьей. А то и с мужчиной каким сойдусь: надеялась, может, замуж выйду, а если человек хороший попадется, так будет и сыну куда вернуться. Да только как узнавали, что без прописки, что сын под следствием, так интерес ко мне и угасал. Что же, их понять можно: кому они нужны - чужие-то проблемы?

      Время шло, и Сережу моего из Тамбова этапировали в Москву, так как дело приобрело статус федерального. Час от часу не легче. Но адвокат сказала, что лучше Москва, чем Тамбов, потому что ей в Москве-то проще все вопросы решать, ну и порядку в Москве больше. И надо, говорит, его из статуса подозреваемого переводить в статус свидетеля. Вобщем, опять деньги…

      Постепенно сдвинулось дело в Москве с мертвой точки. Виновных вроде нашли. Но сына пока держали, не выпускали, выясняли причастность и степень участия.
      Ни о чем другом, кроме как о том, чтоб найти спасение своему сыну и думать не могла. Лезла людям в глаза, выясняла, что да как, может, кто помочь в состоянии, или у кого какие знакомства в прокуратуре или милиции,связи. Даже на авторитета вышла одного московского. Сказал он только, что очень сочувствует, но вопрос этот не простой и чем помочь - не знает.

  А тут еще половина зуба откололась. В другое бы время - проблем-то - очередной поход к стоматологу. А в моей теперешней ситуации - целая катастрофа, лишнюю-то копейку на сторону заплатить. Так я ее «Моментом» обратно приклеила, чтобы денег на врача не тратить.   
    Решила дать взятку следователю. Собрала сколько смогла - 25 тысяч рублей, больше - вообще никак. Выяснили, под чьим руководством дело, и пошла на прием. Честно говоря, готовилась к худшему. Но, видимо, бог решил помочь мне на этот раз. Полковник этот нормальным мужиком оказался. Сразу сказал, что вины моего сына в этом деле не видит, а также что возможно изменение меры пресечения на время, пока следствие продолжается. Да и понял он меня как мать - у самого, говорит, дети, разве ж можно предсказать, какая опасность их поджидает. И от взятки отказался. А я-то думала, все они там берут, и что с моей проблемой к таким-то людям без денег и подходить бесполезно.   

      И вот, наконец, настал тот день, когда смогла я забрать своего Сережу из изолятора. Пришла. Села в предбаннике и жду. Вышел. Рубаха навыпуск, рукава не застегнуты. Бледный, заросший щетиной. Ну здравствуй, сын. Стоптала я, как в русской сказке, семь пар железных башмаков, пока тебя вызволила. Да не жалуюсь - видно, судьба такая.
      Вышли. Иду сзади, любуюсь, боюсь и движенье его пропустить. Не дай бог, увидит слезы. Оборачивается.
      -Мама, где ты там?
      Иди, сын, я за тобой.