«Happy birthday!» Модерновая штучка легла на мою ладонь.... И я погрузился в инструкции, нырнул за помощью в Интернет, - а к вечеру меня уже одолевало младенческое желание тянуть всё в рот – мобильника. Гости? Замечательно! Буду пробовать!
Снимаю улыбки, выпивку, закуску, поздравительные тосты, обсуждение мирового кризиса. Я в дискуссии – тема, понятное дело, драчливая. Но вспомнил о мобильнике. «А причем здесь папаха Сталина?» - подзуживаю и нажимаю на запись…«Вот вам конкретный пример, как человек из дерьма выбрался: не весь «мех» оказался первосортным, а ведь скорняк добротную судьбу из него сшил! – не зря именно ему доверили реставрировать папаху Вождя», - голос слышался чётко, и я остался доволен записью.
Спустя неделю я оказался на концерте английского пианиста Фреди Кемпфа. После основной программы Фреди играл на бис. Один раз сыграл, второй - публика всё не отпускает - и, видимо, уже утомившись, пианист объявил: «Последний этюд Шопена». Жена у Кемпфа русская, и он, чувствуется, говорить по-русски умеет, даже акцент не очень сильный, но вот смысл.... Итак, музыкант сел за инструмент, а я нажал на кнопку записи. Потом в тихой обстановке прослушал - хорошее качество, даже, можно сказать, отличное. Вот и коллекция набирается: уже есть история о скорняке, есть этюд Шопена. Я перевёл указатель на начало списка и включил воспроизведение. В уши ударил мощный хоровой запев: «Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воспрянет род людской…»
Дальше привожу историю в таком виде, в каком она сохранилась в моей памяти.
Скорняк родился в городе летающих влюблённых и был впоследствии внесён в книгу почётных граждан (интересно, а Шагал?) теперь всемирно известного культурно-исторического места. В молодости, увлечённый марксистскими идеями, так раздул из искры пламя, что все его родственники бежали от пожара революции куда подальше - эмигрировали. Сам он, партийный активист, вместе с Советской властью принялся строить новую жизнь. Когда грянула Великая Отечественная, вступил в ополчение. Взрывом снаряда его контузило, осколком оторвало нижнюю челюсть и часть губы. Долго валялся по госпиталям, но один замечательный человек, профессор, восстановил с помощью протеза отсутствующее и придал лицу человеческий вид. После войны скорняк работал в Москве на меховой фабрике и своей предельной честностью мешал директору предприятия воровать. За это и пострадал: при проверке в опечатанном мешке вместо соболей оказались шкурки кроликов. Борец с хищением социалистической собственности попал в тюрьму, а его супругу, работающую в кремлевской больнице, уволили как жену врага народа. Год семья голодала. Но потом воров поймали. Скорняка выпустили, выплатили зарплату за год и ещё дали путевку на лечение.
Мой гость хорошо помнит своё детство у деда в доме на улице Маркса и Энгельса. Из окна большой коммунальной квартиры были видны Боровицкие ворота.