Дом Семеновых содрогнулся от жуткого утреннего происшествия. Каждый, из венценосной семьи принял эту угрозу на свой счет.
Ольга ходила не в себе, Иван курил в два раза больше. Максим изучал все вокруг подозрительно, нет-нет, ожидая подвоха. Ксюша, выставила мольберт на крыше, заперлась от Вики, и принялась выплескивать все свои переживания на картину. Виктория в это утро казалась немного медлительной и задумчивой. Вчера она больше не вернулась к Олегу, и от Макса ушла прямиком в свою комнату. Даша лежала в постели, не в силах открыть глаз, вокруг крутился Андрей, разрываясь между чисто человеческим желанием помочь девушке, и не подпускать к ней мужа, и пойти и нахвататься «горяченького» материала от семеновских гостей, что живо обсуждали утреннее происшествие в левом крыле.
Лена тоже казалась подавленной в это утро. Что если это был знак для неё? Что если кто-то из безумных поклонников все же добрался до нее?
Рязанов, который вообще с трудом переносил вид крови, не мог есть. Его тошнило уже от витающих по дому аппетитных запахов завтрака для гостей. Кроме того, ему не давала покоя мысль, а уж не Настя кого-нибудь подговорила подкинуть им труп?
Маша, качественно накачавшись валерьянки, явилась в отцовский кабинет, где ее уже ждал Скворцов. Парочка хмуро обсудила происшедшее, и принялись за работу, хотя обоим было не по себе.
Кажется, только на Наташу происшествие не произвело абсолютно никакого впечатления. Она лежала в постели, наблюдая, как медленно одевается Кирилл, и мучалась сомнениями. Что она делает не так? Почему он так холоден? Почему отказал ей сегодня ночью? Неужели, ее догадки – правда, и у него кто-то появился?!
Наумов молча застегивал рубашку, и, поймав внимательный взгляд Натальи в зеркале, произнес:
- Может, ты сходишь к родителям, и проведаешь их? На них лица нет…
Наташа села в кровати, и ее волосы рассыпались по плечам. Она сверлила спину мужа тоскливым, преданным взглядом.
- С ними все будет в порядке, - сказала она.
- Неужели ты так занята, что не можешь их навестить? – Кирилл оглянулся, и окинул Наташу насмешливым взглядом.
Семенова в шоке смотрела на ч у ж о г о Кирилла. Что стало с ним? Почему он так себя ведет.
- У тебя есть дела поважнее? – издевательски добавил он.
Наташа в два шага соскочила с кровати, подошла к Наумов, и загородив ему зеркало, кинула:
- У тебя есть любовница?
Кирилл опустил на женщину бесчувственный взгляд, и молча отодвинул ее от зеркала, как некий, ненужный предмет, продолжая завязывать галстук. Он не отвечал.
Глаза Натальи наполнились слезами.
Меж тем, Кирилл достал из шкафа так и не разобранную свою сумку, и быстро убрал в неё свою зубную щетку, бритву и прочие мелочи, которые распаковал только вчера.
- Что ты делаешь? – испуганно спросила Наташа, не веря своим глазам.
Кирилл поднял на неё прежний взгляд, словно только осознал, что Наташа здесь е с т ь. Он подошел к своей не названной невесте, взял ее за подбородок двумя пальцами, и, заглянув в ее глаза, полные слез, произнес:
- Прости, но я больше не люблю тебя. Я не хочу продолжать этот бессмысленный фарс. Я устал морочить тебе голову. Ты чудесная женщина, но… я не люблю тебя.
Какую-то секунду до Натальи просто доходили слова любимого человека. Они, подобно яду по венам, растекались по ее сознанию, образуя чудовищную, разрушительную форму маленькой смерти.
Семенова шарахнулась от Кирилла в сторону, оттолкнув его руку от своего лица, отошла в угол комнаты, и отвернулась к стене, прильнув к плоской сухой поверхности мокрым от слез лицом.
- Кто она? – чуть слышно спросила Наташа.
Кирилл тяжело вздохнул.
- Да нет никого, - устало сказал он.
- Я не верю тебе! – Наташа обернулась, и, сверкнув глазами, швырнула в Кирилла рамочкой с фотографией, на которой они были вместе изображены.
С глухим стуком рамка ударилась о стену, в метре от Кирилла, упала, и стекло над фото разбилось на маленькие кусочки.
- Что ты творишь?
- Ты думаешь, я ничего не вижу? Думаешь, я ничего не чувствую? От тебя несет ее духами! Твоя машина пропахла ее запахом! Я вижу, как ты смотришь на неё! Я чувствую, как ты реагируешь на ее приближение! Я ненавижу тебя! Ненавижу! – Наташа принялась швырять в Кирилла, все, что попадалось ей под руки, пока не опустошила все полки.
Наумов стоял, принимая ее обвинения, и побои. Он был виноват. Он желал получить по заслугам. Он только очень хотел узнать, о ком говорит Наташа. Неужели, она все поняла?
- Наташа, о ком ты говоришь? Я не понимаю, - он грубо врал, но понимал, только так, у него есть шанс хоть немного успокоить ее.
Семенова взметнула на Кирилла безумный взгляд.
- Не понимаешь? – страшно прохрипела она, - Не понимаешь?!
Наташа кинулась к большому свертку, что стоял у стену, обтянутый серой бумагой и стянутый шпагатом. Семенова судорожно сорвала с картины обертку, и швырнула портрет седьмой феи к его ногам.
- Я говорю о ней…
Наумов поднял на Наташу виноватый взгляд, не в силах больше скрывать правду, на секунду ему показалось, что все теперь не важно. На секунду ему показалось, что тяжелый груз пал с плеч, и можно жить дальше.
Мужчина взял свою сумку, и, кинув последний взгляд на Наташу, двинулся к двери.
- Прощай, - произнес он, захлопывая за собой дверь.
Наташа злобно швырнула в неповинную дверь огромной книгой, и упала на пол, не уставая рыдать.
Максим вошел в свою комнату, и опустился в кресло. Он не оставлял сегодня утром сигареты, не задумываясь о последствиях. Плевать, что скажет тренер, плевать, как он будет дышать через тридцать лет. Важно, что сигареты чертовски помогают расслабиться.
Труп собаки. Отказ Вики. Приезд Лианы. Все это с трудом умещалось в его голове, но выстроиться в нечто общее и единое эти три события никак не хотели. Потому что между ними не было, собственно, никакой связи.
Неожиданно в дверь чуть слышно поскреблись.
Максим нахмурился. Неужели, Лиана?
Мужчина быстро открыл дверь гостье, и недоуменно замер. На пороге стояла Вика. Бледная, кучерявая, в джинсах и простой белой майки.
- Доброе утро, - сказала она, - к тебе можно? Ты один?
Макс не мог не заметить, как Вика заглянула в комнаты, через его плечо.
- Конечно, проходи, - спокойно сказал он.
Куда подевался тон таинственного соблазнителя?
Макс по-хозяйски распахнул дверь перед Викой.
Девушка медленно вошла, внимательно изучая его берлогу. Здесь конечно, было гораздо чище, чем в его «любимой» квартире.
- У тебя светлая комната, - тихо произнесла она.
- Да, - согласился он.
Вика подошла к окну, и выглянула во двор. Несколько десятков машин никак не могли разъехаться внизу.
- Что там происходит? – спросила она.
- Отец отменил остальные мероприятия. Маме сейчас не в состоянии. Она растила Барса с младенчества…
- Понимаю… - Вика снова замолчала, выглядывая в окно.
Потом девушка решительно задернула штору, и, скрестив руки на груди, обернулась к Максу. Тот приготовился слушать.
- Я вчера думала… о нас, - собравшись с духом, начала она.
Максим затушил сигарету. И вновь обратив на Вику вопросительный взгляд, вскинул бровь, в безмолвном вопросе.
- Одним словом, я … - Вика подошла к Максиму, - я…
Она изучала его внимательное, сосредоточенное лицо, и решила больше ничего не говорить. Девушка притянула его к себе, и подарила горячий поцелуй. Второго приглашения Максиму не требовалось. Он жадно целовал ее лицо, утопая в ее роскошных волосах, и наслаждаясь неожиданным подарком. Она сама стянула с себя майку, потом сняла с Макса футболку. Пара судорожно дарила друг другу ласки, боясь, что сейчас кто-то из них остановит это безумие, скажет, что все не правильно, что они едва знакомы, что ненавидят друг, что сейчас, в конце концов, полдень, и солнечный свет бесцеремонно поглядывает на их обнаженные тела, сплетенные в страстных объятиях.
Максим, как безумный, прижимал к себе ее тело, понимая, что сейчас важен для него не сам секс, хотя он оказался очень даже хорош, а тот факт, что ее голова покоится на его плече. Именно об этой тяжести, он и мечтал, когда сделал предложение Лиане.
Вика, раскинув кудри по его груди, вскинула на Макса расслабленный взгляд.
- Макс?
Семенов посмотрел в ее лицо, и нежно поцеловал.
- Черт, Воробьева, мы с тобой созданы друг для друга, - хмыкнул он, и потянулся за сигаретой.
Вика тихо засмеялась.
- Почему? – спросила она.
- Ну, во-первых, ты быстро и бесповоротно принимаешь решения. И, надо сказать, верные.
Вика снова засмеялась.
- Во-вторых, ты чертовски сексуальна в джинсах и майке.
- А в-третьих?
- В-третьих, такой нагоняй, что ты устроила мне в той статье, я получал, разве что от мамы…
Они снова засмеялись.
Вика расслабленно потянулась, и села.
- Ты куда? – нахмурился Макс.
- Мне нужно в туалет, - откликнулась она, и быстро натянув его футболку, шмыгнула в ванную комнату, совмещенную, собственно, с отхожей комнатой.
Едва за Викой захлопнулась дверь, в комнату вошла Лена.
- Эй, какого дьявола ты делаешь в постели? Уже обедать пора, ты что спал?.. – Лена смолкла, при виде женского белья, что небрежно свисало со спинки кресла, и заинтересованно вскинула бровь, - И кто твоя новая пассия? Надеюсь, не Лиана? Эта шлюшка меня раздражает…
Макс молча смотрел на сестру, не желая делиться с ней, в первый раз в жизни.
- Ну что ты молчишь?
- Тебе не кажется, что ты не вовремя? – устало, спросил Макс, затушив сигарету.
- Да брось ты, я твоя сестра, - Лена села в кресло, небрежно скинув Викино белье на пол, - так кто она? Неужели эта курчавая журналисточка? Браво Макс! Ты все же ее приручил? Молодец! Всегда слушай моего совета. За хороший секс она будет писать о тебе все, что ты попросишь…
Дверь в ванную комнату медленно открылась. Лена оглянулась.
- Ах, я все же угадала! – холодно улыбнулась она, - Что ж, Макс, прими мои поздравления! Ладно, я пойду, раз у вас такие дела… - и Лена тут же скрылась, словно явилась столько для того, что бы уничтожить этот прекрасный момент…
Максим взглянул на Вику. Та сразу как-то похудела, и его футболка болталась на ней. Девушка подошла к креслу, и быстро надела белье, потом джинсы.
Семенов быстро надел халат, чувствуя, ощущая приближение бури. Неужели она там все услышала? Всю эту гадость, что говорила Лена?
- Вика?
Девушка натянула майку, пряча от него взгляд, и двинулась к двери.
- Вика! – Макс поймал ее запястье.
Воробьева подняла на него мокрые от слез глаза и ударила по лицу. Голова Максима дернулась по траектории, и жар разлился по щеке.
- Больше никогда не подходи ко мне, - ледяным голосом сообщила она, и вырвав руку из его хватки, быстро пошла прочь.
Максим двинулся за ней.
36.
Маша внимательно изучала диаграмму, Сергей не казался таким увлеченным. Он вообще пребывал в некоем недоумении. Вчерашний вечер даже ему показался волшебным. А она ведет себя так, словно ничего не было вообще. А он понадеялся, что уже на пол шага приблизился к победе. Теперь-то Скворцов понял, что Семеновская душа требует особого подхода, или большой любви.
- Маш?
Девушка недоуменно взглянула на Скворцова. Кажется, прежде он ее никогда по имени не звал.
- Я вас слушаю, - как можно более официально отозвалась она.
Скворцов, скрыв недоумение за ехидной ухмылкой, воззрился на девушку.
- Ты всегда так делаешь?
- Как? – непонимающе она округлила глаза.
- Ну, после свидания с парнем, ты всегда делаешь вид, что ничего не было?
- Я на работе. А работа не имеет ни какого отношения к моей личной жизни, это, во-первых, - Маша поискала на столе какой-то график, и таблицу, и вернулась в кресло, - а во-вторых, я просто тебе подыграла. Это ведь просто игра, ты забыл?
Скворцов нахмурился.
- То есть то, что было вчера, ты воспринимаешь, как нечто не стоящее внимания? – он грубо выхватил бумаги из ее рук, и, отшвырнув их в сторону, присел около Маши на корточки.
- А что вчера было такого особенного?
- Не надо изображать из себя неизвестно кого! – Скворцов разозлился по-настоящему, и Маша поздравила себя с первой маленькой победой. Он теряет самообладание, это ей только на руку, - Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Маша взглянула на Сергея.
- Давай обойдемся без выяснения отношений, хорошо? И потом, не было ничего, достойного нервотрепки сейчас. Оставим это на потом, хорошо? Нас все еще ждет работа, - сказала Маша, и, склонившись к Скворцову, легко поцеловала его в губы, - ну что? Так полегче?
Сергей улыбнулся. В детстве мама всегда так спрашивала, если Сережа, не дай бог, поранился. Она целовала не сильную, но болезненную рану, и спрашивала: «Так полегче?». Скворцов другими глазами взглянул на женщину сидящую перед ним, и отошел подальше. Уж очень угрожающей она ему показалась. Скворцов не хотел признавать, что струсил, но именно так оно и было. Впрочем, Маша тут же об этом догадалась.
- Может, поужинаем сегодня вместе? – спросила она, заметив его неожиданное отчуждение.
Скворцов кинула на Машу настороженный взгляд, который Семенова предпочла не заметить, или сделать вид, что не заметила, и сказал:
- Конечно, без проблем. Я с удовольствием. А ты, куда бы хотела?
Даша лежала в кровати, свернувшись клубочком. Андрей Лесной только что вышел по каким-то своим делам, но обещал очень скоро вернуться. Девушка ощущала себя пустой и одинокой. Она совсем расклеилась за последние несколько дней. Но, почему-то ей казалось, что жизнь остановилась…
Дверь чуть слышно скрипнула. Напуганная утренним происшествием, Даша резко оглянулась. В комнату вошел Антон.
- Господи, ты, что следил за моей дверью?
- Вообще-то это и моя комната тоже. Я ночую в гостиной, только из вежливости, и чувства вины. Хотя, этот твой доморощенный фотограф с таким же успехом мог обитать в своей комнате.
- Моя личная жизнь не твое дело, - устало сообщила Даша, - уходи.
- Так значит, он перекочевал из фотографов в личную жизнь?
- К чему ревность? Ты потерял на меня права, как только сунул своей стажерке.
Антон сморщился.
Даша и сама понимала, что говорит чрезмерно грубо, но ей было так больно и обидно.
- Даша, я ведь пришел сказать…
- Я не хочу ничего слышать. Ты уже сказал достаточно. Ты раскрыл мне глаза на нашу жизнь. Не утруждайся.
Антон подошел к кровати, и лег с краю, заглядывая в Дашино лицо.
- Я ведь все равно люблю тебя, - прошептал он, и нежно ее поцеловал, - а теперь, когда у нас будет ребенок, все будет по другому, поверь мне.
Даша смотрела на Антона, всей душой желая верить, но все же понимая, что все это ложь.
- Ты просишь меня верить тебе, после всего, что было?
Антон убрал прядь ее волос за ушко, и скользнул пальцем по ее щеке.
- Ну, ты ведь училась на психолога, и лучше меня знаешь, что секс для мужчин ничего не значит…
- Зато он много значит для женщин. Что ты сказал ей, той рыжей?
Антон замолчал, и Даша поняла - ничего. Он оставил эту стажерку в своих любовницах. Девушка закрыла лицо руками, не желая показывать ему свои слезы. Она медленно встала с кровати, и покинула комнату, оставив мужа одиноко смотреть ей в след.
Девушка, все еще сжимая заплаканное лицо руками, ворвалась в комнату журналиста, в надежде поговорить с ним, и, желая, что бы его ни было.
Даша была только в легком халатике, и белом белье. Она хотела одеться, но сил не было. И вот она, почти голая оказалась в комнате Андрея. Тот недоуменно выглянул из ванной. Парень был в набедренном полотенце, и с электробритвой в руках. При виде заплаканной Дарьи, Андрей быстро оставил свои дела, и подошел к девушке.
- Господи, что еще произошло? – эта семейка положительно ему импонировала, здесь страсти так и бурлили!
Даша вскинула к Андрею заплаканное лицо, и быстро развязала поясок на халатике.
Лесной недоуменно опустил глаза на представившуюся картину. Даша стояла перед ним, раскинув полы халата, в полупрозрачном белье. Потом вновь поднял вопросительный взгляд на Семенову.
- Что со мной не так?! – истерично спросила она, слезы катились по ее щекам, - Чем я хуже них? Мне всего двадцать два! Скажи, Андрей, как я тебе, а? Ну что ты молчишь?! – Даша шагнула к парню, и пихнула его в плечо, в надежде разворошить, вывести из оцепенения, потому что фотограф был чрезмерно удивлен, - Почему ты молчишь?!
Девушка колотила его в грудь тонкими кулачками, заливаясь слезами. Андрей осторожно ее прижал к себе, сминая слабое сопротивление. Даша вскинула заплаканное лицо, и Лесной тут же принялся покрывать его поцелуями, пока их губы не встретились. Андрей принялся целовать ее с неожиданной горячностью, которой он от себя, и не ожидал.
Даша недоуменно отшатнулась, и запахнула халат.
- Прости меня, проклятье! Не знаю что со мной, - тяжело дыша, Андрей разумно отодвинулся от Даши, чьи слезы высохли так же внезапно, как и появились.
Девушка смотрела на него удивленно, словно только что поняла что-то важное для себя, неожиданное.
- Ты меня тоже прости, я в последнее время, словно не в себе, - прошептала Даша, - я пойду…
Не дожидаясь, когда он что-то скажет, Даша покинула комнату.
Лесной проводил ее задумчивым взглядом, и вернулся к бритью. Но теперь ход его мыслей был жестоко изменен.
37.
Максим остановился перед резко захлопнувшейся дверью.
- Вика! – позвал он, но ему никто не ответил, - Вика, черт, открой! Ты не правильно все поняла!
Послышались шаги, дверь приоткрылась. Из - за неё выглянула Ксюша.
- Где она? – Макс едва не оттолкнул сестру, но Семенова стала на защиту подруги.
- Оставь ее в покое, - остановила Ксюша Максима, - просто отстань.
- Я люблю ее, черт! Впусти меня!
Ксюша упрямо сжала губы.
Неожиданно в соседней комнате послышался испуганный выкрик, Максим, и Ксюша недоуменно взглянули на приоткрытую в Наташину комнату дверь.
Брат с сестрой испуганно переглянулись, и двинулись к соседней двери. Едва они достигли дверного проема, как из комнаты появилась бледная, как полотно Лена. Ничего, не спрашивая, Макс вошел в комнату Наташи. Там царил жуткий разгром. У двери валялась картина кисти Наумова, тот самый Ксюшин портрет изуродованный, изрезанный. Неприятный холодок ужаса скользнул по спине мужчины. Он кинулся в приоткрытую дверь ванной, и картина, которую он там увидел, заставила его содрогнуться.
В ванной лежала Наташа, ее руки были раскинуты, и из перерезанных вен потоками лилась кровь по бортам ванны, и в смешивалась с прозрачной водой, придавая ей устрашающий оттенок. На полу, в луже розовой крови валялась бумажка, где было выведено четким подчерком Натальи: «Мне не зачем жить, если мой любимый обманул меня с моей сестрой. Ненавижу вас, ненавижу…».
Максим, скользнув по бумажке невнимательным взглядом, судорожно начал искать пульс на шее сестры, но пульса не было.
Ксюша осторожно заглядывала в комнату сестры, под уничтожающим взглядом Елены.
- Я знала, что ты эдакая тихоня не спроста, - дрожащим голосом, и, не скрывая отвращения, произнесла Лена, - но только сейчас до меня дошло, какая ты тварь на самом деле.
Художница испуганно оглянулась на сестру, которая, казалось, была на грани истерики, и, превозмогая страх, снова заглянула в Наташину комнату. Заметив свой изуродованный портрет, Ксюша все поняла. Они узнали о Кирилле, все узнали…
Дверной проем закрыл собой Макс. Его лицо было устрашающим, он обратил на Ксюшу черный, убийственный взгляд.
- Где он? – утробным голосом спросил он.
Ксюша неосознанно отступила.
- Где он! – Макс буквально рявкнул на младшую сестру.
- Кто?
- Этот твой… Наумов.
- Он… уехал. А что произошло, господи?
- Наташа покончила с собой, - чуть слышно сказала Лена, - из-за тебя.
Ксюша, не желая верить, кинулась в Наташину комнату.
Максим взглянул на Лену.
- Вызови, кого следует. Маме ничего не говори, она спит. Сообщи только отцу, пусть он решает…
Лена покорно кивала, словно разом лишилась своей королевской стати, и двинулась к телефону.
Макс, с лицом убийцы, двинулся куда-то.
-Ты куда? – испугалась Лена.
- Я найду этого мудака… - сжимая кулаки, сообщил Макс, и бросился вниз по ступенькам. Через несколько минут во дворе газанул его мотоцикл.
Маша и Сергей, что красиво одетые, медленно выезжали со двора, в надежде посетить ресторан этим вечером, недоуменно переглянулись, и пропустили мотоциклиста. Едва он скрылся за поворотом, машина мягко покинула двор.
Выглянув в окно, и отметив, что Максим куда-то быстро ухал, Вика вызвала такси, и тяжело спустила свой чемодан со ступенек. Она хотела уйти незамеченной. Воробьева не могла принять позора, и насмешек этой проклятой семейки.
Желтое такси посигналило у ворот. Вика быстро забралась в машину, и автомобиль мягко двинулся прочь, едва не столкнувшись со «скорой» на переезде путей. Вика испуганно проводил машину взглядом, и снова заплакала, размазывая чистые слезы по щекам.
Ксюша, при виде синего лица своей сестры, сажала рот рукой, боясь, что ее вырвет. Девушка едва не на четвереньках покинула Наташину комнату. Она не ощущала слез, что льются в три ручья по ее щекам, не чувствовала боли. Словно от нее часть отрезали, и осталась пустота…
Во дворе послышались гудки скорой, и замелькали автомобили милиции.
К Наташиной комнате уже бежал бледный папа, за ним шла Лена.
Ксюша кинулась к гаражу, откуда довольно ловко вывела автомобиль журналиста, и двинулась к Кириллу, предупредить обо всем, на случай, если Максим все же его найдет…
Елена проклинала себя, за что сказала отцу, но не говорить нельзя, все же Наташа и его дочь…
Лена на секунду скрылась в своей комнате, в надежде получит утешение от Гриши, но того в комнате не оказалось, только записка: «Вызвал агент. Скоро вернусь». Елена смяла клочок бумажки и расплакалась в голос.
- Что случилось? Что опять произошло? – послышался испуганный голос Даши.
- Я не знаю, - отозвался голос Антона.
Лена осторожно стерла слезы, и вышла к супругам. В ту же секунду на третьем этаже появился Лесной, с фотоаппаратом наперевес. При виде лица сестры, Даша пошатнулась и схватилась за мужа.
- Наташа… покончила с собой, - выдавила Лена.
- Господи, господи… - запричитала Даша, и тут же разревелась.
Мимо прошествовали двое, в белых халатах, на носилках они несли Лену. Рядом бежала медсестра, и несла капельницу.
Андрей недоуменно взглянул на Лену.
- Но ведь капельница… она ведь еще жива, да? – осторожно спросил он.
Мимо пронесся Иван, и все поняли, что он намерен, отправится вместе с врачами в больницу.
- Поехали, - кинул Антон, и троица шустро скрылась, оставив Лену в осиротевшем в миг, коридоре.
Женщина подошла к окну, пытаясь решить, что ей делать теперь, и неожиданно вспомнила о Максе. Если он столкнется с художником, он просто его убьет…
Актриса спустилась вниз, и легко вырулив с пустого двора, двинулась прочь из дома, уверенная, что Макс вряд ли уехал далеко, и она еще успеет его перехватить.
Сумерки медленно опускались на лесную, пустынную дорогу.
Лена осторожно покосилась на угрожающе мигающую кнопочку на панели. Что-то в ее «Феррари» оказалось неисправным, о чем умная машина решила сообщить.
И в ту же секунду заглохла. Лена быстро выбралась из машины, и тут же услышала странный шум из леса. Здесь, на дороге, в темнеющем лесу, было, мягко говоря, не уютно.
Где-то вдалеке послышался визг тормозов. Лена попыталась завести машину, и та на чудо, чуть слышно зашумела, оповещая, что все в норме.
Елена поднажала на педаль газа, понимая, что мог, и Макс там визжать тормозами.
Лена выскочила к переезду, и, проигнорировав опускающийся шлагбаум, заехала на рельсы. Она не сразу заметила, как угрожающе заморгала аварийная лампочка на панели. Семенова жала на газ, а автомобиль, издав устрашающий хлопок, заглохла прямо на рельсах. Семенова испуганно оглянулась, под надоедливый перезвон, что извещал о приближении поезда. И увидела в ста метрах от своей машины, приближающийся на полной скорости поезд. Лена рванула дверную ручку, и дверь легко подалась. Женщина рванулась выходить, но ее задержал ремень безопасности. Истошно загудел поезд, Семенова оглянулась и закричала.
Ее вопль потонул в чудовищном грохоте от соприкосновения металла кабины поезда и «Феррари».
Дежурная на переезде зажмурила глаза, подавив вопль ужаса. Ей не показалось, это, и правда нога покатилась прямо к ступеням ее будки.
Ксюша ударила по тормозам, оставив черные следы от колес на асфальте, при виде машины Кирилла, и валяющегося на дороге мотоцикла Макса.
Девушка спустила автомобиль на обочину, и выскочила из машины. Послышался тяжелый удар где-то в глубине леса, как раз с той стороны дороги, где был оставлен транспорт.
Ксюша кинулась в глушь, тщательно прислушиваясь. Она слышала тяжелое дыхание, звуки побоев. Вот, замелькали силуэты. Семенова ускорила шаг, и появилась на поляне, как раз в тот момент, когда Максим отправил Наумова в нокдаун. Мужчина тяжело упал на сырую после вчерашнего дождя, землю.
- Макс! Прекрати! – закричала Ксюша.
Максим подбежал к Наумову, и с силой ударил его ногой в грудь. Кирилл безвольно дернулся. Ксюша накинулась на брата, заливаясь слезами. Она видела, что лицо Наумова превратилось в кровавое месиво, что художник совсем не сопротивляется, что вся его одежда в крови. А Макс, словно зверь, не останавливался.
Ксюша царапала лицо Максима, кусала его до тех пор, пока мужчина не скинул ее, грубо и достаточно сильно, что бы девушка отлетела на пару метров. И только тогда он пришел в себя, и пораженно замер. Оглянулся на Ксюшу, которая размазывая слезы по лицу, на четвереньках подползла к Кириллу, и нежно коснулась его изуродованного лица. Он не дышал. Дрожащими руками Семенова поискала пульс. Пульса не было.
- Ты убил его! Убил…
Максим склонился к телу, и поискал пульс. Но перед ним уже не было талантливого художника, только изуродованная груда мяса и костей.
На трассе, где Ксюша и Макс оставили свои транспортные средства, послышался визг тормозов, а потом крики.
Ксюша ничего не видела, она рыдала, поглаживая когда-то прекрасное лицо Кирилла, и что-то причитая.
Макс услышал приближение других людей, по шелесту травы, и испуганным голосам.
- Максим!
Семенов оглянулся и увидел Дашу с мужем, и журналистом, что пораженно замерли в нескольких метрах.
Даша оглядывала окровавленную одежду Максима, и никак не могла понять, что же произошло…
- Наташа жива, ей увезли на «скорой», - начала Даша.
Максим молча оглянулся на изуродованный труп, и прибывшая тройка, наконец, все поняла.
А на железной дороге послышался чудовищный грохот.
38.
Ольга проснулась неожиданно. Она ни как не могла понять, что заставило ее проснуться, и поэтому села и прислушалась.
Темная комната была тихой. Ни где не было слышно голосов детей, и Вани не было рядом.
Оля встала с постели, и щелкнула выключатель. Свет моментально осветил, пустую комнату.
Семенова вышла в коридор, и тот был пуст. Где все? Куда могла в мгновения ока подеваться ее огромная семья?
Ольга тщательно завязала полы своего халата, и осмотрела комнаты на втором этаже. Нигде никого. Ни записки, ни какого-нибудь знака, чтобы женщина могла догадаться, что к чему…
Неожиданно сзади послышались шаги. Ольга оглянулась, но никого рядом не оказалось, только легкая тень мелькнула на лестнице вверх.
Женщина двинулась за ней следом.
- Ксюшенька это ты?
Но Ольге никто не ответил.
Женщина поднялась на третий этаж, там царил полумрак, двери были все распахнуты, и то тут то там что-то валялось, словно в спешке брошенное кем-то.
Ольга шла по пустому коридору, заглядывая в распахнутые двери, но там было так же пусто, как и везде. Заметив жутки бардак в комнате Натальи, Оля очень испугалась. Что если это утренний гость?
Женщина бросилась прочь с третьего этажа, вниз и вниз, выскочила на улицу и направилась к штабу охранников, где горел свет. Их маленький домик был у ворот, и Ольга, нервно оглядываясь, миновала огромный двор.
Она вбежала по ступенькам, толкнула дверь, но домик оказался пуст. На столе дымился кофе, лежал раскрытый журнал, дымилась сигарета, а охранника нет. Женщина осмотрела дом, но никого не обнаружив даже в туалете, решила вернуться в свой дом. Она вышла из домика, и неожиданно осознала, что свет во всем доме погас. Волоски на затылке женщины зашевелились. Она кинулась к парадной двери, уже не контролируя дрожь и панику.
Дверь оказалась запертой. Разве она ее запирала, когда уходила? Нет. Более того, Ольга хорошо помнила, что оставила дверь п р и о т к р ы т о й.
Оля побилась у двери несколько секунд, и бросилась к двери, что вела из сада, прямиком на кухню.
Темный сад, покачивая жуткими скрюченными ветвями, угрожающе шелестел. Ольга могла поклясться, что слышала шаги за спиной, но обернуться боялась. Что если там правда кто-то есть? Что если это не ее воспаленная фантазия?
Женщина рванула кухонную дверь, и та легко открылась. Ольга забежала на свою кухню, и замерла в темной тишине. Она помучила выключатель, но свет так и не зажегся. Женщина на ощупь нашла ящик в кухонном столе со всеми столовыми предметам, и достала кухонный нож.
Хлопнула где-то дверь. Ольга тихо заскулила, ощущая, как холодные слезы текут по ее щекам. Ее охватил ужас, кровь леденела в жилах, но женщина двинулась к ближайшему телефону, который стоял на красивом столике в гостиной. Семенова холодными пальцами взяла трубку, приложила ее к уху, и ей тут же ответили судорожные, короткие гудки, извещающие о каких-то авариях на линии. Телефон не работал.
Неожиданно вспыхнул свет. Ольга вздрогнула и оглянулась. На большом обеденном столе лежал большой лист бумаги. Женщина подошла, и увидела смутно знакомый почерк. Это что? Она сама писала? Почерк уж очень походил на собственный, Ольгин. Женщина взяла бумажку, и прочла: «Я не могу жить с сознанием того, что моя дочь мертва. Простите меня, я слишком слаба, что бы жить с таким горем на сердце. Ольга».
Ольга перечитала записку еще раз, пытаясь вникнуть. Какая дочь? И почему чужак подписался ее именем?
По дому разнесся устрашающий скрип. Ольга испуганно уронила бумажку, за окном очередной порыв ветра рванул растительность, и деревья с грохотом обрушились на стекла. Снова погас свет. Ольга сжала нож, внимательно прислушиваясь. Она не намерена быть жалкой жертвой в с в о е м доме!
В левом крыле послышался какой-то шум. Женщина двинулась туда. Может, кто-то из гостей еще остался? Вряд ли это воры, ведь кто мог знать, что никого дома не окажется?
Семенова миновала пустой и темный банкетный зал. Ее шаги эхом раздавались вокруг, и Ольга шарахалась от своей тени.
Она миновала спорт зал, но и там все было спокойно.
Потом женщина вошла в помещение, где располагался семеновский бассейн. Здесь было не так темно. Лунный свет отражался от поверхности воды, но сама вода казалась невероятно темной.
Ольга осторожно двинулась по над бассейном, в надежде обойти его, и достигнуть противоположной двери, которая выходила обратно в коридор.
За огромными окнами сверкнула молния, на секунду осветив все вокруг, и тогда Ольга вспомнила, что, возможно, ей удастся найти фонарик в кладовке, дверь от которой выходила именно в нужный ей коридор.
Оля ускорила темп. Здесь было особенно неуютно, из-за разыгравшейся бури за окном.
Семенова не заметила маленькую лужицу на белоснежном кафеле, неуклюже поскользнулась, уронила нож, и, взвизгнув, упала в воду.
Прохладная вода, словно кисель обволокла ее, женщина, отфыркиваясь, поднялась на поверхность, отмахиваясь руками от воды, как неожиданно ее пальцы коснулись чего-то гладкого, мягкого и холодного, словно мягкой резины. Женщина оглянулась, сверкнула молния, и Ольга закричала, прижавшись к борту бассейна. Над темной водой всплыл труп охранника.
Ольга быстро выбралась из бассейна, и побежала прочь оттуда, не оглядываясь. Достигнув кладовки, Ольга быстро нашла фонарик, и только тогда вспомнила, что потеряла нож. Она неуверенно оглянулась на дальнюю в коридоре, дверь, из которой только что пришла, и окончательно решил не возвращаться туда.
Семенова судорожно думала, пока вдруг не вспомнила о пистолете, что Ваня хранил в ящике своего стола в кабинете, «на всякий случай». Ольга добралась до кабинета, крадучись, достала пистолет, и осторожно проверила заряд. Женщина не знала, что это за пистолет, какого диаметра его гильзы, с какого расстояния он стреляет, и в чем его особенность и отличность от других, важно для нее было только то, что этот предмет может спасти ее от невидимого преследователя, что оказался в ее доме.
На третьем этаже хлопнула дверь. Ольга взвела курок, и собрав всю волю в кулак, двинулась на верх.
На этот раз все двери были заперты, кроме двери в Ксюшину комнату, так же было распахнуто и окно, ведущее на крышу. Ветер безжалостно трепал шторы, начали падать первые капли.
- Кто здесь? – твердо выкрикнула Ольга, стараясь перекричать гром.
Женщине никто не ответил. Семенова вошла в комнату, и настороженно изучила углы. Сверкнула молния, и дверь в Ксюшину комнату неожиданно захлопнулась. Ольга испуганно оглянулась, осветив фонариком человека, что тщательно запирал комнату на ключ.
Длинные темные волосы ниспадали по тонким плечам, одета во все черное, стройная… женщина обернулась, и Ольга ее узнала.
- Это вы? – выдохнула Оля, отступив, при виде безумного взгляда Родниной.
- Я, - сказала женщина, и вскинула пистолет, - на крышу, быстро!
Ольга благоразумно спрятала свой пистолет между складок мокрого халата, и выбралась на крышу.
Женщина вылезла следом.
- Прыгай, - сказала она.
Ольга оглянулась на женщину.
- Зачем вы это делаете? – испуганно спросила Семенова.
- Ничего личного, - спокойно начала Анжела, - просто Ваня смущен вашим присутствием, вот и все. Ну, вы не переживайте, Ольга Петровна, никто не узнает, что я убила вас. Вы видели свою предсмертную записку?
Ольга вздрогнула под очередным порывом ветра. Холодная одежда совершенно не защищала.
- Там написано о смерти моей дочери…
- А вы не знаете? Ваша старшая дочь покончила с собой. Забавно, что вы не в курсе.
Ольга ледяным изваянием замерла на краю крыши. Нет, нет, не может быть! Нет!
- Прыгай! – Анжела шагнула к Ольге, в надежде ее толкнуть.
Семенова вскинула пистолет, и нажала спусковой крючок. Прогремел выстрел, Роднина, раненная в руку, упустила свой пистолет, и тот скатился по покатой крыше, и упал на подъездную аллею.
Анжела зарычала, как кошка от злости, и накинулась на Ольгу. Семенова, оглушенная выстрелом и отдачей, ослабла, и тут же упала, выронив свой пистолет, который тоже настиг своего собрата на подъездной аллее. Роднина навалилась на Ольгу и сжала ее шею. Семенова хрипела, чувствуя, как силы ее покидают. Черепица с глухим стуком осыпалась с крыши. Схватив один расколотый черепок, Оля с силой ударила Анжелу по голове, та на секунду ослабла. Этой секунды Семеновой хватило, чтобы столкнуть Роднину с себя и подняться. Анжела тоже попыталась встать, но черепица заскользила под ее ногами, и женщина в мгновения ока соскользнула вниз.
Ольга подошла к краю крыши и испуганно глянула вниз.
Анжела Роднина лежала там, свернув руки и ноги в неестественные позы.
Мелькнула молния, и хлынул крупный, ледяной дождь.
На подъездной аллее показался автомобиль Маши и Сергея.
Мужчина недоуменно выбрался из-за руля, и замер над трупом неизвестной, не обращая внимания на ледяной дождь.
39.
Иван подъезжал к своему дому уже за полночь. Мыслей не было. В его голове никак не укладывалось, как Наталья могла порезать себе вены? Пускай даже из-за художника? Неужели…
Мысли Вани оборвались, едва он въехал во двор. Подъездную аллею Семеновых заполонили «скорая», несколько машин милиции, у самого края стоял автомобиль уже знакомого Ивану следователя.
Семенов вне себя от предчувствия ужасного, выскочил из машины, даже не выключив зажигания, и кинулся к дому. Ему пригородили дорогу двое. Иван проследил за их взглядами, и увидел на асфальте тело, укрытое простыней.
- Кто? – хрипло спросил он.
- Личность еще не установлена, - сухо ответил один из охранников.
- Где моя жена?!
- Ваша супруга в доме, Иван Петрович.
Семенов оглянулся на подошедшего сзади следователя, и не дожидаясь его объяснений вбежал в дом.
Ольга сидела на своем бежевом диване в гостиной, укутанная в одеяло. Маша молча капала ей «корвалол». Сергей ей что-то успокаивающе бормотал.
- Что стряслось? Где все? Кто там, на аллее?
Ольга вздрогнула, и устремила на мужа уничтожающий взгляд.
- Не подходи! Это ты заставил ее убить меня! – истерично выдала она, и прижалась к рекламному агенту.
Сделав два шага, Иван замер на полпути.
- Кого?
- Здесь была твоя новая помощница, Анжела Роднина, - спокойно сказала Маша, - она напала на маму, убила охранника. Но сама случайно соскользнула с крыши.
- Итак, друзья мои, - в гостиной появился следователь, - я смотрю сегодня, на вас скверно влияют планеты…
Иван обратил на следователя злой взгляд.
- Прекратите этот цирк! Что вам нужно?
- Ну, для начала я бы хотел понять, почему все самые громкие дела сегодня связаны с фамилией Семеновых?
Иван достал сигарету, и закурил.
- По-вашему, неудачная попытка самоубийства, и нападение ревнивой женщины на мою жену – громкие дела? – кинул он, раскуривая сигарету.
- Так Наташа выживет? – вскинулась Ольга.
- Она в реанимации. Дело плохо. Потеряла много крови, но доктора, вовремя влили в неё какую-то дрянь… пока ее состояние стабильное.
Маша и Сергей переглянулись.
- Почему вы мне не позвонили? – воскликнула девушка, - Моя сестра едва не погибла, а вы…
- Я могу продолжить? – перебил следователь, - вы сегодня столько наворотили, что я боюсь, не разгребу и за год.
Семеновы обратили на следователя недоуменные взгляды.
- Что еще произошло? – теряя последние надежды, спросил Иван.
- Сегодня, в восемнадцать тридцать были задержаны – Семенов Максим Иванович, Семенова Ксения Ивановна, Титова Дарья Ивановна, а также ее супруг, Титов Антон Васильевич, и фотограф Лесной Андрей Алексеевич…
- За что?
- По подозрению в убийстве Наумова Кирилла Семеновича…
Семеновых передернуло, они как-то разом обмякли, все, кроме рекламщика. Тот лишь недоуменно уставился на следователя.
- Художника убили? – переспросил он.
- Да, ведется следствие. Далее. В восемнадцать двадцать черная «Феррари» зарегистрированная на имя Семеновой Елены Ивановны была уничтожена скорым поездом на переезде не далеко от вашего дома.
Внутри Ольги что-то оборвалось.
- Она погибла? – слабо спросила она.
- Нет, на удивление, - хмыкнул следователь, - правда ноги она лишилась. Дежурная высвободила потерпевшую из машины, и отправила в ближайшую больницу на попутке.
- В какую больницу? – встрепенулся Иван, стойко перенося удар за ударом судьбы.
- Пока мы найти ее не можем. Но дежурная довольно подробно описала автомобиль помощника…
Камера была маленькой и душной. Узкая лавочка едва умешала на себе пять человек, временных обитателей этой камеры в участке.
Ксюша сидела в стороне от всех. Ее руки были по-прежнему в крови, а лицо безмолвной маской.
Максим сидел напротив. Тоже весь в крови Наумова. Ему хотелось курить, но сигареты забрали. Его лицо по-прежнему устрашающе кривилось. Только сейчас Ксюша поняла, каким зверем был ее брат.
Притихшая тройка, чета Титовых и фотограф, молча думали о своем, всеми силами стараясь уложить все произошедшее в одну четкую картину.
Даша прильнула к Андрею, и муж ревниво вскинулся.
В пустом коридоре послышались шаги.
- Эй, вы, семейка маньяков, на выход! Кроме этого злющего футболиста. Ты останься до лучших времен. Тебя не велено выпускать.
Даша, Антон и Андрей поднялись, и двинулись к открывшейся двери камеры.
- А тебе, что? Особое приглашение нужно?! – обратился надсмотрщик к безжизненной Ксюше.
Даша быстро подбежала к сестре, и осторожно подняла ее. Мужчины помогли беременной женщине. И вскоре безвольное тело юной художницы вынесли из камеры.
Максим остался один. Один на один со своими грехами. Один на один со своими кошмарами.