Кирилл проводил взглядом Наташин автомобиль, который осторожно свернул в студенческий городок, где ее ждали с чемоданами Ксюша и Вика, и облегченно вздохнул.
Девушки быстро погрузили чемоданы в багажник, Наталья села за руль, Вика на заднее сидение.
Ксюша подошла к левой двери «Митсубиси» сестры, и на секунду оглянулась. Кирилл почувствовал ее взгляд, хотел что-то сказать, сделать, позвать,…но она села в автомобиль, и тот, шелестя шинами по асфальту, скрылся из виду, пару раз посигналив ему напоследок.
Кирилл вернулся в свою студию, и замер у занавешенного портрета Ксении. Его рука коснулась простыни, и та безвольно упала к его ногам. На мужчину обратилась пара черных, как ночь глаз. Прекрасных и таинственных.
Наумов улыбнулся. Горько и болезненно.
Ночью он не спал. Он вспоминал сестру своей невесты, и от этой мысли мурашки скользили по его коже. Тогда Кирилл осторожно поднялся, натянул спортивное трико, и двинулся к не законченному портрету Семеновой-младшей.
Он скинул с портрета грязную простыню.
Девушка по-прежнему был там, в белой тунике, и с таинственным взглядом. В свете ночи Ксюша казалась ведьмой, а не феей.
Наумов непроизвольно потянулся за красками, желая только одного, сохранить черты ее лица на этом холсте до рассвета.
Когда солнце скользнуло в его студию, сквозь высокие окна, Наталья проснулась. Она сладко потянулась, и позвала Кирилла. Он не ответил. Когда женщина вышла из спальни и увидела Наумова спящим на диване у оконченного портрета сестры, ей стало не по себе.
Семенова подошла к картине, и внимательно изучила нежные черты лица, волосы… Наташа могла угадать в этой работе характер своей сестры, было видно, что рисовал человек довольно хорошо понимающий ее. Глаза Ксении действительно светились чем-то.
- Ты уже проснулась?
Кирилл устремил заспанный взгляд в стройную спину своей невесты, окутанной простыней, и выругался про себя. Ей не следовало знать, что он все же закончил картину.
Наташа оглянулась, улыбаясь.
- У тебя действительно здорово получилось! – неожиданно сказала она, - Ты можешь мне ее подарить?
Кирилл замер. Подарить? Он прежде не думал об этом. Возможно, это все, что осталось у него от Ксении.
- Зачем она тебе? – спросил он, когда вернулся голос.
- Ты не забыл, она моя сестра.
- Ну…
Наташа засмеялась и села ему на колени.
- Боже мой, ты не хочешь ее отдавать? Милый, я начинаю ревновать. Сначала ты выбираешь из толпы смазливых студенток мою сестру, потом всю ночь втихую рисуешь ее по памяти, а теперь, вот, отказываешься подарить ее портрет!
Кирилл засмеялся вместе с ней.
- Ну что ты молчишь? – не унималась Наташа.
- Я обещал, что все семь фей будут на моей выставке. Покупатели хотят их видеть вместе. Именно поэтому, я рисовал ее, как ты выразилась «втихую». Если ты не забыла, выставка именно завтра.
Видимо, Наталью удовлетворил подобный ответ. Она слезла с колен Кирилла, подарив ему быстрый, легкий поцелуй, и двинулась в душевую.
Наумов осторожно завесил портрет.
- Так значит, ты с нами не поедешь сегодня?! – спохватилась она, выглянув из-за двери.
- Я ведь, предупреждал, что не смогу…
Наташа сделала расстроенное лицо.
- А я так надеялась, что мы поедем все вместе…
- Нет, милая. Ничего не выйдет.
Наташа надула губки, и снова скрылась за дверью.
Кириллу показалось, что тема закрыта. Наташа больше не вспоминала ни портрет, ни поездку. Только уходя, оставила ему адрес дома своих родителей, с указаниями быть побыстрее.
И вот, она, наконец, уехала. Кирилл остался с ней вдвоем. Фея смотрела на него с портрета обвиняющим взглядом, и Наумову казалось, что сейчас она рассмеется ему в лицо, таким жалким он себя ощущал.
Постояв еще несколько минут, Кирилл поднял простыню, и бережно завесил картину.
Ждать было некогда. Вряд ли без него дизайнеры справятся с декором его выставочного зала.
Мужчина тщательно запаковал картину, оделся, побрился, и двинулся к своей машине. Новые колёса оказались чистыми, и гладкими. Шиповка почти не мешала им блестеть на солнце. А ведь совсем недавно на месте передних колес болтались резиновые, мешковатые предметы.
Кирилл уложил картину на заднее сидение автомобиля, и сел за руль. Ему предстояла долгая поездка, долгий день. А завтра… завтра будет завтра.
Наумов достиг города через час, отвлеченный тяжкими думами. Когда впереди показалось белое готическое здание выставочного центра, мужчина припарковал автомобиль, взял картину, и двинулся к своему залу.
Здесь работа шла полным ходом. Туда-сюда сновали рабочие, метались декораторы со различными приспособлениями в руках, напоминающие гербарий. На стенах, точно монтажники-высотники, удерживаясь на деревянной лестнице, стояли люди, которые пытались зацепить тяжелые шторы к карнизам. Невысокая женщина, лет тридцати, в темном брючном костюме и очках, осторожно распаковывала картины, и полюбовавшись ими несколько секунд, тщательно изучала выставочную галерею, потом подавала картину помощнице, и указывала на понравившуюся ей стену. Пока та размещала работу Наумова, женщина принималась за следующую.
- Рита, - позвал Кирилл.
Женщина тут же обратила свой внимательный взгляд на Наумова и расплылась в улыбке.
- Кирилл! Наконец-то, я боялась, что ты не приедешь.
Наумов осторожно поцеловал женщину в щеку, в фривольном приветствии.
- Я привез последнюю картину, - сказал он с энтузиазмом подростка.
Заметив блеск в его глазах, Рита мягко улыбнулась.
- Судя по твоему настроению, она удалась, - сказала женщина, принимая сверток из его рук.
Вернулась помощница. Юная студентка местного ВУЗа помогла Рите распаковать портрет.
На секунду, Маргарита потеряла дар речи.
- Господи, Кирилл, - наконец, произнесла она, - это лучшее, что ты рисовал когда-либо! Я не помню подобных работ со студенческих времен. После той истории, ты стал рисовать иначе…
Рита подняла на Наумова виноватый взгляд, осознав, что сказала лишнее. Каждое упоминание о «той истории» причиняло ему невероятную боль. До сих пор. Прошло аж десять лет! Но на этот раз, Кирилл даже бровью не повел. Маргарита отметила это изменение в нем, и снова задумчиво изучила друга.
- Я стал рисовать хуже, - сказал он, - Когда погибла Валя, я стал рисовать хуже, верно? Но я вернулся в седло. Интересно, понравится ли это моим покупателям?
Рита внимательно смотрела на Кирилла. Он стал другим. Казалось, он ведет себя словно человек, решивший жить последний день.
- Что-то случилось? – осторожно спросила она.
- Нет, с чего ты взяла?
Рита смутилась под его пронзительным взглядом, и снова обратила свой взор на портрет.
- Постой-ка, эта девушка мне очень кого-то напоминает…
- Ты любишь футбол?
Рита недоуменно посмотрела на Кирилла, пытаясь сообразить, к чему он это спросил.
- Не особо, - сказала она, осторожно.
- Может, кино смотришь?
- Конечно, смотрю, кто его не смотрит!
- «По ту сторону фронта» видела? Или «Они тоже люди»?
Рита недоуменно вскинула бровь.
- К чему ты клонишь?
- А за кого ты будешь голосовать на выборах? Может, ты, изучив «Тактику моей жизни», или «Кровавую помаду», наконец, поймешь, о ком я говорю?
Рита округлила и без того крупные глаза.
- Это Семенова? – выдохнула она шепотом, - Которая?
- Младшая, - ответил Кирилл, - Но никто об этом знать не должен. Похожа и похожа. Просто совпадение, поняла?
Рита неуверенно кивнула.
- Помнишь «Морской бриз»?
- Конечно, я повесила его на входе. Очень светлая, и добрая композиция, ты ведь знаешь…
- Это она его нарисовала, - указав на портрет, сказал Наумов.
Рита недоверчиво взглянула на портрет.
- Но там же было написано «Ксения Тульская»?
- Это девичья фамилия ее матери.
- Черт… складывается впечатление, что это семейка впитала в себя энергию, и таланты всего мира.
- Так и есть, - криво усмехнулся Кирилл.
- Если пресса прознает о том, что у тебя есть ее портрет, на придумывают бог знает чего.
- Но ты ведь не скажешь?
- Конечно, нет.
- Вот и прекрасно. Пусть фея номер семь займет свое место в ряду «Лесных фей», хорошо?
- А как подписать?
- Напиши: «Фея счастья».
- Я имела в виду имя.
- Ксения Тульская.
Рита помолчала, закусив губу.
- Может, стоит продать портрет в комплекте с «Бризом»? Так, наверняка, дадут больше.
- А кто сказал, что я хочу продать ее портрет? Висит, пусть висит. Но не продавай.
Рита непонимающе уставилась на студенческого друга.
- Я понимаю тебя все меньше…
- Я обещал этот портрет Наталье, - соврал Кирилл.
Но это была ложь во спасение. Только после подобного объяснения, Марго согласилась не предоставлять информации о портрете, всем интересующимся.
Картина перекочевала из рук Риты в руки помощницы, потом на стену. В ряд, где с белой стены, словно с небес на грешную землю смотрели семь красивых своеобразных женщин.
Рита замерла рядом с Кириллом, внимательно изучая общую картину.
- Вышло довольно…- она замолчала, подыскивая слова, - интересно. Вполне возможно, что кто ни-будь изъявит желание приобрести всю коллекцию…
- Я же сказал, Ксюшу не продам.
Рита нахмурилась.
- Ты ведешь себя, как ребенок. Ты знаешь, сколько можно выручить за семь картин?
- Я похож на человека, которому нужны деньги?
- Если ты так себя будешь вести, окажешься в луже. Тогда твои драгоценные Семеновы выкинут тебя, как ненужную шавку.
Наумов кинул на Риту предупреждающий взгляд.
- Как я сказал, так и будет, ясно?
Маргарита взглянула на Наумова исподлобья.
- А ты изменился, - сказала она.
- Ничего подобного. Меня просто раздражает, когда ты становишься жуткой скупердяйкой. Деньги – не смысл жизни. Они всего лишь то, что прилагается к ней.
Маргарита молча смотрела на Кирилла, оставаясь при своем мнении.
- Одним словом, Наумов, ты просто лирически настроенный дурак. Я повторяю, дело твое. Но потом, что бы ни приходил ко мне плакаться в жилетку, ясно? – передразнив его тон, ответила Рита.
- Ясно, - смиренно ответил мужчина, и Марго вновь узнала в нем того Кирилла, в которого была влюблена в студенческие годы. И снова стала его на веки.
Женщина сдержанно улыбнулась Кириллу в ответ и двинулась от него прочь. Наумов ее по настоящему беспокоил. Он стал странным, другим.
Рита снова оглянулась на Кирилла. Мужчина стоял в центре своей галереи, и внимательно осматривал уже начавшую вырисовываться картину его выставочной галереи. Здесь он был на своем месте. Наумов был увлечен процессом, пока глаз его не зацепился за семь портретов. Коллекция фей.
Марго обратила свой взор на юную Семенову, и позавидовала ей. Казалось, она завладела его вниманием на довольно продолжительный срок. Если Ксения позировала для Кирилла, значит, они знакомы. Неужели Кирилл изменил своей драгоценной Наташе?
- Кир! – позвала она.
Наумов удивленно оглянулся. Так его давно никто не звал.
- Что это за фривольное обращение, Петрова?
Казалось, шутливых перепалок Риты и Кирилла, никто не замечал.
- Иди-ка сюда, мне надо спросить кое-что важное у тебя, - Рита двинулась в свой застекленный кабинет.
Это место Марго обожала. Она держала свою галерею давно, многие знаменитые художники выставлялись здесь, и ее галерея пользовалась довольно не плохим спросом. Но личный кабинет Риты был ее любимым местом во всей галерее. Небольшое помещение, отгороженное от основной галереи толстым стеклом, внутри которого постоянно переливалась голубоватая вода. Дверь была простой, стеклянной, но ее никто не замечал, за всем этим великолепием. В центре кабинета, словно огромная таблетка, на маленьких белых круглых ножках стоял диван, на полу валялась шкура белого медведя, стены украшали элегантные светильники, на окнах, вместо штор, от высокого потолка до пола, висели занавеси из ракушек. Вместо обоев, или покраски на стенах висели длинные ряды, обтрепанных декоративных циновок. У окна с ракушечной занавеской, стоял большой стол, на белых плетеных ножках, со столешней, такой же, как стены. В ней все время проходила циркуляция воды. На краю стола стояла кипельно белая ваза из матового фарфора с плавными изгибами. В ней нашли свое прибежища те самые странные растения, которые показались Кириллу похожими на гербарий. Ни картин, ни бумаг. Куда все это спрятано?
- Ритка, дай мне телефон твоего дизайнера, - сказал Кирилл, изучив комнату.
- Ты знаешь, мой телефон, - сказала женщина,и поправив очки, села за стол.
- Талантливый человек, талантлив во всем.
- Не переводи тему разговора…
- А где все твои бумаги?
Рита сжала губы, стараясь не рассмеяться и выглядеть строго. Она поднялась из-за своего стола, и отодвинула одну из циновок. Под ними, встроенными в стену, оказались полки для бумаг. И только сейчас Кирилл заметил сбоку шнурки, именно они поднимали циновку, как жалюзи, при необходимости.
- Умно, - выдохнул он, и распластался на диване.
Рита снова села за свой стол в своем белом кабинете, выделяясь темным пятном.
Странно, но она жутко напоминала Кириллу, Наташу.
- Кир? Я хочу спросить у тебя кое-что. Ты можешь мне, конечно, не отвечать, это только твоя жизнь. Но мне ты можешь доверять…
Улыбка медленно сползла с его лица. Он принял более напряженную позу, вглядываясь в лицо старой подруги. Честно говоря, Ритка ему нравилась всегда. Жесткая, упертая, с железной хваткой, и всегда рядом.
- Что тебе надо? – спросил он, понимая, что его грубость вряд ли ее проймет.
- Кирилл, ты собираешься жениться на Наталье, верно?
Наумов кивнул несколько неуверенно. Собирается, ли?
- А ее сестру, ты, я так понимаю, встретил в институте?
Может ей все рассказать? Все равно догадается сама…
Кирилл снова кивнул.
- Она была твоей студенткой?
- Именно, - ответил он, вымучив усмешку, - к чему ты клонишь?
- У тебя с ней что-то было?
Кирилл поднялся, и взглянул на подругу.
- Разве это имеет значение?
Рита тоже поднялась. Его ответ ей уже не был нужен. Он юлит. Значит было…
- Кирилл, она сестра твоей невесты. Она Семенова. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь?
Наумов посмотрел на Маргариту тем своим чужим взглядом, и ей стало не по себе.
- Я ничего не делаю, - прошипел он, - не будь дурой.
- Своей грубостью ты ничего не добьешься. Я единственный близкий человек тебе здесь. Я знаю тебя довольно давно. И понимаю твои настроения. Ты просто скажи мне, что ты понимаешь, что делаешь.
- Я понимаю…
Он не понимал.
Рита смотрела на него, а перед ее мысленным взором всплыл образ милой девушки с портрета. Ах, как нечестно! Она появилась, и за неделю сделала то, на что Рита не решалась уже десять лет.
Он стоял к ней спиной. Засунув руки в карманы, отодвинув полы пиджака, спина ровная, ноги расставлены, солнце освещало его фигуру.
- Кир? – жалобно позвала Рита.
- Я захотел ее с первого взгляда, - неожиданно сказал он, - она разбила мне нос дверью. Когда боль поутихла, и я смог смотреть на неё, не щурясь… это, были самые счастливые моменты в моей жизни…
Рита едва сдерживалась, чтобы не заткнуть уши руками. Нет! Этого она слышать не хотела.
- Потом, когда она неожиданно появилась на трассе, я подумал, что девчонка просто преследует меня, как в тех страшных историях о маниакальных страстях учениц к своим учителям. Оказалось, нет. Она показалась мне такой необычной… это похоже на безумие. Я пригласил ее позировать для «Феи».
Рита не отводила глаз от его профиля, освещенного солнцем. Почему она не могла сделать его счастливым? Зачем ему эти Семеновы?
- Она позировала мне. Я не видел холста, не различал красок,… я видел только ее. А потом она меня поцеловала, прямо там, у холста. Я понимал, что моя оборона рушится. Я не могу противостоять своим чувствам, я слабак.
- Кирилл
- Она пришла, чтобы сказать, что уезжает. И никак не могла захлопнуть ту чертову дверь,… я ей помог, она оказалась в моих объятиях. Пришел в себя, когда все было кончено. Она спросила: «Что теперь?». И знаешь, что я ей ответил?
Кирилл обратил безумный взгляд на Риту. Та сидела на своем белоснежном диване, сцепив руки, и выпрямив спину. Она казалась напряженной, и внимательной.
- Я ей ответил «не знаю». Господи, как я жалок!
Рита поднялась, и шагнула к Кириллу, в надежде обнять.
- Ну что ты…
Наумов отступил, не желая принимать ее объятия.
- Я обещал, что не буду плакать в твоих объятиях.
Марго закусила губу.
- Ты ее любишь? – помолчав, спросила она.
- Да.
- А Наташу?
Кирилл снова отвернулся к окну, и помолчал.
- Если я ее брошу, я себе этого не прощу.
Рита нахмурилась, откинув в сторону все свои чувства и симпатии, оставив ситуацию в ее реальном виде, старалась рассуждать здраво.
- И что ты предлагаешь? Жениться на старшей сестре, и всю жизнь врать ей, делая тем самым несчастной? Ты не думал, что если женишься на Наталье, сделаешь несчастными обоих? Сколько этой девочке, студентке, лет? Наверное, в районе двадцати? О ней ты подумал?
Наумов прислушался к Рите. Именно за это он ее и любил. Маргарита никогда не говорила зря.
- Ты просто обязан выбрать. Слышишь? Не мучай хотя бы одну из них. И не тяни. Потому что, как только твой обман раскроется, Семеновы сотрут тебя в порошок. Один папаня их чего стоит. Слышал ведь ту старую историю, про этого мафиози, Боброва? Так Семенов, говорят, его и убрал. Будь осторожен с ними, хорошо? Пообещай мне.
Заметив настоящее беспокойство в ее глазах, Кирилл неуверенно кивнул.
- Обещаешь? Скажи, что обещаешь, - не унималась Рита.
- Обещаю.
- Вот и славно…
22.
Успокаивающая музыка разливалась по галерее. Давно остыл след строителей, и дизайнеров. Теперь просторы картинной галереи заполнили представительного вида мужчины и женщины. Здесь собрались сливки общества, весь бомонд, и денежные мешки. В отличие от крутых тусовок, к искусству приобщиться хотели все. Мужчины в элегантных костюмах ходили, рассматривая картины, и придерживая своих спутниц в роскошных нарядах, увешанных бриллиантами, за ухоженные ручки.
Кирилл стоял в стороне, принимая восторженные отзывы, от потенциальных покупателей. Почти все его картины были куплены. За всю серию «Фей», как и предсказывала Рита, спрашивали более десятка клиентов. Но Кирилл был по-прежнему непоколебим. Фей разобрали поштучно. Одна Ксюша была нетронутой, под неусыпным оком Наумова.
Картины дебютантов, отобранных в ВУЗе, тоже разошлись довольно бодро. В том числе и «Морской бриз» феи номер семь. Именно поэтому его и купил молодой парень, который требовал седьмую фею громче всех. Сынок нефтяного магната пользовался в обществе не очень хорошим авторитетом. Поговаривали, что он бандит. Но Кириллу на все это было плевать. Он преследовал свою цель, и добился ее. Когда, казалось, выставка подходила к концу, неожиданно к Наумову подошел седой низкорослый мужчина в сопровождении юной девушки. Он поздоровался с Кириллом на немецком языке. Тот, не будучи полиглотом, ответил с трудом. Именно тогда на выручку пришла та самая девушка.
- Господин Хенэ, представитель Германского музей, - говорила она, - который набирает группу молодых и талантливых художников, для продолжения обучения в Берлине, с последующим трудоустройством. Господин Хенэ узнал, что у вас будут выставляться студенты, и заглянул на вашу выставку, господин Наумов.
- Это для меня честь, - вежливо вставил Кирилл.
- Для господина Хенэ тоже. Он ознакомился с вашими работами, и понял, насколько прекрасна современная русская живопись. Поэтому, человек вроде вас не мог выставить в своей галерее бездарностей. Господину Хенэ больше всего приглянулась картина «Морской бриз», художницы Тульской. Господину Хенэ очень бы хотелось связаться с госпожой Тульской. Вы посодействуете?
Медленно, до сознания Кирилла стал доходить смысл его слов. Немцу понравилась Ксюшина работа, и он хочет забрать ее в Берлин. Забрать от него в Европу, туда, где она будет для него недосягаемой. И она уедет, если Кирилл не порвет с Натальей немедленно.
- Господин Наумов?
- Конечно, я помогу вам связаться. Но, боюсь, ее номера телефона у меня нет на руках. Если бы вы мне оставили свои координаты, я бы выяснил в Вузовской картотеке ее адрес и телефон, и все непременно бы передал.
Девушка быстро прошептала все сказанное на ухо немцу. Тот закивал. Похоже, уго устроил такое расположение дел. Он достал свою визитку из карманчика пиджака.
- Господин Хенэ будет ждать звонка, - сказала девушка, озвучив невнятные бормотания немца, - Всего доброго.
- До свидания. Был очень рад знакомству.
- Господин Хенэ тоже.
Немец и девушка удалились. Кирилл взглянул на визитку на русском языке. Теперь у него был повод позвонить Ксюше.
Мужчина огляделся. Рита была занята общением с гостями. Не долго думая, Наумов скрылся в ее кабинете, достал свой сотовый, и на память набрал ее номер. Казалось, эти цифры вгрызлись в его мозг.
После двух длинных гудков, раздалось сонное: «Алло».
- Ксюша?
- Алло?- сказала она хрипло, и неожиданно притихла, наконец, проснувшись, и осознав, кто это ей звонит.
- Я тебя не разбудил?
- Нет. Что случилось? – она явно врала, ее голос был хриплым, как Кирилл забыл о времени? Наверняка уже давно за полночь!
- Ксюша, я решил. Я брошу Наташу.
- Ты ради этого позвонил? Если да, то зря. Я ни за что в жизни не буду строить свое счастье на чужом несчастье, ты меня слышишь?
- Ксюша, я просто хотел…
- Она плакала всю дорогу, Кирилл. Она обо всем догадалась, просто не знает что это я, и жалуется мне на меня. И что? Как мне, по-твоему? Я не хочу так, и так не будет.
- Тебе не кажется, что уже поздно что-то менять? Ты была со мной. Ты меня любишь. А я люблю тебя. Нам третий не нужен.
- Я не люблю тебя, - раздался ее ледяной голос.
Кирилла словно ударили в лицо.
- Ты говоришь неправду.
- Кирилл, это просто секс. Если бы я знала, что твоя невеста, это моя сестра, я бы ни за что…
- Хватит! Ты права, я позвонил не за этим. Твоя картина продана. Немецкий институт заинтересовался твоим творчеством. Тебе есть куда записать его телефон?
- Сейчас, - секунду помолчав, словно переваривая, произнесла Ксюша, - Говори.
Кирилл продиктовал все, что было написано на визитке. На секунду повисла тишина.
- Это все, - сказал он, в надежде, что она остановит его, прокричит в трубку, нет, не все. Я сказала неправду. Это ложь! Я люблю тебя, люблю…
Но она лишь сказала: «Все», и положила трубку.
Кирилл отключил телефон, и посмотрел на него, как на отвратительную, гадкую дрянь, которую ему приходится сжимать в руке. Он посмотрел на стеклянные стены, по которым струилась вода, «смывая» и размазывая желтый свет льющийся из галереи в кабинет. И с силой швырнул трубку об пол. Та, раскололась на две части и погасла.
«Абонент временно недоступен» - сообщил компьютерный голос, когда Наташа в этот момент набрала номер телефона Кирилла.
Семенова поняла, этот абонент совсем скоро станет для нее недоступным навсегда.