После путяги пришел я в цех слесарем – ремонтником. Попал в бригаду – врагу не пожелаешь. Все амбалы здоровые, кроме бригадира. Тот маленький, плотный, Герой Труда. На участке все стены почетными грамотами и вымпелами увешаны. Пашут ребята, как бельгийские лошади. Один к одному подобрались. А тут я. Не противник работы, конечно, но… Смотрю на этих гвардейцев и думаю: то ли они сами лозунги придумали, то ли кто за них постарался - "Слава рабочему классу!", "Даешь 200%!" и прочую туфту. Зарабатывают много, все в семью. Дурдом полный. Я грязной работы не боюсь – не сахарный, но вот этот нездоровый энтузиазм… В обед в нарды дуются, кто помоложе, а дедки бутерброды домашние бережно распаковывают. Для них в столовую ходить – дурной тон. И в обед подремать нельзя – не принято. Сволочи.
И вот приходит в бригаду еще один "молодой рабочий" после ПТУ, мой ровесник. Саша - Сашок. Мне дня хватило, чтобы понять, что это за жук. Сразу ко двору пришелся, в обойму попал, а я – белая ворона. Видимо, интеллектом от меня тянет. А Сашок простой такой парень, откуда – то из пригорода. Свой в доску. Румянец во всю щеку, белобрысый, крепкий. Руки откуда надо растут. Веселый. Частушки поет:
Не поеду в Ленинград,
Деревня лучше Питеру.
Я пописаю в ведерко,
Тряпкой писю вытеру!
В обед не спит, общается. За версту видно: “наш человек, рабочий”. И чего это я так его невзлюбил? Нормальный парень. И ко мне относится ровно. А все что – то не так. Какая – то нехорошая гибкость проглядывается. В Гражданскую мог бы и за белых и за красных. В НЭП лавочником бы стал. В Отечественную на амбразуры не бросался бы: на хрена гранаты придуманы? Все по уму. Что ж он мне так не приглянулся? Антагонизм, право слово. Говорить с ним, конечно, не о чем, так что с того – парень работает как заводной, да с прибаутками. До сих пор не могу понять, в чем дело, только чувства.
А Сашок полез как – то в станок строгальный, а тот не отключен. Ему руку и отрезало. Хотел он ее достать, так ему и вторую.
Печально, блин.