(От автора: этот роман, небольшой, но достаточно емкий, поэтому не умеющим читать большие тексты прозарувцам маленький совет - не утруждайте себя чтением всего романа, а просто познакомьтесь с первой главой, этого будет достаточно)
Глава 1
Гадалка оказалась женщиной лет сорока, довольно приятной наружности. Наташа ожидала увидеть старуху в глухо повязанном до самых бровей цветастом платке и скромной одежде, но, увидев перед собой высокую стройную молодицу в изящном шелковом брючном костюме с модной прической, с дорогой серебряной цепочкой на шее и такими же сережками, украшавшими ее небольшие уши, засомневалась: туда ли она пришла.
- Я бы хотела видеть Ирину Николаевну, - промямлила она, пялясь на женщину.
- Это я, проходите!
Гадалка впустила Наташу в квартиру, закрыла за ней дверь и вопросительно посмотрела на гостью.
Несколько секунд Наташа была в некотором замешательстве. Прихожая и зал были обставлены со вкусом, мебель вся из цельного дерева, не из шпона, соответственно, дорогая. На полах не дешевые ковровые покрытия, а шикарные ковры, даже в прихожей.
«Неужели она гаданием так себя обеспечивает? Тогда сколько же она берет за свои услуги, может, у меня и денег с собой столько нет?» - подумала Наташа и уже хотела, извинившись, уйти, но гадалка, словно прочитав ее мысли, решительно повелела:
- Раздевайтесь, снимайте головной убор, вот гардероб… и ко мне в кабинет! – но увидев, что клиентка мнется и чувствует себя явно не в своей тарелке, так как чего-то страшно боится, тут же сменила тон, произнеся мягким, завораживающим голосом: - Здесь вы в безопасности. Все зло, которое было с вами до этого порога, осталось позади вас, - гадалка подошла вплотную ко все еще нерешительной клиентке, махнула перед ее лицом рукой, как будто сдувая пыль или мороку: - Вы полны собственной энергии и собственной силы! Вы решительны и свободны ото всех! Принимайте себя такую, как вы сейчас есть, и вперед!
Гадалка еще раз сделала пас перед лицом клиентки, потом, как будто что-то выхватила из глаз женщины, резко дернула правой рукой, сжала кулак, помахали им в воздухе, словно содержимое жгло кулак, затем, успокаивая застывшую в немом ступоре клиентку, весело, даже в какой-то степени игриво проговорила:
- Вот тут ваш страх. Я его забрала у вас, теперь раздевайтесь и проходите, я жду!
К отступлению пути были отрезаны. Наташа, почувствовав себя обновленной и действительно свободной, с необычной легкостью и в душе и в теле повиновалась.
В кабинете витал сумрак. Плотные тяжелые шторы закрывали окно, не давая дневному свету пробиться через них. Гадалка сидела за небольшим овальным столом, по бокам которого высились бронзовые подсвечники с горящими свечами; на столе стоял в серебряной подставке большой, как глобус, хрустальный шар, внутри которого колыхался белый дым; под руками гадалки находилась небольшая пирамида из черного камня. Женщина словно грела этот камень, перебирая пальцами по его поверхности. На самом краю стола, слева от гадалки, сиротливо ютилась колода карт, довольно потрепанная, и это была единственная вещь, которая хоть как-то смирила Наташу с образом этой необычной, на ее взгляд, гадалки.
- Присаживайтесь! – женщина указала на стул, стоящий напротив стола, и мягко улыбнулась.
Эта улыбка окончательно покорила Наташу, она расслабилась, успокоилась и, устроившись на стуле, посмотрела в лицо хозяйки. Гадалка, как будто отвечая мыслям клиентки, понимающе кивнула ей:
- Представьтесь!
- Меня зовут Наталья Игнатьевна Вольская, можно просто Наташа, замужем, муж мой...
Гадалка рассмеялась:
- Мне ваши паспортные данные не нужны. Рассказывайте, что привело вас ко мне?
- Мне сказали, что вы можете помочь мне в моей проблеме, - неуверенно протянула Наташа, пытаясь в мигающем желтом свете поймать взгляд гадалки.
- Каждый свои проблемы решает сам, - ответила гадалка, - моя задача: указать пути решения этих проблем. Вот и все.
- Тогда я хочу спросить совета, что мне делать в моей ситуации?
- Книги уже не помогают? – темные глаза хозяйки кабинета заискрили иронией.
Наташа вопросительно подняла бровь. Причем здесь книги?
Гадалка поняла немой вопрос и, несколько секунд изучая бледное лицо клиентки с темными полукружьями вокруг глаз, вдруг стала говорить быстро, четко, как будто считывала информацию.
- Вы учитель, филолог, преподавали литературу и язык, профессия вам нравится: дети, книги – все это дает вам смысл в жизни. Из книг вы черпаете мудрость, а дети не дают, извините, не давали вам возможность расслабиться. Дома у вас все хорошо - было. Сейчас у вас появились проблемы, они связаны с вашим здоровьем, вам несколько лет назад сделали операцию – пауза - удалили желчный пузырь. Операция была срочной, неожиданной. Выходили вы из нее очень тяжело. Осложнения. Из-за этого вы не работаете. Это вас угнетает, но не с этим вы пришли ко мне. Да?
Наташа, от удивления раскрыв рот и глаза, энергично кивнула, но, ошеломленная, промолчала. Гадалка продолжила за нее:
- У вас трое детей, взрослые сыновья и дочка, - неожиданно гадалка прервалась и пытливо всмотрелась в лицо Наташи. - Что с вашей дочкой, почему я ее плохо вижу? Не понимаю ничего: и смерть, и жизнь рядом. Я не могу это разделить.
Гадалка сняла руки с пирамиды и, закрыв глаза, потерла виски. Ее лицо потемнело, желтые блики, идущие от свечей, заиграли на ее лице, отчего Наташе показалось, что лицо вещательницы постарело лет на тридцать и уже перед ней не молодая женщина, а глубокая старуха.
Наташа забеспокоилась: знакомое чувство черноты, тягучести, в котором она пребывала последние годы, вновь стало окутывать ее, затягивая в плотный, липкий туман. «О, черт!» - про себя ругнулась она, почувствовав, как в ее сердце вонзается острый нож, причиняя ей невыносимую боль, ту самую боль, которую она больше всего боялась.
Первый раз она ее испытала, когда в роддоме сообщили, что ее дочь умерла, не прожив и часа. Как только она услышала это, нож, острый, безжалостный, вонзился в грудь и стал кромсать на мелкие кусочки сердце. И если бы ни сыновья, ни ее друзья и коллеги, она бы этой боли не выдержала. Целый год этот нож был в ее сердце, целый год родные и близкие вытаскивали его из ее груди. Но время самый лучший лекарь. Боль то ли ушла, то ли притупилась и забылась, Наташа уже не помнит. Время постепенно уничтожило даже память об этом, но почти два года назад этот нож опять показал свой норов. Это было после операции, когда она очнулась от наркоза. Ее старшая невестка Лизонька сидела возле ее кровати и тихо плакала.
- Зачем? – еле шевеля наркозными губами, прошептала Наташа.
- Мама, - обрадовалась невестка, - слава Богу, вы очнулись! Я врача позову!
Она убежала, легкая, быстрая, светлая. И Наташа, вспомнив все, что с ней случилось: неожиданную острую невыносимую боль в животе, свое падение у доски, потом визг «скорой», нескончаемая череда белых халатов, запахи лекарств и монотонный гул, сопровождавший ее на операционный стол, и последнюю мысль: «Это все?» - улыбнулась. Она осталась жить.
Лиза вернулась вместе со старшим сыном Наташи Сергеем и врачом. Когда врач ушел, сын протянул Наташе мобильный телефон и виновато произнес:
- Мам, папа во Франции, приехать не может. Я подключил к твоему телефону роуминг. Будешь созваниваться.
- Когда он уехал? – пытаясь собрать притупленные наркозом чувства в единое целое, прошептала Наташа.
Сын помялся, но подталкиваемый плечом жены, также тихо произнес:
- Три дня назад. В тот день, когда с тобой это случилось, - сын взглядом указал куда-то на середину одеяла, и Наташа рефлекторно прижала руку к животу. Пальцы сразу же нащупали шершавую ткань повязки, идущей чуть ли не от грудей к низу живота.
Поймав встревоженный взгляд матери, сын быстро пояснил:
- Тебе удалили желчный, сделали полостную операцию, так как лапароскопию было делать поздно и опасно. Но теперь все позади.
Сын попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка получилась довольно вялой и неубедительной, но Наташу это не насторожило. Ее взволновало другое: отъезд мужа, практически его предательство.
«То есть он уехал, когда моя жизнь висела на волоске? И даже не забеспокоился, что со мною?» - эта мысль пребольно резанула Наташу по сердцу, и острый нож не замедлил проявить свою коварную суть. И опять сыновья бросились к ней на помощь. И опять всеми силами пытались вытащить проклятый нож из ее сердца.
Месяц она провалялась на больничной койке. Невестка Лиза, бросив свою адвокатскую контору на помощницу, дневала и ночевала в больнице, несмотря на протесты Наташи. Сыновья тоже окружили ее, как могли, своей заботой; друзья регулярно навещали, только не было мужа. Он не прервал своей командировки во Францию, хотя через каждые три дня звонил и дежурно интересовался ее здоровьем. Когда он вернулся, Наташа была уже дома.
Из-за осложнений, наступивших после операции, ей дали группу на год. Сыновья радовались, утешали ее тем, что она наконец-то отдохнет от своих сорванцов и тетрадей и хоть займется собой. Наташа сначала их радости не поддерживала, но вскоре поняла прелесть трудового бездействия и успокоилась. Через год ей опять продлили группу: сердце ей плохо подчинялось, - и Наташа вновь приуныла. Но тут уже вмешался муж. «Шей и не хныч!» - приказал он ей, и она повиновалась, тем более шить она тоже любила. Где-то весной он привел свою сотрудницу к ней, чтобы Наташа пошила ей платье к юбилею. Платье Наташе удалось, клиентов стало много, и вскоре она поняла, что не скучает по работе и вроде бы жизнь налаживается.
Но однажды, когда она решила отремонтировать костюм мужа, обнаружила в кармане пиджака визитку, на обратной стороне которой было написано: «Любимый, для тебя я доступна по всем телефонам». Перевернув визитку и прочитав: Рябинина Любовь Андреевна, вице-президент компании «Юниспресс», Наташа пала духом. У мужа лет десять назад, нет, даже раньше - была любовница, Аксенова Маргарита, коммерческий директор мебельной фирмы: яркая сильная женщина, которая раньше была частой гостьей в их доме. Но неожиданно визиты Аксеновой к ним прекратились. Наташа и не интересовалась почему, так как эта женщина была партнером мужа по бизнесу, а в его дела она не вникала: он запретил. А потом она и вовсе пропала, исчезла, Наташа тогда обрадовалась, думала, что муж опомнился, но, видать, нет. «Любимый, для тебя я доступна по всем телефонам», - еще раз прочитала Наташа, и острый нож вновь вонзился в ее сердце. Но уже вытаскивала его из сердца она одна. Она ничего не рассказала сыновьям, не устроила мужу допрос с пристрастием, а лишь тихо по одиноким вечерам, когда мужа не было, инспектировала себя.
«Это я виновата сама», - вскорости решила она, и ей стало легче. Действительно, за последние два года из-за болезни Наташа старалась всячески избегать близости с мужем, о сексе она боялась даже подумать. Муж пару раз пытался соблазнить жену, но после некоторых неудачных попыток приставать перестал и спокойно поворачивался на бок, когда она ложилась спать рядом. Наташу тогда такая тактичность мужа обрадовала, и она искренно полагала, что ему хорошо с ней и так и он может спокойно обойтись без секса. Она же может! Но, оказалось, - ошиблась. Муж нашел очередную любовницу. Это был удар ниже пояса. Но, к своему собственному удивлению, Наташа сама справилась с этой болью и, чтобы ее не провоцировать, просила мужа тщательно вычищать карманы одежды перед стиркой.
И вот теперь опять эта боль. Наташа прижала руку к сердцу и обеспокоенно посмотрела на находившуюся в каком-то мистическом трансе гадалку.
Свечи слегка потрескивали, дрожа огнем. Легкие тени колыхались по стеллажам, на которых многотомно толпились книги.
- У вас проблемы с мужем, - как будто издалека услышала голос гадалки Наташа.
Она оторвала взгляд от стеллажей, на которых успела заметить собрание сочинений любимых ее авторов, и уставилась на гадалку.
- У него другая женщина, вы это знаете, но смирились с этим. Больше всего вас беспокоит ваше собственное состояние, из которого вы не можете выйти. В ваших неприятностях где-то далеко-далеко в уголке вашего покоренного кем-то сильным и жестоким сознания вы подозреваете конкретного человека, но боитесь это озвучить, даже для самой себя. Ваш старший сын постоянно зовет вас жить к себе. Соглашайтесь. Это спасет вам жизнь.
У Наташи полезли брови вверх.
- Сколько лет вашему браку?
- Тридцать, ой... тридцать один…
- А дочери шестнадцать?
- Да. Было бы, - всхлипнула Наташа, - она умерла, не прожив и пару часов.
Гадалка еще больше потемнела лицом – и вновь перед Наташей была уже глубокая старуха.
- Вы хоронили ее? – скрипучий голос очень не понравился Наташе, и она внутренне сжалась. Ей так не хотелось возвращаться в то страшное время, поэтому она попыталась уйти от вопроса.
- Это принципиально? – холодно спросила она.
- Расскажите! – потребовала гадалка, игнорируя недовольный вид клиентки.
Наташа в двух словах поведала, что дочку мертвой она не видела, муж запретил. И хоронил ее он сам.
- Я плохо перенесла это, - пояснила Наташа, - долго болела, поэтому всем занимался муж.
Гадалка впилась своими жгучими глазами в лицо клиентки и почти зло прошипела:
- Когда у вашего мужа стал налаживаться бизнес?
- Я не помню…
- Вспомните!
Это был приказ, и Наташа невольно втянула себя в воспоминания.
Ее муж, Олег Вольский, был человеком положительным со всех сторон. Он не пил, не курил, по бабам напропалую не шлялся, все деньги нес домой. Подруги и коллеги ей завидовали, да и сама Наташа была счастлива. У них родилось двое сыновей, разница между которыми была в полтора года. Воспитывать их ей было легко и радостно, хотя муж в этом процессе участие не принимал. Он считал, что раз он основной кормилец, то от домашних дел должен быть отстранен. Так он был воспитан в своей семье. Наташа не роптала. Она успевала уделять достаточное внимание всем своим трем мужчинам ее сердца, поэтому в доме царил мир и покой. Хотя муж, как это ни странно, с появлением сыновей стал более требователен и капризен, Наташа это прощала, понимала: он ревнует. Все мальчишки такие, они до седых волос всегда ревнуют ту женщину, которая раньше принадлежала только ему, будь то мать, сестра или жена.
Вскоре муж ушел с государственной службы и начал свое дело: открыл предприятие по изготовлению мебели. Крутился как белка в колесе, но государство было еще более изворотливее, поэтому его бизнес то впадал в кому, то начинал самостоятельно дышать. «Пациент скорее мертв, чем жив», - так горько шутил муж, когда очередная налоговая пыталась запороть его бизнес.
И однажды муж пропал. Это было, когда Наташа забеременела в третий раз. Она сказала о беременности мужу, но тот никак не отреагировал на это, буркнув: «Решай сама, как жить дальше». И Наташа решила оставить ребенка: она так мечтала о дочери. А когда на УЗИ сообщили, что у нее будет дочь, то вообще радости ее не было конца. Она сообщила Олегу о дочери, а он на следующий день пропал почти на полгода. Наташа извелась вся, не знала, что и думать. Потом получила от него весточку, что он за границей, работает по вопросу бизнеса. Вернулся муж также неожиданно, как пропал, но Наташа поначалу его не узнала. Это был не тот человек, которого она знала. Это был уже другой Вольский, жесткий, холодный, расчетливый. И больше всего тогда поразили Наташу глаза мужа: они стали холодными, как сталь, и пронизывающими насквозь. Ей постоянно было не по себе, когда он задерживал на ней свой пристальный, как будто вопрошающий взор. Но она ждала ребенка, дочь, поэтому всеми силами постаралась смириться с новым образом мужа, тем более Олег окружил семью усиленной заботой, стараясь обеспечить ее полностью. И все пошло как по маслу. И деньги появились на развитие, и заказы на год вперед расписаны, пришлось мужу даже расширяться. Его фирма стала гордо именоваться ЗАО «Красное дерево», офис которой расположился в новом с гвоздя трехэтажном здании с подземным гаражом на двадцать машин. Старую квартиру они сдали внаем, переехав в двухэтажный дом в живописном месте у реки. Когда же это случилось? Наташа напрягла память до головной боли. До третьей ее беременности они еще жили хоть и в достатке, но не на широкую ногу. А вот… да, именно тогда, когда она потеряла дочь, маленькую кроху, которую она видела очень недолго. Она помнит ее крик, первый крик, который, скорее всего, был и последним. Наташа тряхнула головой, сбрасывая с себя тяжесть воспоминаний, и тут же встретилась с пронзительным, почти выжигающим все мысли взглядом гадалки.
- Где-то лет пятнадцать-шестнадцать назад, - неуверенно произнесла Наташа, всеми силами пытаясь отогнать только что вспыхнувшую страшную мысль.
- Вы не спрашивали мужа, где он взял деньги? – это уже смахивало на допрос.
Наташа разозлилась. Она пришла узнать, как ей быть дальше, а тут, оказывается, ее наизнанку выворачивают. Да за ее же деньги! Вот стерва! Зачем ей это надо? Скажи что-нибудь типа «дама червей перешла тебе дорогу, но я тебе водичку наколдую, ты ее попьешь, и все вернется на круги своя», так нет же – скажи ей то, расскажи се.
- Мне пора, - Наташа резко поднялась со стула, вытащила с сумки приготовленные деньги и бросила их на стол.
- Я не держу, - жестко заметила гадалка, - но, дойдя до дверей, ты захочешь вернуться, но у меня не будет желания выслушать тебя. Так что принимай решение сию секунду, тем более твоя судьба, над которой кто-то очень сильный поглумился много лет назад, решается именно в эту минуту.
Наташа, не слушая, решительно повернулась, чтобы оставить этот кабинет и эту гадалку с рентгеновскими способностями, но ее взор вдруг зацепился за небольшую фотографию, висящую прямо у дверей. На черно-белом снимке улыбалась беззубым ртом девочка. Ребенку было от силы полгода, но его глаза были полны энергией жизни и радости.
Что-то теплое, мягкое зашевелилось внутри Наташи, слезы предательски защипали глаза, и Наташа опустилась на стул.
- Я не знаю, откуда у мужа взялись деньги. Он не говорил, да и я особо не интересовалась.
Гадалка кивнула, отодвинула в сторону деньги и взяла колоду карт.
- Я не очень люблю пользоваться картами, - сказала она, перемешивая колоду, - но тут придется прибегнуть к ним. В вашей семье есть тайна, которую вы не знаете или не хотите знать. Попробуем приоткрыть завесу.
Она разложила карты, минуту изучала, что выпало, а потом, как истинная гадалка, стала раскладывать прошлое, настоящее и будущее клиентки по полочкам. Наташа только слушала и кивала. С прошлым и настоящим почти все совпадало, а вот с будущим были проблемы.
- Карты говорят, что у вас трое детей, живых детей, - таинственным голосом известила гадалка, - и что вам нужно уходить от мужа, или выгнать его из дома. Но он не уйдет. Дом и вы – его собственность, поэтому он будет драться за все отчаянно.
- Значит, карты обманывают, - без каких-либо эмоций отреагировала Наташа, - я же сказала, что дочь умерла. У меня сейчас двое детей, а муж мой очень хороший человек. Да, у нас в семье появились проблемы, но я не собираюсь так все кардинально менять. Извините, но ваши карты говорят неправду. Не все так мрачно.
- Карты могут ошибаться, - согласилась гадалка, - но я – нет. Ваш муж принес вам много зла и принесет еще больше, если вы от него не уйдете. Смотрите!
Гадалка придвинула к Наташе хрустальный шар с дымом внутри и с двух сторон обняла его своими ухоженными пальцами.
- Будьте внимательны, не отрывайте глаз от дыма, - повелела она, почти гипнозом заставив Наташу приковать взгляд к хрусталю.
Сначала в шаре ничего не происходило. Белый дым лишь едва заметно дрожал и все.
Наташа усмехнулась про себя: эта гадалка та еще бестия, хочет ее уверить, что муж ее злодей, а это стекло сейчас ей всю правду покажет! Иллюзионистка чертова!
Но тут дым в шаре стал шириться, темнеть, скоро вместо дыма в шаре возник силуэт человека. Наташа присмотрелась: что-то знакомое почудилось ей. Этот силуэт вдруг приобрел черты мужа. Глаза, нос, губы, фигура – все совпадало. Но это был не он. Слишком беспощаден и жесток взгляд у этого человека. И вдруг у этого знакомого чужака в руках оказался нож, который он занес над спящей женщиной, в ней Наташа узнала себя.
- Нет! – закричала она и силой отодвинула от себя шар. – Нет, я этому не верю! Это неправда!
- Я не собираюсь пока вас ни в чем переубеждать, - произнесла гадалка, отставив шар на край стола, - к решению вы должны прийти сами. Моя задача: указать вам пути решения. И я вам говорю: вы должны уйти от мужа, чтобы спасти себя и еще одного человека.
Гадалка замолчала и пытливо уставилась на клиентку, которая в явном замешательстве пыталась совладать с собой. Наташа то энергично разжимала кулаки, как будто хотела что-то произнести, решительное и важное, то терла лоб, пытаясь собраться с мыслями.
- Получается, я должна уйти ни с чем. У меня же только пенсия по инвалидности, - жалобно протянула она и с надеждой посмотрела на гадалку.
- Старший сын обеспечит вашу жизнь полностью.
- Это карты говорят или этот шар? – засомневалась Наташа.
- Нет, это я вижу, - улыбнулась гадалка, - у сына вы сможете избавиться от болезни и, соответственно, от группы, вернуться в школу.
- Но моя боль вот здесь, – Наташа положила ладонь на сердце и с надеждой посмотрела в темные глаза весталки.
- Дайте мне вашу правую руку, – попросила гадалка.
Наташа протянула руку ладонью вверх и к своему ужасу увидела на ладони следы темной крови. Она бросила взгляд на грудь, ожидая увидеть там кровь, но блузка была чиста, и Наташа в изумлении уставилась на свою грязную от крови ладонь.
- Вы очень доверчивы, поэтому вас легко убедить в чем угодно, - стала вещать гадалка, изучая ладонь клиентки.
- Откуда кровь взялась? – трепеща, поинтересовалась Наташа.
- Вы очень доверчивы, нельзя все воспринимать на веру, - повторила гадалка, водя тонким указательным пальце по линиям ладони взволнованной донельзя женщины, - жизнь вас наказала за вашу доверчивость шестнадцать лет назад, вы это почувствовали, но не осознали за что. Сами вы чисты, за вами нет ни тени зла, но рядом с вами живет человек, которого вы совсем не знаете, хотя прожили с ним очень долго. И я опять повторяюсь, бросьте тот дом, где живет этот человек, и уходите. Этим вы спасете не только себя. И именно это поможет вам разгадать того, кто прожил с вами так долго.
- Я не понимаю…
Гадалка отпустила ладонь женщины и укоризненно заметила:
- Вы не «не понимаете», вы не хотите понимать и принимать то, что слышите сейчас. Вы всю жизнь старались жить так, чтобы вам не было больно, вы издевались сами над собой ради того, чтобы не знать и не видеть правды. Вам так было удобно. И совершилось преступление! И вы опять спрятались за свою боль, чтобы только не тревожить себя прозрением. Ведь не всегда правда приносит облегчение. Но вы пришли ко мне за правдой. Вас предупреждали, что я могу видеть все, даже самое затаенное и глубокое. Когда вы со мною договаривались, я спросила, хотите ли вы знать правду или нет, и сможете ли вы ее выдержать? Вы настроены были решительно, поэтому я вам назначила встречу сразу. Вы пришли, значит – вы были готовы к самым неожиданным результатам. А теперь вы испугались. Испугались боли?
Наташа побледнела, капельки пота выступили на пересеченном глубокой морщиной лбу, а во рту стало сухо, как после операции. Чувствуя, что вот-вот сейчас грохнется в обморок, Наташа схватилась за краешек стола и устремила молящий о пощаде взгляд на гадалку.
- Мне плохо, вызовите, пожалуйста, «скорую», - взмолилась она, почувствовав, как нож, который все еще торчал в ее сердце, стал ворочаться.
Гадалка же даже не шелохнулась, она с интересом смотрела на клиентку, и странная улыбка играла у нее на лице.
- Чему вы улыбаетесь? - с трудом разлепляя губы, спросила Наташа.
- Вы опять прячетесь за свою боль, - спокойно констатировала гадалка, - пора от этого избавляться. Дайте сюда этот нож!
Наташа, от надвинувшегося бессилия шатаясь на стуле, попыталась оторвать руки от стола, чтобы достать из сумки нитроглицерин, но руки ей не повиновались: они словно приклеились к столу намертво.
- Дайте сюда ваш нож! – повторила свое требование хозяйка и протянула руку.
Наташа под тяжестью наползшего необъяснимого страха, едва контролируя собственное сознание, с трудом вымолвила:
- Я не могу…
- Тогда я сама его заберу, вы согласны?
Вопрос гадалки просто взорвался в голове Наташи, и она безвольно кивнула, с каким-то безразличием наблюдая, как рука гадалки устремилась к ее груди, потом тонкие изящные пальцы с острыми ногтями-коготками стали царапать ее блузку и вытаскивать оттуда рукоять странного ножа.
Наташа сглотнула и с тупым недоумением уставилась на нож, уже вытащенный у нее из груди. Он был весь в темной, почти черной крови, даже рукоять, но она узнала этот нож. Она видела его раньше, да, безусловно, она видела его!
- Вы узнаете его? – голос весталки гремел грозою.
Наташа вновь кивнула, не в силах оторваться от зрелища: на ухоженной ладони лежит окровавленный нож, и лезвие у него не гладкое, а зазубренное, как пила, и из зубов пилы идут склизкие черные нити.
- Кто подарил вам этот нож?
- Муж.
- Когда?
- Незадолго до родов.
- Последних?
- Да.
- Зачем был подарен вам этот нож?
- Это нож для бумаг, муж подарил мне его, чтобы было удобно вскрывать корреспонденцию, - прошептали белые губы.
- Когда вы последний раз его видели?
Белые губы зашевелились, но звука из-за них не прозвучало.
- Когда вы последний раз его видели?
- Я забыла.
- Вы все помните! И будьте в конце- то концов смелее! Ну же! У вас больше не будет боли, вы избавлены от нее. Теперь все зависит от вас, только от вас.
- Боже! – взмолилась бледная женщина. – Я же только хотела узнать, что мне делать с мужем и долго ли мне еще болеть? А получилось, я должна вывернуться наизнанку. За что мне такое?
Гадалка встала, сняла со стеллажа аквариум без рыбок, в нем была только вода, поставила его на стол перед клиенткой и бросила туда нож:
- Смотрите внимательно, сейчас все увидите!
Нож легко опустился на дно аквариума и неожиданно стал растворяться. Вскоре он и вовсе исчез, окрасив чистую до того воду в грязно-коричневый цвет. Гадалка сделала несколько пасов над аквариумом, прошептав какие-то слова, - и вода вновь стала чистой. И рука Наташи тоже очистилась от крови. Гадалка, удовлетворенная результатом, взяла со шкафа шкатулку, достала оттуда щепотку светлого, очень пахучего порошка, бросила его в аквариум и моментально накрыла его черной тканью. Вода в сосуде сначала окрасилась в ярко-красный цвет, потом забурлила, вспенилась, но гадалка быстро что-то прошептала над черной тканью – и все прошло.
- Это был поддел? – догадалась Наташа.
- И очень сильный, таких специалистов в нашем городе нет,- ответила гадалка, убирая аквариум прочь. - Я знала одну женщину, которая этим занималась. Но потом, когда мы ей запретили ворожить, она уехала. И, как я знаю, недавно умерла, не оставив учеников.
- Может, это была она?
- Поэтому вы должны вспомнить, когда последний раз видели этот нож? Вспоминайте, смелее! Да и отпустите стол, он не убежит, да и с вами ничего плохого не случится. Сейчас, когда я вас избавила от ножа, вы чувствуете себя просто отлично! И хватит себя жалеть! От этого ваши обмороки и страдания! Когда вы видели последний раз этот нож?
Наташа закрыла глаза и попыталась вспомнить события далеких лет. Память изворачивалась как могла, не желая повиноваться, но воля была сильнее, чья воля – было непонятно, но именно воля заставила память услужливо вытянуть из своих закоулков нужные свидетельства.
- Последний раз я видела этот нож незадолго до родов, - не открывая глаз, пробормотала Наташа, - он лежал на моем рабочем столе. Я им разрезала конверт – это было письмо от матери, потом я положила нож в пенал, он всегда там у меня лежал. Когда я вернулась после больницы, я искала его, у меня накопилось много писем, я привыкла вскрывать корреспонденцию именно ножом, но не нашла, а потом просто о нем забыла.
Наташа замолчала и открыла глаза.
Гадалка участливо смотрела на нее, лучась теплым светом.
- На сегодня достаточно, - устало объявила она, - большее вы не выдержите. Не всегда поход к таким специалистам, как я, приносит то, что хотите. Вы сегодня в этом убедились. Звоните, если почувствуете, что я вам нужна.
Наташа даже обрадовалась: наконец-то это мучение закончилось. Чуть ли не бегом она покинула этот кабинет, абсолютно забыв о правилах этикета. Опомнилась, когда уже схватилась за ручку входной двери.
- Спасибо, - без всякой вежливости выпалила она, бросив слово благодарности в сторону стоявшей в прихожей гадалки.
- И вас пусть Бог милует, - протянула гадалка, держа взглядом клиентку, - вы шапку задом наперед надели.
- Простите, - совсем разволновалась Наташа, сорвав меховой головной убор с головы.
- У вас плохая привычка, Наташа, - грустно заметила гадалка, буквально на глазах ставшей такой же бледной и осунувшейся, как и ее клиентка, - вы всеми силами пытаетесь уйти от правды. Вот и сейчас вы спасаетесь бегством. А от правды не убежишь. Хочу сказать вам напоследок, хотя не хотела говорить, ваша дочь жива, очень несчастна, а с сегодняшнего дня ей грозит огромнейшая опасность, я бы сказала – смертельная опасность. И ее жизнь с этого момента в ваших руках. А теперь идите.
Гадалка сделала жест, как будто выставляла гостью из дома, и Наташа, ошеломленная, придавленная, убитая, сама не заметила, как оказалась на улице в распахнутом пальто и с шапкой в руках.
- Мама, что случилось? – сын выскочил из машины и подбежал к матери.
- Боже мой, зачем я сюда пришла? – всхлипнула Наташа. – Скажи, сынок, зачем я сюда приходила? Если бы я знала, что, переступив порог этого дома, перечеркну всю свою прошлую жизнь, я бы никогда не взяла телефон этой женщины. Что же я наделала?
- Да что в конце концов произошло? – взорвался сын. – На тебе лица нет!
Наташа, в тумане своих мыслей плохо различая лицо старшего сына, попыталась улыбнуться ему, но ничего не вышло. Слезы градом покатились по бледным щекам.
- Поехали отсюда, сынок! – через слезы промолвила Наташа и на ватных ногах направилась к машине.
- Так что же произошло? – спросил сын, сев за руль новенького «мерседеса».
Наташа долго молчала, силясь подавить слезы, потом в отчаянии прохлюпала:
- Сереженька, твоя сестра, моя дочь жива, и твой отец это знает.
- Ты уверена в этом?
- Кажется, да, - Наташа наконец-то справилась со слезами и, бросив вымокший донельзя носовой платок в сумочку, попросила: - Сынок, ты работаешь в милиции. Выясни все. Если это правда, мы должны ее найти. Гадалка сказала, что моей доченьке грозит опасность. И смогу ее защитить только я, поэтому надо действовать, но я пока не знаю как.
- Если у меня есть сестра и она в беде, то, уверяю тебя, мама, я все сделаю, чтобы ее найти и спасти, - уверенно заявил Сергей, - только откуда такие сведения?
Наташа отрицательно замотала головой: ей не хотелось больше говорить, она лишь только попросила:
- Сынок, вези меня к себе. Домой я больше не вернусь.
Сын не стал выпытывать у матери подробности и убеждать ее в чем-то, согласно кивнул и молча завел машину. Он вспомнил: ему было тогда около четырнадцати лет, когда мать ждала дочь. Помнил, какой она была до родов, вся светилась от счастья и ожидания, а вернулась из больницы темной, страшной, как чужая. Он и его младший брат Сашка пытались всеми силами согреть ее, вернуть ее прежнюю, и как они были одиноки в своем стремлении! Папа был слишком занят. В отличие от мамы, его распирало от непонятной радости и гордости. А однажды Саша, когда отца не было, а мать опять положили в больницу, принес в детскую пять толстых пачек долларов.
- Прикинь, братуха, - прошептал он тогда таинственно, - папину заначку нашел за книгами. Откуда столько деньжищ?
- А я откуда знаю, - испугался тогда Сергей, - верни их назад, а то по шее получишь.
Когда отец вернулся с работы, Сашка, как будто невзначай, спросил у отца:
- Пап, у нас деньги есть?
- Чего ты хочешь? – насторожился отец.
- Да вот, комп бы неплохо было прикупить, - с надеждой произнес Сашка.
- Денег у нас нет, - отрезал отец, и Сашка больше к этой теме не возвращался.
Тем более через года полтора они уже въезжали в новый дом, где было все, что требуется растущему пытливому молодому поколению.
Сергей покосился на мать. Она сидела рядом, но он почувствовал, что сейчас она очень далеко. Ее устремленный вперед взгляд был неподвижен, лоб прорезала решительная складка.
«И все-таки Никитин был тогда прав», - подумал Сергей, анализируя последние события в его жизни, результатом которых стал визит матери к гадалке.
Он расследовал одно загадочное убийство, следы которого вели в столицу. Одним из косвенных свидетелей была шестнадцатилетняя девчонка. Она пришла в кабинет следователя в сопровождении матери, женщины заносчивой и чванливой. Девчонка практически не проронила ни слова, вместо нее пренебрежительным тоном отвечала мать. Девчонка только жевала резинку и ехидно посматривала на следователя. Эта парочка очень не понравилась Сергею, и он постарался побыстрее от них отвязаться, тем более ничего существенного они сказать не могли. Убитого своего дядьку Алена последний раз видела живым за день до его смерти. Отношения между ними были натянутыми, но, так как он был одинок, завещание написал на имя сестры, матери девчонки. Алене же были завещаны картины, коих в его огромном доме было предостаточно. Но ей эта мазня ни к чему, она не тащится от этого, поэтому ей глубоко фиолетово, кому они будут принадлежать. Дядьку жалко, но он был стар и очень болен, сам бы скоро помер, если бы какая-то добрая душа не поторопила события.
Когда они ушли, опер, старлей Никитин Семен, заметил:
- Серега, а ты, случайно, не родственник этим дамам? Уж больно эта малая похожа на тебя как сестра родная. А вот с мамашей своей она ничем не похожа. Абсолютно два разных человека.
- Может, она в отца пошла, - парировал Сергей.
- Все может быть, - согласился Семен и оставил эту тему, но Сергей задумался. Действительно, в этой шкодливой девчонке он уловил что-то знакомое, родное, но родственников таких он не знал, поэтому не стал на этом зацикливаться. Единственное, что его тогда смутило – это непроизвольный жест девахи: когда волнуется, активно работает кулаками, как будто мышцы качает. Так делает всегда его мать. И часто только по этому жесту Сергей понимал состояние матери: она последние годы редко делилась с ними своими переживаниями.
Месяц спустя, когда дело было раскрыто и убийца, вернее, убийцы найдены - ими оказались родители той девчонки, причина банальна до оскомины: наследство – Сергей проводил обыск в загородном доме задержанных и не мог избавиться от чувства, что девчонка, которая волчонком смотрела на него, сидя с ногами в кресле, была здесь глубока несчастна. Она была абсолютно чужая среди всех этих дорогих вещей, окружавших ее.
- У тебя родные еще есть? – спросил он ее.
Девчонка с презрением глянула на него и отвернулась.
- Значит, нет. Тогда собирайся. Одну тебя оставить - мы не имеем право.
- Да пошел ты! – девчонка вскочила с кресла и побежала наверх.
Сергей последовал за ней.
Он нашел ее в небольшой комнате, скромно обставленной и к тому же усердно испорченной всевозможными журнальными вырезками различных рок-групп, наклеенных как попало на стенах.
- Лена, - Сергей попытался наладить контакт с этим зверенышем, - этот дом до конца следствия мы вынуждены будем опечатать. У тебя есть еще где жить?
Он старался говорить мягко, доверительно, чтобы хоть как-то расположить к с себе эту яркую представительницу поколения next, но, судя по агрессивной гримасе девчонки, в этом он не преуспел. Устав от собственного красноречия, Сергей поручил заботу о несовершеннолетней сотруднице, вызванной из столичной детской комнаты милиции, а сам занялся другой текучкой и скоро благополучно выбросил эту историю из головы. Других забот вполне хватало. Но последнее время эта девчонка частенько мучила его по ночам, поэтому он решился уговорить мать сходить к известной в городе гадалке. «Мам, - попросил он ее тогда с тайной надеждой, - об этой женщине легенды ходят, сходи к ней. Может, она поможет тебе справиться с болезнью, да и так что посоветует». Мать долго упрашивать не пришлось - и вот результат.
«Возможно, это и есть моя сестра, - решил согласиться с давнишним предположением своего коллеги Никитина Сергей, - надо будет ее найти, да и разузнать все хорошенько».
(продолжение следует)