Толик – обычный белорус лет пятидесяти: среднего роста, широкий в плечах, с загорелым до черноты лицом и большими кряжистыми руками «в полоску» от рубах разной длины.
Обычно идёт он по деревне в вылинявшей майке, в спортивных, блестящих от грязи, штанах, в стоптанных на босу ногу сандалиях, шагает в раскачку, как по палубе корабля.
Спутанные ветром волосы напоминают спелую рожь, выгоревшую до белёсости.
Толик , вероятно, редко думает о том, что он – симпатичный мужчина: красиво очерченные губы всегда обветрены, правильной формы нос лупится от загара, большие тёмно – зелёные глаза смотрят прямо в глаза, никто не поверит, что один глаз не видит совсем( военно-морская травма).
Стоит Толику получить пенсию как бывшему моряку или какую-нибудь колхозную доплату,- как во дворе его одинокого дома появляется тьма «друзей» - охотников выпить и закусить на «халяву».
Кто –то из особо близких товарищей вытаскивает деньги из кармана:
-Может, коньячку?
Толик счастливо смеётся :
-А мне чё? А мне хоть чё, хоть – ни чё?
- Может, и салями?
-А хоть –чё, а хоть – ни чё.
Сегодня Толик – король: сегодня он угощает.
Разыскивая брата,зашла на несколько минут на подворье Толика.
- Наташа, коньячку?Конфет? Пивка?Не бось - всё оплачено!
Скоро на дворе Толика появились и другие женщины, пришедшие за своими родственниками.
-Лена!Маша! Катя!Конфет?Винца? Шоколада?- хитро подмигивал Толик ,сверкая зрячим глазом и расплываясь в блаженной счастливой улыбке.
Как молекула в броуновском движении,носился Толик с подносом, штопором,тарелками ,рюмками и стаканами среди своих званых и незваных гостей в свой денежный день,- казалось,его торжеству не будет предела.
Когда же деньгам приходит конец, на чужих пожнях расплачивается Толик своей силой за стакан сивухи и шкварку сала.
Кому только он не сушит сена, не окучивает картошки, не вершит стога и не пилит дров! Невольно в голову закрадывается мысль: всем помог, всех уважил, кроме самого себя!
Уже через три дня дома ни крошки,- мышке и той нечем поживиться, и рад -радёшенек Толик, если тётя Нина даст мешочек гречки с буханкой хлеба. Но тёткина жалость бесполезна.
При каждой новой пенсии Толик забывает, и как он голодал, и как «стрелял» у дяди Паши сигареты и что , вообще, раздет , разут и живёт, как нищий,- вновь двор полон пьяниц, тунеядцев и бездельников, и вновь заливается он счастливым смехом пьяного короля, и все халявщики опять ему «друзья» и «товарищи».