Рейтинг: G
Жанр: экшн
Содержание: В "Первом долге" Рамирес Вентура влез в зависимость от лидера Хоста. Пришло время платить по счетам.
***
Ее поймали еще на подходах к Кварталу.
Принадлежавший Джуди Ракер голубенький «фиат» намертво застрял в баррикаде из одного гнилого фургона и трех полуразложившихся легковушек.
Сотовый Бэсс не отвечал. Джуди помнила, что он у нее вообще валялся на дне сумки, подруга, обитавшая в кошмарном опасном районе, пользовалась каким-то другим устройством, сложным и мужским.
Дальнейший путь предстояло проделать пешком, умирая от ужаса и вздрагивая на каждом шагу, шарахаясь от теней, решая, что лучше – затеряться в липких сумерках или идти у всех на виду по середине дороги. Что опаснее, она не знала, но что опасно и то, и другое – бесспорно. Именно в этих местах ее муж не так давно едва не расстался с жизнью, и полицейский значок его совсем не спас.
Трое рослых парней из патруля Хоста преградили путь испуганной девушке, явно не имевшей ничего общего с Underworld – ну разве местная девчонка наденет светлое платье, разве будет так робко улыбаться? – и начали перебрасывать ее друг другу, отталкивая и ловя в совершенно не нежные объятия.
– Милз, держи крепче, уйдет.
– Не дадим, такая сладкая! Ты сам-то не оплошай!
– А ну отвалите, Эгри, руки прочь, кто ваш юнит-лидер? То-то же, мне и достанется.
То, что она лепетала, их не интересовало.
Джуди не удалось без проблем дойти до тех, кто здесь решает. А ведь от этого зависит так много! Не на прогулку же она пришла сюда, в самом деле… Ей нужно поговорить с…
Ее не слушали. В панике Джуди пыталась убедить, просила, вырывалась, но что она могла против них?
Один из парней запустил руку в ее короткие волосы и загнул голову вверх и назад, словно собираясь перерезать горло. Ему было смешно, и остальным тоже, а вот ей наоборот. Даже если это только для того, чтобы ее напугать – патрульные ясно дали понять, что чужака в Зоне не ждет ничего хорошего, особенно, если это, ко всему прочему, симпатичная девушка.
Спасение пришло, когда ее уже затолкали в темный проулок.
Как разъяренная фурия, на парней налетела Бэсс, бесцеремонно растолкала их и, не переставая ругаться, помогла Джуди отряхнуться и поправить задранное платье.
Парни со слегка виноватыми лицами попробовали оправдаться, но Бэсс предоставила им выбор: жёсткий разговор со Смитом или сразу с Дэлмором. Патрульные исчезли от греха подальше.
Младшая координатор переключилась на Джуди, проклиная ее безрассудство, и не стеснялась в выражениях до тех пор, пока девушка не разрыдалась. Только тогда Бэсс угомонилась.
Едва уяснив из несвязных обрывков слов, что с Хэри беда, Бэсс перестала вслушиваться и притащила жену полицейского Ракера в Джойнт.
Рой при виде Джуди присвистнул, Шон нахмурился. Бэсс толкнула подругу к дивану, на который та почти упала.
– Вот. У них проблемы. Слушайте.
Бледная заплаканная Джуди изо всех сил постаралась взять себя в руки.
– Мы… мы с Хэри договорились встретиться в городе, после его работы, и сходить куда-нибудь. Обычно в кафе, в кино, если что-то интересное…
– К делу! – рявкнула Бэсс.
– Я подъехала раньше и ждала его на улице, мороженое купила. – Рыдания опять предательски подкатили к горлу. – Я уже увидела его машину, и он даже мне помахал, и вдруг… Четверо каких-то ужасных бандитов появились неизвестно откуда, прямо средь бела дня, на виду у всех на перекрестке стекло боковое расколотили, вытащили его прямо через дверь, начали бить… – Она всхлипнула. – Его так жестоко ударили, сразу кровь, много… и все вокруг видели, но никто не шелохнулся, не помог! А пока я бежала, его уже запихали в их машину, и всё…
Дэрек пожал плечами. Шон сел напротив, негромко сказал:
– Успокойся. Как они выглядели?
– Господи, я не помню…
– Джуди, это важно.
– Они… цветные. Смуглые, как из Мексики или с Кубы.
– Это называется латинос, – объяснил Рой, присаживаясь на подлокотник рядом с Шоном. – А Хэри имел с ними дела?
– Откуда я знаю! Да, у одного была на голове повязка, будто раненый.
Шон оглядел своих:
– Кому-нибудь это что-то говорит?
Дэрек помялся, но неохотно ответил:
– О'Лири из юнита Веста пару дней назад хвастал, что отстрелил какому-то из этих цветных недоумков ухо. Я даже имя сейчас вспомню. Вот – Хименес.
– Ну, уши у нас нечасто теряют, – усмехнулся Рой, – значит, это и есть Хименес. Идентификация завершена. И что теперь?
– А то, что он из личной гвардии Рамиреса, – помрачнел Шон.
Джуди подняла залитое слезами лицо:
– И это плохо?
– Да ничего хорошего. – Дэрек отвел взгляд.
Бэсс наступила ему на ногу и сделала страшные глаза, потом обняла совсем переставшую дышать подругу.
– Хорошо, что ты сразу к нам! На Канале коллеги твоего муженька ни хрена не сделают, а вот мы – другое дело.
Шон подался вперед, к сидящей девушке.
– Вспомни точно, когда это случилось.
Та наморщила лоб.
– Минут сорок… Пока я плакала, пока сюда ехала, и тут еще не сразу…
Хостовский положил ладонь на ее дрожащую руку.
– Не бойся. Ты поступила правильно, а теперь я сделаю всё, что смогу.
Он поднялся, распорядился, чтоб Джуди никуда не выпускали из дома до его звонка, отмахнулся от стремившегося составить ему компанию Дэрека и уехал.
Знакомый дом на тихой улочке Канала уже сиял теплыми желтыми окнами, хотя до темноты было еще далеко. Шон не стал входить, он был уверен, что гараж на заднем дворе пуст. Ему нужен был другой человек.
Вдоль забора со странным полушпионским видом крался мальчишка лет восьми, причём на той стороне. Его черные вихры предательски торчали над верхней планкой. Добравшись до калитки, мальчик с интересом уставился на чужую машину и тоже чужого, но смутно знакомого парня.
После лаконичной просьбы позвать Исабель юный Вентура секунд десять хлопал глазами, потом молча исчез в саду.
Шон уже прикидывал свои дальнейшие действия, когда калитка треснулась о забор под ураганным напором, и Исабель почти врезалась в крыло машины.
– Ты?! О боже, что ты здесь делаешь? Что-то с Мире?
Ни он, ни она не вспомнили, что год назад, когда пуэрториканка набралась смелости подойти к Хостовскому в компании его людей, он отвел ее в сторону и первым делом вполголоса спросил практически то же самое.
Шон с досадой ответил:
– Я за ним не слежу, – и кивнул на пассажирское сиденье. – Садись, разговор есть.
Ни секунды не потратив на колебания, польщенная и заинтересованная Исабель быстро забралась в машину Дэлмора. Он отъехал на пустырь у берега, поставил на ручник и облокотился на руль.
– Мне нужна твоя помощь.
Девочка не разразилась глупыми возгласами – она молча ждала.
– У меня есть друг, городской. Похоже, он чем-то разозлил Рамиреса, и теперь этот городской у него. Вспомни, твой брат говорил что-нибудь о полицейском по имени Хэралд Ракер?
Несмотря на запредельное изумление причудливым способом Дэлмора выбирать друзей, Исабель ответила:
– С какой стати я вообще должна говорить с тобой, Хостовский? – Если дело не в брате, а в каком-то там городском, да еще копе. – А вдруг ты сделаешь что-то, что навредит Мире?
Шон бросил на четырнадцатилетнюю девчонку косой взгляд, но сдержался. Сейчас он от нее зависел.
– Я… должен тому городскому. Ты понимаешь, что это значит?
У Исабель округлились глаза. Дыхание сбилось, ей большого труда стоило это скрыть. Разумеется, сестра лидера Канала понимала, что такое долг.
Дэлмор должен копу.
А ее братик должен Дэлмору.
В этот момент Шон негромко произнес, нажимая на каждый звук:
– И твоему Мире действительно очень, очень сильно повредит, если он убьет того, кому я должен.
Исабель опустила голову.
– Я не знаю этого имени. Но Рамирес говорил кому-то из своих, а я случайно слышала, что у него есть шанс отомстить за отца. Он вообще умер уже, давно, и я его не помню, и чего за него мстить, не знаю, но… Может, это связано?
Шон в бешенстве двинул кулаком по рулю.
– Дьявол! Это меняет дело до хуже некуда… – Он повернулся к ней: – Послушай, девочка, ты должна сказать мне, где он сейчас. Где его убежище.
– С ума сошел! – отшатнулась она. – Кто ты, и кто он! Да он убьет меня!
– Вряд ли.
– А сейчас ты скажешь, что это ты меня убьешь, если не скажу, да?!
Шон скрипнул зубами. Исабель колотило от волнения. Оба молчали, а апельсиновый диск солнца тонул в канале.
Она нарушила тишину долгим вздохом. Кулачки сжаты намертво, губа закушена, волосы мягкой стеной – между.
– Ведь ты же всё-таки его враг.
– Неужели? – Парень за рулем невесело усмехнулся. – Хорош из меня ему враг.
Она завела волосы за ухо.
– Исабель, послушай меня очень внимательно. Сейчас, вот в эту самую минуту, Рамирес убивает того городского. Я должен успеть. На мне долг. А если я не успею… знаешь, по Закону я обязан буду убить твоего брата.
Одна из прядей снова упала на плечо.
– Ракер хороший человек, и я в долгу перед ним на все сто. Я не хочу. Правда не хочу. Но я это сделаю.
Исабель прижала ладони к лицу.
– А в том случае, если я успею…
Дэлмор протянул руку, тряхнул за тонкое плечико, заставил Исабель посмотреть на себя.
– Тогда я сниму долг с твоего брата. Слышишь?
В смятении она даже схватила его за запястье.
– Снимешь?!
То, что год отравляет Мире жизнь… То, о чем он думает, когда швыряет в стенку недопитые бутылки… То, о чем никто не знает. То, чего он так боится.
Долг Хостовскому.
– Ты не врешь мне?!
Она заметила бы малейшую фальшь, но он не отвел взгляда.
– Я освобожу его, клянусь тебе, Исабель Вентура. Жить ему свободным или умереть – зависит от тебя.
Девочка зажмурилась и быстро-быстро заговорила, подробно объясняя, как доехать отсюда до Холмов и куда там свернуть с главной дороги.
Шон повернул ключ в замке. Исабель выскочила наружу, прижимая руки к пылающим щекам, а парень произнес:
– Молись теперь, чтоб я успел.
И утопил педаль газа.
***
Хэри, полуживой от побоев, покрытый коркой засохшей крови, висел в сыром подвале на врезанных в потолочные балки проволочных петлях, как на цепях, и поминутно терял сознание. Тогда его окатывали ледяной водой, и всё начиналось снова. Ему на коже тщательно вырезали узоры, пропороли щеку, гасили об него сигареты, плевали ему в лицо, ломали ему ребра и просто били, основательно и с удовольствием. Один глаз совершенно заплыл, другим он изредка, как в тумане, мог видеть своих мучителей.
Он не слушал, что они говорят, не понимал их обвинений. Разве нужен этим зверям повод, чтобы разорвать человека? Хэри давно понял, что умрет здесь, в грязном логове Канальских ублюдков, и даже ждал конца боли с некоторым нетерпением.
Но всё же инстинктивно сжался и задержал дыхание, ощутив кожей лба холод ствола. Невыносимый миг пришлось провести в отчаянной надежде, что всё кончится быстро и не очень больно.
Выстрел был.
А Хэри продолжал видеть и слышать, и даже несколько лучше, чем раньше, адреналин тому виной. Например, он ясно видел, как самый неистовый цветной злобно шипит и держится за онемевшую руку, из которой кто-то совершенно противоположным по цели выстрелом вышиб пистолет.
Хэри даже разглядел в полумраке на другом конце подвала, кто именно это был. И закусил губу от радости и неимоверного облегчения.
– Дэлмор??! – Рамирес не мог поверить своим глазам. – Какого на хрен чёрта?
Шон опустил руку, но оружие не убрал. Стоявшие у стен люди Вентуры защелкали затворами, но без приказа не стреляли.
– Мне нужен этот человек. – Дэлмор кивнул на висящего. Рамирес хищно оскалился:
– Мне тоже!
Шон уточнил:
– Живым.
Рамирес парировал:
– …Мёртвым.
– Наглец. – усмехнулся Хостовский.
– Что?! – Канальский даже глазами захлопал. – Я?! Это ты, бля, обнаглел дальше некуда! Я, что ли, к тебе домой полез?! Я, что ли, заявился в цвет и не в свое дело встреваю? Тебе чего вообще надо, мать твою?!
– Оглох? Я сказал, я уйду отсюда с ним. Это факт. А вариантов два: я уйду без шума или я оставлю за собой ваши трупы. Доступно?
Рамирес помолчал, в ярости раздувая тонкие ноздри, покосился на пленника.
– Из-за его долбаного папашки-детектива мой отец сел в тюрягу! И не прожил там и года… Это он виноват!
– Он – кто? Этот?
– Они все!
– Откуда информация?
– Чего? А, рассказали, и я верю! Рапорт видели, фамилию, подпись. Что ж мне теперь, благодарить отродье той сволочи ****ской?!
– А что ж саму сволочь не прижмешь? Руки коротки?
Рамирес с ухмылкой признался:
– Вообще, знаешь, да… Коротки, до ада пока не достают. Сам он сдох, пёс поганый, да вот сынок остался, но я им встречу устрою! Он ответит за кровь свою мутную, мало не покажется. Он и сам коп! Значит, такой же, отец с сыном всегда одно и то же!
– Его отец просто делал свою работу, Вентура, – медленно произнес Шон, – и делал ее хорошо.
Пуэрториканец опешил.
– Ты его еще и защищаешь?
Дэлмор двинулся вперед, не обращая внимания на то, что его провожают стволами, и остановился только в шаге от Рамиреса.
– А тебе никто не рассказал, за что именно сел твой отец? – Что-то было в его тихом голосе такое, от чего пуэрториканец моргнул и перестал скалиться. – За что ему дали восемь пожизненных сроков и почему вскоре нашли в камере с воткнутой в ухо заточкой? Нет, тебе точно не рассказали, ты точно не знаешь, потому что в таком случае ты ни звуком бы не заикнулся на тему похожести отцов и сыновей… Ты бы про своего забыть постарался, Вентура.
У побледневшего парня дрогнули губы. А Шон отступил, и следующие слова услышали все.
– Но допустим, что твой предок элементарно грабил магазинчики при бензоколонках. Ничего странного нет в том, что копы метут тех, кто облажался, и личные мотивы у них при этом бывают только в дешевых фильмах. Если ты сдуру сунешь руку в заведенный двигатель, кого ты будешь проклинать, когда прекратишь орать от боли – механизм за то, что он работает, или себя за глупость?
Рамирес в замешательстве молчал, глядя в пол, темные глаза превратились в щелочки. В этот момент Хэри неосторожно двинулся, Шон на миг отвел взгляд, и Вентуре хватило.
Он молниеносно приставил лезвие зарукавного короткого ножа к горлу висящего человека, глубоко пропоров ему кожу под челюстью. За ворот превращенной в лохмотья рубашки побежали новые алые струйки.
– Я не понимаю, зачем ты пришел… – хрипло, с трудом выговорил не похожий на себя Рамирес. – Я не понимаю, о чем ты тут говоришь. Вот только знаешь что, Дэлмор? – Мрачное торжество зажглось на его лице. – Тебе не успеть.
Он наблюдал за Шоном, ожидая любого движения, чтобы нажать на нож. Истекали последние мгновения перед тем, как он сделал бы это без видимого повода. И тут Дэлмор, сохранявший неподвижность, заговорил. Его голос отразился от сводов подвала:
– Рамирес Вентура, ты – мой должник.
В подземном убежище и до того было тихо, но теперь безмолвие стало мёртвым.
Ритуальная фраза, начало формулы востребования. У всех, кто слышал, захватило дух – ни единой душе Вентура не выболтал, что на нем долг лидеру Хоста. Сам пуэрториканец превратился в нечто неживое.
– Здесь и сейчас, при свидетелях – я требую.
В каждую секунду его молчания умещаются тысячи маленьких смертей.
– Я требую жизнь и спокойствие этого человека и его семьи, с этой минуты и навсегда. И долг будет снят.
Рамирес выдохнул.
Весь хаос, бурливший в мозгу, разом ушел, как сквозь огромную пробоину. Всё очистилось и обнулилось. На фоне бесцветного ничто запредельной нервной перегрузки начинало рождаться нечто.
Он ждал. Просыпаясь и отрубаясь, выпивая и смеясь, гоня машину и разговаривая с матерью, трахаясь и отливая, во сне и в улёте, каждый долбаный миг он ждал своего приговора и думал о том, каким же он будет.
Что потребует Дэлмор, который всегда его удивлял. Единственный тип, понять которого Рамирес даже не пытался. Хотелось хотя бы представлять в общих чертах, к чему готовиться, но едва Рамирес начинал строить предположения – в голову лезло такое, что однажды он взял и всадил себе в руку тот же короткий нож.
Он не станет требовать власти – зачем она ему, если сам ее подарил.
Он не станет требовать сестру – он обещал, а при всем прочем Рамирес Дэлмору верил.
Бля… тогда – что?! Жизнь этого копа?.. И – всё?
Это, несомненно, неимоверно лучше, чем многое из того, что он там себе навоображал… Но это, м-мать его… как-то… не совсем то.
Всё. Обошлось.
Конец ожиданию. Свободен. Всё.
Надо обрадоваться, повод есть! Отличная же новость, правда. Отличная.
– Что ж, Закон есть Закон, – кивнул Рамирес, убирая лезвие. – Забирай своего ублюдка.
Махнул своим до предела растерянным парням, и они тут же сгрудились у выхода, пропихиваясь по лестнице наверх. На полпути туда же механически переставлявший ноги заторможенный черноволосый медленно обернулся, чтобы обнаружить, что Дэлмор даже не двинулся с места и всё так же смотрит ему вслед.
– Как ты меня нашел?
Надо же хоть что-то спросить для начала. Такое, во что складываются губы.
– Тебе соврать или сам допрешь?
Улыбка Дэлмора – это отдельный способ выражения массы разных смыслов, особый язык. Вот сейчас… редко такое. Почаще бы.
Мать его.
– Твоя сестричка – умная девочка, и любит тебя. Скажи ей спасибо, Вентура, обязательно скажи, потому что если б он умер, ты б умер тоже.
– Почему? Тебе так дорог этот коп?
Ответь. Почему ты… почему ты потратил на него – меня.
Дэлмор отчего-то опустил голову. Словно виноват.
Бред.
– Я должен ему, Рамирес. Я его должник, как ты – мой. Поэтому всё и сложилось именно так, а не иначе. Понимаешь?
Не совсем. Из всей его последней речи услышалась пара слогов из середины. И крутится в башке.
За спиной никого, впереди – только он, ничего больше.
– Что ты знаешь о моем отце, Шон?
– Нет.
– Это не ответ.
– И не будет ответа. Никогда. Захочешь узнать – узнаешь, но не от меня.
– Но… скажи мне! Что тебе стоит?
– Мне – много.
Это непонятно.
– Рамирес, я не хочу быть источником подобной информации. Такое надо хоронить вместе с людьми. Тебе решать, но послушай совета: лучше просто не трогать, так проще будет жить, и боли будет меньше вам всем. Я не назло, поверь, мне не всё равно! Я… наверное, мне стоит попросить прощения, что вообще поднял эту тему.
Что это за..?
Он это не говорил. Не может он так говорить.
Если не можешь осмыслить, притворись, что не слышал.
– А откуда знаешь ты? И… зачем ты всё это знаешь?
Дэлмор неопределенно пожимает плечами.
– Умею базы потрошить. Любопытный.
Лаконично. Не вранье, но ни черта не объясняет.
Счастливый коп дернулся в своем углу и всё сломал.
Вдогонку – ерунду:
– А что этот Ракер такого сделал, что ты ему стал обязан?
– Не твое дело, Вентура, абсолютно, – облегченно скривился Дэлмор.
Ну… наверное. Справедливо. Удивительно, что он ответил так только на этот, последний вопрос.
– Ладно. Не мое так не мое. – Рамирес с демонстративным сожалением оглядел подвал. – А ведь придется теперь менять логово… Dichosa mujer! [проклятущая девка]
Пусть остаются тут. На пару, суки, в его убежище. Хостовский и действующий коп. Прелесть.
На лестнице пуэрториканец задумался до такой степени, что чуть не пропахал носом ступеньки. Два выхода: сломать себе башку на хрен об это всё сегодняшнее по отдельности и скопом, или же устроить себе надежную амнезию.
Второе. Однозначно. И побыстрее.
Шон освободил Хэри, наскоро его осмотрел.
– Идти сможешь?
– Не знаю… – еле выдавил тот распухшими губами. – Что-то ты долго!
– Как получилось.
Хэри улыбнулся, как смог, и потерял сознание.
***
Уже в больнице, после осмотра и заверений врача, что ничего серьёзнее переломов ребер и сотрясения мозга у пациента нет, Джуди обняла мужа и разрыдалась по-настоящему. Хэри лежал слегка смущенный, упорно отводил глаза от Шона, который стоял у окна и делал вид, что смотрит на улицу.
Пришла медсестра, приказала всем, кроме больного, очистить палату. Джуди помотала головой, но медсестра мягко взяла ее под руки и вывела в коридор. Шон тоже двинулся к выходу, однако, Хэри здоровой рукой поймал его за локоть.
– А ну, стой.
– Так, потом наговоришься. Лечись.
– Нет, ты меня слушай. Тогда, в первый раз, я тебе даже спасибо не сказал. А сейчас тоже не буду, скажу по-другому. Я слышал, как ты говорил тому выродку, что должен мне, и хоть я сам так и не считаю, но тебя ж не переупрямишь! Короче, я не знаю, как это правильно по-вашему делается, но – Шон, нет больше никакого долга. Он погашен. Ты совершенно определенно спас мне жизнь сегодня, так что считай себя свободным.
Шон ответил на напряженный взгляд полицейского улыбкой.
– Я понял. Хорошо. – Потом добавил: – А у нас с Рамиресом сегодня на удивление удачный день! К чему бы такие совпадения.