Василий Иванович Дубина руководил отделом... железобетона. Не отделом пуха-пера, а именно железобетона!
И по виду он напоминал огромный железобетонный куб, о который можно было только разбиться насмерть, потому что он был абсолютно тверд!
Ему ничего нельзя было объяснить. «Он всегда говорил про другое». Он совершенно спокойно, глядя в глаза, наматывал ваши кишки на локоть.
В то время зарплата сотрудникам устанавливалась жестко, в соответствии с уровнем должностных окладов. Выйти за рамки окладов нельзя было. Например, старший инженер - 140-160 руб. И - головой об стенку. За эти пределы ни-ни.
Он приходил ко мне и спокойно говорил:
- Володя, дай мне ставку 170 руб. для Майи.
Я начинал ему объяснять, что такой ставки для старшего инженера нет. Можно дать только надбавку. Но это может решить только директор… Я показывал Штатное расписание, расчеты...
Он молча терпеливо выслушивал, и говорил:
- Директор сказал, что у моего отдела лимита на надбавки нет. Понимаешь, Майе надо повысить.
Я опять ему рассказывал, показывал, объяснял. На его глазах я делал расчет лимита надбавок…
Он внимательно слушал. Покорно соглашался... И говорил:
- А Грише дашь? Десятку.
Тут я вскипал. У меня повышалось давление до 380/220... Я его выгонял из
кабинета.
Он покорно уходил, чтобы через день повторить то же самое!
- Слышь, Володя, я не для себя. Мне бы Майе...
Уволить его было нельзя: его родной брат был Начальником Управления… Да, и ничего плохого он не делал! За что его увольнять?
Однажды мы с Директором договорились, что больше Василий Иванович нас из себя не выведет. Мы еще не вполне насладились нашим коварным замыслом, как к Директору зашел Василий Иванович…
Мы с шефом переглянулись, мол, вот тебе, хрен! Кончилось время, когда ты
пил нашу кровь...
Но через две минуты разговора я увидел, как у Директора заходили желваки.
Еще через минуту он, красный, с выпученными глазами, орал, как
ненормальный:
-Вон! К … матери! (это было самое ласковое, что сказал ему Директор на этот раз)
И Василий Иванович невозмутимо ушел. Спокойно. Как железобетонный куб на железобетонных ножках-мостовых быках.
Через час то же самое повторилось у меня в кабинете. В тех же выражениях!
Хотя, когда он зашел ко мне, я сказал себе: «Ни за что я не выйду из себя»! Ага.
Как же. Еще как вышел!
Где бы не появился Василий Иванович, там через некоторое время, «вскипала ярость благородная»! Тема могла быть любой: работа, наука, политика, субботник, праздник, выпивка…
А ведь не был он ни дураком, ни, тем более, мерзавцем.
Хороший человек. Разумный и добрый. Специалист. Симпатичный.
Почему же он вызывал ярость? Не знаю. Загадка.
Вроде бы ничего плохого, а вот, поди ж ты!
«О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг»…