Город ангелов
Лето я прожила в удивительном месте. Я называю его городом ангелов. Город, в котором ночь наступает только тогда, когда тускнеет свет веры в глазах любимых. Город, в котором дожди – это слёзы из глаз, а снег – это заморозки души. Туман там опускается, словно тяжесть своей вины. Город-организм, живущий человеческой жизнью, но – город ангелов. Потому что люди не летают, люди не доверяют друг другу, а значит, и не могут никогда поверить.
Город – но не отгороженный от мира, но проницаемый. Город, в который может попасть только тот, кто верит, только тот, кто любит.
Это город света. Он расположен в центре мира на берегу местоименного озера. Имя озера указывает на место, существующее во времени и пространстве своего «Я», но только для третьего лица: Он-Его. Живёт в этом городе «ты». Ибо ангелы не говорят о себе, — их нет, они подобия; и они, ангелы, обращаются друг к другу "ты", а к нему, говорящему о себе "Я" и единственно существующему, ангелы обращаются на "Ты". И их обращение указывает на место "Я" — это где-то над городом, выше города, но являющееся сущностью города...
Я ходила по улицам, я заглядывала в лица ангелов. Я искала на них свет любви и находила, но нигде не нашла отсвета своей любви.
Я полюбила ангелов и город их так, как я умею: живой, человеческой, сердечной любовью от всей души. И все ангелы откликались на мою любовь, но это было отражённое чувство, и нигде не было настоящего, истинного.
И душа моя вылетела из клетки города туда, ввысь, где вертикаль Т заканчивается перекладиной, за которой начинается жизнь. И я ожила.
И теперь этот город мой навсегда.
Я устремляюсь по светлому центральному проспекту к набережной. Я кружу между сердцевиной «Я», домашним очагом «Я» и небесным очагом «Я». И везде ангелы, ангелы, ангелы. Здесь не встречаются люди. Они живут в городе мёртвых, потому что в них нет любви. Люди — это ангелы, в которых умерла любовь, которые убили любовь, которые отказались от любви, потому что не поверили ей.
В городе ангелов никто не умирает, потому что любовь не перестаёт никогда...
•
Я слушал эту сказку. Она была прекрасна. Но я никак не мог понять, почему люди – это ангелы, в которых нет любви. Если сначала ангелы, а потом люди, значит, любовь умирает. Но любовь не перестаёт никогда. Это был абсурд, не поддающийся обычной логике. И я составил формулу, с помощью которой хотел найти логический сбой. У меня получилось равенство одного сумме двух: «люди = ангелы – любовь», или «ангелы минус любовь равно люди».
Но ангелы, как и люди, никто не такой, как все. Значит, нужно рассматривать индивидуума:
«ангел — любовь = человек».
И тут всё стало ясно. Новое получается в результате сложения, а не в результате вычитания. Она своей женской логикой объяснила формулу в обратном порядке. Она пришла к выводу и объяснила всё через очевидное только для неё.
Не может быть сразу два яблока, не может быть сразу двое. Есть один, а потом только другой. Сначала человек, а потом женщина из ребра его, кровь от крови, плоть от плоти. Человек по образу и подобию Божьему. А женщина – часть человека, как и мужчина – часть человека. Но даже по Божественному принципу сначала был один, целый, который дал жизнь (=любовь) другой (противоположной своей части) и сам стал частью себя, то есть: 1 = 1 + 1.
Но это было единожды, в начале сотворения земли и неба. Единожды было нисхождение. А сейчас и всегда бесконечное восхождение, аватара. И поэтому человек плюс любовь равно ангел.
Вот почему Бог любит троицу, потому что три компонента: человек, любовь и ангел. Потому что ангел триедин, потому что в нём соединены мужчина и женщина и их любовь. И мне стало понятно, почему она не нашла в ангелах, в светлых ангелах света своей любви. Ангел – это сложенная модель счастья человеческого, истинного, а потому и состоявшегося.
И ангелы любят её, потому что они любят всех. И она любит всех. Значит, есть тот, её один-Единственный, встреченный, потому что Бог милосерд и Он не говорит мёртвому о возможности жизни, – вряд ли тот поймёт. Он даёт мёртвому жизнь, свет любви. Любви обоюдной, разделённой, но нераздельной.
Хорошо ещё, что Сапожникова при своём умении чувствовать чужую боль, равно что свою, и богатой фантазии не додумалась представить себя ангелом и не сиганула с какой-нибудь крыши воображаемого ею города ангелов, который на самом деле, является реальным городом П (Я-то уж точно знаю, сам в нём живу). А то получилось бы, как с наследником «Трёх Толстяков», которого чуть ли не застрелили насмерть, а он ладошку к ране прижимает и улыбается счастливо:
— Кровь! Значит, у меня есть сердце! Значит, я живой!
Вот уж радости-то. Живой, конечно, раз чуть не помер. Живой, потому и помрёшь. А ангел-то — нет. Впрочем, я не о том. Извините, расслабился.
Человеческий субститут как живой организм до конца при жизни непознаваем из-за постоянного изменения, которое одними называется старением, а другими — совершенствованием своего «Я». Но и по завершении жизни индивида оценки его человеческого существования зачастую ошибочны. А ведь здесь оценка не за экзамен ставится. Это на экзамене можно завысить (с авансом) или занизить, чтоб было к чему стремиться, то есть и в том, и в другом случае с надеждой на продолжение получения знаний. А покойник уже своё получил. Непонятно, конечно, знал ли он многое при жизни, догадывался ли хотя бы. Вот и оценивают по конкретным поступкам, сделанным (или не сделанным) делам. А если человек не сделал, не вырастил, не построил? Что ж теперь, вычёркивать его из истории человеческой? Может, он был мыслителем и изменял, совершенствовал мыслительную ткань? А окружающие его считали себя умными (во какая мысль в голову пришла! А откуда?), деятельными и благодетельными (с покойным-то бездельником делились от всего сердца куском хлеба, сами скоромное уминая за милую душу). Вот и получается: живём, не знаем, как, и умрём, не узнают, как жили. Только тот, кто любит, ощущает через потерю всю значимость умершего в его жизни, да и в жизни вообще.