Карманника взяли на стадионе с поличным. Матч уже закончился, и разгоряченные болельщики, подрасквасив ворюге физиономию, пинками дослали его до милицейского кордона. В отделении за попытку словесного и физического сопротивления ему накидали дубинок и бросили, как дохлую собаку, на холодный пол обезьянника.
-- Живой, братуха? Здорово тебя отдубасили. Что, тоже на футболе был?
Перед вором на корточках сидел молодой человек лет двадцати. В камере просматривалось еще человек пятнадцать, и все они были явно под газом. Что-то весело обсуждали, орали песни, потрясали кулаками и выкрикивали лозунги.
Вор приподнялся на локте и, посмотрев на парня, ответил.
-- Менты.
-- Ничего себе, видать, здорово ты их разозлил. Пацаны, давай его с пола на скамейку переложим, че он, как бомжара, на бетоне валяется.
Общими усилиями карманника уложили на скамейку, причинив боль, и он застонал.
-- Ниче, ниче, терпи, бедолага. На, глотни.
Парень сунул избитому небольшую пластмассовую фляжку, которую вытащил из рукава. Тот сделал несколько глотков коньяка и почувствовал, как тепло распространяется по всему телу.
-- А вы кто, пацаны? – спросил вор, оглядывая веселую толпу.
-- Хе, хе, хе, кто мы. Мы Фаны доблестного «Локомотива».
Вор похолодел. Если менты сейчас расскажут про него правду этим сумасшедшим, ему точно не дожить до утра.
-- А тут че делаете?
-- Наши футболисты сегодня «Спартачей» хлопнули, ну а мы фанатам «Мяса» после игры жопу надрали, достойно проигрывать не умеют, оскорблять нас начали, ну мы дизель и включили на полную, да под парами топтонули их, как мухоморов.
Заведенный собственной речью, парень повернулся к своим и во всю глотку заорал:
-- Мясо отстой, шашлык на шампур!
Его дружно подхватили все присутствующие и стали скандировать:
-- Мясо! Мясо!
Где-то в соседней камере зашумела другая толпа, и послышались выкрики:
--Железо на свалку, «Локомотив»- металлолом.
-- Слыхал? Обиделись! — и парень, мотнув головой в сторону двери, добавил: -- там красно-белые отдыхают. Вор утвердительно качнул головой и протянул парню пустую фляжку. В голове его уже лихорадочно складывался дерзкий план побега под видом футбольного фаната
-- Обана, все выпил. Ну, че, отпустило?
-- Ага, немного.
-- Ну, че, будем знакомы. Меня Витяней дружбаны зовут. А тебя как?
-- Вованом.
-- Ну, че, Вован, за знакомство? – и он из второго рукава вытащил вторую фляжку.
-- А че ты их в рукаве носишь? Фокусник что ли?
-- А как же тогда тару на стадион пронести, мусора ведь шмонают, а в рукавах у меня специальные карманы. Эта куртка чисто для футбола, она фартовая… Давай по пять капель.
-- Весело отдыхаете.
-- А как же, «Локомотив» и его фаны везде первые, и на поляне, и в драке, и в отдыхе. А ты сам за кого болеешь?
-- Уже, похоже, ни за кого.
-- Че так?
-- Я следаку ручку в шею воткнул на допросе, завтра утром меня в «сизо» отвезут и к сукам посадят. Там, в прессхате, мне и край. Менты такое не прощают.
-- Обана, крутой ты чел.Ну, а болел раньше за кого?
-- За «Локомотив».
-- О!!! Да тут все свои! Погоди, погоди. Так я тебя знаю. Ты с этим, как его, ну под 10 номером играет, молодой такой. Я тебя с ним видел. Правильно?
-- Правильно. Я у него водилой работаю.
-- Точно. А я думал, ты бандюган. А сюда-то как угодил?
-- Мне пистолет подбросили и теперь под мокрухой заставляют подписаться.
-- Молодчик ты, духовитый парень. Уважаю. А ментовские замашки я знаю. У меня батя почти мент. Полкан пока, но скоро генеральские звезды нацепит. Как раз за такие делишки. Он в ФСБ пашет, сейчас оборотней в погонах отрабатывает. Так что я тут долго не задержусь. А хочешь и ты сейчас со мной выскочишь на волю? Не дадим пропасть локомотивному фанату, а пацаны?
-- Как это?
-- Смотри, видишь вон, сосунок спит?
-- Ну.
-- У него морда, как и у тебя, побитая, и телосложение подходит. Ты сейчас с ним шмотками махнешься, он в твоем костюмчике дальше пусть спит, а когда нас погонят под утро, ты с нами. Перегаром дыхнешь на дежурного, он и разглядывать не станет.
-- А как же парень?
-- У него батя прокурор, выскочим, ему домой позвоним, скажем, что всех отпустили, а его нет. Типа, прокурорский сынок пусть еще попарится. Его папаша им тут такой разгон устроит. Мало не покажется.
-- А он согласится?
-- Я его и спрашивать не буду, что скажу, то и сделает. Он сыночек маменькин, а все под крутого хочет косить, прицепился ко мне и таскается везде. Наши родители дружат между собой, вот и приходится мне с ним нянчиться.
Все прошло удачно. Во время освобождения, Вован с фанатским шарфом на шее, выкрикивая лозунги и дыша перегаром, спокойно прошел мимо дежурного, обменялся с новыми друзьями несуществующим контактным телефоном и благополучно растворился в раскрытой пасти метро.
В это время паренек, одетый в его костюм, мирно спал на скамейке в камере с полной уверенностью, что за ним вот-вот приедет папочка и увезет баиньки домой.Все бы именно так и сучилось, если бы менты, наслушавшись оскорблений от пьяных фанатов, не захотели выплеснуть свою злобу. А тут и повод подходящий, задержанный карманник оказал сопротивление. Решив наказать засранца, да так, чтобы другим неповадно было, наспех раздавили бутылочку, вооружились дубинками и отправились вершить самосуд.
Когда на пороге камеры возник дежурный с гримасой, выражающей ненависть ко всему преступному миру, паренек хотел было спросить про отца, но не успел. Просвистевшая в воздухе дубинка лишила его такой возможности навсегда. Изнеженному чаду московской номенклатуры хватило всего одного удара...
Били долго, надсадно прикрикивая изощренные ругательства и отдыхая по-очереди.
Свершив акт возмездия, раскрасневшиеся от усердия слуги закона решили еще выпить. Запотевшая в холодильнике вторая бутылка водки, изъятая у футбольных фанатов, тягучей струей заполнила ненасытные желудки именно в тот момент, когда к крыльцу подъехала черная «Волга».
На вошедшего в отделение мужичка в очечках дежурный отреагировал вяло, приняв его за очередного облапошенного лоха, пришедшего просить защиты. Сколько их таких за дежурство приходит, просто не счесть. Дежурный уже было открыл рот, чтобы произнести ругательную речь, заготовленную для всех непрошенных униженных и оскорбленных, но перед его глазами возникло удостоверение с фотографией вошедшего в прокурорской форме. Очкарик презрительно обнюхал затхлое, непроветриваемое помещение с примесью алкогольного «аромата» и сказал:
-- Смотрю, дежурство весело протекает в вашем отделении. Тем лучше. Давайте-ка, без лишней волокиты приведите сюда моего отпрыска, я его домой заберу и сам проведу воспитательную беседу.
Чего смотришь, лейтенант, водка мозги разъела, соображаешь туго?— нетерпеливо произнес прокурор, глядя на шатающегося дежурного.
-- Какого отпрыска? У нас нет вашего сына.
-- Ты мне дуру не гони, на часы посмотри. У меня полностью отсутствует желание общаться с тобой и объяснять, кто я такой и что мне нужно. Болельщиков вы окучивали?
-- Ну.
-- Подковы гну!Какого хрена, вы, выпустив всех, моего ребенка оставили в этом клоповнике?
Дежурный, медленно соображая, попытался придать своей внешности важность и произнес:
-- Никак нет, мы всех отпустили.
-- Да… вы, как даунами были, так ими и останетесь, гоблины долбанные, гориллы безмозглые. Бери ключи и пошли. Открывай все камеры, я сам все проверю.
-- Не имею указаний.
-- Чего ты не имеешь? Водку на службе жрать, значит, имеешь указания? Ну-ка, бегом, а то завтра сам в камеру сядешь. И очкарик, не оглядываясь, зашагал по полутемному коридору.
Камеры были пусты, за исключением той, где лежало остывающее тело молодого человека в черном костюме. Может, прокурор и прошел бы мимо, но по профессиональной привычке решил уделить немного времени этому задержанному.
-- Чего это он на полу валяется? Пьяный, что ли?
-- Не знаю, может, болельщики избили, они в этой камере сидели.
-- А вы, когда выпускали, что, даже внимания не обратили на человека на полу?
-- Какой он человек, ворюга майданный.
-- Что, и постановление суда есть? Костюм-то, хоть и грязный, а дорогой у него. Давай-ка лейтенант, подними его, хочу пару вопросов про своего оболтуса задать.
Лейтенант подошел и грубо толкнул труп.
-- Слышь, ну-ка встать, тебе пару вопросов товарищ прокурор задать хочет.
Тишина.
-- Уснул что ли, а ну, подъем!
Гробовая тишина.
Лейтенант наклонился и, схватив за отворот пиджака, повернул труп лицом к себе.
Что говорил дежурный потом, очкарик слышать не мог. Увидев остекленевшие глаза сына, он медленно сполз по стене на пол. С надеждой вглядываясь в заостренное лицо, он пытался уловить хоть какие-то признаки жизни, но видел только синие губы и стеклянные глаза, смотрящие прямо на него. Прокурор, не в силах отвести глаз, задал лейтенанту самый, что ни на есть, нелепый в данной ситуации вопрос:
-- Откуда у него этот костюм? Отвечайте!
Лейтенант, сразу протрезвев, дал прокурору еще более нелепый ответ:
-- Я не знаю, я не хотел, я не знал, что так получится.
Вздрогнув от собственного признания, он посмотрел на прокурора и понял, что тот пропустил его слова мимо ушей. Это был шанс, и переводя стрелки на фанатов, дежурный принялся рьяно обыскивать место преступления, уничтожая все, что хоть как-нибудь могло указать на истинных виновников.
-- Ах вы, мерзкие фанатики, ах вы, отмороженные сволочи, прямо в камере парня до смерти забили. Ну, я вас всех пересажаю. Вы у меня все по статье пойдете…
Прокурор, окончательно раздавленный смертью сына, тихо плакал. Наконец он поднялся на ноги, и вяло произнес.
-- Вы уж постарайтесь их отыскать. Виновные должны быть наказаны. Вы слышите?
-- Так точно, в ближайшее время, все сделаем, в лепешку расшибусь, а их найду.
Вскоре по результатам очередной жестокой стычки футбольных фанатов были арестованы два молодых паренька из пригорода. Их легко раскололи на мокруху и предложили сознаться в неумышленном убийстве, обещая мягкий приговор.
На заседании суда неожиданностей не возникло, и прокурор загубил еще две молодые жизни, потребовав приговорить ребят к длительным срокам заключения.
Когда конвой грузил осужденных в машину, на стадионе шел финальный футбольный матч, и над зеленым полем с яркими фигурками игроков снова возносился к небу могучий рев разгоряченной многотысячной толпы.
Чудовище требовало очередной жертвы…
Москва
2008 г