День Рождения...

            Слава те, чёртушка (Бог, прости), не спросили меня: приглашён ли я, и почему вместо смокинга с "бабочкой" на мне драные шорты и гавайская рубаха. Если бы спросили... ну, как минимум, обиды не миновать. Как максимум - устроил бы дебош.
            Когда я спустился в этот уютный подвальчик, там, в "предбаннике", уже восседали за стойкой три мёртвые старухи. Мёртвые они были не потому, что пили водку. Наоборот, водка придавала им видимость жизни. Сейчас и здесь, на Дне Рождения Мёртвого Гитариста, эти старухи окинули меня узнавающими взглядами и хором кивнули: дескать, проходи, будь как дома, стол уже накрыт, свечи в лапах бронзовых драконов зажжены... Я миновал старух и спустился ещё ниже. О да, стол шикарен, спору нет. Всё такое свеженькое, ароматное: картошечка молодая с укропчиком, дымящееся мясо и много водки в замороженных бутылях. К мясу я не притронулся, опасаясь, что оно с костей невинных младенцев срезано. А от водки да под молодую картошечку никогда не откажусь. Сам себе налил, хряпнул знатно и огляделся.
            Гости не успели ужраться в доску, поэтому некоторая скованность ощущалась. Весёлый гармонист по прозвищу Пьяный Кот пока ещё не объяснялся в любви соседке, Костлявой Стэлле, и не пытался лапать её за маленькую грудь. Пьяный Кот прошлым летом погиб, грохнувшись с дельтапланом на дно ущелья в Карпатах. Костлявая Стэлла умерла примерно тогда же, засадив себе в вену тройную дозу героина и не успев дописать неплохую, на мой взгляд, поэму-балладу о наркоманской любви.
            На нижней ступеньке уютной сцены расположилась в позе "лотоса" белоголовая цыганка-альбиноска и нежно теребила смычком струны полусгнившей скрипки. Сей инструмент весьма примечателен: единственный "брак" Страдивари. Где она её откопала? Говорят, мастер положил неудавшееся творение в гроб своей нелюбимой любовницы, умершей от бубонной чумы.
            Цыганку-альбиноску звали Кармен-Корова. Почему так? Никто не знает, даже она сама. Пять лет назад Кармен-Корова зарезала в постели двух своих мужей за то, что те напились, как свиньи, и не смогли её удовлетворить. В тюрьме она повесилась. Или её повесили. Тёмная история.
            Я обошёл Кармен-Корову стороной. Она мне делала розовые глазки и завлекательно шевелила языком, но я помнил об участи её мужей и не завлёкся. Взойдя на сцену, обнаружил я за "крепостью" перкуссионной установки хиленького старичка, барабанщика первого состава "Ледоруба Троцкого". Старичка звали Сиплый Бес. За барабанами он бесновался, а голос у него был действительно сиплый. Три года уж минуло с тех пор, как сожрал его туберкулёз. Сиплый Бес вежливо пожал мне руку и заявил, что сегодня он намерен нажраться в драбадан и расколошматить все барабаны в клочья.
            Я обернулся к публике и громогласно вопросил, где же, собственно, виновник торжества? На меня уставились такие хари, что аж спину передёрнуло от восторга. А потом они заржали и заблеяли. Ну да, конечно, как же я забыл? Ведь это мой праздник, ведь это я - Мёртвый Гитарист.
            
            Середина лета 2007 Корч