Глистенко право был дик, и хлопотнен, как никогда утрешним бздыком восьмого марта. На Глистенко были квадровые заброды "Хинесс-3", белячья шаль с искусственной подверткой, кусковая шинель, переделанная под фронтон, с патронником и гжесем на запястьях и два слоновьих дробовика ХХ-7 за плечьми.
Грустный экипаж вытцветшего рюкзака во нутриях, оттягивался и бабахал об зад Глистенко на каждый взятый им шаг, создавая гулкий хлопок в три дороги и немногий подпрыг от прихлопа в паз на вылет. Долбение было изнуряющим и хлопотным.
До поры Глистенко охотчивал на гризли в этих Амурских лесах уже с середины июля, и так до сего календарного листа и не нашел этого самого, мягко говоря амурского гризли. А меж тем, он - гризли, а точнее она - самка, наблюдала с дерева за Глистенко и ниспроста наблюдала почему-то.
Самка гризли - Фредерика Гильотине, обедала бы корешками и мурами, но в конце Амурского леса, сразу за расстроенной пасекой ивидала его. "Джентельмен. Нет даже сэр, весь в упаковке защитной с двумя ружьями, рюкзак у него. Праздник - это в первую очередь что? Правильно хороший стол. А хороший стол - лучше никакого. Это ж надо в такой день, сам пришел и принес себя в качестве подарка".
Потом пленка обрывается, или что-то еще, и видно как два дробовика ХХ-7, уже на плече медведицы, тихонечко так поддрыгиваются, где-то в дали рюкзачище, еще что-то...
Фредерика Гильотине сытно закусив, отправляется в чащу, за подснежиками...
Конец фильма.