Он привычно повернул ключ в замке, на два оборота, как и всегда. Прошел в квартиру, не зажигая свет.
Здесь все до боли привычно и даже как-то осточертело. Пол шага вперед. Закрыть дверь. Поворот на девяносто градусов, справа шкаф, в котором тонет межсезонная черная куртка. Просто потому, что других вещей там почти нет. Да и зачем ненужный ворох тому, кто живет один?
Он проходит в свою квартиру, небрежно бросая сумку на диван. Нет никакого желания включать свет... на улице легкие сумерки, ранняя весна... в противовес той осени, которая гнездится у него в сердце. Не красивый образ, просто долго не выдерживают его люди, мерзнут, злятся... им холодно от его взгляда.
А он всегда жил просто для себя. Поэтому другие его мало интересовали.
Робкий, словно неуверенный огонек все же загорелся на кухне, разгоняя сгущающийся мрак. Щелкнул, включаясь, чайник.
Он стоял на кухне, среди традиционного холостяцкого бардака и, возможно, думал о том, что на выходных он, наконец-то, разберет весь этот хлам.
Звонок в дверь.
Удивленный взгляд на наручные часы, медно-вытертые, но, не смотря на все, по прежнему исправно отсчитывающие секунды.
Без четверти девять. Кого могли черти принести в такой час?!
Недовольные, уверенные шаги, назад, в коридор, где зеркало отразило твой силуэт всего лишь пару минут назад. Хмуро отмахнуться от мысли, что все в этой жизни повторяется.
Резко, настежь - входная дверь. Чтобы у нежданного посетителя даже мысли не возникло, что его хотят видеть.
Когда-то, давно, он собирался вкрутить на площадке нормальную лампочку, но закрутился, впрочем, как и всегда, и до дела так и не дошло.
В тусклом свете умирающей лампы, под ее надрывное, надломленное жужжание - силуэт напротив, грубо выхваченный из тьмы.
- Вам чего?
Силуэт чуть склонил голову на бок, внимательно или просто по сию-секундному желанию.
А потом назвала Его по имени.
Негромко, с чуть вопросительной интонацией, в то же время холодно и как-то жестко, будто готовясь в любой момент извиниться и уйти, так же гордо держа спину.
- Да...
На миг потеряв контроль над ситуацией.
- Вы кто? - снова хмуро и холодно.
Приглядевшись чуть внимательнее, хоть и против света, понимаю, что это женщина. Хрупкое телосложение, не очень высокий рост... сейчас, когда она наклонила голову, отчетливо вижу выхваченный желтоватым электрическим светом край плаща, черного, жесткого; почему-то она одета именно в то, что всегда вызывало у меня не самые приятные ассоциации, объяснить которые так до сих пор и не получается... а ведь именно такой плащ ассоциируется у меня с Германией...
Она называет меня по имени-фамилии, наверное хочет убедиться в точности...
Голос приятный, чуть хрипловат, а может просто простужен...
Как я не заметил раньше, слепец...
Вот только - какого черта ей понадобилось?!
- Да, это я. - кажется, я даже пожимаю плечами.
Она как-то выпрямляется, становясь немного выше ростом, и напоминает чернильную прямую, нарисованную рассыпчатым угольком.
- Вы меня не помните?
Голос ровный, холодный. На какое-то мгновение мне даже кажется, что он поставленный, настолько грациозно она обращается с интонацией, красиво обтекая слова. Хотя, должно быть, мне это просто кажется.
"Помню? Не говори, что мы знакомы..."
- Нет.
Ответ абсолютно честен. Моя рука все еще лежит на ручке открытой наружу двери, а она в каком-то шаге, но я по-прежнему не вижу ее лица.
Пригласить ее войти кажется точно таким же бредом как и попрощаться, закрыв дверь.
И, тем не менее, второй вариант привлекает куда больше. Каким бы не было прошлое - оно прошло, и любые воспоминания, осколки, люди...
- Можно мне войти?
Вопрос, казалось бы, простой. Но поставлен с такой интонацией, что первым же желанием становится отойти в сторону, пропустив ее туда, куда ей вздумалось.
И треть секунды, чтобы преградить ей дорогу.
- Таки не помнишь...
Эта интонация... убивает, размазывает по стенке, заставляя стекать на пол бесформенным месивом.
Плевать на то, что я не знаю, кто ты, но ты меня помнишь. Плевать, что я тебя не знаю и знать не хочу, плевать...
Только когда я закрыл за ней входную дверь, одновременно с замком в моей голове щелкнула странная мысль о том, что с моей жизнью теперь поконченно...
Было что-то, что я забыл, что навсегда стерлось из коробки воспоминаний, распределив по нервам спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
Движение на автомате - обернувшись, хлопнуть ладонью по выключателю.
Свет плафона болезненно ярок после подъездного, поэтому она на миг зажмуривается, смешно морщит нос и, о забавное создание, касается переносицы большим и указательным пальцами правой руки.
Жест, почему-то кажущийся знакомым.
Я бы запомнил тебя...
Мимоходом отмечаю, что кольца на пальце нет, следовательно, она не замужем. Что странно, при учете довольно дорогого вида, ухоженных волос, блестящих, золотистых с рыжиной.
Краска? Или ты сама по себе такая интересная?
Она наконец убирает руку от лица, оборачивается ко мне.
А, вот и кольцо. Тонкая серебряная полоска. Только на левой руке. Но все равно не тянет на обручальное...
Или просто обвенчаны?
С отвращением ловлю себя на том, что эта деталь меня интересует.
А когда снова поднимаю взгляд – мир сужается до блеска ее глаз. Зрачок настолько огромен, что тонкая полоска радужки кажется декоративным украшением , ободком для мучительной глубины камня. Это так неестественно, шепчет мой рассудок, это так естественно для нее, шепотом вторит голос где-то внутри меня. И только через два удара сердца обращаю внимание на ее лицо, в то время как она не спеша стягивает тонкую бархатную перчатку со второй руки.
Таких обычно не называют красивыми. Красота обычно довольно яркая, почти агрессивная, она ставит в подчинение. А про таких как она обычно говорят – она очень мила. Приятные черты, чуть острый носик, из-за которого в ней мерещится что-то лисье, невероятно пушистые ресницы и идеально подобранная помада.
Прислонившись плечом к косяку, наблюдаю за ней, убирающей перчатки в карман.
Какие тонкие запястья…
Скрестив руки на груди, закинув ногу за ногу, чувствую себя более уверенно, а пренебрежительно склонив голову к плечу едва не тону в запахе ее духов.
Перехватывая мой взгляд она улыбается.
С некоторым неудовольствием замечаю, что смотреть в прямо в глаза для нее та же уверенность, что и два моих блока. Опускать глаза не собирается ни один, говорить тоже не о чем, вся ситуация кажется бредом…
Щелкает, закипев, чайник.
Три минуты?
Прошло всего три минуты, а самоуверенность сыплется песком.
Кто ты такая и почему не помню?
Темный, сливовый вечер, утешающую тишину которого разрывает только слабая лампа в матерчатом абажуре на столе. Резкий запах баночного кофе с привкусом алюминия, извилистые нити полупрозрачного дыма, поднимающегося от тлеющего огонька.
Просто пожать плечами, когда она спросит. Кури, если хочешь.
Но что-то вздрогнуло в памяти. Вздрогнуло, словно натянулась и порвалась нить.
Какой-то аптечный вкус на губах.
- Я пару раз думала позвонить. – нить жемчужно-синего дыма вьется, как шерсть на прялке, красный огонек мерцает в глазах гостьи. – А сегодня просто оказалась рядом – подбросили до театра.
У кофе нет вкуса. Нет запаха. Это вода, которая просто касается твоих губ, снимая с тебя необходимость говорить.
Ты не смотришь на нее, не делаешь вид, что стараешься вспомнить, или что тебя это интересует. Просто из-под русой челки видны только ее руки на подлокотниках твоего кресла. Так привычно, по-хозяйски, словно она уже была тут раньше, словно привыкла к тому, что ей многое позволено.
- Мне было интересно, какой ты сейчас.
Она смотрит прямо, но словно бы сквозь тебя.
Полумрак почти литературной гостиной, аромат кофе и дорогих сигарет, тонкий запах женских духов, тишина ночи…
Тяжелые, с золотым блеском, волосы на плечах стоящей рядом девушки. Такие роскошные на вид, такие мягкие на ощупь.
Видение вспыхивает и исчезает, поднимая взгляд, понимаешь, что пара предложений – срок до ее ухода.
Звон.
Чашка на блюдечко.
Резкий поворот головы, стряхивая челку с глаз.
Комок в горле, запить который мешает уже пустая чашка.
Ее строгий силуэт, черный на черном, но капля тепла мерещится под этой вежливой улыбкой.
Она благодарит за то, что впустил и напоил кофе. Поправляет высокий воротник.
Кресло чуть скрепит, когда ты встаешь.
Она мгновенно, словно собака, замирает, прислушиваясь, стреляя глазами по полу. Но через мгновение, подхватив сумочку, выходит в коридор.
Так привычно, словно знает все уже не первый год.
Поднимает глаза на уровень твоих, грустно улыбается. Она помнит, как твоя собака бежала в коридор, терлась о ее сапоги, прощаясь.
Когда она, уже в дверях, оборачивается, тебе вдруг кажется таким естественным обнять ее. Естественным настолько, что это кажется удивительным. А она, словно подавив в себе такой же порыв, желает тебя удачи и уходит. А ты слушаешь стук каблуков.
Закрытая дверь, полная тишина, лишь шуршат машины за окном. Холодный кофе в чашке со следами помады, истлевающий огонек, прощающийся с тобой тонким пером дыма, да запах ее духов, такой же исчезающий, как воспоминание о визите. Кто она, когда были знакомы – ни одного ответа ты даже не пытался найти. Разговор одного для двоих, память одна на двоих.
Через месяц ты уже и не вспомнишь о ее приходе, второй раз прочно сотрешь ее из своей жизни. И словно кусочек чего-то со звоном разобьется об пол.
Разве часы в твоей комнате тикают?..