Обидно и досадно когда твоя фамилия Хренов, а еще обиднее, если твоё имя – Вася. Нет, конечно же, имя Василий хорошее и звучит гордо, но это словосочетание Вася Хренов…звучит обидно и даже оскорбительно, несмотря на всю официальность сказанного.
Сказать, что Вася не любил свою фамилию, значит не сказать ничего. Он просто цепенел когда в школе училка грозно командовала «Хренов, к доске!».Одноклассники разом поворачивались в его сторону и с усмешкой ждали дальнейших реплик преподавателя. После минутного ожидания училка обычно произносила ставшую уже привычной фразу «Ну естественно Хренов ничего не знает, ты зачем вообще в школу ходишь? Бесплатно обедать что ли? Класс организованно смеялся и выражал Васе Хренову всеобщее презрение. Тот сидел за партой втянув голову в плечи и молчал, молчал потому что сказать ему было просто нечего, он не выучил сегодня урок, как не выучил его и вчера и год назад…
Школу Вася не любил, школа заставляла и принуждала, школа воспитывала, школа требовала, единственное, что Вася любил в школе это бесплатные завтраки и обеды, полагающиеся ему как ребенку из многодетной семьи. И еще он очень любил тётю Галю, повариху из столовой, которая, видя чумазое и вечно сопливое лицо горе-ученика всегда давала постоянно голодному Васе добавки. Вася улыбался и ел под тихий шепот поварихи «Что ж за тобой мамка то не смотрит, а Вась? Большой уже, а все неопрятный. Ты Вась иди после обеда умойся хоть, а то девки то засмеют». Васька ел, не понимая, что от него хочет эта добрая тетка. Дома с него этого не спрашивали, дома вообще ничего не спрашивали, там была полная свобода, иди куда хочешь и твори чего хочешь, главное под ногами не путайся и жрать особо не проси. Раньше конечно было хуже, дома с Васьки спрашивал отец, даже отлупил его однажды за двойки, затем, видимо поняв, что двойка это единственная оценка доступная его сыну он поостыл и только дергал его за внешний вид. Отец работал слесарем в трамвайном депо на Пресне, денег получал не то что много, но вроде хватало, Жили все в трехкомнатной квартире, на первом этаже кирпичной хрущевки, выходящей окном Васиной с братом комнаты на железную дорогу. Жили все вместе, три брата, сестра и отец с матерью. Васька был младшим, и ходил в школу. Средний брат был инвалид детства и постоянно сидя у окошка тихонько свистел, а когда мимо проходил поезд то он вскакивал и маша руками, что то радостно мычал. Старший брат, поработав с отцом в депо, ушел в армию, да так там и остался служить дальше, на сверхсрочной и Васька его помнил плохо. Сестра Валя, милая и добрая девушка, заканчивала восьмой класс.
Отца не стало когда Василию стукнуло двенадцать лет, он хорошо помнил тот день, помнил свою воющую мать и серое лицо сестры, сам он понимал что случилось что то плохое, но особенно не переживал, даже когда ему рассказали о гибели его отца, это казалось ему чем то посторонним и не особенно печальным. Отец погиб доставая из трансформаторной будки котенка, будка стоявшая на территории депо была старая и по легенде давно не работала, как попал туда кот никто не знает, была пятница и отец после рабочего дня основательно выпив поспешил на помощь. За что он там схватился никто не знает, только хоронили его в закрытом гробу, показали на опознании только матери, видимо там и вправду было, что то ужасное, так как мать сразу упала в обморок от увиденного и целую неделю не пить не есть не могла. Рабочие ей потом сказали, что удар током был настолько силен, что даже расплавилось обручальное кольцо, которое отец никогда не снимал. На похоронах Васька увидел старшего брата, он приехал на два дня похоронил отца, выпил на поминках и уехал, оставив матери несколько своих фотографий и немного денег. Со временем все забылось, а Ваську даже радовало, что теперь никто не будет, напрягать его по поводу школы и внешнего вида. Постепенно Васька в школу ходить перестал вообще и к седьмому классу он забыл туда дорогу навсегда, его документы переслали в вечернюю школу, но он там вообще ни разу не появился. Мать с него ничего не требовала, лишь бы в отсутствие, её и сестры он мог посидеть с братом дома. О нем заботилась только сестра Валя, сколько сил и денег ей пришлось потратить, что бы сделать Ваське аттестат об окончании восьмилетки, когда документ был готов, Валя была просто счастлива, что у её непутевого брата есть хоть какое то официально подтвержденное образование, а Ваське было как всегда, все равно. Он равнодушно повертел корочку в руках, не понимая, как она может ему помочь в жизни, отдал её обратно сестре и пошел гулять.
Своё свободное время Василий тратил на сбор цветного металла, шляясь по округе со своим дружком Серегой, пацаны рыскали по заброшенным гаражам, подвалам и чердакам, иногда находя интересные вещи а иногда и получая по шее то от бомжей которые в этих местах жили, то от ментов которые из этих мест бомжей периодически выгоняли. Найденный метал, тащили в пункт приема цветных металов, где вороватый, косоглазый приемщик все это принимал, постоянно обвешивая ребят в свою пользу. На вырученные деньги покупали сигареты и жратву а остатки проигрывали в зале игровых автоматов, где сидел похожий на вороватого приемщика утиля, администратор. Он постоянно контролировал нахождение в зале двух, похожих на бомжей ребят и старался побыстрей их выпроводить.
Курить Ваське нравилось, с сигаретой он чувствовал себя как-то уверенно, по взрослому. Привыкал, конечно, с трудом, а потом ничего втянулся и несмотря на ворчание матери стал покуривать даже дома. Особенно ему нравилось давать покурить несчастному инвалиду брательнику. Когда матери не было дома, Васька прикуривал сигарету и тыкал её, в рот братану тот деловито затягивался, пускал из ноздрей дым и выглядел абсолютно счастливым. Потом брат так втянулся в это дело, что стал требовать курево постоянно. Он мычал и пытался изобразить курящего, сестра и мать смотря на эту пантомиму не понимали в чем дело, а Васька просек и с интересом наблюдал за очередной ломкой дауна.
Шло время, менялась страна, менялись люди. В районе понастроили много новых, шикарных домов, появились сверкающие витринами и манящие изобилием продуктов супермаркеты, по дорогам не ездили, а летали сверкающие краской автомобили. Все двигалось, все изменялось. В дом, где жил Васька въезжали новые, не знакомые люди, его сверстники женились, работали, учились, все бурлило и кипело, наставали новые времена. Не изменялся только лишь Вася и его жизнь, он как бы застрял во времени, или просто ему с его мировоззрением было уютно в той, спокойной и гарантированной советской властью жизни. В армию Ваську не взяли, когда военком узнал что, ученая степень Васьки ограниченна пятью неоконченными классами местной школы он, недолго думая, приказал врачам направить Василия для прохождения медицинской комиссии в какой то далекий дурдом на окраине Москвы, где призывник и провалялся положенные два месяца.
На вопросы Васьки почему так долго, врачи отвечали что он однозначно в армию не пойдет, тут сомнения нет, но по закону два месяца побыть тут обязан. И несостоявшийся солдат отбыл свои два месяца, радуясь хорошей еде и отсутствию перспективы службы в армии.
После больницы Василий вернулся к своим любимым делам: лежанию на старом, пролежанном диване и поиску того, что могло принести хоть какие то деньги. Деньги он зарабатывал в основном собиранием меди и алюминия, но в последнее время конкуренция за обладание этими сокровищами усилилась и бывало, что Васька приходил домой совсем пустой.
Ходил он обычно один, друг Серега, его неизменный спутник умер от заражения крови год назад, когда Василий лежал в больнице. Все началось с глубокой раны на ноге, на какой-то из помоек Серега наступил на лезвие старого, кухонного ножа. Нож вошел в ногу сбоку, сантиметров на десять и уперся в кость, ногу тогда перемотали тряпками найденными здесь же и благополучно об этом забыли. Потом нога долго болела, нарывала но Серега к врачам не ходил, думал само пройдет, так он и ходил целый год, с температурой тридцать семь градусов. А потом взял и умер, сильно огорчив этим Ваську, который считал Серегу за своего брата.
Был, конечно у Василия еще один хороший знакомый, сосед по этажу Боря, тихий, вежливый алкоголик. Боря был старше Васи на лет десять, с Васькой он по помойкам, конечно не лазил, Борис работал сторожем в одном из кооперативных гаражей и все свое свободное время проводил дома, с рыбками. Он жил один, в угловой однокомнатной квартире, где все свободное пространство занимали аквариумы и принадлежности к ним. Васька любил приходить к соседу, он покупал пивка и без приглашения просто заходил, дверь Бориной квартиры для него была всегда открыта. Они сидели в комнате освещаемой светом аквариумных ламп, курили, пили пиво и смотрели на тропический океан, живущий в аквариумах своей, особой жизнью. Боря обычно, что то объяснял, а Васька кивал головой, даже если ничего не понимал, такую привычку он приобрел еще в школе, ничего не понимать, не переспрашивать, а просто кивать делая вид что он тоже в теме.
В один из вечеров Борис, прикурив сигарету, почему то спросил у Васи а работал ли он вообще хоть где ни будь, услышав отрицательный ответ, Боря подумал и предложил Ваське идти к нему напарником, в сторожа гаражного кооператива. Василию эта идея понравилась, понравилась и сумма зарплаты, а также левые за стоянку чужих авто. А главное, график сутки трое просто кайф! Боря обещал также завести трудовую книжку и устроить официально, ведь пора уже начинать работать то, в Васькины двадцать с небольшим!.
Вечером Васька рассказал обо всем матери, которая просто обомлела от неожиданно свалившегося на неё счастья, Василий также сообщил гордо сумму, которую будет отдавать ей каждый месяц. Сестра тоже обрадовалась, она подошла к Ваське и поцеловала его в лоб, сухими, холодными губами и улыбнувшись села рядышком на диване. Сестра любила своего непутевого брата, сама он училась в школе хорошо, одна, из всей семьи Хреновых, но после смерти отца пошла не в медицинский техникум, как хотела, а в столовку к матери, без её помощи мать двоих бы не вытянула. Сестра смотрела на Васю, такая вся худая, серенькая и жалкая. Васька посмотрел на неё и впервые почувствовал приступ какой то неотвратимой жалости и предчувствие большой беды. Сестра была для него всем на свете, только она следила за ним, пыталась делать с ним уроки, да и просто сказать, этому оболтусу нежное слово. Валя сидела, и смотрела на брата, от этого взгляда у Васьки не страдавшим никогда сентиментальностью, почему то, вдруг из глаз полились слезы, он вдруг почувствовал, что никогда больше не увидит сестру, что этот родной человек последний раз сидит вот так напротив и улыбается ему. Он вскочил, и пошел в ванную, сообщив своим, что ему в глаз попалась ресница. В ванной, под шум воды он немного успокоился и решил что сестра рядом, жива – здорова и беспокоится в принципе не о чем.
Валя умерла через два месяца, так же тихо, как и жила.
Перед смертью она позвала Ваську, она уже три дня не вставала, хотя все и грешили то на грипп то на что то еще, врача по обыкновению вызывать не стали, хотя видимо он и не помог бы.
Она позвала брата своим тихим, нежным голосом. Васька немедленно пришел, сел на край кровати и уставился на сестру. Валя лежала и улыбалась и от этой улыбки в горле у Василия вдруг, появился огромный ком, стало трудно дышать, а сердце забилось так, что его удары барабанным громом стучали в висках. Сестра показалось ему прозрачной как льдинка, она лежала на подушке, её длинная шея стала совсем худой, а на шее виднелись желваки с грецкий орех, Ваське стало не по себе, он понял, что эти желваки это очень не хорошо и что он…
«Послушай меня Вась – тихо произнесла она – видимо у нас с тобой больше не будет времени поговорить, подожди, не плачь, правда не будет, выслушай меня».
Васька сидел, сопя и сжимая зубы, он все понял, даже ему такому недалекому стало все ясно, слезы душили его, и он жалел даже не сестру а себя как он то будет, кому он то нужен, когда единственный человек которого он искренне любил может умереть… И умрет если Василий что то не сделает. Васька резко вскочил и сказав что надо вызвать врача схватил телефон.
«Спасибо, братик – остановила его Валя – не надо врача, я была у врача… все очень плохо, рак лимфоузлов, последней стадии. Меня даже в больницу не положили, сказали, что уже поздно, давно поздно, таких уже не лечат, вот только обезболивающие выписали»
«Сядь, посиди со мной, послушай меня – сказав это, сестра с усилием поднялась и села на кровати.
Она смотрела на Ваську глазами полными любви и отчаянья, её не страшила скорая смерть в таком прекрасном возрасте, её пугало, что будет с её родными. Мать еле ходит, средний инвалид, который никогда не будет полноценным человеком, старший брат не писал уже три года, и что с ним и где он не знал никто. А младший, добрый, доверчивый и абсолютно недалекий парень, без профессии и будущего, обреченный быть на дне этой жизни.
«Васенька, послушай меня - тихо попросила она – меня скоро не будет, видимо очень скоро, я прошу тебя, выполни то, что я тебе скажу»
Васька, что то промычал и в знак согласия кивнул головой, рот открыть он не мог, он стал ему как чужой и только кривился в попытке сказать хоть слово.
«Вася береги маму, пусть она поживет подольше, ведь от неё зависит жизнь нашего Толика, его тоже не обижай, ведь он все таки твой брат, то что ты пошел работать это хорошо, деньги отдавай маме, пусть она их тратит, она умеет купить нужное и сэкономить если надо».
Она быстро устала, прилегла и продолжила – «Квартиру, ни в коем случае не приватизируйте. А то обманом отберут её и вас погубят, я много таких случаев знаю. Я маме так же сказала, отберут ведь за таких как мы никто не заступиться. Как меня похороните, переезжай в мою комнату, она хорошая, тебе здесь удобно будет, сам всё переставь, как хочешь только иконку в углу не трогай, пусть висит, она мне от бабушки досталась, береги её».
«Деньги мои – продолжала она – я маме отдала, пусть тебя то хоть приоденет немного, я скопила, должно хватить»
Васька сидел рядом с сестрой на её диванчике и трясся мелкой дрожью, его сестра двадцатипятилетняя девушка на пороге смерти думала о нем, о лентяе и глупце, который за всю свою жизнь не сделал ничего хорошего, даже не подарил своей любимой сестре безделушку на день рождения. А она все равно думала о нем, его брате, мамке.
Сестре было не страшно умирать, она жила не в раю, ей только было страшно оставлять на произвол судьбы своих несчастных родственников, на которых она проработала всю свою маленькую жизнь, которым принесла в жертву все девичьи мечты и планы.
«Вот, представляешь, Вась а я думала что скоро закончу курсы секретарей и уйду из этой опостылевшей столовки, устроюсь на хорошую работу, буду нормально зарабатывать, на море поеду, а потом встречу парня, выйду замуж, рожу детей и будет у меня как у всех, тихое женское счастье. А вот не вышло у меня ничего, а ведь хотела не так и много, хотела как у всех». Валя говорила все тише и тише, как будто засыпая, Васька сидел и слушал сестренку, но никогда так никого не слушал, он ловил каждое слово погибающей девушки, боясь только одного, что она замолчит, навсегда замолчит.
«, Ты Васенька сходи к Степану Михайловичу – Вдруг твердо, словно очнувшись, произнесла Валя – я ему про тебя рассказывала, да и мама его знает, сходи, он тебе права на машину получить поможет, может шофером будешь, сходи, пожалуйста, ради меня. Обещаешь?»
Васька в ответ только мотнул головой, он все понял, ладошка сестры которую он держал в своей руке начала стремительно холодеть, Вася дернулся, взглянул на сестру и увидел как жизнь уходит из неё. Валя продолжала улыбаться и что то говорить, но слов было уже не разобрать, наконец она замолчала, дыхание её усилилось, по лицу прошли сильнейшие судороги а глаза закатились под веки.
Васька испугался и в панике бросился на кухню к телефону, впопыхах уронив аппарат на пол и разбив его. Когда он, пересилив себя, вернулся в комнату, сестра также лежала на подушке и мило чему то улыбалась, Васька успокоился и решил что на этот раз пронесло, он тихо закрыл дверь, что бы не мешать сестре спать и пошел на кухню ждать мать.
Когда вернулась мать, Василий все ей рассказал и сказав что сестра заснула стал собираться на улицу, мать пошла её проведать и Васька вдруг услышал её жуткий крик, он бросился в комнату к сестре. Мать стояла на коленях держа безжизненную сестрёнкину голову в руках и выла как волчица потерявшая волчат. Она взглянула на Ваську, перестала стенать и только вымолвила – «Вася, Вася а Валенька то наша, Валенька умерла, солнышко наше».
Васька встал у стены и тихо, как в детстве заплакал. Вся квартира, стены, мебель всё пропиталось страшным горем, и Васька впервые в жизни подумал, что если по справедливости, то умереть должен он. Даже не брат, который все также свистел, и не понимал ничего что происходило вокруг а именно он, здоровый молодой и совершенно бесполезный человек.
На похороны Вали собрался почти весь автокомбинат, в столовой которого она работала, здоровые, взрослые мужики плакали как дети, видеть в гробу Валю – Белоснежку (так её прозвали в первый же день работы, за беленький, чистый фартучек, который не бывал грязным никогда) было невыносимо. Когда гроб закопали, на могиле выросла гора свежих цветов, которые могильщики заботливо обрубали лопатами, чтобы не растащили.
Пришла весна, горе постепенно улеглось и из сильных приступов перешло в хроническую стадию, Василий сильно изменился, умнее он вероятно не стал, но что то в нем перевернулось. Мать постепенно тоже приходила в себя, но работать она уже не могла. Заработка Васи и пенсии матери с братом хватало с трудом, матери требовались дорогие лекарства. И Васька помня наставление Вали что мать должна прожить подольше, решился наконец, круто изменить свою жизнь.
Как-то после смены Васька заскочил домой, переоделся в чистую одежду (благо денег сестры хватило что бы более менее его прилично одеть), поскоблил бритвой щеки и сунув в карман паспорт поехал к Михаилу Степановичу, главному автомеханику автокомбината.
На проходной он позвонил по телефону и вскоре к нему подошел огромный, угрюмый мужик, очень сурового вида. «Михал Степаныч – представился мужик и внимательно оглядев Ваську, произнес – ты, что хотел то сынок»?
«Я брат Вали – робко промямлил Вася – Брат Валентины Хреновой».
«Валенькин брат? – удивился механик – а я уже думал, что ты и не придешь, ну ладно пойдем, введу в курс дела».
Они вышли на территорию и подошли к одиноко стоявшему новенькому трактору, Михаил Степанович похлопал по синему крылу ладонью, посмотрел еще раз на Ваську и тяжело вздохнув, молвил – «Вот, надо тебе Василий эту штуку освоить, нам тракторист на территории позарез как нужен, зарплата неплохая, отпуск тоже, работать надо пять через два, выходные как у всех, только сперва надо медкомиссию пройти и на курсах два месяца поучится, на трактор права нужны. Ну что готов?»
Васька, конечно, был готов, его смущало только то что надо было учиться, это дело он просто не переваривал.
Как будто чувствуя Васькины сомнения, Михаил Степанович хлопнул его по плечу и произнес – «Не бойся поможем с учебой, у нас на территории будешь учится да и в комиссии все свои, сдашь никуда не денешься, ну что будешь работать?»
«Да, буду» - твердо сказал Васька – Буду, честное слово и учится, буду».
«Ну и молодец – похвалил его механик – пойдем в отдел кадров, возьмешь сейчас перечень документов какие надо собрать и заполнишь анкету, как все справки соберешь, сразу к нам, с оформление не тяни».
Документы Василий собрал быстро, даже в психоневрологическом диспансере проблем не было, врач посмотрел на его карточку, усмехнулся и трактористом быть разрешил.
Оформившись на новом месте работы, Вася приступил к изучению правил дорожного движения и устройства трактора, по первости было не просто трудно а невероятно трудно, если материальная часть трактора и его вождение было еще как то досягаемо Васькиной голове, то правила дорожного движения вызывали в нем бурю негодования и просто отвращения. Ему казалось, что все эти правила писал какой то больной человек захотевший навредить всему миру. Его согревала только одна мысль, что даже стипендия на автокомбинате была больше чем его зарплата в гаражном кооперативе. И Васька, несмотря на постоянные головные боли от такого количества информации, старался. Может даже, первый раз в жизни старался, не желая подвести Михаила Степановича.
По дороге на работу и с работы он внимательно смотрел на дорожные знаки, вспоминая их значения, на работу светофора и на очередность проезда автомобилей. Через месяц Вася неожиданно для самого себя заметил, что он начинает, что то понимать в правилах, они стал казаться ему не такими уж глупыми и бесполезными.
С вождением было много проще, Васька залез в кабину трактора и тронулся с первой же попытки, через три недели он уже спокойно разъезжал в пределах учебной площадки, без труда сдавал назад и по просьбе Михаила Степановича не раз, рано по утру, убирал снег с главной улицы автокомбината.
В день сдачи экзамена, Василия трясло как плохого электрика после знакомства с оголенными проводами, он стоял в тамбуре, пытаясь вспомнить хоть что то из теории, лихорадочно перелистывая книжку с правилами дорожного движения.
Экзамен прошел на редкость спокойно, Вася даже, как то разочаровался, ведь он так готовился, что даже ночью ему снились эти билеты. А вышло все буднично и спокойно, завалив в спешке на теории первый билет, Василий взмок, напрягся и остальные ответил правильно. К вождению претензий не было вообще, Васька завел трактор, поднял нож, уверенно тронулся и экзаменатор сразу поднял руку, что все, хорош и так все видно, сдал, вылезай.
Васька опустил нож, заглушил мотор и спрыгнув с подножки, вопросительно уставился на Михаила Степановича.
Тот улыбнулся, подошел к Василию и пожав ему руку произнес – «Все сдал, молодчина, не подвел, в четверг выйдешь на работу официально, как тракторист, все иди домой, пока будут делать удостоверение денька два отдохни, а в четверг жду с утра, работать будем».
Домой Васька летел как на крыльях, мать узнав что сын теперь дипломированный тракторист, заплакала и улыбаясь сквозь слезы поцеловала Ваську мокрыми губами в щеку.
А Васька, почему то вспомнил Валю, подумав что даже после смерти она постоянно помогает ему в жизни. После ужина Василий не пошел к Борису а лег на диван и уснул счастливым сном, в предвкушении новой жизни.
Июнь был в самом разгаре, солнце старалось и пекло так что на капоте трактора хоть яичницу жарь, жара стояла просто невыносимая. Васька мотался на тракторе в одних шортах и шлепанцах, дел было много, пыль густо висела над комбинатом и Вася несколько раз в день проезжал по всем улицам предприятия с большой оранжевой бочкой на прицепе, поливая раскаленный асфальт шипящими струями воды. Когда вода мощной струёй ударялась об асфальт, сверху стразу появлялась небольшая, красивая радуга. За что Васе сразу дали, первое необидное в его жизни прозвище Васька – радуга.
Прозвище было, какое то светлое, красивое и цветное, Василия это не обижало и он, охотно на него откликался.
Около здания администрации он притормозил, вышел из кабины и присоединив к насосу шланг стал поливать огромную клумбу, задевая стройные, молодые березки росшие по бокам цветника, жаркий ветерок шевелил их листву и березки шепотом говорили Васе спасибо.
В небе плыло одинокое облачко, Васька задрал голову наверх и стал его рассматривать, облачко было очень похоже на лицо улыбающееся Вали, Васька – радуга в ответ тоже улыбнулся и помахал облачку рукой.
19.02.2009. Москва.
Не редактированное.