Ей нравился его стройный, даже худощавый силуэт, тёмной линией иногда проходящий мимо окон. Он появился совсем недавно, разбавив привычный набор предметов картины, которую она называла «вид из окна». Скорее всего, это был ещё один квартирант, поселившийся в соседнем подъезде, где опустевшие квартиры сдавали студентам родственники тех, кто сделал свой дом и мир «опустелыми».
В её доме прежде было много стариков, а теперь, с каждым годом всё больше и больше студентов - Полина знала, что таково отражение одного из основных законов бытия. Знала, но не видела в нём смысла, хоть этот смысл был, якобы, уже ни единожды доказан.
Полине нравилась её роль – всегда и во всём сторонний наблюдатель, а главный персонаж - лишь в пределах своей комнаты и мыслей. Она вела достаточно монотонную жизнь, самыми яркими событиями которой были летние выезды к морю. Понимая, что только внешние сотрясения могут привести к внутренним качественным сдвигам, которые она алчила, Полина, тем не менее, не могла допустить в свою жизнь ни дискомфорта, ни авантюр, потому что дискомфорт сильно её расстраивал, а авантюризм был и вовсе чужд. Так и получалось, что она жила в замкнутом круге надежд, которые в своём движении постоянно натыкаются на монолит привычек и лени.
Одним из безвредных удовольствий, она полагала вечерние и ночные прогулки. Часто они были целенаправленными – поход в магазин, поиск творческого настроения в атмосфере сумерек, или выход покурить, дабы не тревожить никотиновыми парами родителей.
Проходя вдоль дома, Полина иногда чувствовала на себе взгляды с балконов квартир, где обитают те самые квартиранты-студенты. Её это забавляло, потому что многие из них думали, что она школьница, и даже отпускали реплики, какими пользуются, флиртуя с малолетками. А Полина уже несколько лет как окончила ВУЗ.
Ей было двадцать семь, и все иллюзии относительно своего места в мире она давно оставила.
Заканчивался февраль какого-то года, обозначенного какой-то цифрой, в точности такой, какие тянутся не замечаемой вереницей, складываясь из неприметных дней, недель, месяцев. Был поздний вечер, украшенный такой редкостью для этого времени года, как чистое звёздное небо, и Полине захотелось почувствовать всё это сильнее, лично посетив густо потемневшее пространство улицы. Повод нашёлся без труда – нужно было что-то купить и, быстро собравшись, она отправилась в ближайший супермаркет.
Перекинув сумку на пример «почтальона» и погрузив руки в глубокие карманы пальто, она вышла из подъезда. На миг замерев на пороге, Полина ощутила, как её пронзает сожаление о том, что кончились сигареты, ибо вечерняя атмосфера атаковала её сознание сильным желанием покурить. Бросив в направлении предстоящего пути немного огорчённый взгляд, сквозь голые ветки кустов, Полина увидела, как «его» силуэт покинул подъезд и направился в сторону лабиринта пятиэтажек.
Подняв ворот из плотной черной ткани, она хмыкнула, и пошла в сторону супермаркета, по пути размышляя над тем, как этот «студентик» выглядит в близи, при достаточном количестве света. Издали он казался Полине азиатским юношей лет двадцати от роду, хотя, она могла и ошибаться, потому что для азиата он был несколько высоковат.
Спустя пол часа, и покончив с покупками, она задержалась на ступеньках магазина. Аккуратно распаковывая пачку сигарет, Полина подумала, что хоть момент «пика желания» и упущен, но покурить всё ещё хочется. Скомканная фольга полетела в урну, но вот зажигалка, подлым образом отказывалась обнаруживать себя в недрах сумки. Едва удержавшись от того, чтобы грязно выругаться, Полина облегчённо вздохнула, почувствовав, что кто-то стоит рядом, слева от неё. Она медленно повернулась, и встретила застенчивый взгляд молодого человека, который тут же отвёл глаза. Видимо, не зная как обратиться к ней, он произнёс что-то вроде «Ээ умэ…», протягивая зажигалку.
Приняв её, Полина надавила на маленькое колёсико и подожгла зажатую в губах сигарету, фильтр которой уже начал потихоньку размокать.
- Аригато гозаимас. – сказала она шутливым тоном, возвращая зажигалку владельцу. Парень действительно был азиаткой наружности.
- Дозо. – тихо ответил тот.
Чувствуя, что начинает нервничать, Полина глубоко затянулась, продумывая варианты бегства, при которых исключается преследование.
- Красивые волосы. – нарушая ход её мыслей сказал он, и Полина подумала, что это самая дурацкая фраза, что ей приходилось слышать в отношении себя.
- Что? – решив дать ему возможность исправится, спросила она.
- Причёска. – произнёс он, кивая. – У Вас необычная, очень красиво.
- Вы в фан-клубе первый. – рассмеялась Полина не удержавшись.
- Ммм. – он нервно поёжился, поводя острыми плечами. – Я не всё понимаю.
- Просто то, что я делаю с волосами, мало кому нравится. – говоря это, Полина думала, избавиться от него прямо сейчас или всё-таки оставить? Собственные сомнения начали её раздражать.
- Может пойти в кафе? Туда. – тем временем спросил парень, кивая в сторону ближайшей забегаловки. – Здесь холодно. Я эээ… давно хотел поговорить…. Спросить Вас.
Подумав, что грешно глумится над симпатичным иностранцем, Полина не стала придираться к его речи, тем более, что общий смысл был вполне ясен.
- Вот так сразу и в кафе. – пробурчала она самой себе под нос. – Ну, пойдёмте.
Скинув пальто и усаживаясь за столик, она радовалась тому, что надела нормальный, а не «дворовой» свитер, а особой радостью было то, что сдачи от покупок хватало как раз на чашку кофе. Параллельно Полина занималась оправданием своего поступка: ведь дома ей совсем нечего делать, а купленные продукты нужны маме не срочно.
Паренёк сел напротив неё. Когда он снял длинную чёрную шапку, оказалось, что у него свойственные большинству азиатов очень тёмные прямые волосы, которые некогда были аккуратно подстрижены, но последние пару месяцев явно оставленные без присмотра. На то, что он родом из тёплых краёв, указывал толстый бежевый свитер с большим горлом и длинными рукавами, на половину скрывающими кисти рук.
Через пару минут повисшее неловкое молчание стало потихоньку напрягать Полину, но ситуацию спасла официантка, принесшая меню.
- Девушка. – обратилась к ней Полина. – Можно мне сразу, кофе, американо.
- Конечно. – проворковала та. – А вы что-нибудь будете? – Обратилась она к парню.
- Аа… кофе. – не долго думая, молвил тот.
- Какой? – уточнила официантка.
- Эсупуресо.
Услышав, как он произнёс это слово, Полина практически утвердилась во мнении, от куда он родом, потому что произношение европейских слов в каждой из азиатских стран было особенным.
- Кауру. – произнёс парень, глядя на неё и слегка кланяясь.
- Полина. – ответила она, думая, что он предвосхитил её желание, ибо ей уже надоело думать о нём, используя слово «парень».
- У нас общий дом. – тем временем продолжил он общение.
Полина чуть не рассмеялась, потому что эта фраза выглядела так, будто они съехались.
- Да. Мы живём в одном доме. – кивнула она и полезла в сумку за сигаретами, которые всегда удачно заполняли любые паузы.
**
Ему было девятнадцать, и он приехал обучаться в местный ВУЗ, выиграв какой-то там конкурс. Звали его Кауру Ниото, и жил он в городе Канота, что расположен на восточном побережье, где-то на юге Японии. Долгое время Полина хотела ограничиться этой информацией о нём, но постоянно откладывала момент установки жирной точки в их отношениях. Однако, незаметно, постепенно прибавлялось что-то новое: его привычки, взгляды, вкусы, рассказы о далёких и абстрактных ей местах и людях, проиллюстрированные образами, весело глядящими из реальности иной жизни с экрана монитора. И теперь, практически каждое утро Полина начинала с того, что ругала себя за собственную беспринципность, но, не смотря на всю бессмысленность и бесцельность отношений с Кауру, всякий раз находила причины их продолжать.
Так, убеждая себя в том, что всё это временно, и что скоро её жизнь снова вернётся в привычное русло, Полина и не заметила, как прошло уже почти пол года.
Она стояла и курила на том самом балконе, с которого прежде так часто слышала реплики в свой адрес, а Кауру возился в комнате, пакуя сумки – он уезжал на месяц домой, дабы повидаться с семьёй до начала нового семестра.
Глядя на тёмно-зелёные веера каштановых листьев, Полина пыталась прочесть свои чувства, но не могла. «Сначала будет немного больно, потом – всё равно». – подумала она, повернувшись и наблюдая, как он не надолго замер в раздумьях над своим футуристическим саквояжем. Словно почувствовав её мысли, Кауру посмотрел в сторону балкона, и встретился с ней взглядом через оконное стекло.
- Будешь скучать? – спросил он улыбнувшись.
«Рискованный вопрос» - подумала Полина и ответила: - Нет.
- Я так и думал. – пожал плечами Кауру, и отвернувшись, продолжил свою возню с саквояжем.
Поздний июльский вечер был раскрашен в серо-оранжевые цвета и до верху заполнен духотой. Они ехали в троллейбусе, который страдальчески поскрипывал под натиском собственной изношенности, а футуристическая сумка Кауру всё время стремилась начать приплясывать под ритмы этого скрипа. Полина устроила руки на длинном поручне, глядя как пейзаж, скользящий и прыгающий в заднем стекле, постепенно удаляется в прошлое. Это её снова натолкнуло на мысли о бессмысленности такого мироустройства, ведь всё, что по сути принадлежало людям – это эфемерное пространство памяти.
Кауру прислонился к боковой стенке троллейбуса и смотрел на неё.
- Пол, не исчезай, пока я не вернусь. – тихо сказал он, и слова быстро потонули в шуме двигателя и скрипе старого железа.
- Ты стал здорово говорить по-русски. – повернувшись к нему, заметила она резко уходя от темы.
- Когда вернусь, поедем к морю? – он вздохнул. – Тебе же нравится как там в августе.
- Мей би. – проронила Полина. – Если не исчезну.
«И если не исчезнешь ты». – прошептали её мысли.
Спустя час, когда электронно-женский голос объявил, что регистрация заканчивается, они покинули таки кафе и направились к указанным дверям. Полина рассматривала полы здания, выложенные крупными тёмными квадратами кафелин.
- Когда я была маленькой, кажется, здесь везде была серая мозаика. – проговорила она, глядя себе под ноги.
Кауру резко остановился и отпустил ручку своего саквояжа. Заметив, что бредёт по залу одна, Полина тоже остановилась и обернулась.
- Пойдём, а то самолёт улетит без тебя. – возвращаясь к нему, сказала она и взяв за руку, потянула.
Сделав шаг навстречу, Кауру судорожно обнял её.
- А ещё говорят, что вы не очень эмоциональны. – проронила Полина, чувствуя, как объятия становятся крепче.
- Просто, мы редко выражаем чувства открыто. – продолжая её обнимать, молвил он, а потом, сказав: – Всё. – Кауру отпустил её и, схватив саквояж за ручку, сделал несколько стремительных шагов и скрылся за дверями регистрационной, куда провожающим вход был заказан.
Несколько секунд Полина смотрела ему вслед. Перед её внутренним взором словно замер его худощавый силуэт, облачённый в зелёную футболку и смешные джинсовые штаны, обрезанные чуть ниже колен. Кауру ни разу не обернулся, поэтому вместо лица ей виделся его затылок с взлохмаченными волосами, которые ни так давно она пыталась подравнять, пользуя ножницы из маникюрного набора мамы.
Повернувшисьсь, Полина пошла к выходу, собираясь ехать домой, но, уже стоя на остановке, она вдруг поняла, что не может покинуть аэропорт, пока Кауру ещё здесь.
Прошло не менее часа, прежде чем собственный здравый смысл снова привел её на остановку. Она не помнила, сколько за это время выкурила сигарет, но в горле сильно першило, а так и не спавшая духота вызывала сильно желание пить. Однако, все эти чувства были как-то странно отгорожены, дистанцированны гудением её смешанных чувств.
Полина возвращалась домой на последнем троллейбусе, его корпус так же скрипел, а двигатель шумно фыркал, но в салоне было совершенно, по-особому пусто.
Это чувство пустоты осталось, когда она шла от шоссе к дому, оно оказалось так же и в её комнате, а ночью, когда Полина пыталась заснуть, стало сочиться из её глаз, оставляя на коже горько-солёные следы.
Глядя в ночное пространство усталым, воспалённым взором, она подумала, что тоскует по тем зимним дням, когда могла с лёгкостью, просто наблюдать за происходящим вокруг. Наблюдать ничего не желая.
Вздохнув, Полина вдруг поняла, почему Кауру просил её не исчезать – ей сейчас и правда сильно хотелось исчезнуть, совсем, но только сохранив в памяти тёмный росчерк его силуэта.