Оживленный голос диктора по радио: «…в этот замечательный день, всем влюбленным – скидка 30%!» … Что ж, - думаю я, - придется платить по полной…
И тут - как совпало - подходит кондуктор.
- Мне – полный билет.
- Да уж вижу, что не детский!
- А откуда видите?
- Ну как. На ребёнка-то вы совсем не похожи! Так что платите.
- Но если я взрослый, и у меня нет денег… хмм.. можно тогда сказать, что я ребёнок? У детей ведь денег не бывает?
- Так, товарищ! Не морочьте мне голову. Платите или выходите… У меня люди ждут!
- Выхожу-выхожу.
Точнее исчезаю, растворяясь на глазах изумленных пассажиров. Одна только кондукторша не удивляется: «Знаем мы таких!» А я ведь и вправду исчез. Кто меня найдёт? Вот даже неодушевленный голос диктора обращается отнюдь не ко мне. («всем влюбленным!») Скоро восьмое марта, и где-то я уже это слышал… год назад.
Восьмое марта на самом деле должно было стать моим праздником. Но я возьми, да родись мальчиком. Приходится теперь приспосабливаться. Вырабатывать решительность и непоколебимость, да отращивать усы. Но природа души берёт своё. Туманный причал, серо-белый песок и протяжный гудок уходящего вдаль корабля… А где-то неподалёку – люди. Такие близкие, и такие чужие… Желтые листья в парке с белыми-белыми берёзами и длинной тропинкой из мелкого красноватого гравия между ними… Стелится, как живая...А после дождя меняет свой цвет, добавляя в него немного грусти и удивления… И в моих глазах всегда загорается тайный огонёк довольствия – «вот он, мой цвет! Мой оттенок жизни, судьбы… И никто не сможет его отследить и отнять. Только если я сам не захочу поделиться… Но я не захочу. Самые мягкие, добрые, женственные и чувствительные девушки – мои братья. И мы будем с ними хранить нашу братскую дружбу. Доверить своё сердце – можно лишь в крайнем случае, и то лишь, пожалуй, одному хирургу.
Но я счастлив, не думайте чего такого. Я по-своему счастлив. Как может быть счастлив тонущий в отчаянии пловец, увидавший вдруг берег… Мираж, да и только – понимает он, подобравшись вплотную. И плывёт обратно тонуть. Но в тот миг, когда блеснула надежда, весь он отразился таким радужным светом, таким счастливым голосом закричал – «Ничто не важно, глупцы! Ничто! Потому что такая красота, в которой я сейчас тону! Такая красота… Эх, если б вы только увидели!»
Да, действительно, ничто не важно. Смогу ли я сказать когда-нибудь «я люблю тебя» или нет… Будут ли у меня ордена за отвагу или все-все-все станут называть меня трусом… Буду я и дальше писать то, что идёт от души или брошу, сделав вид, что обиделся на мир… Ничто не важно. Потому как я хорошо помню, и так живо чувствую то мгновение, когда я УЗНАЛ, ЧТО ВСЁ ЭТО – НЕ ВАЖНО. Это было прекрасно... Честное слово, этому нельзя было найти ни одного подходящего слова… Ни одного.
Ну и что еще мне сказать напоследок... Живите.