Это было величайшее Ледовое Шоу всех времён и народов. Как по повелению свыше лучшие звёзды эстрады, актёры и актрисы надели льдисто-голубые коньки, вырезанные из целого зимнего монолита, и вышли на лёд. Лёд был белоснежным и прозрачным, как хрусталь. Когда глаза участников Шоу смотрели вниз, а это было редко, ибо каждый здесь очень гордился собственной блистательной персоной, то видели плавающих подо льдом диковинных рыб. Многие из них были, подобно их конькам, голубыми – это были созданья Воздуха. Иные пестрели всеми цветами радуги, словно букеты ярких и красочных полевых цветов в мареве летнего луга – это были созданья Земли. Другие серебрились в неведомом свете, но когда он отступал в сторону, оказывалось, что рыбы наполнены всеми гаммами синего: от бледно голубого, почти серого до тёмно синего, почти чёрного – это были созданья Воды. И, - немногие, - поражали чёрнотой своих изящных, извивающихся тел, в складках и перегибах которых трепетал алый огонь – это были созданья Огня. И они были самыми опасными, ибо могли растопить лёд по воле своей. Разрушить идеальную холодно-безжизненную сказку. Но участники Шоу редко смотрели под ноги и вокруг себя.
Каждая строчка должна быть выстрадана, иначе ты не поэт. Каждое движение ног и губ должно быть выверено, иначе ты не шоумен. Поэты не стремятся быть шоуменами. Настоящие поэты. А эти- стремились. Они были слишком красивы, слишком сверкающи и изысканны, чтобы не стремиться. Они желали показать себя. Блеск. Холодный свет льда. Они желали этого света. Даже мёртвого и холодного.
Они выехали для своего триумфа. Сверкающие, как алмазы, с любезными улыбками на губах. Но Некто распорядился иначе. Они были прекрасно натренированны. Их движения чётки и ясны, прозрачны и воздушны, легки и шикарны. Это был бы триумф. Был бы… Но Некто распорядился иначе…
Заиграла музыка. Она наполнила души тех, маленьких и серых, кто смотрел на них, невыносимым блаженством, от которого хотелось выть и плакать. И смеяться от счастья. И навсегда забыть всё. Даже собственную душу. Мелодия пронзала то медленно и незаметно, как радиация, то внезапно и раздирающе, как удар кинжала. И сладким ядом наполнялись души, и они пропадали.
Триумфаторы закружились в танце то плавном, словно нежные волны на лесном озере в солнечно- ветреный день, то страстном, словно пляска шаманов вокруг костра с бубном в священную ночь. Их глаза улыбались, но сердца оставались холодными и исполненными собственного достоинства и жажды власти. Власти холода и блеска. И лжи.
Небо распахнулось, и на лёд свежими охапками посыпались розы. Алые и белые. Цветы устилали уже взрытое острыми коньками поле, источая сладкий аромат. Аромат любви и боли. Аромат невинности и порока. Воздух звенел, рассекаемый их упругими стеблями. Но раны, нанесённые воздуху шипами, уже начали кровоточить. И была кровь. Никто, кроме созданий Воздуха не чувствовал боли. А они умирали, но тут же воскресали вновь, ибо созданы были для невыносимого. А самое страшное то, что нет ничего невыносимого. Даже для рыб. Розы падали, роняя лепестки. Шипы впивались в лёд, как утопающий в свой единственный спасательный круг. Лёд таял, и вода кричала. И её созданиям было больно. И они умирали и воскресали… Дурман и жажда палила умы триумфаторов. Но Некто решил иначе.
Когда цветы- дети природы и почести, закрыли собой весь лёд, они начали падать. Они падали жалко и страшно. И обидно. Блёстки отлетали от расшитых нарядов, помады размазывалась по лицам, искажённым страданиями и несправедливостью. За что?!.. Ведь наш блеск и триумф также вечен и неизменен, как снега на вершине Эвереста. За что?!.. Ведь мы канонизированы ещё при жизни. Кто из святых добивался этого? Нам не нужен Бог, чтобы чувствовать себя божественными! Достаточно лишь блёсток и дорогих тканей. За что!?..
Но они падали. Они разрывали свои наряды, свои жалкие лохмотья. Они разбивали сверкающие лица и идеальные тела, горящие последним предсмертным блеском обречённого на гибель светлячка. Кровь заливала розы, алые и белые. Алое на алом… Поэт поднял алый лепесток. Он тёк и изменялся в его пальцах. Запах крови и роз. Драгоценное вино красоты и смерти. И расплаты. Тогда Поэт поднял белый лепесток. Алое на белом… Он был ещё страшней. Капли крови летели с него в безжизненное пространство голубого сверкающего льда, густели и замерзали. Багряные звёзды. Капли вина на холодных губах Вечности. Их впитывали создания Земли. Ими питались и создания Огня.
Огненные рыбы хотели растопить лёд. Им ненавистна была застывшая красота. Поэтому они были так прекрасны. Они мало жили, но легко умирали. Но Поэт не был шоуменом. Он умел говорить с созданиями Стихий. И он знал, что если лёд растает, то кровь навсегда зальёт распростёртых на нём «триумфаторов». А он этого не хотел, ибо не завидовал им. Ему никогда не нужны были костюмы, расшитые блёстками, чтобы дарить свет. И он попросил созданий Огня так, как могут просить поэты. Каждая строка была выстрадана, но было выверено и каждое слово. Потому что должно быть сказано лишь то, что должно быть сказано. Не больше и не меньше.
Создания Огня послушали его, ибо многие из них обитали в душе Поэта. Они жгли его душу, но такова была их любовь. И каждый, кто мнит себя ясновидцем, отдал бы за неё полжизни. Но таких они не любили, потому что «мнить» и «быть»- слишком разные слова. И лёд, залитый кровью, остался целым.
Тогда проснулись все участники Шоу и увидели себя другими. С лиц их спали фальшивые улыбки. С нарядов их спали ненужные блёстки. Осталось только то, что было настоящим. Не больше и не меньше. И они начали кататься. Летели снежно- кровавые брызги. Острые лезвия коньков разрывали и терзали бархат розовых лепестков. И вновь лилась кровь.
Но это не было Унижением. Это было Расплатой. Потому что за всё в жизни нужно платить кровью своей. Даже за розы на льду.