- Вы хотите в ад?
- Простите, что? – Кирилл пробудился от тяжкой транспортной дремоты и подумал, что ослышался: странно ожидать от случайной попутчицы по электричке таких вопросов.
- Куда? В ад, вы сказали?
Перед ним сидела молодая красивая девушка с тёмно-русыми волосами и каким-то усталым, замученным даже выражением лица. Будто не спала несколько дней и много работала. На первый взгляд – какой-то клерк. Что ж, с таким лицом можно и про ад спросить.
- Да, - она тяжело кивнула. – В ад. Вы хотите в ад?
- А вы что – можете устроить?
Кирилл повеселел. Он тоже адски устал сегодня – четырнадцать точек установил, шутка ли! – а тут красавица-попутчица, да и тема не самая избитая.
Ну удивление, девушка его шутку не оценила. Напротив – тихо вздохнула и стала выглядеть ещё более уставшей – будто шутки её тоже давно утомили. И вдруг резко подняла голову и посмотрела на Кирилла решительно и… как бы сказать… в общем, так смотрят на работу – будто говоря себе: да, я устал, но я вот сейчас взял себя в руки и всё сделаю.
Кириллу стало даже немного не по себе. Он подумал было уклониться от разговора – просто прикрыть глаза и притвориться, что дремлет, но не успел: собеседница опять заговорила.
- Вы, - сказала она громче и более звонким голосом, чем раньше, - не можете хотеть в ад. Вы ведь там не были?
"Чёрт, к чему это она?" – подумал Кирилл, а вслух сказал:
- Мне завтра к десяти.
- Что? – переспросила, не поняв, о чём он, странная спутница.
- Не обращайте внимания. Так, вспомнилось… Нет, конечно, я не был в аду. Но я и, например, в Китае не был. Но я туда, тем не менее, хочу.
- Но ведь в Китае вас не будут подвергать невыносимым мучениям, правда? – Она смотрела ему прямо в глаза и, кажется, даже не моргала.
- Кто знает… - начал возражать Кирилл, но одёрнул сам себя – "Господи, о чём я разговариваю? Зачем? С кем?" – и в свою очередь перешел к вопросам:
- Девушка, простите, что вам нужно?
Собеседница потёрла ладонями лицо, прогоняя усталость, потом расправила плечи, посмотрела несколько секунд на бегущий за окном серый пейзаж и, переведя взгляд опять на Кирилла, ответила:
- Я заметила, у вас под рубашкой православный крест. А вы знаете, что католики и православные – это язычники, отошедшие от истинного христианства? Следуя их учению, вы попадёте в ад, и вас там будут вечно истязать дьяволы. Вы этого хотите? В рай попадут только те, кто спасён. Вот, например, вы крестились полным погружением в воду или нет?
Кирилл опешил. Крестик ему на шею повесила Тлон, специалист по здешней культуре, когда снаряжала для высадки. Сказала, что это символ одной популярной среди местных общественной организации – из тех, что строятся на непонятном феномене фанатичного доверия различным комплексам недостоверной информации или даже откровенно фантастических измышлений. Тлон уверяла, что у Кирилла "типично славянский антропотип" и что крестик на серебряном шнурке и пойдёт ему, и добавит его облику "культурной достоверности". На опасения Кирилла, что он, мол, может сплоховать, если члены сообщества заметят крестик и захотят обсудить с ним что-то касающееся заведенных в их организации порядков, а то и потребовать их выполнения, Тлон ответила, чтобы он не волновался, и переслала ему файлик, - в котором в общих чертах описывалось "вероучение" (перечень заведомо недостоверных фактов, которым следует доверять) этой организации.
- Прочти это, - Тлон улыбнулась, - и ты будешь знать о православном христианстве больше, чем большинство твоих номинальных "единоверцев". Они сейчас причисляют себя к этой организации и носят её знаки отличия больше по традиции. Вроде как наши межпланетные связисты номинально считаются геометрами и носят на себе циркуль.
Справку Кирилл прочёл, так что о рае и аде кое-какое представление имел. То есть, он по-прежнему не понимал, как можно принимать это всё всерьёз, но как метафоры ему это даже нравилось. Ещё из файла Тлон он узнал, что носит не просто земное и кодерское, но ещё и "христианское" имя. Его родители увлекались инопланетными системами передачи информации и назвали его в честь изобретателя одной из них. Оказалось, что этот кодер тоже принадлежал к организации "христиан" и даже систему свою придумал специально для отображения её "вероучения" на языке славян. Тех самых, на которых, по мнению Тлон, Кирилл был похож.
За четыре с половиной месяца командировки Кирилл успел убедиться в правоте слов Тлон: никто не обращал на его крестик внимания, никто, даже те, кто сами носили крестики, не пытался заговорить с ним о чём-то "христианском", всё было спокойно. Он даже пару раз осмелился зайти в "церкви" - специальные здания, предназначенные для "христианских" психотехник. В церквях было красиво. Один раз там что-то пели, Кирилл послушал, большей части слов не понял, но музыкой вполне насладился. Оба раза он заметил, что по помещению ходят несколько человек, которые ведут себя точно так же, как и он – слегка удивлённо глазеют по сторонам, разглядывают картинки на стенах и детали интерьера и, в общем, не скрывают, что если и не впервые здесь, то бывают нечасто. На некоторых из них тоже были крестики. Всё это Кирилла успокоило.
И вдруг такие вопросы и такой напор. Он не очень понимал, что делать и что говорить. Кто эта девушка? Представитель какой-нибудь "христианской" комиссии? Может, организация, хоть и пришла в упадок, но ещё пытается следить за своими членами? Просто, не успевает за всеми, а ему как раз "повезло"? Не похоже, чтобы его собеседница болтала от нечего делать. Всё говорило в пользу того, что она на работе, а он, Кирилл, её работа. Надо что-то отвечать. В файлике Тлон была информация о "крещении", действии, обязательном при вступлении в организацию, но Кирилл совершенно не помнил, как там обстоят дела с водой, а, если честно, и вообще не припоминал об этом действии ничего, кроме того, что оно обязательно. "Почему она с таким ударением сказала про полное погружение? – спрашивал он сам у себя. – Так именно и надо или наоборот – так нельзя? Эх, почему с Тлон можно связаться только через два дня, в здешний "понедельник", и только с главной точки? Мне бы сейчас очень не помешала бы культурологическая консультация!" Кирилл решил действовать наобум.
- Да! – Ответил он своей мучительнице. – Крестился, конечно! Конечно полным погружением!
Девушка недоверчиво прищурилась.
- Вы, наверное, крестились в Крещение?
Кириллу опять показалось, что он не расслышал.
- Что вы сказали?
- Я говорю, - повторила попутчица, - вы, наверное, крестились в Крещение?
Мозг Кирилла бешено заработал вхолостую – он прокручивал только что услышанную фразу вновь и вновь, но она всё равно оставалась бессмысленным набором слов: "крещение" – действие, совершаемое при принятии в организацию, "креститься" – это и есть "делать, совершать крещение"… Или как там у них? "Принимать крещение"? Но что значит "креститься в крещение"? Бред какой-то. Кирилл предположл, что столкнулся с омофонами. В его родном языке тоже были слова, звучащие одинаково, но означающие совсем разные вещи. Тут, вероятно, было то же самое, но он не настолько глубоко владел русским словарём и местным культурным бэкграундом, чтобы хотя бы предположить, о чём идёт речь. Но девушка-то владеет всем этим хорошо и наверняка её предположение верно. Хорошо или плохо, то, что она предполагает, - другой вопрос. Сейчас надо, как здесь говорят, "не спалиться".
- Да, - подтвердил Кирилл, - крестился на крещение… в крещение.
- В проруби? – продолжила интересоваться предполагаемая проверяющая.
Кирилл хорошо знал, что такое прорубь.
- Э-э… Вы смеётесь?
Девушка приподняла брови.
- Почему же? У православных ведь принято в Крещение креститься в проруби. Да и мы тоже крестимся в проруби зимой. Не все, конечно. Кто хочет. А так обычно арендуем бассейн. Или в аквапарк ходим. Вот чем меня всегда поражают православные, так это тем, что вы о своей религии совершенно ничего не знаете.
Тут Кирилл запутался окончательно:
- Погодите, а вы не православная?
- Я – христианка.
- А разве это не одно и то же?
Девушка закивала головой.
- Ага-ага-ага! Православные всех пытаются убедить, что только они – церковь, а все остальные – секты. Только они – христиане, а остальные еретики. А сами между прочим яйца красят! Это по-вашему христианство?
- С моими яйцами всё в порядке! – Кирилл поспешил отмежеваться от этой дикости, но девушка опять, похоже, была недовольна.
- Глупая и пошлая шутка.
- Извините, я нечаянно. – Сказал Кирилл, несмотря на то, что и не думал шутить и в чём шутка, не понял. Девушка тем временем задавала новый вопрос и опять буравила своего собеседника взглядом, будто бы говорящим: "Я так устала! Откуда вы такой глупый на мою голову!"
- У нас идёт внутренняя полемика – признавать ли православное крещение крещением, если обряд совершен со взрослым человеком полным погружением в воду. Большинство наших старших проповедников считает, что тут главное – с какими мыслями, с каким сердцем человек это делал. Скажите, вы крестились во Христе?
"Она не проверяющая. Она из какой-то конкурирующей организации. – Понял Кирилл. – И, похоже, тот уровень знаний о "вероучении", который я демонстрирую, как раз характерен для рядовых членов моей организации. Непонятно только, есть ли у неё какие-то полномочия". Кирилл не был специалистом в области культуры, не и был ксенолингвистом или знатоком местной политики. Он был связистом, мастером установки и настройки микроточек. Он довольно неплохо выучил здешний язык, чтобы сильно не выделяться, научился носить местную одежду и есть местную еду, и этого хватало. Большой город, в который его командировали, по сути своей почти ничем не отличался от почти любого, наверное, большого города на его родной планете. Типичная суета мегаполиса, типичные горожане, очень много приезжих. Ляпы и странности, которые он время от времени допускал в повседневной жизни, мало отличались от ляпов и странностей здешних провинциалов, приехавших в мегаполис делать карьеру и искать счастья, или, по меньшей мере, от ляпов и странностей здешних иностранцев. Потому что большой город есть большой город, а горожанин есть горожанин. Кирилл был горожанином и почти не ощущал, что он на чужой планете. Он просто жил и работал. Местные жители сейчас активно подключались к новой сети связи. Для его миссии эта мода была настоящей находкой: он устроился в туземную компанию, занимающуюся этими подключениями, тянул кабели к домашним компьютерам горожан, настраивал нехитрое программное обеспечение, а заодно, насколько это возможно незаметно, ставил в их системы микроточки. Практически, его работа мало отличалась от работы его коллег-землян, с которыми он быстро сдружился. Не слишком близко, но достаточно, чтобы иногда выйти вместе в город, погулять, попить слабых жидких наркотиков. Вникать в ту самую культурологию, специалистом по которой была Тлон, ему не было надобности: он с ней почти не сталкивался. Иногда у него спрашивали, что он думает, например, о политике Газпрома на Украине или о шансах "Локо" на победу в ближайшем матче, но это было просто – можно было дать совершенно любой ответ и потом спокойно слушать, как твой собеседник, довольный тем, что разбирается в таких вещах лучше тебя, излагает свою точку зрения на вопрос, которая, кстати, тоже совершенно не должна была хоть как-то вообще соотноситься с истинным положением вещей. Последнее было видно по лицам собеседников: на самом деле им было плевать и на Украину, и на матч "Локо", что бы ни означали эти слова.
В данном случае всё было сложнее: девушка в самом деле нервничала, беспокоилась о предмете своей речи. Кроме того, она заговорила обо всём этом с незнакомцем и вела себя строго и властно – как милиционеры, здешние стражи порядка. Кирилла это нервировало. "Значит, она спросила, крестился ли я во Христе?" Фраза была непонятной. Христом (начальная форма не "Христ", как можно было бы предположить, зная правила русского языка, а почему-то "Христос") называли основателя организации, члены которой носили крестики. Там была кровавая история с казнью путём прибивания к большому кресту. Оттуда и символ. Типа, напоминание. Как можно что-то делать в Христе, Кирилл не понимал. Наверное, это какой-то архаический или зашифрованный оборот. Что на это можно ответить? Очевидно, "да" или "нет". Но какой ответ правильный? У Кирилла уже гудела голова, он люто устал.
Вдруг он представил, как они выглядят со стороны: два измученных уставших человека смотрят друг другу в глаза и разговаривают. При этом одна раздражена, а второй испуган. Жалкое зрелище. Ему надоело играть.
- Простите, - спросил он прямо, - Вы хотите применить ко мне какие-то санкции?
- Санкции? – Переспросила девушка.
- Ну, да. Вы собираетесь меня арестовать? Донести властям? Что вы хотите сделать?
- Вы-ы… Вы шутите?
Её вопрос прозвучал очень неуверенно: с таким выражением лица и таким голосом не шутят.
- Нет, я не шучу. Я приехал издалека и совершенно не знаю здешних порядков. Вы строго спрашиваете у меня о вероисповедании, сердитесь. И мне интересно знать, обязан ли я отвечать на ваши вопросы и можете ли вы меня как-то наказать за неправильные ответы.
Говоря это, он отвёл глаза, а когда закончил говорить, шумно, со свистом выдохнул излишек воздуха, набранного заранее в грудь для произнесения этой решительной фразу на одном дыхании. Выдох получился больше, чем вдох, и Кирилл закашлялся и покраснел.
Девушка ещё пару секунд пыталась убедить себя, что её собеседник шутит, но для шутки он слишком по-настоящему психовал.
- Господи, откуда же вы приехали?
- Я вырос на Питкэрне.
Это была легенда на крайний случай: Питкэрн – далёкая микроскопическая британская колония, состоящая из единственной деревни на пяти малюсеньких островках в Тихом океане. На континенте, на котором работал Кирилл, о Питкэрне вообще мало кто слышал.
- Где это?
Он объяснил.
- А какой там язык? Английский?
- Питкэрнский. Это англо-таитянский пиджн, который не понимают ни англичане, ни таитяне.
- Знаете, - девушка, кажется, впервые за время их разговора улыбнулась, - Это звучит как плохая легенда для разведчика или диверсанта, которому надо как-то объяснить свои странности.
Кирилл напрягся. Девушка рассмеялась.
- И что, - спросила она сквозь смех, - на вашем Питкэрне исповедуют православие?
- Нет-нет, - Кирилл чувствовал, что опять говорит что-то не то. – Я уже здесь вступил.
- Вступил?! Вы и правда не русский. Какая у вас на Питкэрне национальность?
- Питкэрнцы.
Девушка засмеялась опять.
- Ожидаемо. А религия у вас там какая?
- Ну-у… у нас там своя…
- Дайте, я угадаю… питкэрнская? Да не волнуйтесь вы! – Заметив, как Кирилл сильно нервничает, она поспешила его успокоить. – Даже если вы американский шпион, я вас не сдам. Нет ни эллина, ни иудея, слышали? Вижу, что нет. Что, впрочем, говорит о том, что если вы и шпион, то не американский. А то бы наверняка слышали… Питкэрнец, надо же… Как же вас угораздило – в православные?
- Мне сказали, - здесь Кирилл решил быть честным, - что у меня славянский антропологический тип и что мне пойдёт быть православным.
- А, ну да. – Девушка усмехнулась. – "Русский значит православный". Отвратительный миф. Ничего общего с христианством. Меня, кстати, Алёна зовут.
- Очень приятно, - заученной формулой на автомате отреагировал Кирилл, - Кирилл.
- Это питкэрнсоке имя?.. Ладно, ладно… - она дважды махнула кистью руки. - Кирилл, давай, на "ты"?
- Давай.
- Скажи, Кирилл, ты хочешь в ад?
- А что – ты можешь устроить?
Алёна покачала головой, но уже значительно более доброжелательно.
- Не со всем можно шутить. Тебе далеко ещё ехать?
- Прилично.
- Тогда слушай меня внимательно…
В понедельник Кирилл пришёл на работу пораньше и попытался с главной точки связаться с Тлон, но связист Драво сказал, что Тлон спит и что будить он её не намерен, потому что заводить на станции врагов – гиблое дело. Спросил, есть ли проблемы по точкам, но с точками всё было в порядке. Кирилл отключился и стал готовиться к выезду. Через час пришёл Лёха, напарник. Как всегда по понедельникам у Лёхи болела голова. Он запер их с Кириллом комнату изнутри и всё время до выезда пил принесённые с собой лёгкие наркотики. Уже в машине, заметив, что взгляд Лёхи прояснился, а на губах его заиграла привычная ухмылка, Кирилл осмелился заговорить.
- Лёха, поздравь меня, я спасён.
Лёха вперил в Кирилла недоумеващий взор.
- Чё? – спросил он.
- Ну, это… Я… я принял крещение полным погружением в воду и отрёкся от сатаны, а потому, если теперь буду себя хорошо вести, не попаду после смерти в ад.
- А… - Лёха выпятил вперёд нижнюю губу – с такой миной он обычно размышлял. Через пару секунд он пожал плечами:
- Ну-ну. И как прошло погружение? На минные балки не заплывал?
- Э-э… нет.
- Ну и молодец.
- Угу. - Буркнул Кирилл. – Спасибо.
Лёха покачал головой, демонстрируя то ли изумление, то ли восхищение.
- Не, Кирюха, я с тебя хренею! То ты мужик как мужик, а то такое отчебучишь – чисто блаженный! Вот скажи мне, попасть куда-то после смерти – это как? После чьей смерти?
- Ну, после моей… Жизнь после смерти…
- Ну что ты несёшь, а? "Жизнь после смерти!" Ты в этом словосочетании никаких противоречий не видишь?
Кирилл видел.
- Понимаешь, Лёша… христиане верят…
- Стоп! – Указательный палец Лёхи замер у Кирилла перед кончиком носа. – Повтори!
- Христиане верят…
- Правильно! – Лёха пылал полемическим задором. И не скажешь, что этот человек только что стонал и пытался спрятать от себя собственную голову. – А скажи мне, мил человек, что значит "верить"?
- Верить – значит считать нечто истинным, не имея для того достаточных оснований, - отчеканил Кирилл.
Лёха присвистнул.
- Ого. Вот ведь как человек излагаешь! Даже я бы так не смог. Чётко, красиво… Ну и как это можно, скажи мне, так хорошо всё понимая, куда-то там креститься? Да ещё с погружением…
- Ну я это… - Кирилл приготовился ко второй в своей жизни серьёзной дискуссии о вопросах, касающихся удивительных земных организаций. – Тут, в общем, девушка одна, мы в поезде познакомились…
- Тю! Так тебя тёлка втянула? – Лёха хлопнул Кирилла по колену.
- Ну да.
- Так и сказал бы сразу! А то я аж испугался за тебя. И за себя. Мне, знаешь, все эти, которые верующие с погружениями, - чисто что инопланетяне. А мне, типа, в *** не упёрлось с инопланетянином в паре работать, я, типа, мозг берегу. Он мне дорог, как говорится, как память… Э! – Лёха замахал рукой перед глазами Кирилла. – Ты чё зависаешь? Ну расскажи, чё за тёлка, а? Э-э… Алё-о…
Кирилл вздохнул.
- Да тёлка как тёлка. Устал я тут, Лёша. Домой хочу. В Петербург. В начале месяца, наверное, напишу заявление да и поеду.
- В Питер? И хули там? Странный ты человек, Киря… Да и все вы, питерские… Ладно, хватай катушку. Приехали.