Когда исчезает солнце.
Она шла по ковру из листьев быстро- быстро почти бегом. Высокая, с бледной кожей и раскосыми глазами восточной красавицы. Яркое праздничное солнце делало ее еще стремительней и счастливей. Она бежала навстречу.
Он еще быстрее шел к ней и думал, что не видел девушки прекрасней и не такой как остальные, и готов был сжимать ее худые длинные пальцы всю жизнь, а жизнь у них была впереди долгая. На двоих им недавно исполнилось 30 лет.
Они всегда встречались утром и уже никогда не расставались до самого вечера. Вместе в школу, вместе из школы, вместе за партой, вместе дома за уроками. И руки их всегда были вместе, не эти, так другие. И даже в самый грустный дождливый день в их глазах светило праздничное солнце. От этого глаза их были немного светлее, чем у остальных людей.
Люди не видели никогда таких настоящих влюбленных и оглядывались всегда, потому что такое чудо случается совсем не часто, хотя людям хочется любви и готовы они любить. Старушки ласково улыбались и крестили их спины. Малыши удивленно спрашивали маму и папу: «это что инопланетяне?». Взрослые дяди и тети хмуро отводили глаза, как будто повстречались со своим непраздничным отражением в зеркале.
Учительница математики ненавидела свое непраздничное отражение в зеркале. Еще больше она ненавидела свой дом, где никто никогда ее не ждал и эту влюбленную пару со светлыми теплыми глазами. И в один солнечный осенний день. Когда свет их глаз электрическим током ударил по ее пальцам, не знавшим влюбленных прикосновений, она рассадила мальчика и девочку по разным партам. А потом вызвала родителей и попросила девочку перевести в другую школу, в целях ее же девичей безопасности.
Учительница осенним вечером шла по пустынной улице на окраине города. Она старалась не дотрагиваться до деревьев, углов домов и ручек в автобусах и подъездах. Ее пальцы рук били током. И она шла к знакомой колдунье, чтобы избавиться от этой напасти. Знакомая дверь, скверно покрашенная зеленой краской почему-то никак не хотела открываться. Пальцы рук уже совсем сводило от электричества, и учительница просто стала выкрикивать имя колдуньи. Тогда та, не открывая двери хриплым и дрожащим голосом, как будто не хотела пускать сатану на свой порог, прокричала: «уходи. Тебе уже никто не сможет помочь». Учительница была в неприятном недоумении. Если бы старуха за дверью оказалась в ее власти лет 50 назад, то она непременно бы оставила ее на второй год, а может и не один раз. Дорога домой показалась ей просто невозможной. И была права в своем предсмертном предчувствии. На остановке какой то мальчик толкнул ее и очень удачно. Учительница в своем падении задела электрический столб и вспыхнула праздничной свечкой. От свечей обычно остается расплавленный воск, от нее осталась серая шляпа с полями и черной траурной лентой, аккуратно завязанной бантиком вокруг.
Девочка лежала в психиатрической больнице. Из глаз ее постоянно лились слезы. Даже во сне. И глаза стали темные, как воды весенней полноводной реки, забывшей о солнце. Ни транквилизаторы, ни другие наркотики. Ни шоковая терапия не смогли остановить этот печальный стремительный поток. В ее палату посетители заходили в резиновых сапогах, а постель ей соорудили из непромокаемого и теплого по своим физическим свойствам материала плащ-палатки. Мальчика к ней не пускали.
Он не ходил в школу, ушел из дома и жил теперь около психиатрической больницы в шалаше собственного строительства. Вместо плиты у него был коробок со спичками и хрустящие отжившие свое ветки, вместо чайника черный котелок, а вместо постели остаток праздничных листьев и его любовь. Если бы она вспомнила о свете и посмотрела сквозь квадратики решетки на окне своей палаты, то увидела бы его, не потерявшего своего чувства.
Так прошел ровно один год. Девочка внезапно перестала плакать. Когда уборщица вошла к ней в палату со специальным пылесосом, который сушит воду, и увидела ее улыбку, то выронила и разбила столь дорогостоящее оборудование. В тот же день уборщицу уволили, а девочку выписали.
Она снова шла по ковру из разноцветных осенних листьев и улыбалась улыбкой весенней полноводной реки. Он спешил к ней уставший, с морщинками на погрубевшем лице, но не потерявший света. Их впереди ждала долгая жизнь.
Через 15 лет она по-прежнему улыбалась, как весенняя полноводная река, а он пил по-черному, и собирал осенние листья. Он любовно гладил их горячим утюгом и убирал в укромные уголки, подальше от жены. А когда ее не было дома, доставал, подносил к своим светлым глазам и смотрел сквозь них на солнце.