Кот на рыбалке

               
      Летом я живу в подмосковном селе, что живописно расположено на берегу небольшой речки Лопасня. Местные старожилы-рыбаки говорят, что когда-то Лопасня была большой рекой и рыбы в ней было немерено. Врут, конечно, насчёт большой реки-то, ну может, метров на пять-десять и была шире, но не больше. Потом чуть подсохла, заилилась, грязи да отходов всяких в ней поприбавилось, вот и сузилась маленько. Рыбы, не спорю, было больше, хотя и сети ставили и верши, но электроудочек тогда ещё не было. Вода была чище, потому и раки водились.
      Рыбёшка и сегодня кое-какая сохранилась, ну там, пескарики, ёршики, плотвичка, окуньки, голавли и даже щуки. Форели и раньше не было, потому, как и взяться ей было неоткуда, а сейчас тем более. Раки почти исчезли, выжили только настоящие бойцы. Теперь лишь в редкой норе можно заприметить шевелящиеся усы отшельника. Вода стала чуть-чуть, посветлей и не оттого, что об этом начальство побеспокоилось. Нет, скорее всего, предприятия пока простаивают, вот и нечистот поубавилось. Народу без работы конечно плохо, зато для природы хоть и временная, но передышка.
      Для меня, спора нет, самый лучший отдых в деревне – это рыбалка. Люблю её и всегда отдаю ей предпочтение перед другими увлечениями. С удочкой, то ли на берегу, то ли в лодке всегда становится как-то легко и свободно. Словно попадаешь совсем в другой мир, где не существует для тебя ничего такого, что бы как-то могло давить на твою душу или угнетать её. Легкие колебания воды, всплески на её поверхности рыбы, утренняя прохлада и легкий туман создают особый эффект твоего временного пребывания в этой диковинной сказке. И хочется, что бы эта сказка длилась долго, особенно тогда, когда рыба начинает клевать по-настоящему.
      До недавнего времени я всегда на рыбалку ходил один. Но тут на днях у меня появился помощник. Пришёл сам по себе, никто его не звал. Зашёл в дом незаметно, не спросясь, и уселся около открытой двери. Заметил я его не сразу и даже, чуть было, не испугался, когда увидел его неподвижно сидящим и смотрящим в мою сторону. Наглец, одним словом, да и только.
     Мне стало интересно, и я решил просто понаблюдать за этим наглецом. Но он тоже не оставлял меня без внимания и продолжал смотреть своими большими зелеными глазами, пытаясь меня пересмотреть. Лоб у него был ширины необычайной. Усища тоже были очень большими. Это был красивый рыжий… кот с белой салфеткой на грудке. Почему кот, а не кошка, спросите вы? Да просто у котов лбы шире, чем у кошек, хотя ума не всегда бывает больше. Скажете, ну заврался братец, животные ведь не способны думать. Да и шут с ним, с умом-то, он у них свой. Даже если считать, что разум у животных на самом деле отсутствует, то наглости и ушлости, особенно у таких вот котов хватает с избытком.
Вот так и состоялось моё первое впечатление о непрошеном госте. Затем я умышленно сделал вид, как будто он мне больше не интересен. Подумаешь, удивил, не таких, мол, котов видали, были и посмелее до тебя, и окрасом побогаче. А ему только этого и надо было. Он, почувствовав, что вряд ли его прогонят, свободно стал прогуливаться по дому, заглядывать во все углы и всё при этом обнюхивать. Очень ему понравилась моя обувь, а возле удочек он замер надолго. Он их обнюхивал дольше всех предметов и при этом его кончик рыжего с белыми полосками хвоста совершал медленные вращения. Что чувствовал его нюх, мне было тогда непонятно. Да, и не думал я в тот июньский день, что он у меня вообще может остаться надолго. Дело в том, что как незаметно он тогда вошёл в мой дом, также незаметно из него и вышел. При этом я ещё подумал, ну вот познакомились «ни тебе здрасте», «ни до свидания». И почти сразу забыл о нём.
      Но на другой день, утром, кот напомнил о себе вновь. Во время завтрака я услышал в нижней части двери слабые постукивания. Дверь на этот раз была закрыта. И в неё явно кто-то ломился, непринужденно так, как будто бы ножкой, как ребенок, но настойчиво. Я осторожно подошёл к двери, слегка приоткрыл её и увидел… вчерашнего котофея. Он гордо восседал на моем крыльце, а у передних лап его лежала утренняя добыча – мышка. Что говорят в этом случае нормальные хозяева, известно, хвалят и приговаривают, молодец, мол, старайся так и дальше. Но я не был хозяином этого рыжего разбойника и поэтому оценил его поступок по-своему:
- Мышей ловить умеешь, молодец, но больше их в дом ко мне не таскай!
Открыв дверь полностью, и как бы предчувствуя, что он понимает человеческий разговор, я сказал ему просто: «За-хо-ди!». В прихожей я налил ему в блюдечко молока и стал опять наблюдать за ним. Он медленно подошел к блюдцу, обнюхал его и спокойно, как будто бы он делал это не впервые в моём доме, стал степенно завтракать. Употребив молоко и, не обратив на меня никакого внимания, даже не посмотрев в мою сторону в знак благодарности, он с усердием принялся за свой туалет. Умывался он долго, и я это оценил как признак кота-чистюли. Я также понял и то, что он в этот решающий сегодня день хотел мне понравиться. Смотри мол, я умею всё, а твой уют я не нарушу, во всяком случае, мешать тебе не стану.
  Ну, думаю, пускай себе живёт рядом. Умный кот не помеха.
- Ладно, живи, пока я добрый - сказал я ему и сел за стол  допивать свой уже остывший чай. А коту, только этого и надо. Сразу же после моих слов он тут же прилег на мой прикроватный коврик, потянулся и, слегка прижмурив глаза, задремал.
Своим поступком он мне как бы ответил на моё приглашение жить в доме:
- Ладно, согласен, но и ты учти, что мой покой ты тоже не нарушай.
- Ишь, ты, - подумал я вслух, - понимает с полуслова, то ли ещё будет. Да-а, палец ему в рот не клади, башковитый, однако чересчур уж самостоятельный.
      Но даже умных котов надо как-то называть. Мне почему-то показалось, что его нужно назвать Васькой. Наверное, оттого, что это имя было уже написано на его ушлой морде. Оставалось только научить его откликаться на него. И он научился быстро оттопыривать уши на свое имя, потому что кот-то был очень сообразительный. А может, его так звали раньше. Кто их разберёт таких умных.
      Прошло еще несколько дней, и я заметил, что Васька реже стал охотиться по ночам. То ли мыши ему надоели, или обленился, то ли жить стало сытнее. А может,  основной причиной тому стали мои уловы? Васька просто балдел от запаха только что пойманной рыбы. Очевидно, и приход его в мой дом оказался далеко не случайным. И привёл его ко мне тоже рыбий запах. Я приносил его на своей обуви, на удочках, которые он так долго обнюхивал при первом же знакомстве, на одежде и в рюкзаке. А так как на рыбалку я ходил часто, то мой дом, несомненно, весь пропитался этим запахом.
      Чутьё у Васьки на рыбалку тоже было великолепное. Он каким-то образом угадывал моё желание сходить на речку. Я и подумать ещё не успел - идти мне или не идти завтра на рассвете, какая ещё погода будет, как там луна..., не полная ли, а он уже тут как тут. Посмотрит так, как будто он главный и уже всё решил за меня – иди, мол, не сомневайся, погода и клёв будут что надо. И откуда ты только взялся, командир тоже мне, ершовый. 
Но самое прикольное представление начиналось в тот момент, когда я вечером только  приступал к приготовлению рыбьей каши и проверке снастей. Вода ещё не успевала закипеть, а он уже рядом, возле моих ног. Ходит и ходит кругами, поглаживая мои икры своими пушистыми боками, и еще бодается своей башкой. Нет, он не канючит и не выпрашивает чего-то поесть. Просто он, таким образом, начинает свои заговоры, если точнее, колдовство. Можно только представить как это приятно, когда у тебя наступает самый ответственный момент в подготовке приманки, а в это время кто-то путается под твоими ногами. Какое же нужно иметь терпенье, что бы этого рыжего котофея не огреть чем-нибудь или не дать ему хорошенько в бок.
       Но, во-первых, это - бесполезно, так как, через минуту он опять будет надоедать, только с ещё большей силой, а во-вторых, нельзя, потому как у каждого свое занятие. У меня – приготовление приманки, у него – кошачье колдовство. Надо его понять, он тоже занят делом. Каша должна свариться так, чтобы через крючок продергивалась хорошо, значит, срывов рыбы не будет, но и переваривать её не следует - с крючка слетит раньше времени, а на голый крючок чего ж поймать можно, разве корягу какую-нибудь. Вот он и колдует, что б каша удалась, да и мне напоминает, что б тоже старался.
       Когда я подходил к удочкам и проверял их оснастку, начинался другой цирк. Васька тоже осматривал удочки и делал это по-своему. Сначала он их обнюхивал, а затем притрагивался к ним лапками. При этом он мог и пошалить, например, пошлепать лапкой по поплавкам или цеплять леску когтями. Что б он случайно не попался на крючок или не запутал леску, его просто приходится прогонять от снастей грубым окриком «брысь». И так, целый вечер, надоедая, он продолжал ходить за мной, мешаясь под ногами. Помощник, одним словом. А любопытства..., на троих хватит. Ну, везде свой нос сунет, обнюхает, потрогает, но своего интереса всегда добьется.
       Сначала Васька провожал меня на рыбалку только до крыльца, поглаживая своими рыжими боками голенища сапог, и терпеливо ждал моего возвращения с уловом, от которого ему всегда что-нибудь обламывалось. Потом он запросто стал сопровождать меня до самой речки. Я в лодке с удочкой сижу, а он на берегу ожидает. Устроится там, в камышах, и не видно его, сидит себе и наблюдает за лягушками, как они квакают да пузыри свои распускают. Но стоит только причалить лодку к берегу, а вот и он, собственной персоной. И сразу давай ему свежую рыбку, иначе всё равно не отстанет, загладит своими боками до смерти.
       Потом этот разбойник и вовсе обнаглел, рыбу, чуть ли, не с крючка ему подавай. Для чего Васька и... проник в мою лодку. И я опять не заметил, как это он ловко сделал. Наверное, тогда, когда я снимал замок с лодочной цепи, он незаметно и запрыгнул в лодку. Только я, было, хотел бросить на лавку рюкзак и удочки, смотрю, а эта рыжая бестия уже там сидит, как на своём законном месте. Вот так и стал Васька моим напарником по рыбалке, опять-таки не спрашивая на то моего разрешения. Хоть бы мяукнул для приличия, так нет, просто взял и взгромоздился на лавку и, как ни в чём ни бывало, поплыл со мной на лодке.
        В отличие от многих современных избалованных котов, предпочитающих сухой корм и другие там всякие кошачьи деликатесы из магазина, мой Васька, наоборот, с удовольствием любит уплетать «свежачок». Главное в ловле этого «свежачка» он принимает теперь самое непосредственное участие. И вот как он это делает. Во-первых, он наблюдает. Во-вторых, он переживает. И, в-третьих,  как ни странно, он помогает. Сидит себе на корме или носовой части лодки, в общем как придётся, и … смотрит на поплавок моей удочки. Поплавок стоит по стойке «смирно» и  Васька сидит спокойно. Только поплавок зашевелился и Васька забеспокоился. Уверяю Вас, на поплавок можно не смотреть, смотрите на Ваську. Особенно для близоруких, ведь кот крупнее поплавка. Близорукому-то без очков поплавка не видать, а кот - он рядом и глаза щурить без надобности. Если Васька привстаёт, значит, начинается поклёвка. Когда же он опустит свою мордочку низко-низко, считайте, что поплавок ушел под воду. Чего зеваешь, соня, подсекай!
    На рассвете первые подсечки дорогого стоят. Иногда они заканчиваются вываживанием крупной рыбы. У Васьки тогда глаза загораются азартным блеском, и он начинает метаться по лодке. Брысь ему не скажешь, кругом вода, бежать ему некуда. Вот и приходится успокаивать собачьими словами: Фу! Сидеть! Место!.. Первая рыбка – моя, вторая – твоя. Если последующие рыбины - подлещик, плотва или голавль попадаются тоже крупные, тогда я ему вновь говорю, мол, обожди, потерпи, настанет и твой черёд, и аккуратно укладываю добычу в садок.  Наконец, я вываживаю плотвичку помельче и Васька понимает - настаёт и его пора содрать когтями рыбку прямо с крючка… Что он и делает с удовольствием, но всё же не без моей помощи.
     Но…случаются и срывы. Правда, они бывают редко, потому что в утреннюю зорьку рыба берёт охотно, не капризничая, с полным аппетитом, что называется в заглот. Если уж сорвалась и к тому же первая рыбина, значит, рыбалка будет неудачной. У меня всегда первый срыв - это плохая примета. Кот тоже переживает неудачу. Он сразу отворачивается от меня в сторону и смотрит, как бы, в никуда. Взгляд такой равнодушный, без единой искорки в его зелёных глазах. В первом срыве, я так думаю,  виноват всегда рыбак. Киксанул, зевнул, перебдил, крючки не наточил, в общем, оправданий может быть море, а вранья, что сорвалась самая крупная рыба в реке – океан. Обычно после срыва я перевязываю только крючок или просто беру другую удочку. Успокаиваю себя, кота, забрасываю вновь и …ловлю. И мы с Васькой уверены, пусть даже и ждёт нас неудача, но без уклеек или пескарей мы всё равно не останемся.
                фото из интернета
                Семёновское, июль, 2002