Намотай себе на ус

            

Наступило знойное лето, период отпусков. Девчата из общежития едва дождались его. За долгую зиму, устав от бесконечных планов и работы, они, словно птицы из клетки, вырвались на свободу. Уехала в свой родной город Клавдия, где она проводила все свободное время, помогая знаменитой  маме-агроному выращивать диковинные урожаи на своем небольшом приусадебном участке. Надежде посчастливилось достать путевку в дом отдыха, и она уже мечтала о том, как встретит там мужчину своей мечты.  Валентина решила поехать в деревню, чтобы помочь матери и отцу на сенокосе. Одна Татьяна не знала, чем заняться. Во-первых, денег на путевку в санаторий или дом отдыха у нее не было, во-вторых, отпуск у нее был всего две недели, а провести эти дни в обществе сестер  не хотелось. У них были свои подруги, свои интересы, и ей, старшей, в их жизни давно не было места. Поэтому-то она и приняла предложение подруги поехать с ней в деревню.
– Собирайся, не пожалеешь, – говорила Валюша, собираясь в дорогу. – Молодежи у нас много, кинопередвижка приезжает два раза в неделю кино показывать. Ну, а танцы мы сами в церкви устраиваем, когда захочется…
И вот они, молодые и веселые, спешат на трассу. Суббота. До деревни всего тринадцать километров, но переполненные автобусы мчатся мимо. Солнце так нагрело асфальт, что он плавится под туфлями. Жарко. Наконец, останавливается «уазик». Водитель, пожилой черноватый мужчина с дергающимися бровями, соглашается подвезти только одну.
– Нет, мы только вдвоем поедем, – твердо заявляет Татьяна.
– У меня в салоне книги, – мямлит водитель, явно не желающий сажать ее. – Ну, да ладно, залезайте обе.
 Машина набирает скорость. На коварном спуске к небольшой речушке Талице, невольно бросив взгляд в зеркало заднего вида, Татьяна замечает, что лицо подруги покрывается  красными пятнами, и она делала какие-то знаки в сторону водителя.
– Что это с ней? – подумала Татьяна и перевела взгляд на мужчину. То, что она увидела, привело ее в бешенство. Одной рукой, глядя не на дорогу, а на подругу. он управлял машиной, а другой…
– А ну-ка, останови машину, а не то сейчас на ходу выпрыгну, развратник! – крикнула она. 
 Водитель, промычав что-то нечленораздельное, нажал на тормоза и подкатил к обочине.  Валя выскочила из машины, сильно ударившись о дверь лбом. Обеим было не до смеха, и, сыпля проклятия сексуальному маньяку, они продолжили путь. Пять километров до села они прошли пешком, уже не помышляя найти попутку.
 В деревне их уже поджидал горячий обед из русской печки. Суп с яйцом на мясном бульоне был такой аппетитный, что у обеих слюнки потекли. Мать Валентины Ксения Тимофеевна напекла  целую гору пирогов и, потчуя, говорила:
– Наедайтесь, красавицы мои, и за работу. Сено ворошить надо… К вечеру дождик обещали.
Наскоро перекусив с дороги, девчата взяли в руки грабли, и побежали за деревню сгребать  сено. Ветер усилился, начал моросить мелкий дождичек, и им стоило немалых трудов уложить дурманящее сено в три большие копны. Зарывшись с головкой в одну из них, подруги решили переждать ливень.
–  Слава богу, успели, а то бы пришлось пересушивать – говорила Валентина.– Вон ты спорая какая, за тобой и не угонишься. Где научилась граблями работать?
– В детстве мы в деревне жили, да и городок наш – большая деревня. У бабушки и огород был, и скотина, приходилось помогать. От школы мы каждый год в колхоз лен убирать ездили. Так что я не белоручка, Валечка! Вон, посмотри какие мозоли трудовые у меня на ладошках! Думаешь, что культурный работник – лодырь? Он и пахарь, и кузнец, и на дуде игрец. Вот! Глянь, дождик кончился, айда домой!
 И они побежали по мокрой траве, лужам, словно маленькие девчонки, рассыпая бисером смех и веселье.
Вечером, несмотря на непогоду, в деревню приехала кинопередвижка. На задней стене низенького деревянного магазина киномеханик натянул белый экран, завел мотор, ожидая зрителей на любовно врытой кем-то из парней лавочке. Здесь деревенские парни и девчата назначали свидания, а старики любили поговорить по душам в ожидании привоза хлеба.  Постепенно пятачок заполнился зрителями, и он начал демонстрацию фильма «Дело было в Пенькове». К моменту окончания фильма на мотоциклах приехали парни из соседних деревень, привезли  новые записи и пленочный магнитофон. И пошел дым коромыслом! Татьяна так давно не веселилась. Валентина «по секрету» сказала своим деревенским девчатам, что она культорганизатор и знает много новых песен. После первого круга танцев, усевшись кружком, они попросили Татьяну спеть что-нибудь, и она не смогла отказать этим милым новым знакомым. Получился концерт под луной, в котором было место радости и грусти, но песня «Ты не грусти, может быть, еще встретимся…» особенно пришлась всем по душе. Симпатичный, модно одетый парень, что приехал на новенькой «Яве», долго наблюдал за ней, а когда танцы возобновились, пригласил прокатиться с ветерком. И вот ветер свистит в ушах, они мчатся по узенькой полевой дороге, оставляя за собой шлейф пыли.
 – А ты где живешь? — спрашивает Николай.
 – В Кукобое.
 – А можно я к тебе как-нибудь приеду?
 – Как хочешь. А сколько тебе лет, если не секрет?
 – Ну, уж не меньше, чем тебе, – с улыбкой ответил Николай, и повернул к деревне.
 
Никола летний. Этот престольный праздник в Сумарокове не праздновали, а вот в Чаплыгине, что в десяти километрах,  каждый год созывали родственников попить винца да повеселиться. Получила приглашение и семья Григорьевых.
 – Девчата, –  сказала утром мама Валентины Людмила Петровна. – Может, вы сходите одни? Ноги у вас молодые, а у нас дел невпроворот. Сенокос ведь. Сходите, дядю Николая проведайте. Скучно ему одному. Привет от нас передайте да в гости позовите.
– Конечно, сходим – откликнулись в один голос девчата. – До пяти часов вернемся.
  Десятикилометровый отрезок пути они преодолели за полтора часа. Дядя Николай, пятидесятипятилетний мужчина, встретил их на крыльце, пригласил в дом.
– Девчата, давайте по десять капель рома. Я уже опохмелился, а вы за мое здоровье выпейте. Праздник сегодня, – сказал он и вышел во двор, всем видом показывая, что разговор окончен…
 От выпитого вина и усталости девчатам захотелось прилечь на одеяле под тенью раскидистой черемухи. Прошло два часа, пока они  пришли в себя и отправились в обратный путь, едва передвигая ноги.
– Ничего себе, – сказала Татьяна.– Выпили-то совсем по чуть-чуть, а ноги, словно ватные. Вот встреться на дороге хулиган, не убежать.
– Татьяна, – отозвалась подруга. – Я забыла тебе сказать. У меня сегодня со Славкой свидание. Он  должен меня ждать в два часа на повороте у части. Ты не уходи от нас далеко, подожди. Мы поговорим, и я тебя догоню, хорошо?
– Ну, что с тобой делать, влюбленная девушка!  Придется подождать! Ты уже счет кавалерам потеряла, все куражишься!
– Я еще замуж не собираюсь, а дома насижусь в старухах! Хочешь, познакомлю с кем-нибудь?
– Не-а. Если надо будет, сама найду. Не мешай наслаждаться видом на речку.
Вид  был действительно изумительный. Над лесом  из белых барашков облаков светило  ласковое солнце. Ребятишки из соседних  деревень пришли  ловить рыбу, на пологом берегу речки загорали приехавшие на выходные горожане.
– Красотища, но на свидание торопиться надо! Пошли!
 Валентина прибавила шаг, и девчата почти побежали к заветному перекрестку, где Валентину уже поджидал влюбленный солдатик. Решив не мешать им, Татьяна пошла по извилистой тропинке, метров через двести оглянулась. Валентины и ее кавалера в обозримом пространстве не было. Постояв еще минут пятнадцать, она решила продолжить путь, и тут  же лицом к лицу столкнулась с тремя  солдатами. «Беги отсюда скорей», – пришла в голову мысль, но ноги словно приросли к траве. Она стояла и смотрела, как, ухмыляясь и потирая руки, кавказцы приближались к ней. По их взглядам и сладострастным улыбкам Татьяна поняла, что сейчас может случиться непоправимое.
«Господи, помоги!» – шепнула она и мысленно перекрестилась, как  учила ее бабушка.
Солдаты, ни слова не говоря, взяли ее под руки и силой потащили  в кусты. Кричать было бесполезно. В этот полуденный час никого во всей округе не было. «Ну, хоть бы кто  навстречу попался, Валентина, где ты?» – звучал внутренний голос.
 Татьяна не поверила своим глазам, увидев выходящего из леса черноволосого парня. Он был в синих трусах до колен, в кирзовых сапогах, а в руках  держал топор и срубленную тонкую березку. Он остановился у опушки и внимательно смотрел на происходящее.
– Парень, скажи им, чтобы они отпустили меня, – почти крикнула Татьяна.
 Он, подумав, что-то сказал солдатам на своем языке, а когда увидел, что они не торопятся отпустить девушку, угрожающе поднял  вверх топор. Кавказцы отпустили пленницу и поспешили уйти от греха подальше. Уж больно грозен был взгляд сослуживца. Татьяна, не веря в свое спасение, почти побежала к деревне, но полуголый спаситель с топором за ней по пятам. Слезы ручьями катились из глаз, и Татьяна их уже не вытирала.
 – А вы  девучка? – на ломаном русском языке, догнав ее, вдруг спросил незнакомец.
«Все, пропала, сейчас проверять начнет», – подумала Татьяна, и, закрыв лицо руками, заплакала так горько, что вызвала у парня жалость.
– Не бойся, я тебя не трону. Я проверить хатель…
– Татьяна, где ты? – послышался крик Валентины, бегушей по тропинке.
– Здесь я, давай скорей! – едва набравшись силы, крикнула обрадованная ее появлением подруга..
– Спасибо, – только и могла сказать она пристально наблюдавшему за ней  парню. Теперь ноги несли ее с такой скоростью, что Валентина едва поспевала за подругой.
– Что с тобой? Чего случилось?– спросила Валюша, увидев расширенные зрачки подруги и ее трясущиеся руки.
 Только когда на горизонте показалась деревня, Татьяна  остановилась и выпалила:
– Пока ты там целовалась со Славиком, меня чуть не изнасиловали!
Валя не знала, что ответить,  и до дома они обе молчали, переживая случившееся. Матери они ничего не рассказали, но она сама заметила перемену в поведении гостьи.
– Устала, милая? Приляг на сеновале, там одеяла расстелены. Солнце-то сегодня больно жаркое, притомилась, поди.
 
День клонился к закату, когда в дом Григорьевых пришла целая толпа парней и девчат.
– Мы в Милютино на танцы. Вы с нами едете или нет?
 Татьяне не хотелось никуда идти, но тут на мотоцикле к дому подкатил ее недавний знакомый Николай.
– Поехали, я тебя и обратно, как яичко, привезу!
– А что, поехали, – улыбнулась Татьяна. – Не сидеть же весь вечер одной!
Как невесту, бережно объезжая колеи и лужи, вез ее этот вихрастый русый парнишка в свой поселок, которого она ласково окрестила Ежиком.
– Коля, а ты где в армии  служил? – спросила его Татьяна  в перерыве между танцами, ничуть не сомневаясь, что этот сильный с накаченными мускулами парень прошел огни и воды и медные трубы.
 – А мне еще на следующий год идти.
Татьяна  опешила. Ей двадцать пять, а ему, выходит, шестнадцать? Сказать ему о своем возрасте? Решила, что скажет после танцев.
 После танцев ничего не подозревающий кавалер затормозил у крыльца, решив назначить свидание.
 – Николай, ты больше не приезжай…
– Это еще почему?
– Ну, если я тебе скажу, что мне двадцать пять скоро исполнится, ты как поступишь?
– Да хватит врать-то! – выдохнул Николай. – Ты еще моложе меня выглядишь!
– На самом деле мне двадцать пять, Коленька. Может паспорт показать? Я думаю, что не стоит тебе на меня время  тратить. Спасибо за приятный вечер.
Мать Валюшки, выглянув из окошка, позвала гостью в дом, прервав тягостный разговор парочки. Теплая августовская ночь вступала в свои права. Ее девчата провели на сеновале, не сразу заснув от происшедшего за день.
Дни отдыха заканчивались. Остаток недели подруги славно потрудились, загорели, сложили сено в сарай. В последний вечер молодежь решила организовать танцы. На улице шел теплый дождь, и пятачок за магазином превратился в большую лужу. Трое парнишек притащили к стоящей на краю деревни церквушке козлы. Взобравшись под крышу, они прикрепили электрический провод, ввернув лампочку на 500 ватт. Для магнитофона соорудили переноску, и  под сводами церкви загремела музыка. Так было почти по всем праздникам. Поскольку церковь была давно разграблена, а клуба во всей округе на десять верст не было,  никто не противодействовал желанием проводить там время, даже поощряли. И родители были спокойны, что дети на глазах,  и церковь, служившая раньше колхозу кладовой для зерна, была под присмотром.
Собралось человек тридцать. В полумраке двигались их причудливые тени. В самый разгар танцев лампочка перегорела, но это ничуть не спугнуло завсегдатаев, тем более что в полукруглом проеме появились новые лица. Это были солдаты из воинской части. Среди них был рослый черноволосый юноша, которого раньше здесь никто не видел. С другом он переходил от одной группы девчат к другой, но никого на танец не приглашал. Татьяна  с Валентиной весело общались со Славой, назначая новую встречу в общежитии, не обращая на других никакого внимания. Незнакомец, наконец, подошел к ним.
– Можно пригласить вас? – вежливо с сильным грузинским акцентом спросил он.
– Можно, – весело отозвалась Татьяна.
– Вы не узнали меня?
Их глаза встретились, и Татьяна вдруг поняла, что перед ней тот самый  солдат, что отбил ее от троицы кавказцев.
– Я вас искал, хатель увидеть. Да-да, – торопливо говорил он. – Я понял, что вы – девучка моей мечты.
– Как хоть зовут тебя, жених? – звонко засмеялась Татьяна .
– Дато меня зовут, Давид Терентьевич Абашидзе, – отрекомендовался парень. – Я из Тбилиси..
Давид не сводил глаз с ясноокой девушки, волосы которой кольцами вились по плечам. Ее губы пахли малиной, и сама она была как молоденький зеленый кустик – незащищенный и манящий. А она из-под ресниц отмечала красоту его огромных глаз, статную фигуру, ощущая невероятную силу рук.
– Татьяна, можно я вам напишу? Дайте, пожальста, адрес, – попросил он, когда танцы закончились.
– Хорошо. Раз я девушка твоей мечты, возьми адрес у Славы, – сказала она и с этими словами подвела Давида к танцующему с Валентиной Вячеславу.
– Если хорошо попросишь, – хохотнул тот, увлекая девчат в дом, где их ждал мятный чай с булочками и вареньем.
  На другой день, полные впечатлений и радости, девчата вернулись в общежитие и наперебой стали рассказывать подругам о своих приключениях в деревне.
– Теперь будем писем ждать!– загадочно сказала Валюшка. – Интересно, что нам напишет красавец из Грузии!?
 – Знаешь, Валь, мне кажется, что он по-русски и писать-то не умеет. Слышала, с каким акцентом говорил?
 – Сам не сможет, Славку попросит. Уж придумает чего-нибудь. Но какой красавец, девочки! – щебетала Валентина.– Глаза, как блюдца, высокий, чернобровый. Ну, Татьяна, отхватила! А еще ломалась – не нужен ей никто…
– Хватит болтать, – осекла ее подруга. – Это тоже не кавалер. Я за не русского замуж не собираюсь! И знаешь почему? Нагляделась я на них, когда жила в общежитии. Они часто к студенткам приходили. И правило запомнила – ничего у них не брать, а то придется платить за внимание.
– Чем платить? – не поняла молча слушавшая разговор Татьяна.
– Невинностью своей. Поняла? – Так что намотай себе на ус!
Медсестра Надежда, выслушав новости, подытожила:
– Вы там зря время не теряли, вертихвостки. Каждая кошка гребет на свой хребет, и вы на свою шею нагребете. Вот задерут вам подол, да и…
– Ой, уж так ли все серьезно, Наденька? Мы в монашки не записывались! – парировали девчата и  заговорщически перемигнулись.–  А ты сиди тут и вышивай крестиком!
Несколько писем в тот период Татьяна получила  из воинской части. Давид настаивал на  встрече и уже собирался приехать к ней в деревню, чего допустить она не могла.
– Валя. что делать? – спросила  она подругу.
– Взять и съездить. Чего бояться-то, он ведь не зверь какой. Боишься что ли?
– Да нет, надежду ему давать не хочу.
– Может, влюбился парень по уши!
– Но я-то не влюбилась!
– Не знаю, что тебе и посоветовать. Давай вместе с тобой на  свидание съездим, а заодно и мой день рождения отметим. Как ты? Согласна?
– Хорошо, только охранять меня  я тебе не доверю, Славу попрошу. Ты меня уже однажды подставила.
–  Как хочешь…
Накануне дня рождения, девчата отправились в Сумароково. Стояли последние дни лета, и молодежь вот-вот должна была уехать в город: кто на учебу, а кто к родителям. Все они  собирались поздравить Валентину, даже огромный торт испекли. Ее дом превратился в настоящий улей. Кто-то готовил закуски,  кто расставлял стулья на улице под старыми березами. За суетой девчата забыли о назначенном свидании, но пришел Слава, с которым подруги договорились идти на встречу. С разговорами и шутками троица быстро подошла к знакомому повороту. Сердце у Татьяны забилось, как у испуганной пташки.
– Спрячьтесь вот за  ту копну, и наблюдайте  в оба, – попросила она влюбленную парочку. – Чуть что, я покричу вам.
Давид пришел на свидание вовремя. Красивый, чисто выбритый и гордый тем, что русская девушка ответила на его приглашение.
– Здравствуй,  я рад, я так рад тебя увидать.  Я хател тебе падарок от мамы передать.
– От какой мамы?
– От моей. Я ей писал, что нашел девучку моей мечты!
– И что она ответила?
– Закрой глаза!
– Зачем? – не поняла Татьяна.
– Ну, не отказывай.  Протяни  руку.
Татьяне это удалось с трудом. Она преодолевала внутреннее сопротивление, боясь попасть в ловушку, но тут она почувствовала, как в ладонь легло что-то металлическое, потом  приняла  теплоту ладони Давида, сжавшей ее пальцы в кулак.
– А теперь посмотри, что я тебе дарю! – услышала она его взволнованный голос.
 Разжав ладонь, Татьяна увидела кольцо с рубиновым камнем. 
 – За это надо платить? – вдруг  спросила она, вспомнив наставление однокурсниц.  И, круто развернувшись, пошла по тропочке, раздумывая как поступить.
– Да. Ты должна стать моей женой. Я уже маме написал, она согласна. Татьяна, я долго искал тебя. У меня было много женщин, но я хател иметь девучку.  Я скоро закончу службу, и мы уедем с тобой в Тбилиси. У меня там свой дом, сад, родные, много денег.  Надень кольцо! – почти приказал он.
 Татьяна  слушала его пылкое признание и не знала, как сказать, что она не собирается замуж, но нашла в себе силы посмотреть ему в глаза, сказала тихо:
– Не спеши, парень. Ты ведь меня совсем не знаешь… Я совсем не такая, как ты думаешь.
– А какая? Расскажи, я очень хачу знать все…
– Я днем бываю злая, ленивая, нерасторопная, а вечером  люблю ходить в веселые компании, петь песни, и работа у меня вечерняя. Зарабатываю я мало, вот и приходится еще подрабатывать… Семья у меня большая… сестер много, всем надо помогать…
 – Тебе не придется много работать. У нас в Тбилиси женщины не работают.
– А что же они делают?
– Детей  воспитывают, за скотиной ухаживают, пищу готовят…
– А мужья?
– Они в семье хозяева. Они делают деньги и много работают.
– И  женщинами увлекаются – не сдержавшись,съязвила  Татьяна, и тут же пожалела о сказанном.
– Кто это сказал!?– вспылил Давид.– У нас женщина – хранительница очага, ее все в семье уважают! В нашей  семье есть одна родственница, которую я не люблю. Она – артистка кино. У нее много мужчин, но она не стала счастливой. У тебя будет один муж, которого ты должна любить и ждать!
– Так-так, это уже интересно, – заметила Татьяна.– А  если мне захочется в кино или в театр?
– Мы пойдем вместе, когда у меня появится время. Женщины у нас в кино одни не ходят, только с мамой или мужем. И смотреть на мужчин они не должны.
– А если вдруг получится? – улыбаясь, пристально поглядев в глаза  разозленному парню, спросила  Татьяна.
– Я тебя зарежу! – грозно ответил Давид и нахмурил брови.
– Чего и надобно было доказать, – прошептала  опешившая Татьяна и заторопилась уйти.
– Не спеши, – остановил ее помрачневший солдат. – Давай посидим где-нибудь, поговорим.
 Татьяна согласилась, уверенная в том, что «спасатели» не дадут ее в обиду,  а еще появится шанс без выяснений отношений  расстаться с солдатом, который уже не внушал ей доверия. Давид, крепко взяв ее за руку,  торопливо повел к копне соломы. В этот момент Валентина  со своим ухажером выскочили оттуда, хохоча, словно и не замечая идущую навстречу парочку.
 – Танюха, – притворно удивилась Валентина, как ты здесь оказалась?!  Ты только приехала?  Мы на день рождения идем, давай поторапливайся.
– Дато, извини, – поспешила откланяться Татьяна. –  Мне надо идти. Подарок  отошли назад своей маме… Я не могу его принять.  И не пиши мне больше, пожалуйста…
Дня через четыре после этих событий почтальон принес письмо от Абашидзе, но почерк на конверте был совсем другой, адрес написан с ошибками и помарками. Давид сообщал, что очень расстроен встречей, сообщал, что их отправляют во Вьетнам, где идет война. Просил ждать и верить ему. Еще он объяснил, что предыдущие письма писал под его диктовку друг, потому что сам он плохо  знает русский язык.
– Бог меня услышал, – перекрестилась Татьяна. – Уедет и забудет, а сюда он уж точно не вернется. Пусть ему удача будет, спасибо, что тогда на тропинке встретился…