Ураган

Людмила Фельдман
Депрессия... Алексей тихо ненавидел всё вокруг. Прежде всего – работу. Ему уже 35 лет, а всё, чего он достиг, - это торговля на рынке города Захламска тапочками, которые шили заключённые. Любимая женщина, любимая со школьной скамьи, с глазами как две большие синие бусины, сейчас вызывала у него раздражение. За шесть лет совместной жизни Алексей так и не сделал ей предложение стать женой. Его родители упрекали Марину в отсутствии гордости, а бабушка и дед – жалели…

 Жили они все в двухкомнатной квартире, где одиннадцатиметровую комнату занимал Алексей с Мариной и дочкой Оксаной, а в «большой», пятнадцатиметровой, располагались старики и родители. У деда была болезнь Паркинсона, бабушку мучили приступы гипертонии. Отец был инвалид по зрению (на работе в глаз попала металлическая стружка), а у матери болели ноги: тридцать лет отработала почтальоном.

 На работе было скучно, а дома – еще безрадостней. Ощущение нежности появлялось только при виде дочки. Пятилетняя Оксанка была очень похожа на него, и только глаза, как две синие бусины, унаследовала от матери.

 Алексей вел себя с дочкой как большой ребенок: он дурачился, бегал за её мячиком, катался с горки и на качелях. Общение с Оксанкой всегда поднимало ему настроение.

 Ураган ворвался в его жизнь неожиданно, перевернул всё с ног на голову, закружил, лишил разума, заставил на всё смотреть сквозь пелену. «Ураган» звали Кетрин. С рыжей американкой, неплохо знающей русский язык, Алексей познакомился в ночном клубе Москвы.

 В столицу его привёз Марат, один знакомый парень. Ему надо было перевезти из Захламска в Москву большую сумму денег. Марат побоялся ехать один пять часов по «типичнороссийским» дорогам и четыре часа по шоссе, и Алексей, за хорошую сумму, согласился его сопровождать. Ночью решили «потусоваться» в клубе.

 Кетрин была ураганом во всём: оглушительно хохотала по любому поводу, разговаривая, энергично жестикулировала. Её глаза то округлялись, то сужались, брови взлетали вверх

 Она была раскованна и жизнерадостна.

 Секс с ней был просто восхитительным! Алексей забыл о времени.

 Когда через неделю они с Маратом подъезжали к Захламску, он едва не завыл: грязные улицы и кривые дома, в которых то не было света и тепла, то вода в кранах не текла. Повсюду шатались группами и поодиночке пьяные мужики и бабы. Ссоры между соседями часто доходили до драк. Дома его ждали четыре синих глаза, которые молча просили: «Согрей нас, порадуй чем-нибудь», а у него не было ни сил, ни возможности…

 Через три дня, когда Алексей торговал тапочками на рынке, к нему подошел Марат, ухмыльнулся, достал мобильный телефон, набрал номер и сказал: «На, поговори».

 Алексей не смог сказать ни слова, потому что в телефоне «ураганила» Кетрин! Она кричала, смеялась, перескакивала с одной темы на другую, приказывала, требовала, умоляла…

 Он понял, что надо ехать в Москву, что жить без «русского медведя» она не будет, документы на выезд из России и въезд в США сделать она поможет, их свадьба состоится в Бонклайде… Алексей плохо знал географию, для него что Москва, что Бонклайд были одинаково далеки и очень заманчивы.

 Три месяца промелькнули как один миг. Алексей и Кетрин подъезжали к её симпатичному чистенькому домику в Бонклайде. 

 Алексей переносил чемоданы на второй этаж в спальню, когда в дом вошли мужчина и женщина, ведя на поводках таксу и кошку. Кетрин поцеловала и людей, и животных.

 - Алексей, знакомься, это – моя сестра Мэри, её муж Питер и мои любимцы – Кики и Дики!

 Мэри и Питер, улыбаясь, пожали руку Алексею. Но кошке и собаке он не понравился. Такса укусила его за ногу (не больно, но обидно), а кошка зашипела и приготовилась к прыжку. Алексей увернулся, но настроение было испорчено.

 Животные просто отравили первые дни пребывания Алексея в Бонклайде!

 Кетрин была занята приготовлениями к свадьбе. Она бегала по магазинам, шумно обсуждала с ним покупки, приводила знакомиться «подружек невесты».

 Алексею было трудно, не зная языка. Питер немного говорил по-русски, но приходил редко. Вскоре на Алексея свалилась ещё одна неприятность.

 Однажды днем, когда Кетрин не было дома, пришёл Питер. С трудом подбирая русские слова, он начал говорить что-то о плохой погоде, сильном ветре… Алексей плохо понимал его.

 Дверь в гостиную с шумом распахнулась, и на пороге появилась Розалин – пятнадцатилетняя дочь Кетрин. Она гостила у бабушки, и Кетрин рассказала ей о предстоящей свадьбе по телефону. Розалин с порога начала говорить что-то резко, с раздраженным лицом, и закончила речь мерзкой ухмылкой.

 Питер очень смутился. Он развёл руки, стал извиняться: «Поверь, Алексей, это не я, это Розалин так сказала, а я только перевожу» - и затем медленно  произнес: «Гнусный тип, я тебя ненавижу, если ты посмеешь подойти ко мне ближе, чем на три метра, я вызову полицию и скажу, что ты пытался меня изнасиловать!»

 Питер попрощался и направился к выходу. Алексей решил выйти вместе с ним и до прихода Кетрин не возвращаться.

 Он медленно брел по улице в недоумении, как теперь жить дальше. Все мечты о невероятном счастье в Америке были разрушены. Хуже всего было то, что он совершенно не хотел заниматься с Кетрин любовью. Она делала вид, что все нормально, но Алексей понимал: с её характером, долго она терпеть не будет. И что тогда?

 Внезапно ему показалось, что на него смотрит дочка. Он вернулся к той витрине, которую только что прошел. Впервые за несколько дней Алексей улыбнулся. В витрине маленького магазинчика сидел симпатичный, пушистый медведь, ростом с Оксанку Глаза у него были – две большие синие бусины. Алексей посмотрел на цену. Немного денег у него было. Продавец завернул медведя в красивую бумагу и вложил сверток в полиэтиленовый пакет.

 По радио что-то передавали быстро и тревожно. Продавец изменился в лице и стал показывать Алексею на дверь. Выбежал из магазина и торопливо начал опускать металлические жалюзи.

 Алексей огляделся вокруг. В городе творилось что-то невообразимое. Еще несколько минут назад город был красивый и чистенький. А теперь он стал похож на помойку. Сильный ветер гонял по улице неизвестно откуда появившиеся коробки, бумажные и полиэтиленовые пакеты и другой мусор. Трудно было смотреть сквозь пыль. Всё потемнело и пошел сильный дождь.

 Алексей был недалеко от дома. Сгибаясь и крепко прижимая медведя, уворачиваясь от каких-то предметов, летевших прямо на него, он все же добрался до знакомой двери. Позвонил. Открыла Кетрин. Лицо у неё было бледное, испуганное.

 - Алексей, это ураган! Он должен был пройти стороной! Здесь его не ожидали! Я боюсь! Я не знаю, что делать! Придумай что-нибудь!

 Что-то разбило окно. Ветер гулял по комнате. Кики и Дики с визгом стали носиться и искать убежище. Сильным порывом ветра сбросило люстру. Дверь была готова сорваться с петель.

 Надо было закрепить её, но ничего подходящего не попалось под руку, и Алексей решил  придвинуть к двери диван, при этом он умудрился не выпустить пакет с медведем.

 Кетрин удалось надеть поводки на Кики и Дики. Она кричала дочери, чтобы та спустилась и забрала животных. Розалин сбегала по лестнице, когда сорвавшаяся картина попала углом ей по голове. Девушка  упала. В окно хлынула вода. Алексей намотал на руку поводки, другую руку он продел в ручки пакета, поднял Розалин и стал подниматься вверх по лестнице. Он не рискнул оставить её и животных на втором этаже. На чердаке будет надежнее, если вода начнет подниматься. Розалин пришла в себя. С удивлением посмотрела на Алексея, с ужасом – на то, что творится в доме, и крепко обхватила плечи своего спасителя.

 На чердаке Алексей усадил Розалин в старое дубовое кресло, к ножке привязал Кики и Дики. Когда он спустился вниз, то просто застыл в ужасе: дверь сорвало, и потоком воды Кетрин вынесло на улицу. Он только заметил, как мелькнули её рыжие волосы, яркая юбка, и Кетрин скрылась под водой.

 Она скрылась под водой на несколько секунд, но вскоре вынырнула. Поток воды нёс её вдоль улицы. Рядом с ней в воде мелькали различные предметы: двери, ветки деревьев, доски. Кетрин хваталась за все, что попадалось под руку, за все, что хоть как-то могло помочь ей удержаться на воде. Трудно сказать, сколько это продолжалось. Кетрин казалось – это длилось вечно. Её прибило к какому-то кусту или дереву. Она схватилась за него и подумала: Еще минута – и у меня закончатся силы». И вдруг она увидела, как к ней приближается лодка со спасателями. Кетрин потеряла сознание. Очнулась она от того, что ее тормошили, осматривали, подносили к носу спирт. Она уже лежала в лодке, укутанная в одеяло. Ей сказали, что её отвезут на стадион, где временно разместился военный госпиталь, что у неё сломана ключица, множество гематом на теле, вывихнута нога, но все это не опасно для жизни. В госпитале, пока её готовили к операции, Кетрин не думала о себе, все её мысли занимала лишь Розалин. «Девочка моя, цветочек мой, где ты, что с тобой, жива ли ты?» Кетрин вспоминала, как они поругались с дочерью из-за Алексея. Ну как она могла, что за помутнение на неё нашло? Поругалась с любимой, единственной дочерью из-за русского мужика, который был с ней так холоден с тех пор, как они приехали в Америку. Как же он был ей сейчас противен! Она вспомнила Алексея с этим большим полиэтиленовым мешком, который он ни за что не хотел отпускать, хотя она просила его помочь ей, Розалин или хотя бы животным. Но этот варвар только крепче сжимал мешок, в котором наверняка было какое-нибудь дешевое барахло, куртка или джемпер. Эти русские просто сходят с ума по дешевой одежде. Кетрин решила: как только она выйдет из госпиталя, Алексей получит от неё деньги на билет в Россию. Она скажет, что никакой свадьбы не будет, что он ей неприятен и она хочет забыть о нем. И чтобы он не устраивал скандал, она уговорит Питера отдать Алексею свою старую одежду. Она попросит прощения у своей дочери, и когда-нибудь они вместе посмеются над этим жадным человеком, у которого нет никаких чувств, только одно желание – пожить за чужой счет. Только бы Розалин была живой, только бы с ней не произошло ничего плохого.

 Розалин сидела в кресле. От удара картиной голова сильно болела. Кровь запеклась в волосах. Её подташнивало. Мокрые Кики и Дики жались к её ногам. Но Розалин было не до них. Её мысли занимал Алексей. Она не могла понять, что с ней происходит. Её тянула к нему неведомая сила. Хотелось прижаться к его спине, запустить руки в мягкие русые волосы, гладить его, целовать. Розалин вспомнила невероятно приятное ощущение полёта, когда он поднял её на руки и понёс. Она поняла, что хочет быть его женщиной. И не важно, что она наговорила ему при первой встрече. Питер наверняка не всё перевел. А сам Алексей, не зная языка, ничего не понял. Иначе он бы не принёс ей подарок. Конечно же, в пакете, который он так бережно прижимает к себе, находится что-то для неё. Все любовники матери, пытаясь подружиться с Розалин, приносили ей подарки. Но это была какая-то мелочь: косметика, дешёвые духи, колготки. «Русские любят дарить меха» - думала Розалин – «наверняка в пакете шубка! Как же я его люблю!»

 «Есть кто-нибудь в доме? Помощь нужна? Откликнитесь!» - послышалось с улицы.

 Розалин встала, слегка пошатываясь подошла к чердачному окну.

 Ураган стих, но вода еще стояла высоко. На улице в надувной лодке сидели четыре спасателя. Розалин помахала им рукой. Бросив веревочную лестницу, они велели ей закрепить крюки. Затем двое из них поднялись на чердак.

 Увидев рану на голове Розалин, они сказали, что наложат временную повязку, но придется поехать в госпиталь. Потом, посмотрев внимательно на Алексея, спросили: «Что с ним? Почему он сидит как заторможенный? У него шок?»

  - Нет, с ним всё в порядке. Он – русский, языка не знает, не понимает, о чем его спрашивают» - сказала Розалин.

 Спасатели помогли ей спуститься с чердака в лодку. Один из них вернулся и оставил Алексею банки с кормом для животных, несколько коробок с армейским сухим пайком и воду в бутылках.

 В госпитале Розалин сделали снимок, обработали рану и дали снотворное.

 Засыпая, она была уверена, что завтра к ней в палату войдёт Алексей с букетом цветов, прелестной шубкой и такой улыбкой, от которой дрожь по телу…

 Животные вывели Алексея из оцепенения. Он встал, огляделся вокруг в поисках какой-нибудь посуды и, не найдя ничего, открыл банки и выложил корм на пол. Кики и Дики обрадовались большим порциям и принялись лакомиться.

 Алексей подошёл к окну. Было уже темно. Он посмотрел на небо и впервые произнес: «Господи, прости меня!»

 Душа его разрывалась. Он не мог сдержать слез.

 Пока он сидел на чердаке, перед ним, как на экране, пронеслась вся его жизнь.

 Он вспомнил деда. Денег в семье всегда было мало, но дедушке так хотелось побаловать внука, что он придумал игру: мелкие монетки старик раскладывал по всей квартире в тех местах, где их мог бы обнаружить Алёша. Когда впервые мальчик нашел монетки и прибежал к дедушке показать их, он увидел хитрую улыбку и услышал такие слова: «Для тебя положено, иди купи мороженое». Алеше очень нравилось находить эти копеечки, а дед был доволен собою.

 Когда Алексей вернулся из армии, деньги уже были другие и цены другие. Дедушкины десять, двадцать, пятьдесят копеек превратились в ничто. Алексею было лень нагибаться за ними. А дед не понимал и огорчался, когда видел, что его монетка уже неделю лежит на подоконнике.

 Уезжая в Америку. Алексей не зашел попрощаться с дедом. Очень торопился.

 И с бабушкой не простился. Бабуля умела варить очень вкусную кашу. Сняв кастрюльку с плиты, она ставила её на кровать Алексея и обкладывала подушками. Внук иногда возвращался поздно ночью или даже утром уставший, голодный. И как вкусна была эта упревшая тёплая каша! Как здорово, что она была!

 Алексей вспомнил, как, надевая в коридоре куртку, он услышал бабушкин голос: «Алешенька, ты кашку-то поел? Уходишь-то надолго?»

 Оксаночка улыбалась, болтала ножками, сидя на стуле. Она думала, что папа пошел в магазин за игрушками.

 А Марина, не произнося ни слова, зная, что он ей изменил, что он уезжает с любовницей, всё пыталась положить ему в карман сумки пакетик с бутербродами.

 Сейчас Алексею хотелось уже не плакать, а выть. Как мог он так поступить с родителями? Для того, чтобы у него было всё, что есть у одноклассников и соседских ребят, отец и мать работали на двух, а иногда – и на трех работах. Когда Алексей по глупости подрался с сыном милиционера, отец, выручая его, полгода работал бесплатно на блюстителя порядка – строил ему баню и парники на даче.

 А мама, любя Алексея, изо всех сил старалась не поссориться с его девушками. До Марины Алексей пытался построить отношения с другими женщинами. Некоторые из них унижали его мать, не здоровались с ней, делали вид, что не замечают. Стеснялись её профессии. Мама молчала. Не шла на конфликты, старалась все сделать так, чтобы сыну было хорошо и спокойно.

 Он бежал от них. От всех, кто его любил. Кого он любил. Сейчас он точно знал, что очень любил их всех.

 Как он мог подумать, что сможет жить без них?

 Каким ураганом его занесло в Америку? Вокруг хорошие, добрые люди, улыбчивые, счастливые, деловые, умные! Но он не испытывает к ним нежности, он не понимает их радости, его не волнуют их проблемы. Они – чужие!

 Алексей никогда не верил в Бога. Но сейчас он пожалел, что не знает ни одной молитвы.

 Он обхватил голову руками. Подставил лицо ветру и стал шептать: «Господи, прости меня и помоги! Прости и помоги!»

 Невероятно, но Господь услышал его! В голове все прояснилось, он стал понимать, что надо делать, как надо жить, где его место.

 Алексей всегда думал, что жизнь – это огромный океан. В этом океане он один и, чтобы выжить, надо спокойно лежать, раскинув руки, и волны сами вынесут его туда, куда надо. Незачем барахтаться и тратить силы, пытаясь плыть. Ведь берегов не видно, куда плыть – не известно.

 Теперь он понял, как был не прав! Отныне он ясно представлял, что должен делать. У него была цель. Он отвечал за каждый свой шаг. Он был теперь не один. С ним был Господь! С Божьей помощью он вступал в новую жизнь.

 Первое, что он сделает завтра утром – попытается найти российское посольство. Он был уверен, что люди вокруг него не злые, не враждебные. Они помогут ему, потому что в механизме их хорошо налаженной жизни нет места чужому, лишнему винтику, и лучше этот винтик пристроить на свое место, чтобы он не пропал и никому не мешал. Алексей был уверен, что ему дадут деньги на билет до России, помогут добраться до посольства. Он с нетерпением дожидался утра, с улыбкой поглядывая на животных.

 Кики и Дики не знали, о чем думает человек. Им было тепло, сухо, сытно. Им было хорошо. Этот чужой не так уж плох. Его, вполне, можно полюбить. Животные уснули довольными.

 
 Эта история произошла пять лет назад. Мне рассказал её попутчик. Мы ехали из Москвы в Петербург.

  Очень хотелось знать, что стало с Алексеем потом, как сложилась его судьба. Какие мечты он воплотил в жизнь, а какие так и не исполнились? Как живут его родные?

 Но поезд прибыл в Петербург. Пассажиры стали выходить. Я замешкалась, отстала от попутчика и, когда вышла на перрон, он уже был на таком расстоянии, что не имело смысла его окликать. На руках он нес мальчика лет двух-трех. Справа за его локоть держалась девочка лет десяти, а слева шла стройная женщина. Они о чем-то весело разговаривали.

 Почему-то я была уверена, что глаза этой женщины похожи на две большие синие бусины…