Разорвать цепь

               
  1.Парк
  Обычный слякотный мартовский день. Автостоянка у супермаркета, в этот выходной под завязку забитая машинами. Изящные легковушки всех марок и мастей, вызывающе скуластые, как бульдоги джипы, коренастые пикапы-работяги. Шум клаксонов, шум моторов и грязь из-под колес. На выезде и въезде с автостоянки привычнее субботнее столпотворение и пробки. Ну, в общем, все как обычно…
  Тот день был обычным днем в череде моей жизни, вернее казался мне обычным. Выходной, завтрак, поездка в супермаркет. 
  Супермаркет на окраине города. Современный, в стиле хай-тек: зеркальное стекло, сталь и бетон. Поэтому так контрастно смотрится лес, что начинается сразу за ним.
  Густой сосновый лес - старый, нетронутый нашей техноэкспансией и нашим урбанистическим максимализмом. Пару лет назад тут собирались построить современный парк развлечений с кучей аттракционов, аквапарком, детскими площадками и многим чем другим. Но экологи сказали твердое "нет". В лесу уже более ста лет разбит небольшой парк, и парк просто отличный. Хоть я редко по нему хожу.
  Придется сесть на автобус и доехать до дома с покупками. Пакеты всегда увесистые, покупок много, закупаю для семьи сразу на неделю, для перевозки всего это добра в самый раз подойдет небольшой пикап. Вот как раз мой любимый пикап и подошел бы, но его я разбил в прошлом месяце, и он все еще в ремонте. Поэтому поеду на рейсовом автобусе, расталкивая пассажиров и слушая их ворчание по поводу больших пакетов. В прошлые выходные наслушался уже... И когда эти ленивые автослесари починят уже машину, ведь каждый раз, когда я им звоню, они мне говорят, что осталось совсем чуть-чуть.
  Но незримая рука судьбы всегда ведет нас своим путем. И в тот слякотный мартовский день, проходя через стоянку, и увязая в весенней и бесшабашной грязи, встретил старого друга. На новеньком джипе. Блестящем, даже сияющим первозданной красотой, по виду - только из автосалона. Хотя друг сияет, наверное, даже сильнее джипа - но только от гордости. Без лишних уговоров предлагает подбросить меня, заодно показать и рассказать все про свое черетырехколесное совершенство высоких технологий, но к счастью мне удается спихнуть ему только покупки.
  «Точно не поедешь?», - в голосе друга звучит разочарование и обида от того, что не получится поделиться своей радостью со мной.
  Он еще и мой сосед, живет в соседнем доме, через часик после прогулки зайду к нему и все заберу. Вот тогда и услышу все про лошадиные силы, бортовую навигацию, климат-контроль и, возможно, даже подсветку задних фонарей. Не зевать будет сложно, но я справлюсь. Даже сделаю вид, что мне немного интересно.
  А сейчас пойду, прогуляюсь через лес. Ну и наплевать, что сделаю крюк, даже и немаленький. С этой работой за компьютером, почти никуда не выхожу. Так почему бы не сделать крюк по прекрасному хвойному парку: с красивыми ухоженными дорожками, белками, пугливо смотрящими с ветвей, влюбленными парочками на лавочках. А этот свежий, бодрящий, хвойный аромат -  вдыхая который, сразу хочется дышать полной грудью. Прогулка по парку это так здорово!
  Пока покупки ехали домой на новеньком джипе, ноги сами несли меня через парк. Неприметная тропинка вьется змейкой, теряясь среди густых сосен. Стоп! Как будто что-то не так! Но что? Вроде и сосны такие же высокие и стройные, и воздух такой же свежий и бодрящий, но все равно я ощущаю что-то неуловимо загадочное в этих привычных лесных картинах. Странное чувство охватило меня. Парк, такой притягательный пять минут назад, как будто стал похож на пластмассовый макет, на который я смотрю с большой высоты. Да и все вокруг какое-то не такое, словно нереальное. Потряс головой, чтобы отогнать странное видение. 
  Не очень-то помогает. Чувствую себя так, будто вот-вот упаду в обморок – сознание еще со мной, но в тоже время ощущаю, как слабеют руки и ноги, как они уже не слушаются приказов моей головы. Картинка в глазах медленно расплывается, звуки становятся все глуше и глуше. Пытаюсь понять, что происходит, но мысли все больше путаются...
 
  Ноги уже не держат, и я чувствую, что, прямо как в замедленном кино, начинаю опускаться на землю. Как будто время замедлилось и я смотрю на себя со стороны. Без удивления или ужаса, спокойно, будто вообще без проявления каких-либо эмоций. Я знаю, что это должен быть я, но, мне кажется, я вижу чужого человека, который оседает на землю, наклоняясь на один бок и нелепо раскидывая руки. Он медленно опускается на мягкую траву. Нелепая поза, неестественно подогнутая нога. Стеклянные глаза и мертвенно бледное лицо.
  Но этот человек я. И я упал в стороне от этой загадочной тропинки в этом парке,  и так странно и нелепо лежу, смотря пустыми глазами в небо.

  2.Поиски в темноте
  Открываю глаза. С трудом прихожу в себя, и начинаю ощущать, что лежу на земле, влажной и холодной. Кругом кромешная тьма. Но зрение понемногу привыкает к темноте, и появляются странные зрительные образы, сначала расплывчатые, потом все четче и четче. Нет, это не тьма, а лишь полумрак, какой-то странный, вязкий, давящий.
  Вместе со зрением возвращаются и мысли. Панические, обрывчатые, хаотические.
Господи, да где же я? Как я мог оказаться в этом темном, сыром месте? Обоняние различает запах сырости и гниения. Вспоминаю жену и сына, уютный домик на окраине города, работу, где меня уважают. Неужели все в прошлом, неужели я больше никогда не окажусь там, неужели я останусь здесь умирать? К горлу тотчас же подкатывает комок, а спина покрывается холодной испариной.
  Закрываю глаза и медленно дышу. Вдох-выдох. Раз, два, три. Снова  - раз, два, три. Сжимаю кулаки. Медленно говорю себе: "успокойся, соберись". Что же со мной случилось? Похитители? Террористы? Природное бедствие? "Не паникуй, ты найдешь выход, найдешь, ты разберешься, в чем дело", - снова вдох–выдох на счет: раз, два, три. Понемногу паника уходит, остается лишь тупая, давящая скованность. И страх...
  Присмотревшись, я начинаю различать странные силуэты – размытые, темные, непонятные. Осторожно сев, начинаю ощупывать руками вокруг себя землю. Сырая болотистая почва. Руки отдергиваются от отвращения, с трудом сдерживаю подкативший к горлу рвотный рефлекс. Немного отступивший панический страх снова накатывает неприятным холодком. Казавшийся по началу резким и отвратительным сырой запах гниения чувствуется уже не так сильно, видимо, обоняние привыкает. Вот только мысли никак не могут привыкнуть к тому, что я в темном подземелье, болоте... или где я вообще? Нужно хоть немного успокоиться, собрать волю в кулак. Я не могу сдаться, я хочу увидеть жену, хочу вырастить сына. Я просто хочу жить! Нет, я не умру здесь, ни за что!
  Резко встаю, даже вскакиваю на ноги. И чуть не падаю, кровь резко бьет в голову, начинает кружиться перед глазами. Снова подкатывает страх и снова своими когтями сжимает сердце безысходность. Выжидаю пару минут, когда вестибулярный аппарат подаст мне знак, что я снова могу нормально стоять. Немного собрав в кулак растрепанные мысли, и пытаясь отрешится от сверлящего страха, я понимаю, что пришло время решиться.
  И не замечая слез, что катятся по щекам, я делаю первый шаг. Булькнула вода, и я почувствовал, как быстро промокает штанина и ботинок. Вроде обычная теплая болотная вода, Дно скользкое и мягкое. Лучше не думать о том, где я, а просто идти вперед. Нужно чтобы цепкие лапы страха отпустили сердце.
  Да нужно идти вперед! Шаг за шагом, искать выход... Выход из этого страшного места!

  Усталость валит с ног, хочется хоть немного отдохнуть. Но спать в таком месте страшнее смерти. Темно и сыро, повсюду капает вода. Ноги промокли по колено. Куда не наступишь, всюду вода, иногда по щиколотку, а иногда и глубже. Стараешься наступать аккуратно, но, несмотря на это, иногда проваливаешься по колено во что-то жидкое, зловонное и скользкое. Задевая одежду, по ногам в таких местах скользят какие-то гады. Лучше не думать о том, кто это.
  Попытки понять, где я, давно потерпели неудачу, и я стараюсь больше не тратить на них своих сил. Иногда возникает странное ощущение, что из-под земли идет какой-то свет. Как будто свет загробного мира. Он не приносит облегчение, а как будто наоборот, подсвечивает все вокруг с какой-то ужасающей стороны. Делая подземелье, где я непонятным образом оказался, еще мрачнее.
  Глаза закрываются от усталости, и кажется, что я на несколько мгновений погружаюсь в сон, а потом снова просыпаюсь. Когда-то я читал, что солдаты во время многодневных маршей спят на ходу, мне кажется что сейчас со мной происходит что-то подобное. Сколько я иду по этому болотному подземелью точно сказать сложно, часов у меня нет, а телефон из кармана пропал. Глаза уже привыкли к темноте, а обоняние почти не чувствует мерзкого запаха гниющих болот. Но все сильнее я ощущаю голод, и особенно жажду. Все чаще облизываю пересохшие губы, и все чаще отгоняю дурные мысли о смерти от усталости и истощения сил. Пить болотную воду - верная смерть, а ничего кроме нее вокруг нет. Нет и пищи, да что там, я не могу найти даже сухого места, чтобы отдохнуть. Долгие часы я иду вперед, или просто блуждаю по кругу? Ноги гудят, они как будто налились свинцом, одежда промокла от болотной воды и пота, спина навязчиво ноет от боли. Все труднее и труднее гнать от себя уныние и обреченность, все труднее не думать о пище и воде. Но пока есть силы, я все-таки буду идти вперед.
   
  Мне только кажется или впереди замаячил дневной свет? Или это мое сознание, измотанное страхом, усталостью и голодом, вместо надежды уже видит галлюцинации? Тру пальцами глаза и трясу головой. Нет, далекий и еле заметный свет, все также мерцает впереди. Как будто силы разом удесятерились, как будто отступил голод и особенно сводящая с ума жажда, и я ринулся вперед. Задев ногой какой-то корень, или корягу, я упал. Упав, всем телом и руками коснулся дна - скользкого, илистого. Отвратительного. Не успел закрыть рот и от испуга нахлебался воды - с гнилым болотным вкусом. Но тут же вылез из воды, сел на колени и вот уже руками убираю тину и ил из носа, глаз, ушей. Отплевываюсь от вкуса болотной воды. Но неожиданно вспоминаю: я ведь бежал на свет, да, именно на свет! Где он, не погас ли тот долгожданный луч надежды, ради которого я брел все эти мучительно долгие часы? Ради которого терпел голод, жажду, усталость, и гнал от себя все дурные мысли. С надеждой смотрю вперед, отчаянно напрягая зрение. Глаза слезятся от болотного ила, но сейчас я не замечаю боли. Да, свет горит впереди! Чуть заметно и совсем тускло, но зато как сильно засветилась внутри надежда! Я должен идти.
  Я иду в направлении света, а он становится все ярче и ярче. С каждым шагом я приближаюсь к нему в надежде найти избавление. Что я там увижу? Спасение или новую ловушку? Хочется верить что спасение. Я почти пал духом, но сейчас вижу спасение, и иду вперед, хоть и не зная, найду ли я его. Велика сила надежды, и сейчас эта сила ведет меня вперед!

  Небольшой разлом в стене видится сейчас воротами в рай. Значит, я все-таки бродил в чем-то вроде подземелья и эта стена, наверное - его граница. Хотя, впрочем, сейчас это уже, не так важно. Именно из этого разлома и шел тот свет, который я увидел - настоящий солнечный свет, от которого я так отвык, и который я так рад сейчас видеть, хоть он и до боли слепит мои глаза, уже привыкшие к вязкой темноте. Присев на колени я жадно смотрю в эту дыру в стене, в которую и сам то с трудом протиснусь. Смотрю с восторгом и надеждой. Жду пока глаза привыкнут к солнечному свету. Постоянно жмурюсь и уже машинально облизываю пересохшие губы. Наконец, немного привыкнув, замечаю какие-то строения и небольшие фигурки людей, работающие вдалеке. Люди! Я спасен!
  И я просовываюсь в этот разлом, обдирая руки, и бегу навстречу спасению, навсегда из этого темного, мрачного и сырого подземелья. Найду ли я спасение среди этих людей? Это мне неизвестно, но сейчас я просто не могу об этом думать. Восторг от солнечного света, твердой земли и свежего воздуха так велик, что плохим мыслям просто не может быть места. Прощай смрад болота, илистое дно, постоянная темнота. Слезы радости катятся по щекам. Я бегу с искреннем восторгом, как маленький ребенок, который наконец-то выбрался из темного чулана. Он оказался там случайно и ощутив свою беспомощность, плакал и боялся, что его не найдут и не выпустят взрослые, с которыми он будет в безопасности. Залитые слезами глаза почти ослепли от слишком яркого солнца, я бегу уже наугад и левой ногой задеваю корягу. Нелепо падаю на мягкую землю, такую теплую и приятную на ощупь. Продолжаю ползти на четвереньках, уже не разбирая дороги и рыдая от радости. Слышу незнакомые голоса и шум шагов, наверное, меня заметили и бегут навстречу. Люди все ближе и ближе, но они кажутся мне какими-то непохожими на обычных людей, странными. Видимо, подземелье подействовало на мою психику, раз обычные люди кажутся мне странными. Все ближе звучат их голоса, на непонятном, резком языке, который я не знаю. Хоть он и кажется мне знакомым, как будто я знал его когда-то давным-давно.
  На меня накатывает усталость, которую я силой воли сдерживал все это время. Я все отчетливее чувствую недостаток сил, жажду и жестокий голод. Люди удивленно смотрят на меня, что-то кричат, и, наконец, поняв, что я изможден, берут на руки и бережно несут. Я не знаю куда, да сейчас мне это и неважно. Я так рад их смуглым лицам, удивленным глазам и их странному, резкому языку. Я наконец-то нашел избавление, и, то погружаясь в сладкое забытье, то просыпаясь, вижу их удивленные лица, слышу их быстрые, чуть испуганные реплики. По щекам все также, не останавливаясь, бегут слезы...
  Я понимаю, что спасен. Скоро я окажусь дома, у уютного камина, в кругу своих родных... О, как я мечтал об этом, пока бродил по темному и смрадному подземелью! Про себя горячо благодарю Бога и людей, что сейчас несут меня, за спасение. Усталость, наконец, берет надо мной верх, и я погружаюсь в долгий сон, безо всяких сновидений.
               
  3.Праздник перерождения
  Слякотный мартовский день. Слепящее весеннее солнце. Уже почти сошел снег, природа понемногу пробуждается после долгой зимней спячки. Все вокруг цветет и просыпается, начинается новая весна, начинается новая жизнь. Растения и животные спешат к солнцу и теплу. И люди спешат, забыв о холодной зиме, о долгих морозах и усталости...
  Уже вечереет, и после пригревшего весеннего солнца вечерняя прохлада напоминает о том, что зима пока не хочет сдаваться. Я немного замерз, и спешу домой после трудного дня, согреться горячим чаем. Неожиданно вспоминаю, что мне сказали - сегодня, по древним языческим поверьям, праздник - день перерождения. Когда адепты, избранные на этот путь, умирают, чтобы затем возродится в новом качестве. И, правда, как будто сегодня какой-то особенный день, и я чувствую что-то загадочное в этой весенней вечерней прохладе, что-то неуловимое и странное.
  Мать работает на веранде, готовит рассаду. Сегодня она странно сосредоточена, замкнута в себе. Совсем не похоже на эту милую улыбчивую женщину, которую я так нежно люблю. Как будто что-то гнетет ее сегодня, какой-то груз или старое, назойливое воспоминание. На мои расспросы днем она лишь отмахнулась рукой и, замолчав, еще сосредоченнее начала возиться в ящиках с рассадой. Рассада давно готова и ясно, что мать просто хочет себя занять. Но лезть в душу к ней, я, конечно, не буду, наверное, завтра или через пару дней все пройдет само собой и она снова станет тихой, спокойной и заботливой женщиной, какой я ее привык ее видеть.
  Интересно, а почему отец не в поле? Краем глаза замечаю его в доме, видимо, зашел по делам, хотя это странно, потому что он редко возвращается с полей до темноты. Открываю дверь и захожу в дом. Вернее делаю шаг и застываю на пороге. Отец отодвинул старый сундук, который стоит у стены, наверное, с начала времен. Отец всегда очень берег его и просил не трогать, а слово отца нарушать не принято. Но вот этот сундук, казавшийся совершенно неподъемным, отодвинут, а на его месте сияет... открытая дверь в погреб. И отец, склонившись в полутьме, что-то оттуда достает. Услышав мои шаги и увидев меня на пороге, он одергивается, и крышка в погреб, которая была спрятана под сундуком, с шумом захлопывается. Я слышу крики матери с веранды. Отец смотрит на меня без удивления или смятения, спокойно-сосредоточенным взглядом. Будто хочет сказать мне что-то важное и... неприятное. Я делаю шаг назад и перевожу взгляд на захлопнувшуюся дверь в таинственный погреб, которую отец зачем-то все эти годы прятал под увесистым сундуком. На квадратную откидную дверь нанесен какой-то рисунок, похоже мистического содержания. Я всматриваюсь в эти яркие, насыщенные краски, которыми нарисованы странные знаки, и меня бросает в жар. Я не могу оторвать взгляд от этих таинственных и так искусно нанесенных знаков, от этих изображений загадочных языческих ритуалов. Мне все страшнее, я покрываюсь холодным потом, ужас охватывает меня целиком. Да что же это такое нарисовано, что имеет такую власть надо мной!
  Это почти невероятно, но от этих рисунков помутился даже мой рассудок. Сделав огромное усилие и оторвав взгляд от этих загадочных рисунков, я выхожу из дома. И, кажется, силы вмиг оставляют меня. Я опускаюсь на землю и даже с трудом поднимаю голову, чтобы понять, что происходит.

  На крыльцо выходит отец. В длинных одеждах, настолько длинных, что часть волочится за ним. Длинная накидка, расшитая золотом, волосы разеваются по ветру. Все его одежды расшиты знаками, такими завораживающе-прекрасными и отвратительно-пугающиим. Такими же загадочно-манящиими и отталкивающими одновременно, как и те, что я видел на тайной двери в погреб...
  Древние иероглифы и знаки, которыми расшиты его одежды я никогда раньше не видел, но я знаю их. Знаю и ВСЕГДА знал. В глубине своей души, где-то глубоко-глубоко. Я бы сам не смог их вспомнить, но, сейчас увидев, узнаю их очертания, дарующие великую силу. И на меня накатывает странное чувство, будто все то, что происходит со мной сейчас, было, и уже не раз, и я знаю, что будет дальше. И это знание спало во долгие годы, и все то, что я делал, я делал лишь для того, чтобы подойти к этому моменту...
  Я неожиданно вспоминаю часть своей жизни, которую совершенно забыл, как будто кто-то заботливо стер ее из моей памяти. Уютный дом на окраине другого города, сын, красавица жена, работа, где я был начальником - это было со мной, но это кажется таким чужим, как будто это был другой "я". Словно бы это была не настоящая жизнь, а будто подготовка к тому, что происходит сейчас, к этому удивительному и таинственному превращению. Которое я уже переживал не раз, в каких-то других мирах и других жизнях, и сейчас переживаю снова. Мое сознание противится тому, что происходит, но что-то другое внутри меня набирает и набирает силу. И это "что-то" сильнее, чем мой разум, сильнее даже, чем я сам.
  В его руке странный кинжал, который извивается в руке, будто живая змея.  Из матового, со странным, неземным отливом материала. Он так магически манит к себе, что я не могу отвести глаз. А в другой руке простой деревянный стакан, в котором кровь. Я не вижу ее, но знаю что она там. Я чувствую эту кровь всем своим существом, она древняя и черная, как сама тьма, наполненная таинственными и могучими знаниями из глубины темных веков. Кровь, которую мне надо будет выпить, чтобы вспомнить для чего я здесь, для чего я ждал все эти годы этого момента, даже не отдавая себе в этом отчета. Я чувствую, как просыпается во мне мое второе "я", которое спало эти годы, чтобы проснутся сегодня.
  Боковым зрением я вижу мать в таких же странных, как у отца одеждах, расшитых письменами и таинственными изображениями. Она делает непонятные жесты и кричит непонятные слова, которые тверже стали и горячее огня. Все эти слова отдаются внутри моего сознания (а может, и не сознания вовсе) непонятным, тысячеголосным эхом.

  Отец поднимает руки и кричит: «Стань новым Адептом Света! Время пришло!». Мой отец не говорит, он повелевает мне. Нет, это не мой отец. Долгие годы я считал его своим отцом, но сейчас передо мной совсем другой, неизвестный мне человек. И я, лежа на земле, смотрю на этого благородного, наполненного силой и властью старика, похожего на хранителя древних знаний, и понимаю, как я ошибался, когда долгие годы считал его простым фермером. И долгие годы считал его скромным и заботливым отцом.
  Его взгляд и слова наполнены нечеловеческой силой и властью. Я так хочу встать и бежать отсюда. От этого странного дома, от этого странного человека, которого раньше считал отцом. Из этого странного мира, где я всего лишь гость. Но ноги совсем не слушаются меня, а паутина неизбежности все сильнее окутывает тело и душу.
  Я чувствую, что тело больше не подчиняется мне. Осталась лишь часть сознания, которая еще немного слушается меня, но я понимаю, что это очень ненадолго
  И вдруг я начинаю видеть и вспоминать то, что было со мной, кажется, в другой жизни, но на самом деле в этой - супермаркет, покупки, а затем прогулка по парку. Такое сильное, явное желание пойти именно это тропой. И я вижу, как слабеют мои ноги, и я вижу, как я медленно падаю в траву.
  Годы жизни в этом доме на зеленых холмах пролетают перед глазами. Картинки четкие и яркие, все совершенно и точно, но как будто нет чувств и эмоций. Я вижу все это будто со стороны и в человеке, который так похож на меня, я не узнаю себя. Это я, я знаю, что это я, но это я точно из другого мира, мой двойник, волею судеб живший в доме на зеленом холме, растивший сына и ходивший на работу.
  Неизвестный киномеханик будто меняет кинопленку, и я снова вижу себя, в отчаянии и страхе бредущего по темному заболоченному подземелью. Я голоден, я изнемогаю от жажды и усталости. Но еще сильнее меня гнетет страх, оттого, что я не знаю где я, и куда мне идти. Я снова вижу себя со стороны. Но сейчас я знаю, что уже через несколько часов я будто бы "случайно" найду пролом в стене.
  Несколько людей заботливо несут меня от пролома. Неужели этот плачущий от счастья голодный измученный человек тоже я? Измазанный в тине и песке, смотрящий на всех странным непонимающим взглядом. Люди заботливо несут этого человека, то есть меня, хоть мне сейчас и трудно узнать себя. А следом идет старик в длинных одеждах, расшитых золотом... На одеждах нашиты странные и непонятные знаки, глаза старца отливают нечеловеческой силой. Люди, которые несут меня, смотрят на него со страхом и благоговением. Старик поднял руки к небу, тихо шепчет молитву на древнем языке, и я блаженно засыпаю. Люди несут меня в дом, который на долгие годы станет мне родным.
  Воспоминания все яснее и настоящий момент все ближе. И хоть краски все также четки и линии все также отчетливы, я никак не могу избавиться от назойливого ощущения, что это была не настоящая жизнь. И пусть я точно знаю, что эти события были со мной, где-то в глубине души я помню и другую свою жизнь, которую я прожил не в этом мире и не в этой жизни. И от нее веет такой величественной силой, что я не могу поверить, что все, что я сейчас вспоминаю о себе - настоящее. Годы трудной и полной заботами жизни в этом доме, рядом с которым я лежу. Добрая заботливая престарелая мать, и крепкий и сильный, не по годам, старик отец. Немногословный, строгий и заботливый, мудрый и прозорливый, терпеливый и скромный: человек, которым я так горжусь и которого так люблю. Под его чутким руководством я провожу дни в труде, а вечера в чтении духовных книг и молитве. Не самая простая жизнь, но я получаю удовольствие от нее. Каждый день я честно работаю в полях, и каждый вечер провожу в искренних молитвах. Забыв, что у меня есть другой дом, есть жена и сын, забыв, что вообще есть другой мир. Годы и дни летят как при ускоренной перемотке, и вот все ближе сегодняшний день - древний языческий праздник Перерождения. Когда избранные умирают, чтобы возродится в новом качестве.

  И сейчас я с необыкновенной ясностью увидел всю череду событий, затянутую в незримую цепь. Понял, что все, что происходило со мной, должно было произойти. Увидел, как рука Судьбы долгие годы вела меня к этому моменту, заботливо и нежно, или порой жестко тащила за шиворот. И как все события, казалось, разрозненные и никак не связанные между собой к этой минуте, как звенья, соединились в цепь моей судьбы.
  Которую я хочу разорвать…и не могу. И не смогу, ибо пришло время звеньям встать на свои места, хочу я того или нет. И сила этой цепи прочнее меня. И скоро мне самому суждено стать новым звеном в другой цепи...
  Цепи перерождения...
  Незнакомый человек которого я так долго считал отцом, начинает говорить непонятные слова, все громче и громче, переходя на крик. Они рвут мне сердце и душу, и каждая частица моего существа отзывается на них. Что-то великое и древнее оживает во мне, заполняет меня изнутри, заполняет меня без остатка. В глазах все темнее и темнее. Я вспоминаю все, что было со мной в жизни и мгновенно забываю это. Вспоминаю то, что было со мной в других жизнях, все дальше и дальше. Неведомые чувства наполняют меня изнутри, чувства необъятные и великие... Последние остатки воли и сил покидают меня. Вместе с ними уходит страх, потом уходят страдания и боль. Навсегда...

  Надо мной присев на колени шепчет древние молитвы старик в расшитых странными письменами длинных одеждах. В его руке зажат стакан, а рядом на земле лежит странный изогнутый кинжал. Чуть поодаль на крыльце дома стоит пожилая женщина в таких же расшитых одеждах и тоже шепчет молитвы на непонятном языке. Они подняла руки к небу. Засверкали молнии, и с неба хлынул дождь, превращаясь в настоящий ливень. Холодный весенний ливень, который смоет последние остатки снега. Старик, казалось враз постаревший на много десятков лет, не шевелясь, все также сидит на коленях на земле, лишь почти беззвучно, одними губами произнося слова...
  На улицах и в домах начинают праздновать праздник Перерождения…

  4.Адепт
  Завтра я проснусь новым Адептом Света...