(из книги "Последствия и преследования")
16.
Оба они раскрывались и в развлечениях.
- Добро начинает и проигрывает, - Ш. говорил. Голос его бы суше обычного, суше и неприметней. Намного больше обычного.
- А если не начинает? - осторожно спрашивал Ф.
- Не проигрывает.
- Но что же тогда?
- Затаившись, выжидает. Просто затаилось и выжидает.
- В расчете на ошибку противника, должно быть? - спрашивал Ф.
- В расчете на изменение обстоятельств, - с видимым равнодушием Ш. говорил.
- Ах, ты всего лишь излагаешь ситуацию давнего времени, нестерпимо давнего времени, - с духом собравшись, Ф. возражал. На недовольство большое не мог он рассчитывать, он и не рассчитывал, но, не получивши, не сетовал.
- Времена переменяются, ситуации остаются, будто бы на точке замерзания сохраняются они, - с неким густым бронзовым безразличием Ш. возражал. Голос и лицо его всегда были способны выражать самые разнообразные бесчувствия. До высот истинной и светлой эмблемы мечтал он порой занестись над своим родом. Блеск иллюминаций ощущался в происках его зрелой, независимой причудливости. До испорченной крови доводили его неправильные упования, с которыми Ш. было никак не расстаться.
- Но уж если так все безнадежно, то хоть на сколько ходов можно рассчитывать? - спрашивал Ф. с гримасой пренебрежения на его многоопытном лице.
- Если скорее закончится, лучше. И даже лучше бы все оставалось на месте, - только и отрезал Ш.
- Значит, куда бы оно ни переместилось, положение его только ухудшится? - Ф. говорил.
- Это так. И если останется на месте, то все наихудшее будет не только возможным, но и неизбежным, - наконец, несколько смягчившись, Ш. соглашался.
- Ну а уж дальше я и сам знаю, - с едва заметно прояснившейся безликостью Ф. говорил.
- Что же? - спрашивал Ш.
- То, что всякий, взявшийся ему помогать, не только не преуспеет, но и будет обречен. Хотя и будет надеяться преуспеть, - Ф. говорил.
- Это еще только полдела, - подумавши, Ш. отвечал. - Или, кто может знать, и того меньше.