Дело было утром.
Сидоровы повздорили.
Сидорова назвала Сидорова "фаллоимитатором".
Сидоров не остался в долгу и заклеймил Сидорову как "ошибку своей молодости".
После обмена нотами была объявлена война и супруги разъехались по своим службам.
В течение рабочего дня оба томились от отсутствия привычных звонков, однако позвонить первым не решался никто - гордость не позволяла.
Вечером первым домой явился Сидоров.
Он купил по дороге полкило студня и с остервенением сожрал его вприкуску с черным хлебом, делая это назло жене, которая накануне сварила очередной дивный супчик и приготовила баранину с черносливом в горшочках на второе.
Сидорова, придя на кухню, увидела супруга, уткнувшегося мордой в тарелку с фабричным студнем и оскорбилась, что её кулинарное искусство оказалось в столь откровенном презрении.
Сидорова молча скушала баранину с черносливом и ушла в спальню смотреть сериал.
Сидоров, совершенно взбешенный от запаха баранины и обиженный на невнимание супруги к его страданьям, ушел в кабинет, где включил миниатюрный наждак, к которому не подходил уже лет пять и начал обтачивать алюминиевую болванку.
Визг от наждака был ужасен - но Сидоров знал, что Сидорова до головной боли не выносит этого звука.
Через четверть часа Сидоров услышал, как лязгнул замок двери - это Сидорова покинула родной дом.
Сидоров обиделся ещё сильнее и выключил наждак.
Около полуночи недовольный Сидоров читал газету в полупустой постели.
Сон не шёл по причине отсутствия под боком Сидоровой.
Сидорова вернулась заполночь.
Сидоров притворился спящим.
Однако, когда Сидорова легла под одеяло, Сидоров не выдержал и обнял Сидорову за талию.
Его не прогнали.
Утром Сидоровы радостно позавтракали и, расцеловавшись, убыли на свои службы.
В течение рабочего времени Сидоров звонил Сидоровой на мобильник шесть раз, а она ему - тоже шесть.
Сидоров забыл, что он - "фаллоимитатор", а Сидорова уже не вспоминала, что она "ошибка его молодости".