Лапуля. Глава 14

Светлана Цвейг-Райз
Пространство – время – желание.

- Значит, ты говоришь, что именно я создал все это. А Лапуля – это я.
- Всё правильно.
- Значит, Лапуля создала это в равной мере со мной?
- Конечно.
- А кто больше?
- Посмотри на звезды. Внимательно смотри!.. А теперь скажи – какой твой глаз увидел больше? Или не так – какие твои глаза видели больше, те, что сейчас смотрят или те, что смотрели минуту назад?
- Но это одни и те же глаза!
- Вы с Лапулей то же самое.
- Но мои глаза минуту назад не могут объединиться с моими глазами сейчас, их бы тогда стало четыре!
- А вы объединились, вот вас и двое!
- Но как это может быть? Она моя дочь! Ее родила моя жена! Если даже предположить, что мы – один человек в разное время, то она должна быть мальчиком, в конце концов, и ее появление на свет не должно зависеть от меня!
Я заводился не на шутку, когда информация не укладывалась в моей, набитой знаниями, головушке. Всё, что я знал, и так пошло прахом, но хоть какие-то, известные мне, законы, продолжали работать и здесь. Теперь же пора было смириться с полным собственным невежеством.
- Ты мыслишь плоско, - спокойно втолковывал мальчик. – Давай покажу. - Он начертил на земле линию. – Это ты сейчас. – Нарисовал кружок. – Это Лапуля.
Азриэль сделал неуловимое движение рукой, как будто ловил что-то в воздухе, и раскрыл ладонь, направляя ее на рисунки. Над рисунками появились едва светящиеся тени: из полоски вырос треугольник, уткнувшийся вершиной в протянутую ладонь, а из кружка – конус. Вершины конуса и треугольника потянулись друг к другу и слились в одной точке. Мальчик убрал руку и пояснил:
- Это ты – создатель.
- Кажется, понимаю… - Я задумчиво уставился на эту схему "меня". – Мы с Лапулей – два человеческих воплощения некоей сущности? Правда, мне сложно воспринимать эту сущность, как себя, скорее я – часть ее?
- Нет ты не часть, в том-то и дело, создатель не делится, иначе был бы хаос. Часть не может жить отдельно, она просто перестанет существовать, точнее, она не может быть разумной, как одна рука или нога, или волос.
- Тогда я опять ничего не понимаю.
- Точнее показать не могу. Пока не могу.
- Ладно, тогда скажи – много ли на свете таких "двойных воплощений"?
- Бесконечно много. Только большинство из них в разных системах координат, а потому не встречаются друг с другом. Иногда смирившиеся чувствуют собственное присутствие в других людях. Люди называют это "встретить свою половинку". В большинстве случаев они ошибаются, но есть и исключения. Ты ведь и сам понял, кто к тебе пришел, когда увидел дочку?
- Понял? Нет, не совсем. Я думал, это отцовский инстинкт, - я почувствовал, что краснею, сам не зная, почему. – Просто я не представляю, как жил без нее раньше.
- А ведь вы с ней тоже в разных системах координат! Ваши системы пересеклись, но не слились воедино. Если представить трехмерную систему, то у вас только один из трех параметров общий.
- Вот те раз! – Рассмеялся я. – И что я снова проглядел? Вроде, я Лапулю объемно вижу!
- Вот это уже интересный момент! Вы наблюдаете друг друга во всех трёх параметрах, но находитесь вместе только в одном!
- А о каких трех параметрах ты говоришь?
- Ну, два из них тебе известны, а о третьем, ты, возможно, догадываешься.
- Опять загадки? Говори уже! – Я легонько хлопнул Азриэля по плечу. Раньше я не прикасался к нему, и вот теперь смог убедиться в полнейшей его материальности. Мальчик улыбнулся:
- Хочешь знать всё сразу? Хорошо. Пространство, время и желание. Доволен? – Он приподнял одну бровь, отчего лицо стало еще более детским и умильным.
- Как это – желание? Причем здесь желание?
- Это тебе еще предстоит постичь. Позже. А пока скажу тебе, что пространство трехмерно – это ты знаешь. Но и время трехмерно, а также желание. Ты видишь Лапулю объемно – ты это здорово сказал. Пространство у вас общее. А вот время и желание не совпадают.
- Ладно. Бог с ним, с желанием. Но время! Мы с Лапулей не в одном времени? Как это?
- А так. Она растет, правильно? Ты сам наблюдаешь за этим процессом и даже фиксируешь его, так?
- Так, - я все еще не понимал, куда он клонит.
- Что же происходит при этом с тобой?
- Со мной? – Я зачем-то оглядел свои руки. – А что со мной?
- Неужели не заметил?
- Ну, - нерешительно протянул я, пытаясь сообразить, что же во мне не так.
- Лапуля выросла, продвинулась во времени на 4 года, с тех пор, как вы здесь. Так?
- Ну…
- Вот и ну! А ты? Насколько ты продвинулся во времени?
- Я? Но я же не должен расти!
- Ты – нет. Но пребывая с Лапулей в одном времени, ты должен был измениться за 4 года. Неужели не заметил, что у тебя даже волосы не отросли? 
Я снова осмотрел свои руки. Ничего не скажешь – открытие!
- Значит, я не меняюсь? Значит, я не старею! Это же здорово! Но про время я не совсем понял. У меня есть воспоминания обо всех этих годах. Значит, что-то во мне изменилось. И к тому же, я много всего успел сделать, узнать… В конце концов, я ем каждый день…
- Вот именно! А что ты ешь?
- Ну как, что? Вот, хотя бы, котлеты, - я указал на дерево.
- А откуда, по-твоему, эти котлеты берутся? – Мальчик хитро улыбался. Ему доставляло удовольствие моё замешательство. Ну и ладно, все равно никуда не денется – расскажет всё, как есть.
- Не знаю. Ты расскажи.
- Ладно. Ты все четыре года ешь одни и те же котлеты!
- Что?
- И ты, и котлеты находитесь во временном коконе. Причем, каждый в своём. Он вмещает "кусочек" времени, равный одним местным суткам. Это не ограничивает тебя в пространстве и желаниях, подобно тому, как закрытая комната не ограничивает тебя во времени.
- А как же память? И почему каждый раз одни эти сутки не повторяются заново? Они ведь каждый раз новые! Причем, связаны между собой логически!
- Что касается памяти, есть два варианта, и я не знаю, какой верен для тебя. Возможно, оба. Ходя по закрытой комнате, ты можешь оставлять пометки на стенах, полу и потолке. Так и во временном коконе можно накапливать информацию. Ну, и кроме того, как создатель, ты можешь хранить информацию вне кокона и пользоваться ею по своему усмотрению. Это зависит от желания.
- Ой-ой-ой-ой-ой! – Я схватился за голову. – И где же я храню информацию? И почему мне вечно не хватает знаний? Если я создатель, почему я так мало знаю, почему я знаю меньше Лапули? И еще! Лапуля тоже ест одни и те же котлеты? Черт! Трава! Яйца! Как я не понял раньше?
- Ага! Соображаешь? – Азриэль выглядел очень довольным.
- Ох, соображаю! Трава, которая всегда одной высоты, и на которой невозможно протоптать тропку – она всегда такая – будто причесана с утра! А яйца, которые никто не высиживает, из которых никто не вылупляется 4 года, и которые никогда не портятся! Ничего себе! А ведь это удобно! Ну как бы я, по-твоему, стриг траву? – Я вдруг рассмеялся – а ведь верно – как? – Погоди, не рассказывай дальше. Я сам попробую. Котик не в коконе – так? Он появился не сразу и развивается, по-моему.
- Да, Котик не в коконе, ты правильно понял. Он идет по времени линейно, как смирившиеся. Его время ограничено, но не циклично.
- Погоди, а "смирившиеся" – это кто?
- Создатели, привязанные к примитивной системе. Они могут много раз приходить в то же место, переживать одно и то же, немного по-разному, но до чего же это скучно! Они считают этот процесс необходимым для самопознания. Это непостижимо глупо. Ты со мной согласен?
- Если объяснишь подробнее, попытаюсь согласиться, - уклончиво ответил я, хотя и догадался, о чем говорил Азриэль.
- Ну, что ж. К примеру, ты решил, для самопознания, побыть дождевым червем. Сколько раз тебе надо прожить жизнь червя, чтобы удовлетвориться самопознанием? – Мальчик хитро подмигнул.
- Я бы предпочел кроликом… Ну, или котом, к примеру. Почему сразу червем?
- Не сразу, а постепенно! Да потому, что человек на червя похож больше, чем создатель на человека! Ненормально – хотеть быть этим! – Мальчик почему-то показал на траву. - А смирившиеся хотят! Это, видите ли, единственный способ испытать любовь! – Азриэль рассмеялся тонко, по-детски. А до меня постепенно доходило значение его слов.
- Создатель не может испытать любовь, не став человеком?
- Да! Но кому она нужна, если ради нее нужно заключить себя в телесную тюрьму, привязать к плоской поверхности и отключить все мало-мальски удобные способности!
- Ну, мне нужна… Не знаю, как без нее. Не зря же смирившиеся снова и снова возвращаются. Теперь понятно. За любовью. Может быть, потому, что не смогли ее испытать, или наоборот, потому, что смогли и хотят снова. А ты ведь понятия не имеешь, что такое любовь! – Впервые я взглянул на мальчика взглядом взрослого, так смотрят, когда хотят сказать: "Поживешь с моё – поймёшь!" Но только смотрят и не говорят. И я не сказал. Только чувство собственной неполноценности сразу улетучилось. Пусть он умеет читать мысли, пусть чертит в воздухе фигуры, - я умею в тысячу раз больше – я умею любить!
- Погоди… - Он казался испуганным. – Я вовсе не против любви. Но разве может одно чувство, самая нерациональная из всех эмоций, быть важнее свободы? Что дала тебе любовь? И кого ты любишь? Самого себя? – Азриэль шмыгнул носом и отвернулся.
Мне стало неловко…
- Извини, малыш, - рука как-то сама собой потянулась к его тёмным шелковистым волосам, но замерла на полдороге - я не был уверен, что могу вот так просто погладить мальчика по голове. – Я не хотел тебя обидеть, просто мне столько еще нужно узнать, понять, осмыслить… И потом… Я человек и совершенно не умею быть создателем и… Ну…, - меня начало трясти от обилия информации и эмоций, слова все кончились, вопросов было столько, что мозги закипали, я только пыхтел, не в силах высказать ничего членораздельного. Мальчик пришел мне на выручку:
- Давай лучше я покажу тебе твой мир! Ты ведь не представляешь сам, что создал!
- Давай! Только, может, и Лапулю надо взять с собой!
- Не надо. Во-первых, она пользуется любыми твоими знаниями – всё, что узнаёшь ты, немедленно становится доступно и ей. А во-вторых, мы никуда не идём. Я покажу тебе всё прямо здесь.